Диктатор

      — Лотта! — позвал я магическую служанку.       — Да, хозяин, — поклонилась аппарировавшая на мой вызов домовая.       — Почини и приберись! — махнул я рукой в сторону двери за спиной.       — Да, хозяин.       — И новые манекены расставь.       — Да, хозяин.       — Хорошо, — кивнул я и пошел наверх.       "Это и в самом деле было хорошо. Хорошо, что я успел добежать до тренировочного зала! Рывок тогда получился что надо! Как в туалет, когда припрет! Хотя, тут и в самом деле — приперло…"       Остаток заседания Палаты, заметно короче и прошедший намного спокойнее, я просидел молча, полностью сосредоточившись на своем внутреннем мире. "Вовремя" вспомнив, что мне, вообще-то, сильные переживания противопоказаны по колдомедицинским соображениям. Ровно половина моих сил была направлена на сдерживание бьющегося в клетке воли бешенства. Впрочем, нельзя было дать ему вырваться на свободу и по более веской, чем сохранение душевного равновесия, причине.       "Ведь если я не справлюсь и выскажусь "на все деньги", как я это умею, то что последует за этим? А последует, без всяких сомнений, дуэль "здесь и сейчас"! Без союзников и замен, что удобно для меня, но и без волшебной палочки, что звучит как мой приговор.       Сейчас, чтобы кого-нибудь "завалить", мне волшебная палочка уже не особо-то и нужна. И это, внимание, буду честен сам с собой, малотренированному магглокровному на всю голову молодому слабосилку. Что же тогда могут те, кто десятилетиями, если не столетиями, учились убивать? Понятно что! Так что факт, что у всех лордов отнимают волшебные палочки, нужно понимать не как "мы желаем мира, а не кровопролития, поэтому разоружаемся при входе", а "заправляющие в Палате лорды заранее поставили возможных противников в положение, максимально неудобное для них, а для себя — совсем наоборот". И никак иначе. Уж слишком "правила" и "равноправия" получаются в пользу тех, у кого есть власть. Впрочем, так это всегда и бывает".       Вторая же половина моих духовных сил это самое бешенство… культивировала. Ведь справиться с яростью намного проще, чем с накатывающимися девятым валом безысходностью и ужасом понимания того, что все мои планы только что превратились в тыкву. Правда, бешенство, оно как ядерный реактор. Если сдерживать реакцию в жестких рамках, может мирно греть — а не сдерживать…       В общем, под конец заседания я чувствовал, что все — "иду вразнос". Поэтому финал заседания встретил с невероятным облегчением и, плюнув на возможность хоть как-то с кем-то объясниться, побежал к выходу… где меня и остановили Малфой с Лестрейнджем. Да, я понимаю, что это — единственный для них шанс узнать новости и передать что-нибудь на словах "на волю". Да, это удачная для меня возможность сразу же списать образовавшийся должок за подсказку о голосовании. "Но, Мордред их продери, я же из последних сил держусь!"       К счастью, все закончилось благополучно. Я успел домой до того, как терпение лопнуло окончательно. Правда, будь у разгромленного мной тренировочного зала самосознание, он вполне имел бы на этот счет совсем другое мнение. Как и Лотта, вынужденная это все убирать.       Итак, спустив пар, основательно поев, выспавшись, опять поев, я засел в кабинете главы рода. Теперь, на спокойную и холодную голову, требовалось тщательно все обдумать.       "Жаль, — думал я, меланхолично вороша вытянутым указательным пальцем в беспорядке рассыпавшиеся по столешнице листы, — большая часть моих планов нынче не стоит пергамента, на котором записана. Можно отправлять на растопку. Обидно. Такая работа, столько сил потрачено. Ну что ж, придется задействовать план Б…"       С самого начала я подозревал, что в силу совсем другого воспитания и менталитета никогда не стану для английской аристократии, что называется, своим в доску. Для этого здесь нужно родиться и вырасти. Но до вчерашнего дня оставалась надежда, что все же, каким-то чудом, влиться в их ряды удастся. Например, путем мимикрии под "типичного средневекового барона" — наглого, воинственного, но тупого, а поэтому легко управляемого, что для любых политических игроков означает "безопасного". Но не получилось. Увы.       Обижаться на то, что аристократия повела себя в точности как аристократия, то есть с высокой колокольни срала на мнения и, тем более, интересы всех остальных, кто там копошится внизу, — можно, но глупо. А упиваться этим и вовсе неконструктивно. Карты сданы, мне ими играть. И если посмотреть спокойно и непредвзято, то не такие уж они плохие.       В сущности, что из-за этого заседания Палаты для меня изменилось-то? Кардинально — ничего. Да, мне наверняка перекрыли самые вкусные направления развития и "отказали от дома". Но это, очевидно, было запланировано лордами заранее. Ведь вряд ли наше с Ноттом "воздерживаюсь" послужило причиной такой мгновенной, мощной и скоординированной реакции. Ну а так как Крэбб в своем прощальном письме про наличие недоброжелателей ничего не говорил, а совсем наоборот, "что всех зачистил", значит, причина одна. Моя работа на Волдеморта. Именно это, а не служба Министерству. И та дурацкая бумажка, что я подписал Фаджу (ну да, развели меня, как лоха, что есть — то есть) — всего лишь предлог.       Для Палаты все, кто входил в "третью силу", — отверженные и заранее списанные в потери.       Вообще, если вооружиться знанием подоплеки событий, то сразу становятся понятными многие "странности" канона. Например, появляется ответ на вопрос, почему Блэка ловили с таким остервенением. Ведь несмотря на опасность для детей (хотя раз уж в Хогвартс отправляют своих отпрысков считанные лорды, то какие проблемы?) вокруг школы расставили не стражу, не патрули ударного отряда, не аврорат, наконец, а дементоров! Существ, на минуточку, что пожирают душу! Сделано это было отнюдь не для того, чтобы беглец не порезал кого-то там в школе. Лечение тут однозначно хуже болезни. Просто Палата, когда до нее дошло, кем этот сбежавший узник может стать для "третьей силы", и, чем черт не шутит, Министерства, резко испугалась. Блэк должен был исчезнуть. Причем исчезнуть надежно, с гарантией. Идеально — с уничтожением души, чтобы даже если Блэка каким-нибудь хитрым образом и вернут к жизни, то вновь объединяющим расколотую фракцию в единое целое флагом ему было не стать. Это только для детей младшего школьного возраста, домохозяек из глуши, скорбных разумом и Гарри Поттера могло сойти объяснение, что оправдать Блэка для верховного чародея Визенгамота — невозможно. По мне, Дамблдор цинично оставил его в подвешенном состоянии, чтобы, с одной стороны, иметь в рукаве предмет торга для игры с Палатой, а с другой — потенциальную возможность пересобрать третий альянс уже под своей рукой.       Далее, абсолютно очевидной становится подоплека "странных метаний" Волдеморта. В первую магическую он честно отрабатывал заказ старых кланов и "чистил" министерских. Правда, наверняка уже тогда подумывал, как бы заодно "сожрать" своих работодателей. Ну а ко второй войне он уже отлично понял, что теперь именно тот, кто отдает приказы министру, тот и владеет Магической Британией. Поэтому именно Министерство и было его целью. И, что характерно, на целый год у него все получилось. Но даже тогда он почему-то не стал задираться на Палату. Копил силу, но, в итоге, так и не успел?       Кстати, судя по всему, тогда, вначале, Волдеморту помогли не только Милдфорды, но и Пастоны. Или, хотя бы, действия с ними согласовывались. Уж слишком подозрительно вовремя по вроде бы вполне себе естественным причинам старшее поколение практически разом (что тоже важно) отъехало на тот свет. Ну а распропагандированные дети с радостью окунулись в братоубийственную войну к вящему довольству столпов Палаты. Еще одно косвенное доказательство — тех спецов, которые устроили кровавую провокацию, ставшую формальной причиной начала открытых боевых действий, так в итоге и не нашли. Хотя искали, судя по записям Крэбба и редким репликам Беллатрикс, долго и изо всех сил. Но исполнители надежно как в воду канули, что уже ясно свидетельствует о заоблачной цене наемников. Одномоментно заплатить такую сумму живыми деньгами и не оставить никаких следов на весьма ограниченном в объемах внутреннем рынке Магической Британии в одиночку не под силу даже очень богатому лорду. Ни Пастону, ни Милдфорду, ни, тем более, Дэвису, кто бы что бы там про него ни говорил. Только объединению, и то — далеко не всякому. А вот Пастону и Милдфорду вместе — вполне.       "Лордов из альянса Блэков, несмотря на общеклассовые интересы, прочие лорды хладнокровно отправили под нож. Это так мило…"       Хотя тут меня опять тянет назад мое воспитание. Я, как подавляющее большинство выросших в СССР мальчишек, с аристократией знаком только из всяких там посещений Рыцарских Залов Эрмитажей, рассматривания батальных полотен в Русских Музеях и чтения произведений Вальтера Скотта и Александра Дюма. Да и фильмы брежневской эпохи по классике мировой литературы тоже немало поспособствовали смещению восприятия. Кому поверить проще — эпосу, к примеру, про гламурно-брутального рыцаря Айвенго или скучному учебнику истории, где говорится про угнетение бедных крестьян? Вопрос звучит как ответ. Вполне естественно, что я слишком романтизирую аристократию. Но если требуется подобрать максимально близкую аналогию, то, на самом деле, далеко ходить не надо. Нужно всего лишь вспомнить… братков из девяностых! Вот если подставить в образ лорда "уважаемого человека" в малиновом пиджаке или черной кожаной куртке, а "Лорд Крэбб, ваше поведение достойно всеобщего порицания" понимать как "Ты кто такой, в натуре? Кто за тебя скажет? Никто? Так гони бабки, терпила!", то все становится предельно ясно и понятно.       "Несмотря на то, что базис изменился, надстройка в лице лордов продолжает вести себя как прежде. Даже редкая забота, вроде выплат из казны тому лорду, которому запретили выводить на рынок новое косметическое средство (кста-а-ати! Вот и первый потенциальный союзник), и та на самом деле… А! — мысленно махнул я рукой. — Это все пережевывание одного и того же. Все они одним миром мазаны! Безжалостно жрут друг друга. А раз так, так почему же я должен быть лучше их? Чтобы защищать одного хищника перед другим? "Люди делятся на тех, кто обладает властью, взятой силой, и жалких слабаков, которые даже не мечтают стать сильнее!" Совсем не всегда, но применимо к данному конкретному случаю в словах Волдеморта есть вполне себе здравое зерно.       В естественной конкуренции хищников промеж собой за контроль над кормовой базой из травоядных слабого — сожрут, а вот сильного вынуждены будут уважать. Более того, так как британское аристократическое общество пронизано традициями, не исключено, что это может быть своеобразной проверкой перед вступлением в клуб. "Тебя обидели? Но ты же лорд, да? Ну так сделай с этим что-нибудь! Реши вопрос! А мы — посмотрим…" Поэтому, что так, что эдак, — мне нужна сила. Если я стану действительно сильным, то Пастон под ручку с Милдфордом первые прибегут и начнут рассказывать, как весело проводил время какой-нибудь их предок с тем же Александром Крэббом, героем гражданской войны двухвековой давности. И что я — весь в него и настоящее украшение Палаты!"       Осталось решить простую задачу — где взять политическую силу? Первый и самый простой способ — раз уж с "аборигенами" не получилось, занять ее за границей. Поискать внешнеполитические силы: французские, немецкие, американские, да хоть испанские, которые встали бы за моей спиной после смерти Волдеморта. Минусов я тут вижу два. Первый, который никогда не волнует горячие сердца революционеров всех мастей — "чем и как придется расплачиваться за такую помощь?" А вот второй для меня критичный. Как гласит поговорка предков моих испанских друзей: "штыками можно делать что угодно, только сидеть на них нельзя". Недовольных узурпатором будет много, проскрипции придется проводить регулярно и массово, а это — чудовищные людские потери и абсолютно точно проваленное задание Хаффлпафф. Чертова Основательница будто бы нарочно загоняет меня в крайне жесткие рамки при принятии управленческих решений. Что-то такое милосердие с понятиями раннего средневековья ну никак не стыкуется.       Таким образом, выбора-то у меня как такого теперь нет. Министерство. За два, нет, уже за полтора года я должен настолько серьезно врасти в руководящие круги Министерства магии магической Британии, что наследники Дамблдора в горячке антиволдемортских чисток на меня даже косо посмотреть бы не могли. Но при этом нужно как-то извернуться так, чтобы, имея возможность отдавать приказы боевому крылу Министерства, я не считался сросшимся с ним.       "М-да… Взаимоисключающие параграфы…"       Даже без дополнительного условия задача, прямо сказать, чудовищной сложности. Но и совсем не такая безнадежная, как, например, родиться Милдфордом-Пастоном. Или хотя бы породниться с ними. Ведь, во-первых, английская бюрократия хоть и далека от меня, но по менталитету намно-о-ого ближе той же аристократии. А во-вторых, высокие пороги вхождения я, благодаря своим связям, могу благополучно миновать, начав сразу с достаточно серьезного уровня. Как известно, социальное неравенство — это плохо-плохо за одним единственным исключением — когда благодаря ему преимущества получаешь лично ты. Такое неравенство — это нормально.       "Скажем, хорошо бы стартануть со второго зама главы Аврората или Стражи и за год до зама начальника ДМП добраться… Чем не план? В современном мире появление на посту такого уровня семнадцати-восемнадцатилетнего пиздюка — лютый бред. Но при революции — если не норма, то ничего необычного. Кстати! К вопросу о замах ДМП. Пора поговорить с Волдемортом насчет Тикнесса. О! — подумал я, почувствовав, как нагрелось связное кольцо. — Как по заказу!"       — Рассказывай, ученик, — приказал мне Волдеморт, как только я предстал перед его очами. — И не смей врать!       "Да и не собирался", — подумал я и последовательно рассказал про все. Про Палату. Про отношения лордов. Про темы голосований и итоговые резолюции. Про просьбу Лестрейнджа и Малфоя передать весточку Беллатрикс и Драко соответственно. Ну а на итоговый вопрос довольно кивающего чему-то Волдеморта: "Каково твое мнение о лордах?" — я честно и от души выплюнул: "Твари!"       — Это все, что ты хотел мне рассказать?       — Нет, повелитель. У меня есть… идея. Не знаю, быть может, вас она заинтересует…       — Говори.       — Когда вы придете к власти, планируете ли вы занять пост министра магии?       — Это еще не решено.       — Тогда, наверное, вам, может, потребуется некая фигура, которая бы выполняла ваши приказы в Министерстве магии?       — Возможно.       — И у вас уже есть на примете достойный кандидат?       — Неужели ты решил стать министром, ученик?       — Нет, господин. Просто я, возможно, нашел вам такого человека.       — И кто же он?       — Нынешний глава Департамента магического правопорядка Пий Тикнесс. Чистокровный волшебник. Хорошие связи внутри Министерства. Центристские взгляды. Серьезные амбиции. И главное, он очень гибкий и договороспособный.       Волдеморт на некоторое время задумался.       — Это он просил тебя предложить свою кандидатуру мне? — спросил Темный Лорд.       — Нет. Это чисто моя инициатива, — честно и спокойно ответил я. А потом прикинул, как мое неуклюжее предложение могло быть понято Волдемортом, и мне стало как-то нехорошо.       — Откуда ты так досконально успел его узнать?       — У нас с ним были общие дела.       — Какие?       — Я не могу сказать, клятвы.       — Кля-я-ятвы… — задумчиво потянул Волдеморт. — Мне клялись многие… — Он откинулся на спинку кресла, машинально поглаживая чешуйки обвившейся вокруг подлокотника Нагайны. Та от такого внимания откровенно млела и крутила кольцами настолько… чувственно, что в голову могли закрасться откровенно пошлые мысли про вид связи волшебника и хоркрукса. Но сейчас мне было совсем не до шуток. — И ты тоже клялся, не так ли?       — Да! Повелитель! Я верен вам! — на всякий случай я вскочил из кресла, в которое меня усадил Волдеморт, и упал на одно колено. Чем неприятна была служба Темному Лорду, так это тем, что он мог совершенно неожиданно взбеситься в ответ на вроде бы совсем безобидную фразу. Поэтому все без исключения последователи выучили главное правило техники безопасности: "когда Лорд не в настроении, никакое выражение покорности не бывает чрезмерным".       — Клялся… Верен… Знаешь, ученик, ты слишком… сложен для сына Логана Крэбба. Я решил проверить, а так ли она крепка, твоя верность? И что же я увидел, а? — голос Темного Лорда стал тихим и мягким. Обычно после такого провинившегося или жестоко пытают, или убивают крайне непростым способом. Насмотрелся на такое я вдоволь. Вроде: "Реши его судьбу…"       — Но… — испугался я и попытался оправдаться невесть в чем и во всем сразу, но шанса мне не дали.       — Не перебивай меня, ученик!       Мне оставалось только молча склонить голову и чувствовать, как быстро промокает от мерзкого ледяного пота рубашка на спине. А Волдеморт отчетливо наслаждался моим ужасом, потому что сделал длинную паузу, прежде чем продолжить.       — Глупо верить словам, насколько бы сладкими они ни были. Запомни эту истину, ученик. Верить можно только делам. Стоит лишь только отпустить поводок, дать мнимую свободу, как человек тут же расскажет все об истинных своих желаниях своими поступками. И очень часто они полностью противоречат тому, что говорит его рот. А мы любим таких, не так ли, моя дорогая? — Змея в ответ согласно зашипела. — Я специально ничего не говорил тебе о Палате. Ничего не приказывал. Мне было интересно, к кому ты приползешь и что предложишь. И я решил, что если ты склонишься перед моими врагами, то… — многозначительная долгая пауза со значением, — ты перестанешь быть мне учеником. Сразу. Если побежишь к… врагам моих врагов, то я накажу тебя. Лишу… левой ноги, например, заменив ее артефактом, как у Хвоста. Он, после того, как обрел серебряную руку, стал намного умнее и спокойнее. И преданнее. Видимо, в его правой руке была сконцентрирована большая часть его глупости. Но ты меня удивил. В этот раз — неожиданно приятно. Ты не пошел ни к кому. Верность — это очень правильное решение. Подними голову, ученик. Я… доволен, тобой.       — Д-д… Ым, — сглотнул я комок в горле, — да-а-а? — Удивление от несовпадения моих кошмарных ожиданий и сказанного Волдемортом было настолько сильным, что даже перебило страх. И, судя по тому, что Волдеморт довольно дернул губами, мое лицо для него было открытой книгой. Написанной крупными буквами.       — Да. Более того, ты не только не пытался предать меня, но еще и стараешься служить мне во благо. Впрочем, не только мне, да?       — ? — я продолжал молчать, переживая "приход" от огромного количества выделившихся в кровь эндорфинов.       — "Больше силы и власти!" — это желание есть у каждого, кто хоть чего-то стоит в этом мире. И у тебя оно тоже есть, не так ли, ученик?       — Эм… — все еще не понимая, к чему это все, я, следуя приказу, послушно задумался над неожиданно весьма непростым для себя ответом на вопрос "а, жажду ли я власти и силы?" Сколько процентов правды в ответе "нет"? Сто, или уже меньше?       — Да, ученик. Ответ — "да". Ведь иначе ты не метил бы в замы главы ДМП, — Волдеморт не стесняясь показал, что незаметно прочитал мои последние перед появлением у него мысли. — И не пытался бы упрочить свое положение, поставив моими руками благодарную тебе фигуру на министерский пост.       — Но я же дал слово! — единственное, что нашелся ответить я.       — Слово… Хорошо, что ты еще слишком молод и веришь в клятвы… Для тебя хорошо, — надавил голосом Волдеморт. — Пригласи этого Тикнесса на разговор. Скажи Белле и Хвосту, они знают, что нужно делать. Ступай.       Поклонившись, я встал и, не смея стереть с лица пот, пошел к двери. И когда я уже толкал дверь от себя, Волдеморт произнес мне в спину:       — Не думай, что эта проверка — последняя. И еще. Мне неприятны твои метания. То ты хнычешь о каждом подохшем под кустом грязнокровке "нас слишком мало, господин, чтобы убивать просто так", то собственноручно убиваешь единственную родню своей соседки по парте. Неужели у тебя ничто не царапает так называемую совесть, когда ты смотришь на ее мертвенно спокойное лицо на уроке? Или когда слышишь ее тихие всхлипы плача из темного угла вашей гостиной? Молчишь? Это плохо.       Про меня рассказывают много ужасных историй. Часть из этого — правда. Однако даже самые мои непримиримые враги вынуждены признавать, что я всегда держу свое слово. Ты сам попросился ко мне в ученики. Ты сам захотел, чтобы я сделал из тебя настоящего волшебника. А у настоящего волшебника не может быть слабостей. Тебе придется измениться, ученик. Так или иначе. Либо ты самостоятельно изживешь у себя эту глупую жалостливость, заменив на практичность, либо в этом тебе помогу я. Так, как посчитаю нужным… — Сегодня прощальное напутствие Волдеморта прозвучало очень угрожающе.       "Манеры делают человека. Манеры делают человека", — в качестве мантры повторял я про себя, пока шел по подземельям к месту, откуда можно было задействовать портключ. Сейчас в штаб-квартире Волдеморта было весьма людно. Новообращенные "шестерки" бегали по поручениям туда-сюда, на ходу не забывая заискивающе кланяться единственному ученику их повелителя, так что потерять перед ними лицо было абсолютно непозволительно. И только оказавшись дома, в Крэбб-Мэноре, забившись с головой под одеяло в своей спальне, только тут я дал истерике поглотить мой разум.       "Ведь по краешку, по самому краешку прошел! Пастон и Милдфорд! Какие же вы молодцы! Исторгая меня из Палаты, вы невольно сохранили мне жизнь! А если бы Волдеморт полез мне в мозги легилименцией поглубже? А если бы… А если бы… — продолжал я накручивать себя. — У-у-у!!! Боже, Мерлин, Владыки Мира или кто тут отвечает за судьбу! Ну это же перебор! Черт-черт-черт! Ну зачем я полез во все это? Ну почему я не мог ограничиться второй юностью? Сисястая Булстроуд или томная Дэвис. Плюй-камни, полеты на метлах, драки с "грифами"? Или совместное с Грейнджер, которую легко можно использовать в качестве библиотечного указателя, изучение магии? Зачем мне эта чертова политика?"       "Жить потому что захотел, — с ехидцей ответил внутренний голос. — Причем не просто жить, а жить хорошо. Булстроуд? Плюй камни? Напомни-ка себе, что бы сейчас ты делал в каноне? Тапочки носил? Жрал как не в себя? В девочку обороткой превращался, чтобы от Драко внимание отвлекать? И это еще канон умалчивает, чем именно Крэбб и Гойл развлекали Малфоя. Так что — хватит хныкать! Или тебе одобрение нужно? Ну получи: "Ты все сделал правильно. Продолжай и дальше работать на будущее!" Полегчало?"       "Знаешь, иди ты!.. — привычно послал я внутренний голос. — Мне "сильные негативные эмоции" противопоказаны. С такими шуточками мающегося от безделья Волдеморта как скоро я съеду с катушек? Нет. Все правильно я наметил на первом курсе. Нельзя дать ему победить, это рабство навсегда…"       — Лотта!       — Да, хозяин, — поклонилась дисциплинированно аппарировавшая на мой вызов домовая.       — Принеси мне успокоительного и "сон без сновидений".       "Тикнесс и Амбридж — это, конечно, хорошо, но мало. Кого бы попытать, чтобы без откровенной лжи и хитрых умолчаний заранее узнать про подводные камни внутренних течений Министерства? Прям хоть Перси Уизли бери за жабры… Шутка. Или нет?" — думал я, быстро засыпая.