Синхронизация

— Привет, — доброжелательно сказал Айдан, протягивая Дориану стаканчик кофе. — Осторожно, горячий. Он был один, и Дориан, с трудом подавив нелепое желание оглядеться в поисках Натаниэля, сделал глоток и недовольно поморщился. — Ты путаешь значение слов «горячий» и «обжигающий как пламя»? Айдан издал смешок. — Ты такой невероятно благодушный, потому что получил по ребрам? — Ты мне сегодня не нравишься, — проинформировал Дориан. Он отчаянно хотел казаться недовольным — сам толком не зная, почему, — но волнительное предвкушение закипало внутри, требуя словесного излияния. — Ты все равно собираешься это спросить, так что давай-ка я сэкономлю нам время: да, я уверен, что это он. — Он съездил тебе по ребрам, — заметил Айдан. Дориан пожал плечами. Левый бок неприятно ныл, но пара таблеток обещала исправить дело. Дориан не любил боль, предпочитал по возможности избегать ее, но сейчас им всецело владела мысль о предстоящем дрифте. Четыре тренировочных боя вышли идеальными, как на демонстрации, — и именно поэтому Дориан заволновался и, конечно же, немедленно допустил ошибку, подставившись. Тревельян несколько раз извинился, прежде чем маршал Мак-Тир объявил по общей связи, что огласит решение в течение двух часов, — а потом извинился еще раз, сопроводив слова смущенной улыбкой, как будто он, а не Дориан, налажал, позволив себе начать сомневаться. Четыре боя вышли идеальными — но вдруг маршал сочтет, что пятый нивелировал их успешность? Айдан смотрел так внимательно, будто знал наверняка, о чем Дориан думает. — Я слышал, твой на первом спарринге сломал тебе нос — кстати, где он? — буркнул Дориан. — И если ты скажешь, что у вас был особый случай, я выплесну этот кофе тебе в лицо. Айдан ухмыльнулся, кивнул в сторону ангара. — Нам устанавливают винтовку Гаусса. Нейт, конечно, контролирует процесс — или так ему кажется. — А ты почему-то болтаешься здесь, — заметил Дориан. — Не мог упустить случая проехаться по поводу твоих ребер, — заверил Айдан, тепло улыбаясь. С тех пор, как Дориан прибыл в Скайхолдский шаттердом, — два месяца назад — он ни разу не видел Айдана без Натаниэля. Даже сейчас тот прижимался спиной к переборке, ведущей в ангар, в стремлении быть как можно ближе к своему второму пилоту — и все-таки он был здесь, ждал, чтобы поболтать с Дорианом и вручить ему стаканчик переслащенного кофе. — Я... спасибо, — неловко сказал Дориан. — За кофе. Я обжег язык, кстати. — Не твой день, — философски заметил Айдан. — Или, может, как раз наоборот. *** Два часа грозили растянуться на две бесконечности, и Дориан вместе с Айданом направился в ангар — шум пробивался даже сквозь наушники, но Натаниэль при их приближении обернулся и приветственно кивнул. Дориана всегда немного пугала мысль об устанавливающейся между пилотами связи — и неизменно влекла. Оранжевые искры не долетали до пола, гасли в воздухе, бросая отблески на корпус «Серого Стража». Машина была уже старой — из тех, использование которых аукалось пилотам мигренями, а порой и повреждениями мозга, но «Страж» выдержал больше боев, чем любой другой егерь, став своего рода легендой. Дориан и сам заочно испытывал некоторое благоговение перед его пилотами — до того, конечно, как лично познакомился с этими придурками. Когда техники сделали перерыв, Хардинг сняла очки и подошла к ним — лицо у нее блестело от пота, а руки — от машинного масла. — Пришел посмотреть на малыша? — нежно спросила она у Дориана. — До меня тут дошел слух, что сегодня вы с ним познакомитесь поближе. Этот «малыш» был самым большим егерем в ангаре, и Дориан всегда испытывал какой-то внутренний трепет, когда смотрел на него снизу вверх. Мой, подумал Дориан и улыбнулся. — Учти, тебе придется делиться, — хмыкнул Айдан — словно прочитал мысли. Дориан подумал «мой» о Тревельяне — и улыбнулся шире. *** ...все оказалось совсем не так, как Дориан представлял себе. Ни симуляторы, ни обучающая литература, ни расплывчатые объяснения Айдана не передавали и сотой доли того, что он испытал, когда к его запястьям и щиколоткам подсоединили кабели, а шлем заполнил нейрогель. Дориан ожидал, что это будет миг торжества — и когда они с Тревельяном шли к «Инквизитору», тот улыбался, словно тоже так думал. Дориану казалось, он совершенно готов довериться, впустить в свое сознание. Когда обратный отсчет закончился и Дориан провалился в пустоту — он на краткий миг ощутил восхитительное единение с другим человеком: тот доверял ему, беспокоился о его безопасности, верил в его таланты. Чувство было потрясающим, но потом они синхронизировались полнее — и Дориан испугался. Границы его тела и сознания словно стерлись — он ощутил что-то невыносимо чужое в самом себе, оно вплавлялось в него, грозясь необратимо изменить... Дориан инстинктивно попытался отпрянуть, спрятаться, и вот он уже стоял перед отцом, смотревшим на него с едкой смесью презрения и разочарования, юный и злой. Когда их насильно вытащили из дрифта, Дориана немедленно вырвало. — Извини, — хрипло сказал он Тревельяну, бледному и слегка дрожащему. — Ничего, — с готовностью ответил тот. — Было терпимо. Мне говорили, многим тяжело дается первый дрифт... мы просто попытаемся снова, и у нас получится. — Терпимо? — переспросил Дориан. Ему протянули бутылку воды, и он сделал несколько жадных глотков. — Я причинил тебе боль? Тревельян потер затылок — должно быть, у него раскалывалась голова. — Было неприятно, — нехотя сказал он. — Я пытался... пытался вытащить тебя, когда ты провалился. Но дело было не в воспоминаниях. Дело было во мне. — Попробуешь сказать, что мы слажали по твоей вине — дам по лицу, как только меня перестанет тошнить, — пригрозил Дориан, но Тревельян упрямо покачал головой. — Хорошо, что нас прервали. Мне кажется, я мог тебе навредить. Дориан почувствовал приступ раздражения, хотя Тревельян, в общем-то, вел себя как гребаный джентльмен. Захотелось выйти на воздух, оказаться от него как можно дальше, дать себе немного времени, чтобы успокоиться, поглубже упрятать воспоминания об отце. Дориан буркнул что-то о головной боли и, едва с него сняли костюм, торопливо покинул ангар — не оглядываясь, продолжая кипеть раздражением. На улице было прохладно, у перил курил Ренье — в одиночестве, если так можно было выразиться. Дориан сдержанно кивнул ему, испытывая тошнотворную смесь жалости и опаски. — Провалили? — спросил Ренье. — Можешь не отвечать — и так видим. Он редко разговаривал с кем-то после того, что случилось с «Черной Стеной», и Дориан, поплотнее запахнувшись в куртку, осторожно сказал: — Мы все еще совместимы. Тревельян уверен, что у нас получится. — Дело не в тебе, — равнодушно сказал Ренье, заставив Дориана вздрогнуть. — Ты зол — и поспешил от него смыться. Значит, он сделал что-то, от чего тебе пришлось защищаться. Твоему мозгу пришлось защищаться. — И... что мне делать? — растерянно спросил Дориан. — Я доверял ему. Я был готов. — Дело не в тебе, — повторил Ренье. — Он тебе не доверяет. Он не был готов. *** — Он отказался, — заявил маршал без лишних предисловий, когда вызванный по общей связи Дориан явился в его кабинет. — Я, в свою очередь, отказался принимать его отказ. Дориан выругался, виновато посмотрел на маршала — тот ответил понимающим взглядом — и покачал головой. — Я с ним поговорю, — пообещал он. — Я... Не знаю, постараюсь убедить его. — Ты уж постарайся, — буркнул маршал. — С двумя егерями шансов у нас маловато, а искать тебе второго — не проще, чем выдать замуж мою дочь. Жилой отсек номер N-24. Свободен. Тревельян как будто ждал Дориана, но первым не заговорил, смотрел выжидающе. — Ты знаешь, что «Инквизитор» — это второй вариант названия? — осведомился Дориан, и лицо Тревельяна вытянулось от удивления. — Сначала его хотели назвать «Щитом Создателя», но я сказал, что в таком случае откажусь участвовать в этом фарсе. Им пришлось прислушаться ко мне и придумать что-то поблагозвучней. — Правда? — Тревельян улыбнулся, и Дориан весело покачал головой. — Нет, не совсем. Они действительно передумали — но не из-за меня. Довольно оскорбительный факт, если подумать... Послушай, ты сам сказал, что нам стоит попробовать еще раз. — Это было до того, как я проанализировал ситуацию, — с неожиданной строгостью сказал Тревельян. — Ты готов к дрифту. Я — нет. Тебе нужен другой пилот, тот, с кем ты будешь в безопасности. — Мир на краю гибели — а ты больше беспокоишься обо мне? — удивился Дориан. — Знаешь, я думаю, что другого такого... второго пилота мне не найти. — Ты не отступишься, а? — спросил Тревельян, и Дориан ясно понял — ему самому смертельно не хотелось отказываться от этого шанса. — Ну, ты же позволяешь мне стоять здесь и уговаривать тебя, — заметил он. — Значит, у меня есть надежда. Тревельян вдохнул — и медленно, протяжно выдохнул. — Хорошо, — отрывисто сказал он. — Но если я... — Если что-то пойдет не так — нас снова вытащат, — практично заметил Дориан, отстраненно, будто со стороны удивляясь тому, что говорит. Он был не из тех, кто всегда шел до победного, но сейчас его переполняла странная уверенность в собственной правоте — никогда в жизни Дориан не чувствовал подобного, и это ощущение ему нравилось. — Но я за тот сценарий, где все идет как надо, мы убиваем толпы кайдзю и становимся героями. Тревельян смотрел на него, странно улыбаясь. — Девяносто восемь, — сказал он и, когда Дориан, недовольный подобной реакцией на свою краткую, но — он был уверен — вдохновляющую речь, нахмурился, пояснил. — Маршал сказал, мы совместимы на девяносто восемь процентов. Сейчас во мне, видимо, говорят те два процента — ты упрям, как осел. — Это только вишенка на торте, — заверил Дориан. — У меня масса других положительных качеств. Тревельян рассмеялся, и Дориан вдруг ясно представил, как они везде таскаются вместе, будто Айдан с Натаниэлем, липнут друг к другу, как противоположные полюса магнита, и раздражают всех вокруг привычкой заканчивать друг за другом предложения. Немного пугающая, эта мысль осела теплом в груди. *** Вторая попытка походила на первую — Дориана обдало ощущением доверия-беспокойства-восхищения, а потом чужое «я» снова начало сметать его, и это было так же страшно, как в первый раз, но Дориан не позволил себе испугаться — и поддался. Его окружал огонь. Он стоял посреди обломков, возмутительно целый, и дышал запахом гари и тлеющих тел. Он понятия не имел, кто он. Потеря памяти подсказала та его часть, что была Дорианом; другая, безымянная, полная страха-тоски-горя жадно потянулась к ней, и Дориан с готовностью открылся, стремясь стать собой, обрести цельность... Это не было больно — только неприятно. Как будто его дернули за шиворот, когда он потянулся обнять. Стой-стой-стой, испуганно подумал Дориан. Мне надо... Он стоял напротив себя, смотрел в свои глаза: синие-серые-синие. Ощущение чужого разума все еще было давящим, но нежелание навредить натягивалось между ними тонкой дрожащей пленкой. Он ощутил облегчение Максвелла он смог они смогли и услышал голос маршала, объявившего, что синхронизация прошла успешно. Грянули аплодисменты — и Дориан-Максвелл взглянул на ангар с высоты роста «Инквизитора».