Спустя две недели.
У Чимина колени дрожат от страха, потому что ему даже имени не сказали будущего мужа. Вспоминая Юнги, лежащего на больничной койке, и голос — как ему уже сказал Намджун — призрака, постоянно вертелись в голове, Пак прекрасно понимал, что простил Мина за все совершенное уже давно. Ему бы вновь обнять того и поцеловать, только что-то ему подсказывает, что все будет далеко не так, как хотелось бы. Насчет происходящего, то всем было трудно смириться. Чонгук вообще первые пару дней подпускал к себе только Тэхена, огрызаясь на весь мир и на то, что ему никто ничего не сказал. Намджун же поведал, что является ангелом, как и Тэхен, и в случае снятия проклятия, к слову, которому были все настолько рады, что отметили это маленькой компанией, он станет одним из архангелов. Вот только всех повергло в шок, что его родители ничему не удивились. Только потом он добавил, что только они и знали правду и смирились с происходящим, именно поэтому сейчас вокруг них бегает четырехлетний мальчишка, играющий со всем, что под руку попадет, дабы род продолжался. Но один Чимин умолчал о том, что все вспомнил, решив не волновать своих родителей. О его тайне знали только Тэхен, Чонгук и Намджун. И ему хватало их поддержки. И сейчас он уже во дворце того самого принца, за которого должен выйти замуж как бы, а родители мило беседуют с его на первом этаже. Сам Пак косится на дверь в покои парня и не решается зайти. Потому что боится, что там и не Юнги вовсе. Но была ни была. Глубокий вдох; рука тянется, открывая дверь; шумный выдох. Брюнет глаза приоткрывает, оглядывая помещение. Он замечает человека, сидящего на огромной кровати под одеялом и смотрящего в окно. У Чимина чуть ли не сердечный приступ и слезы рекой, потому что он узнает этого человека из тысячи. Но сделать шаг вперед не может. Не может даже звука издать. Он всматривается в профиль человека, поджимая губы. Парень же прекрасно слышал, что кто-то вошел, но почему не поворачивается? Такой наплыв эмоций у Чимина был в последний раз только тогда, когда он вспомнил свою прошлую жизнь. Он решается двинуться вперед, на своих дрожащих ногах, закрывая за собой дверь. Пак, как только достигает кровати, замечает, что по бледным-бледным щекам капают слезы, прямиком на худые кисти рук. Серая челка, видимо, только выкрашенных волос, опускается на глаза. – Прости, Чимин-а, – выходит слишком хрипло, а тот вздыхает с облегчением, потому что боялся. Боялся, что Юнги ничего не помнит. Пак отодвигает инвалидную коляску от кровати подальше, а сам берет лицо в руки, заглядывая в чуть красные глаза сквозь собственную пелену слез. – Боже, я... – пытается что-то сказать Юнги, а Чимин не перебивает, слабо улыбаясь, – я могу касаться тебя спустя столько лет. Юнги кладет руки на талию брюнета, а тот усаживается рядом, стирая соленые дорожки слез с худых щек. – Ты не представляешь, насколько я был счастлив, когда очнулся в палате, а на моем запястье твое имя, – улыбается Мин и смотрит в любимые черные глаза-щелочки. – Снова брак по расчету, да? – усмехается он. – Видишь, мне даже волосы покрасили. – Дурак, – смеется Чимин, прижимаясь губами к чужим и получая ответную ласку сразу же. Брюнета притягивают еще ближе к себе, а тот растворяется в соленом, но в то же время, не менее сладком поцелуе. – Люблю тебя, Чимин-и, – шепчет Юнги, отстраняясь от теплых губ, чмокнув в щеку, и заключает того в объятия, уткнувшись носом в черную макушку. Чимин улыбается сам себе, ведь наконец-то любимый человек принял его чувства.***
День церемонии Чимина и Юнги прошел во дворце Мин спустя неделю после их встречи, с кучей народу и снова нелюбимым нарядом для Чонгука, который пришлось напялить на себя. Взрослые веселились, Чимин не отходил от Юнги ни на секунду, сопровождая того на коляске. А в нелюдном месте, все заканчивалось криками а-ля: «Сгинь, архангел недоделанный, я еще встану на ноги после нескольких месяцев реабилитации!» Намджун и Джин обрели свое счастье на небесах, навещая своих друзей изредка, в особенности Джун, чтобы поиздеваться над Юнги, как тот делал то же самое в образе призрака. И после такого праздника, Чонгук и Тэхен остались с ночевкой во дворце Мин вместе со своими родителями. Солнце уже зашло за горизонт. Чонгук сдвигал шторы, чтобы лунный свет не попадал в выделенную для них комнату, а сам включил приглушенный свет. Он обнимает со спины Тэхена, который стоит напротив зеркала и потихонечку снимает с себя такую надоевшую ткань за день. – Помочь? – томно шепчет принц на ушко, целуя там же. – Извращенец, – устало выдыхает Тэ, расстегивая пуговицы на рубахе. – Это ты про себя? – ухмыляется Чон и смотрит в отражение, прижимая ангела к себе ближе, начиная расстегивать пуговицы снизу. – Знаешь, что я нашел в тумбочке? – И что же? – смотрит заинтересованно Тэ на лицо принца в отражении, чувствуя прилив бодрости. – Масло для растяжки, – шепчет тот на ухо вновь. – По-моему, Чимин и Юнги тоже не против, чтобы наш первый раз прошел именно здесь. – Чон Чонгук, ты неисправим, – краснеет Тэхен, отстраняясь от своего парня. Он снимает остатки своей одежды и сразу же забирается под одеяло, будто оно спасет его как от монстров, оставляя стоять брошенного Чонгука в одних боксерах около зеркала. – Ну, и что за дела? Но Тэхен лишь укрывается одеялом с головой, примостившись на бочок у стенки на огромной кровати. Чонгук забирается на кровать, сбрасывая ненужное одеяло, обхватив талию светловолосого и притянув к себе ближе, как он обычно и делает. Хоть Тэхен и слишком боится до сих пор, но в простых объятиях он сразу расслабляется, а на глубокие поцелуи отвечает с особым пристрастием. И именно сейчас Чонгук целует в лопатку и шепчет: – Не бойся, я ничего не сделаю без твоего согласия. Только вот Тэхен разворачивается и ловит губы принца своими, прижимаясь к ним, также, как и Чонгук тогда в саду, словно меняясь местами. А Чон отвечает, хоть и неожиданно, но углубляет ласку, встречаясь с тэхеновым языком и шумно выдыхая через нос. Гук нависает сверху, не прерывая долгого поцелуя, пока воздух в легких не закончился, и только после шепчет в самые губы еле слышно, водя подушечками пальцев по крылу на бедре светловолосого: – Ты же знаешь, как я люблю тебя. Тэхен улыбается уголками губ, глаза прикрывая и шепча в ответ: – И я тебя люблю. И Чонгук уже было думал, что все, нужно заканчивать, пока не сорвался, но светловолосый жмется пуще прежнего, забывая про все принципы и цепляясь за чужие плечи, обдавая пухлые губы напротив горячим дыханием. А затем откидывает голову назад, закусывая свою губу и подставляя шею для поцелуев, на что принц только ухмыляется. Он нежно целует ключицы, плавно переходя на плечи, попутно запоминая пальчиками каждый закуточек кожи на теле, отчего Тэхен теряется и забывает, что такое воздух и как им пользоваться в данной ситуации. Потому что вся та нежность, которую передает Чон, божественна и похожа на сказку. Тэ сжимает чужие плечи оттого, как нарастает возбуждение и начинает все скручивать внизу живота, но Чонгук не спешит, задевая возбужденную плоть своею и пробуя на вкус то, чего не мог получить большое количество времени. Он проводит языком вдоль шеи, слыша краем уха обрывистое дыхание, и начинает играться с мочкой уха, благодаря чему пальчики Кима забираются в каштановые волосы, и Чонгук впивается в губы вновь, снося крышу обоим и доводя до легких стонов старшего. За сладким поцелуем следует его послевкусие и мушки в глазах, когда Чон вбирает кожицу на груди, спускаясь ниже и ниже. Он легкими касаниями щекочет мягкую кожу, заставив покрываться мурашками от удовольствия, и подхватывает бедра, аккуратно стаскивая боксеры и покрывая легкими поцелуями внутреннюю часть. В действие приходит заветное масло, которое позволяет проникнуть одному пальчику в сжатое колечко мышц, растягивая узкие стенки постепенно. Чонгук целует с новой силой, прикусывая нижнюю губу Кима, помогая тому размякнуть в своих руках. И когда в проходе свободно двигается три пальца, то Гук надавливает на комочек нервов, отчего слышит звонкий стон, и вгрызается зубами в открытый участок шеи, зализывая сразу же. В комнате стало как-то слишком жарко, и Тэхену голову кружит от происходящего. Он впивается маленькими ноготочками в плечи, то и дело постанывая, пока Чонгук настолько сильно медлит и опаляет каждый миллиметр тела поцелуями и укусами. Тэхен притягивает к себе Чона и целует уже сам, доминируя, и из-за этого шатен уже не замечает, как избавляется от своих боксеров и толкается сразу наполовину, срывая с губ вскрик сквозь поцелуй и получая царапины на спине. Чонгук целует еще и еще, никак не насладившись губами, гладя бедра и забрасывая ноги к себе на талию. Он входит до основания, наблюдая из-под взмокшей челки, как светловолосый прогибается в спине, ловя воздух ртом. Он гортанно рычит из-за узости, мажет по подбородку губами и начинает наращивать темп, ощущая, что ему поддаются в ответ. Тэхен отдается полностью и без остатка, растворяясь в обилии тепла и неги, то сжимая кожу на чужих плечах, то простынь, а иногда оттягивая парня за волосы, когда тот вгрызается в плечо до красных отметин. И только тогда, когда оба достигают пика, Чонгук притягивает к себе светловолосого, все также слыша сбитое дыхание друг друга, и накрывает одеялом обоих. Тэхен по привычке утыкается носом в чужую шею, ощущая себя в безопасности и таком родном тепле, и засыпает. У Чонгука и Тэхена через неделю тоже предстоит свадебная церемония. А тем временем, каждый уже обрел в своей душе частичку своего счастья, пройдя через нелегкий путь, испытав уйму боли и печали.