Диктатор

      — Как я уже предупреждала вас, Минерва, — разговор двух немолодых женщин в одном из пустынных коридоров Хогвартса становился с каждым следующим произнесенным словом все менее и менее томным, — я никогда и ни за что не потерплю измены! А Дамблдор — изменник! Он самолично признался в том, что подстрекал учеников к мятежу и готовил заговор! Он будет пойман, осужден и посажен в Азкабан, где ему давно уже самое место! Но на вашем месте я бы подумала о себе…       — О себе? — удивленно спросила самозваного директора из последних сил сдерживающая себя мадам Макгонагалл. Ведь еще никто и никогда не отваживался при ней говорить так плохо и так грубо о ее кумире!       — Да. О вас! Все преданные Дамблдору профессора будут в обязательном порядке проверены Авроратом и Стражей. И если они этой проверки не пройдут, если не смогут доказать своей верности Министерству, то все они будут немедленно уволены! Невзирая ни на какие "Хогвартс — дом для всех, кто попал в трудную ситуацию" и "Изгонять из Хогвартса может только директор". Теперь Я здесь директор! Я решаю, кого выкинуть прочь, а кого оставить. Я наведу здесь должный порядок!!! — Амбридж уже кричала. — И в первую очередь это касается вас, заместитель бывшего директора!       — Пф-ф, — презрительно и как-то очень по-кошачьи фыркнула Макгонагалл. — Я легко и в любой момент могу уволиться сама!       — Кхе-кхе! — на сей раз кашель прозвучал торжествующе. — А вот этого может и не случиться! Если министерская проверка докажет, что вина за преступления Альбуса Дамблдора, бывшего директора Школы чародейства и волшебства Хогвартс, лежит не только на нем, но и на других должностных лицах из преподавательского состава, то они… составят ему компанию в Азкабане! Надеюсь, вы меня правильно поняли, профессор Макгонагалл? — почти пропела Амбридж.       Наверное, в мире магглов на этом бы все и закончилось. Или же повторилась бы позорная, омерзительная сцена увольнения, так часто происходящая в обоих мирах. Это когда один мелкий душонкой человечишко упивается своей властью, а другой — жалобно и безнадежно униженно лепечет что-то просительное и слезливое. Что-то вроде того, что случилось с бедняжкой-прорицательницей, но… тут был один важный нюанс. Макгонагалл — совсем не Трелони.       Быстрый взмах волшебной палочки вспыльчивого мастера трансфигурации, и стоящая за спиной Амбридж фигура рыцаря оживает. Молниеносное движение крепких металлических рук, и низенькая женщина в розовом оказывается надежно обездвижена доспехами. Своевременный экспеллиармус старой гриффиндорки довершает чистую победу. Рука Амбридж, потянувшаяся за оружием всего парой мгновений позже, хватает вместо волшебной палочки пустоту. Куда ей, привыкшей в последнее время больше к перу и печати, чем к волшебной палочке, тягаться с боевитой шотландкой, у которой к тому же полно ежедневной магической практики?       — Да как ты смеешь… — начинает было возмущаться генеральный инспектор, но доспехи, повинуясь легкому жесту руки Макгонагалл, стискивают ее почти до хруста.       — Ми-и-ини-и-и-истр не потерпит… а-а-а-а! Больно! Отпусти-и-и-и!!! — громко визжит Амбридж.       — Силенцио!       Подержав в металлических объятьях беззвучно орущую от боли женщину еще несколько мгновений, доспехи чуть-чуть ослабляют хватку. Та извивается, пытаясь вырваться из их безжалостной хватки, открывает и закрывает рот, но все тщетно. Ни обрести свободу, ни позвать на помощь у нее не выходит.       — Фините, — Макгонагалл отменяет проклятие немоты. — Ты что-то хотела сказать, моя дорогая?       — Ты пожалеешь об этом! — шипит Амбридж.       — А я смотрю, ты достаточно храбра… стала. И это при том, что кроме нас двоих тут никого нет, а в Хогвартсе случается всякое. Даже гибнут, бывает…       — Я позову на помощь и…       — И что?       — И тебя потом уволят! Посадят в Азкабан за нападение на первого заместителя министра магии!..       — Что ж… тогда… зови! Давай! Я даже могу тебе помочь. Хочешь? "Помогите". Слабо, да? Давай тогда вместе? ПОМОГИТЕ!       Амбридж молчала, усиленно размышляя, что здесь не так.       — Думаешь, где здесь подвох? Правильно. Он есть. Но дело тут совсем в другом. В отличие от вас, слизеринцев, мы, гриффиндорцы, всегда прямы и честны и не терпим подлости! Пока только моим нежеланием ронять авторитет профессорского корпуса объясняется то, что здесь и сейчас никто не появился. Однако я могу отменить заклинание тишины, наложенное на коридор, и на наши крики сюда вскоре прибегут очень многие. И тогда школьники и школьницы весело и долго будут смеяться над тобой… Что же это за волшебница, которая из-за ошибки в заклинании сама себя по-инквизиторски, мадам высший инквизитор — ведь название вашей должности можно перевести и так, — заковала в кандалы? И теперь вообще ничего не может, причем у всех на виду! Все, как тогда! Как тогда-а-а-а. О-пя-ять, — последнее слово мстительная Макгонагалл почти пропела.       Амбридж задрожала. На нее накинулись и мгновенно поглотили страшные школьные воспоминания, где подставившие ее слизеринки смеются над ней, оставленной у всех на виду на балу посреди Большого зала непристойно полуголой.       — Да-да, — кивнула Макгонагалл в ответ на не заданный, но легко читающийся в глазах вопрос. — Я прекрасно помню, какой у тебя боггарт… И мне, как преподавателю и магу, вот что любопытно: бороться со страхом-концепцией всегда было сложнее всего. Страх смеха над собой… Как и чем его ты перехохатываешь, профессор ЗОТИ? — добила она свою противницу.       Амбридж промолчала. По ее лицу катились крупные капли пота. Страхи безжалостны к своим жертвам и всегда бьют в спину, причем в самый неожиданный и неподходящий момент.       — Если о нашем разговоре узнает кто-то третий, то, поверь мне, над тобой будет смеяться вся Магическая Британия! Ты слышишь меня?       — Да…       — Вот и отлично! До встречи, мадам генеральный инспектор.       — Минерва, верни палочку! — немного жалобно попросила Амбридж.       — Я оставлю ее вот тут, — и, не обманув, Макгонагалл положила ее прямо на пол около стены, в паре шагов напротив скованной ведьмы.       — Э-э-э, а освободить?       — Магия, вложенная в трансфигурацию, исчерпается часа за три-четыре. Тебя никто не потревожит, я повешу на этот коридор заклинание отвлечения внимания. Так что у тебя будет достаточно времени, чтобы обдумать свое поведение, — пустила парфянскую стрелу Макгонагалл и спокойно ушла.       А связанная доспехами Амбридж осталась висеть. Не имеющей возможности освободиться самостоятельно и не желающей позориться, зовя на помощь детей, ей оставалось только думать и… мечтать о мести!       "Отомщу!       Я отомщу!       Люто отомщу!!!       И это не будет просто и примитивно, вроде таких же оков или простенького непростительного проклятья. Нет! Нет-нет-нет! Так легко вы не отделаетесь! Я сделаю все, чтобы от Макгонагалл и ее любимого директора отвернулись абсолютно все! Чтобы даже просто слово "дамблдор" и через века было бы крайне грязным оскорблением. Чтобы вы оба остались в полном одиночестве и сдохли в Азкабане!..       …Как это делается? Легко и просто! Любой успешный политик получает навык "утопить в грязи ближнего своего" еще в самом начале карьеры. Неужели я не смогу подобрать для умных — вкусную морковку, а для особо непонятливых — крепкий и острый стимулус? Это и будет самой лучшей местью! Позволить тебе увидеть, что всё, во что ты верил, — ложь; что все, кому ты верил, — предали; что всё, что у тебя было, — растаяло как дым…       А начать следует с того, что ученики, родители которых не определились или определились неправильно, должны познать всю ошибочность таких решений! Дети поймут на своей шкуре, взрослые — через своих отпрысков! Я устрою такой ад в школе, что… что… — не до конца оформившиеся образы сладкой мести на несколько мгновений захватили зло улыбнувшуюся Долорес.       …А еще нужно почистить Хогвартс от директорских прихвостней. До конца года, кх-м, поднимать волну, пожалуй, не следует. Но вот закончатся экзамены, и тогда… тогда мы и поговорим! Со всеми этими мерзкими полукровками, со всеми этими недолюдьми… Это касается и тебя, Минерва. Следующий наш серьезный разговор пойдет совсем по-другому!!! Я буду готова!.."       Было у случившегося еще одно не сильно заметное последствие.       Под воздействием краеугольного камня магического мира — магии, как бы ни хотелось иного министерским чиновникам, очень многое все еще было завязано на личную мощь волшебника, а не на аппаратные игрища. В том числе и разрешение спорных вопросов между колдунами. Дуэль — что может быть проще и естественней для того, чтобы выяснить, кто прав, а кто — нет? Пусть это и отзвук более древнего права — права силы, но… "Магия — сила!"       Пусть Министерство магии Британии и пыталось всеми силами изжить это ретроградство (и надо отметить, что в большинстве случаев — далеко не безосновательно), но кое-где оно все же имело место быть. В том числе — в спорах между соискателями на должность директора Школы волшебства и чародейства. Сколько ни наворачивали маги всякие министерские акты и попечительские советы (приказы и решения которых для магии замка не имели никакой силы и работали ровно в том объеме, в котором их поддерживал директор), основой как и раньше оставались строки Кодекса Хогвартса. Где дуэль за пост директора была разрешена прямо и четко, без возможности альтернативного толкования.       Расчет Основателей, создававших Хогвартс задолго до первого министра магии, был прост и понятен: "Чтобы вырастить из детей самых сильных магов, нужны самые лучшие, самые магически сильные учителя. А как выявить такового? Только магическим поединком!"       Таким образом в результате всего произошедшего профессор трансфигурации, с точки зрения магии замка, подтвердила в магической дуэли один на один свое право на должность исполняющего обязанности директора с некоторыми расширенными правами (в том числе — правом входа и использования директорского кабинета). А профессор ЗОТИ, она же какой-то непонятный "генеральный инспектор", неизвестно кем назначенный на отсутствующую в Кодексе должность, так и осталась всего лишь только профессором ЗОТИ, и ни на долю дюйма выше по правам и статусу.       В стенах школы, конечно же…