you played my heart

Он слушает неспешную игру на гитаре и тихий голос, скорее шепчущий, чем поющий, что-то до боли знакомое. — Серж? — Да? — Как мы тут оказались? В этом дерьме, которое ты называешь «удачным случаем»? Несколько случайных прикосновений — и в Дауэ просыпается азарт. Сначала сильная мужская рука на его талии, затем, не давая парню достаточно времени перевести дух, эта же рука держит его собственную крепко, переплетая пальцы. Дауэ не воспринимает эти касания как какие-то намеки — он не маленький ребенок, чтобы делать серьезные выводы при недостатке информации. Но невольно тает от взгляда карих глаз и вежливо-открытой улыбки, обращенных к нему. Дауэ просто наслаждается красотой. И готов поиграть. Кареглазый все чаще маячит перед взором Дауэ. Или это Дауэ перебрался поближе к комнате 13? Думая, что флирт с русским будет всего лишь очередным способом развеяться, Дауэ поддается капризам тоскующего по ласкам сердца. Что плохого в обычном удовлетворении своих желаний? Парень обета верности никому не давал, а игры в гляделки (и не только) с привлекательными людьми всегда будоражили его, добавляя к повседневной рутине ярких красок. Конечно же, Дауэ знает, как привлекателен и желанен. Но все равно чувствует слабую дрожь в коленях, когда разговаривает с Сергеем ни о чем в коридоре. Собеседник из кареглазого крайне приятный и ангельски вежливый. Голландец мысленно усмехается, сравнивая Сергея с ангелом — крылья, пусть и выбитые на коже чернилами, присутствуют, а про стереотип о внешности могучих крылатых и говорить не стоит. Дауэ видит, что его навыки во флирте не остаются незамеченными, но Сергей предпочитает не отвечать, сохраняя профессиональную дистанцию. Они быстро находят общий язык, делятся целями и стремлениями. Дауэ совсем не чувствует такой пугающей на словах разнице в десять лет. Прощаясь до завтра, он крепко и долго обнимает Сергея. Затянувшееся объятие, невесомое прикосновение щеки к щеке и обворожительная улыбка с застывшим во взгляде вопросом. Дауэ, за секунду до того, чтоб повернуться и уйти, придумывает новый план. Зачем медлить, если можно красиво идти напролом? Отсутствие, на первый взгляд, стратегии в действиях может обернуться удачным стечением обстоятельств. — Может, расслабимся после тяжелого дня и немного выпьем? Сергей хочет отказаться, ссылаясь на усталость и приверженность здоровому образу жизни на время конкурса. Но возбужденный, призывной взгляд холодных глаз напоминает мужчине о самом себе в возрасте голландца. Дауэ подкупает молодостью и беспечностью. Сегодня можно, убеждает дьявольский голосок. Можно насладиться пылким умом и сильными руками собеседника. Завоевать чье-то расположение — азартная игра, как покер или кости. Исход зависит от чистой случайности. Но, в отличие от классической, игра с человеческими чувствами непродолжительна. Если с тобой соглашаются выпить, то ты уже на полпути к победе. И безоговорочно выиграл, когда ответом служит довольная улыбка. Дауэ ведет Сергея в свой номер. Оба понимают, почему выбор пал на отель, а не ближайший бар. Кровать большая, двухместная, свет уличных фонарей красиво ложится на заправленные простыни. Луна проглядывает сквозь дымку облаков, не доходя своим сиянием даже до оконных стекол, молча наблюдая. Они выпивают по стакану виски. Сергей расстегивает верхние пуговицы своей рубашки, жалуясь на жару. Играть так играть — по части шоу Лазарев мастер. — И не говори. Я совсем не ожидал подобной погоды. Дауэ пускается в разговоры об Амстердаме и завораживает своим голосом. Хрипловатый, низкий, идеально дополняющий образ героя-любовника. Он неспешно расхаживает по комнате, сняв футболку. Щеки его горят алым. Еще стакан — и Сергей, избавившись от рубашки, медленно тянет Дауэ за петли джинсов на кровать, нависает сверху. Шею голландца обдает теплым дыханием с неприятным, терпким привкусом алкоголя. Дауэ чувствует мурашки по всему телу и приятное потягивание в низу живота. Мягкие губы касаются рисунка розы, ведут дорожку коротких поцелуев до подбородка. Сергей трогает везде: хватает Дауэ за бедра, проводит ладонью по его животу, очерчивает пальцами татуировки на плечах. У Лазарева дух перехватывает от изгибов молодого тела, от похоти в светло-голубых глазах. Дауэ приподнимается на локтях, нетерпеливо впечатывая грубый поцелуй в губы Сергея, и подминает кареглазого под себя. Они смотрят друг другу в глаза — чье-то сердце пропускает пару ударов. Вожделение приливной волной сносит остатки разума, Лазарев кивает прочитанному по губам вопросу партнера и переворачивается на живот. Днем они едва ли пересекаются: репетиции в разное время, Сергей заговаривает языки журналистам, которые всегда спрашивают одно и то же, а Дауэ предается любви к музыке и городу. Конкурс стремительно несется к финалу, нервы начинают сдавать, бар голландца процветает. Сергей следит за тем, чтобы их с Дауэ связь не заходила дальше плотских утех в номере и приятельских отношений на публике. К концу первой недели он замечает некоторое обожание во взгляде Дауэ; оно ему не нравится. Раскаленный воздух и влажные прикосновения — прихоти ночи. Дауэ целует нежно, Дауэ целует страстно. Он думает, что взорвется от того, как ему хорошо с Сергеем. Дауэ боится привязаться сильнее, чем можно за пару недель. Дауэ уже привязался. Даже написал песню. С Сергеем на тему их отношений он не говорит, но только дурак не понял бы, как глупо желать чего-то большего, чем совместные ночи. Они ведут пьяные, откровенные разговоры. Сергей выворачивает наизнанку свою душу ночью и ругает себя за это утром. Ему не нужен Дауэ как близкий человек — ему нужен Дауэ, с которым можно спать и не более. После бутылки вина на двоих Дауэ думает, что готов всю жизнь провести, изучая Сергея. Высказать данную мысль не дается возможности — его хватают за майку и грубо опускают на кровать. Дауэ жалеет о начатой игре. Оглядываясь назад, он понимает, что подвел свои же ожидания. Хотел наслаждения — получай и чувства. Голландец не тешит себя мечтами, а только заранее знает, что расставаться теперь будет немного больно. Он ловит Сергея, раскаленного и тяжело дышащего после репетиции, в одном из бесконечных коридоров арены, улыбается и предлагает повеселиться. Нарушает установившиеся правила игры, стремясь получить как можно больше в краткие сроки. Пусть его сейчас наполнит удовольствием, чтобы потом поскорее пережить и забыть. Лазарев соглашается, они идут в ближайший туалет. За день до проведения финала Дауэ чувствует себя прекрасно. Он в восторге от общения с другими участниками и совсем не волнуется. Первое место не светит ему и в параллельной вселенной. Он считает своим долгом постоянно подбадривать Сергея: дружески похлопать по плечу, сказать что-нибудь вроде «я верю в тебя», помочь снять напряжение. Поздним вечером, уставшие, они заваливаются в номер. Дауэ нежно касается загорелой кожи под рубашкой, шепчет на ухо на своем родном вперемешку с английским. Садится на кровать, притягивает Сергея к себе и обнимает, прикладывая голову к его животу. Дауэ переполняет волнение и растут животные инстинкты, Дауэ хочется кричать и ломать ребра, чтобы достать из себя неверное, бракованное сердце. В последний раз они убивают друг друга голыми руками, в последний раз раздирают души до крови в порыве страсти, в последний раз обжигаются. Дауэ просыпается первым и старается не шуметь, пока собирает свои разбросанные по комнате вещи. Когда встает Сергей, голландец умывается уже полностью одетый. Лазарев присоединяется к утреннему ритуалу, нежно поглядывая на юношу. Они стоят у выхода из номера, боятся дышать и начать разговор. — Сегодня финал, — подает голос Сергей. — Да. Удачи тебе. — Поцелуй, — просит он, — на прощанье. Дауэ подчиняется, нежно проводя ладонью по щетинистой щеке и невинно прижимаясь своими губами к чужим. Отдаленным кажется собственное сбившееся с ритма сердцебиение. Мятное дыхание Сергея успокаивает кожу, но разжигает огонь внутри. Лазарев обвивает парня за талию, приближая еще ближе к себе, чувствуя разгоряченное тело сквозь одежду, и углубляет поцелуй. Дауэ знает, что это их прикосновение друг к другу — самое последнее, оттого самое желанное и вредящее. После финала они перекинутся парой слов и взглядами попросят прощения. Сергей прочитает благодарность на губах. А сейчас хочется попросту не отпускать, застыть в моменте, где бесконечное повторение одних и тех же действий будет только в радость. Возможно, Дауэ думает о себе как о слабохарактерном юноше, что любит наступать на одни и те же грабли в свои 23. Дауэ возвращается в Амстердам с таким чувством на груди, как если бы его сердце обмотали терновыми ветвями. Сергей грузит себя работой, еще не успев сойти с самолета. Ночью ему снится Дауэ.