***
К тренировкам они приступили на следующий же день — Гюнтер Фихтнер, сам выпустившийся из Дурмстранга всего года три назад, с удовольствием согласился помочь в подготовке к чемпионату. Ну а пока они с Александром отрабатывали заклинания и щиты в пустом классе трансфигурации, Штефан, сидевший с ними, зачитывал выдержки из «информационного письма» — книжицы на сорок страниц, которую организаторы чемпионата разослали всем участникам. — «В этом году впервые за полтора века чемпионат принимает живописный северный остров Буян…» Они забыли упомянуть, что он ещё очень ветреный и холодный, — комментировал Штефан то, что читал. — Так, про главные достопримечательности не интересно, я могу куда больше показать… Вот, о размещении: «У каждого из участников будет отдельная комната в гостинице «Летучий корабль»…» Глядите, на «Буревестник» они решили не раскошеливаться! «…из окон которой открывается замечательный вид на Ярмарочную площадь — одну из старейших в городе». Да, а ещё самую шумную и многолюдную. Наши зарубежные друзья и так будут, подозреваю, в восторге от погоды на Буяне, а тут ещё и весь колорит уличной торговли с криками и спорами… А может, это специально делается, чтобы выбить противников из колеи и дать преимущество нам, почти местным?.. — Он всегда так много говорит? — поинтересовался Гюнтер у Александра. Тот кивнул. Как выяснилось из той же книжонки, участие в состязании должны были принять юные дуэлянты из семи учреждений образования. — Изначально планировалось взять восемь школ, — сообщил Штефан на другой день результаты очередного своего изыскания (хотя «письмо» прислали Александру, единственный раз, когда он его держал в руках, был при получении). — Однако, далее цитата: «Участников из африканской школы «Уагаду» в этом году не допустили по причине вспышки среди учащихся лихорадки Тибо (Примечание: Шкура Тибо, разновидности бородавочника, из которой шьются обязательные защитные элементы формы студентов, оказалась взята от больных особей и выделяла токсины, вызвавшие сильнейшие аллергические реакции и лихорадку у людей, с ней взаимодействовавших)». Бедолаги, — вполне искренне посочувствовал он. — И чего мы жалуемся на условия? У нас по крайней мере никаких тварей опасных или тем более, упаси меня Кощей, как говорят русские, токсичных нет. — Кроме троллей в горах и пары кельпи в озере, — мрачно заметил Гюнтер. — Додумался же какой-то идиот в прошлые века завезти их из Британии, а нам теперь за студентами смотреть внимательней, чтобы не решили на водяной лошадке покататься… Когда он закончил свою речь о безалаберности безымянных магов, Александр предложил продолжить, а во время следующего перерыва Штефан сообщил им, что книжонка содержит сведения о всех школах-участницах. — Немного, конечно, информации, но уже кое-что, — вдумчиво произнёс он и начал зачитывать: — «Академия магии Шармбатон…» Я один почувствовал, как пахнуло тёплым ветром и запахом моря? — Штефан блаженно прищурился. — Если у меня будет жена, то непременно француженка… — Не отвлекайся, — прервал его Александр, сделав глоток воды из стакана. — Там есть что-нибудь об их козырях? — «…южное побережье Франции… ля-ля… сады, фонтаны… ля-ля-ля…» Практически ничего; только о том, что они неплохи в различных видах ментальной магии и введении в транс. А так только расхваливают красоту и природу, — Штефан задумчиво почесал затылок. — Слушайте, последний курс — это, наверное, поздновато, чтобы переводиться, да? — Самую чуть, — усмехнулся Фихтнер. — Что дальше? — «Кастелобрушу — школа волшебства, расположенная в Бразилии, в которой проходят обучение юные маги из всей Южной Америки. Школа расположена в глубине джунглей Амазонки и представляет собой большое здание, напоминающее храм, сложенное из золотого камня…» Ещё лучше, — проворчал Штефан. — С побережья Франции — в джунгли Амазонки… Почему мы учимся в этом унылом месте на краю света?! — Ну и нытик, — Гюнтер чарами приманил книжку из рук Баумера к себе и открыл на странице с бразильской школой. — «Специализируются на травологии и магической зоологии, многие студенты являются анимагами или собираются ими в будущем стать». Понятно, значит, трансфигурация, — он серьёзно посмотрел на Александра. — Будь осторожен с этими; вполне возможно, что они попытаются трансфигурировать всё, что попадётся под руки, в разных тварей для отвлечения внимания. — На отмену чар времени в бою не будет, — произнёс Александр, механически покручивая между пальцами палочку. — Значит, придётся уничтожать. — Логично, — кивнул Гюнтер и кинул книжку обратно протянувшему руку с самым серьёзным видом Штефану. — Читай. Только давай без личных эмоций. — Как скажешь, — откликнулся Штефан и, перевернув страницу, уточнил: — Про «суровую красоту мрачного Дурмстранга, традиционно славящегося своими выдающимися боевыми магами и углублённым изучением Тёмных искусств» читать? — Полагаю, не стоит. Что дальше? — Хогвартс, — ответил Баумер. — Школа Чародейства и Волшебства. Лев, орёл, барсук и змей — нам всем скопом веселей, — он постучал пальцем по изображённому на странице гербу школы. — Какое-то у них странное деление на факультеты, в самом деле. Тут написано, что для каждого из них есть свой набор критериев для личных качеств ученика. Фактически, факультеты у них не «Гриффиндор», «Когтевран», «Пуффендуй» и «Слизерин», а «Храбрый», «Умный», «Трудолюбивый» и «Амбициозный», — он лукаво улыбнулся. — А что, совмещать более двух качеств за раз наши британские друзья не способны? — Вот и посмотрим, — заметил Александр в мрачном предвкушении. Студентам Хогвартса он намерен был уделить особое внимание. Штефан посмотрел на него с подозрением, но страницу перелистнул. — Так, Илверморни, Соединённые Штаты Америки. У них в чести каверзные проклятия и магия коренного населения Америки… — Что тоже вполне подходит под понятие «каверзные проклятия», — закончил за него Гюнтер. — Так как мы за оставшееся время точно не найдём никаких контрзаклятий, под эти чары лучше будет просто не попадать. — Или Тёмные щиты, — вставил Штефан. — Пусть дисквалифицируют, но зато хоть цел останешься. Совет был сомнительным, однако в случае выбора Александр и в самом деле не собирался рисковать здоровьем. — Там есть что-нибудь про ограничения на определённые типы магии? — спросил он. — До этого я ещё не добрался, — сообщил Штефан. — Пока послушайте про Колдовстворец и Махоутокоро… О русской школе, бывшей ближе прочих Дурмстрангу (в частности из-за того, что у многих ребят с русского отделения Дурмстранга в Колдовстворце учились родственники или знакомые), они знали больше, чем было описано в книге, а вот в отношении японской расширили свой кругозор. — «Махоутокоро находится на необитаемом, по мнению маглов, вулканическом острове Минами Иводзима…» я себе язык сломаю с их названиями, — Штефан вдохнул, выдохнул и продолжил: — «Все студенты данного учебного заведения имеют зачарованные особым образом мантии, вырастающие вместе с ними…» надо узнать секрет! Думаю, матери многих детей таким бы обрадовались… «…и меняющие цвет по мере возрастания учёности того, кто их носит, начиная от бледно-розового и заканчивая золотым при достижении наивысшего успеха в своей дисциплине. Если же студент применил запрещённую практику (в Европе именуется «Тёмная магия»), мантия белеет, что является ужасным позором и влечёт за собой немедленное исключение из школы и разбирательство в Министерстве магии». Ах, нет, будь у нас такие мантии, ходили бы мы все белые, — Штефан задумался. — Зато зимой хорошо бы с природой сливались, проще было бы прятаться от кельпи, а то наши-то красные формы больно заметные на снегу… — Баумер, — голос Фихтнера сделался строгим, — ты сейчас по опыту говоришь или предполагаешь? — Предполагаю… по опыту, — Штефан быстро указал на Штайнера. — А разве Александр не рассказывал, как мы прошлой зимой вылавливали пятиклашек, которым какие-то шутники посоветовали погулять по берегу и поискать лошадок с пенной гривой?.. — Силенцио, — спокойно произнёс Александр, махнув палочкой в сторону друга, и тот продолжил открывать рот, но совершенно беззвучно. — В тот раз всё обошлось. Мы справились сами, никто не пострадал, поэтому преподавателям сообщать не стали. Ещё несколько мгновений Фихтнер поразглядывал его, словно проверяя на ложь, но попыток проникновения в собственное сознание Александр не почувствовал. В конце концов, Гюнтер кивнул, и они вернулись к занятию.***
Как мог заметить Александр — и как не уставал указывать ему Штефан с долей ехидства, — его основной противник тоже тратил много времени на подготовку. Винтерхальтер теперь не рассиживал вечерами в гостиной за партией в магические шахматы или степенным разговором с кем-нибудь о политике, а всё свободное время проводил либо в библиотеке, либо на тренировках с Ройтером и Свидерским, либо в планировании предстоящего матча с «Драконами» (в полуфинале «Грифы» разбили «Лихо» в пух и прах). Ко всему этому добавлялась подготовка к экзаменам, ставшая более серьёзной. Трогать друг друга Александр и Фридрих, как и обещали директору, перестали и теперь принципиально замолкали, завидев противника в коридоре. Их компании, уловив настроение, тоже на время прекратили взаимные нападки — становится совершенно не до словесных перепалок, когда на всей скорости бежишь после уроков в библиотеку, чтобы отобрать новые книги для изучения с последующим предоставлением результатов изысканий своему кандидату в чемпионы дуэлей. Из-за того, что приятели Винтерхальтера и он сам были заняты, полукровок временно оставили в покое, а вот на детей сторонников Гриндевальда продолжали порой нападать. Так у Александра появилась отличная возможность протестировать весьма неприятное проклятие, вызывающее нестерпимое жжение во всём теле без видимых повреждений, на паре болгарских амбалов, напавших на Альберта Фалька. После ему, разумеется, пришлось вынести неприятный разговор с деканом болгарского отделения. — Да, герр Каркаров, именно я атаковал первым, — признал Александр, когда Каркаров передал ему рассказ своих подопечных о стычке, — однако не считаю, что поступил неправильно. Мирчев и Филипов вели себя некорректно по отношению к герру Фальку: напали на него вдвоём, хотя он младше их на три года. Их действия были подлы и неоправданно жестоки. Каркаров взглянул на него раздражённо и с нетерпимостью. — Герр Штайнер, — произнёс он медленно, вкрадчиво, — вам известно, кем был отец вашего подзащитного? — Сторонником Гриндевальда. — А чем именно он занимался в армии Гриндевальда, не скажете? — Александр промолчал, и Каркаров продолжил — его голос стал предельно въедливым: — Герр Фальк возглавлял группу волшебников, задачей которых было «наведение порядка» в Болгарии. Вы знаете, как именно они это делали? — Могу догадаться, — отчеканил Александр. — Однако это вовсе не даёт Мирчеву и Филипову права… Профессор его перебил: — Семья Драгана Филипова лишилась крыши над головой и всех средств, когда группа Фалька спалила Адским пламенем их поместье. Впрочем, им ещё повезло, все остались в живых; Антон Мирчев оказался менее везучим — его и старшую сестру воспитывала бабка. Так что имеют они права или нет — вопрос спорный, — в глазах Каркарова ярко светилось отвращение. — И уже тем более не вам, Штайнер, рассуждать об этом. Александр сдержал себя, не ответил и с равнодушным видом принял назначение наказания. Он был уверен в том, что прав.