Иномар

Барон Магнус по прозвищу Грязный был чрезвычайно доволен. Тайный отряд его дружинников во время последнего рейда вдоль границы с Лондоном, поселением иномаров, сумел поймать одного из них – омегу. Иномары редко появлялись за пределами своей территории в одиночку. Тем приятнее было узнать о такой потрясающей добыче. Хозяин особняка распорядился отвести пленника в свои покои и связать покрепче, чтоб не рыпался. Прежний любовник уже надоел правителю, и барон заранее потирал руки, рассчитывая сегодня хорошо отдохнуть. Он уже направлялся к дверям спальни, когда услышал задыхающийся от быстрого бега голос слуги: – Господин барон, подождите! Этот иномар... – Ну, что такое? – недовольно скривился Магнус. – Он хромой? Слепой? Болен чем-то? – Нет, господин барон, он здоров. Только... – слуга запнулся, – он ещё не познал альфу. Барон, который как раз сделал шаг внутрь комнаты, вылетел обратно, будто на стену огня напоролся, едва успев кинуть один взгляд на распростёртую на кровати фигуру, и тут же машинально принялся ощупывать свой пах, будто иномар мог повредить ему на расстоянии. Убедившись, что всё на месте, Магнус дал слуге пощёчину: – Какого чёрта?! Я спрашиваю, какого чёрта мне приволокли девственника?! – Виноват, ваша милость. Я сам только что узнал, – бормотал слуга, не решаясь поднять глаза на господина. Магнус задумался. Он лишь мельком видел пойманного, тот не выглядел совсем уж юным. Но рисковать – себе дороже. Неудивительно, что дружинники поспешили сразу отправиться в новый набег. Ну ничего, когда вернутся, он с них шкуру спустит. Народ иномаров был малочисленным, и только в силу этого альфы не всегда могли обеспечить своих омег надёжной защитой. Последние отличались изысканной красотой: высокие, стройные, с удивительными светлыми глазами и точёными чертами лица, они из века в век становились объектом секс-охоты. Причём особенно ценились девственники, пока в ходе эволюции у них не развился отличный способ уберечь себя: внутри омежьих тел, недалеко от наружного зева шейки матки, образовались необычные костные пластины с невероятно острыми краями. В обычной жизни они иномарам не мешали, будучи «утопленными» в мышечной ткани. Но стоило насильнику проникнуть внутрь без желания хозяина тела, как «ножи» выскакивали и буквально отхватывали злодею самое драгоценное. «Под самый корешок». Обмануть «защитников» было невозможно. На инородные предметы, как и на пальцы, они не реагировали. Но, выполнив своё предназначение один раз, пластины быстро разрушались и перерабатывались телом как источник кальция. Единственной возможностью познать сладость близости с лондонским девственником была течка. Но и тут приходилось держать ухо востро: как только омега хоть на миг приходил в себя, недалёкий альфа, если не успевал вытащить своё достоинство вовремя, мог с ним попрощаться. Иномары-омеги хотели соединяться только с теми, кого выбирали сами, хотя бы в первый раз, и природа сделала для этого всё, что могла. Тому, с кем лондонцы ложились по собственному желанию, ничего не угрожало. Магнус покусал губы. Отказываться от развлечения не хотелось. Надо просто послать сначала кого-то вместо себя, а потом уже отыграться на беззащитном теле. Барон оценивающе взглянул на слугу. Нет, этот дурак один из немногих, кто предан хозяину, не стоит его терять. Да и справится ли с подобной работой бета? Тогда кого? Тут Магнус кое-что вспомнил. – Кажется, одного из наёмников собирались завтра рассчитать? Как его... Вутсон? – Джон Ватсон, ваша милость. Он был ранен две недели назад. Сейчас поднялся, но уже не сможет служить в строю как полагается. – Вели ему прийти. И это... пускай унесут иномара в подвал. Нечего мне постель пачкать кровью всяких дуболомов.

~ ~ ~

Джон только месяц прослужил в подчинении барона, но ему хватило с избытком. Слухи были правдивы: правитель оказался жадным, злобным и похотливым самодуром. По счастью, Джон редко находился в пределах резиденции Магнуса, тот обычно отправлял подобных «неотёсанных деревенщин» объезжать с дозором близлежащие поселения под видом заботы о крестьянах, хотя никогда не обращал внимания на жалобы простого народа. Две недели назад по дороге в одно из сёл Джон столкнулся с бандой разбойников, грабивших мирных жителей. Ему удалось дать отпор наглецам и обездвижить двоих, но третий успел ткнуть ему в плечо ножом и сбежать – правда, недалеко. Сельчане скрутили негодяя, а храброму воину оказали помощь. Джон поправился, но по непонятной причине его начали мучить боли в правой ноге, заставляя хромать. Джон понимал, что наёмника-калеку никто держать не станет, да и в любом случае собирался покинуть дом Грязного барона, так что рана просто послужила поводом уйти. Когда его вызвали к хозяину, Джон был уверен, что тот напоследок поднимет его на смех, издеваясь над не умеющим как следует защититься альфой, а потом велит убираться на все четыре стороны. – А, явился? – встретил его барон презрительной усмешкой. – Последнее задание для тебя есть. Сейчас пойдёшь в подвал, там лежит иномар-омега. Воспользуйся им – и свободен. – Нет. – Что? – Брови барона удивлённо поползли вверх. – Нет, – повторил Джон побелевшими от гнева губами. – Я нанимался защищать вас и ваших людей, а не насиловать пленников. – Слушай меня, ты, холоп! – Магнус подошёл ближе и прошипел в лицо строптивому простолюдину: – Или ты делаешь, что я сказал, и завтра получаешь всю причитающуюся тебе сумму за три месяца, или утром ты будешь мёртв, а твоей семье сообщат, что ты струсил во время боя и был убит при попытке к бегству. Эй, там! – крикнул он, не дожидаясь, пока Джон примет решение. – Закинуть его в подвал к иномару, – приказал он явившимся на зов стражникам, и те синхронно шагнули в стороны, освобождая проход и нацеливая пики. Спускаясь по ступеням, Джон раздумывал. Что, если развернуться... проткнуть одного из конвоиров выхваченным у него же оружием... Останавливало нежелание убивать ни в чём не повинных охранников, а кроме того, поневоле тревожила судьба пленённого иномара. Наконец лестница закончилась. Левый стражник отомкнул массивный замок, и Джон увидел мрачное помещение, освещаемое лишь воткнутым в стену факелом. – Слышь, Ватсон, – басовито прогудел тот же провожатый. – Не держи зла. – Служба, – вздохнул второй. Джон кивнул и шагнул внутрь. Дверь с грохотом захлопнулась, заскрежетал ключ. Альфа огляделся. В углу на охапке сырой соломы лицом вниз лежал обнажённый человек со связанными за спиной руками. Джон осторожно втянул носом воздух. Невинный омега. Вот почему Магнус отправил его сюда. Пленник подтвердил его мысль, повернув голову и ядовито осведомившись: – Ты, видимо, свой член на помойке нашёл, что стремишься от него избавиться? А он явно не трус. Возможно, при других обстоятельствах Джон бы отметил ещё и невероятную красоту парня. Но сейчас вместо грациозных линий плеч и ягодиц бывший наёмник барона видел бледную кожу, обезображенную ссадинами и кровоподтёками. Почувствовав, что в душе поднимается холодная ярость – как можно так обращаться с омегой? – Джон поспешно преодолел разделяющее их расстояние, опустился на колени и схватился за верёвку, закрученную вокруг тонких запястий. – Не терпится... – начал было иномар ещё язвительнее, но осёкся, поняв, что у альфы совершенно другая цель. – Зачем? – тут же поинтересовался он без всякой благодарности в голосе. Потом снова отвернулся к стене. – Конец всё равно один. Узлы оказались крепкими, а у Джона не было с собой даже ножа. Всё же он ухитрился (с помощью зубов, упорства и нескольких заковыристых ругательств) освободить руки пленника. Тот вытянул их вверх, не изменяя положения тела, и принялся медленно растирать затёкшие мышцы, а Джон уверенно направился к двери и громко застучал: – Дайте воды! Вскоре приоткрылось маленькое окошко дюймов семь на восемь. – Что, на сухую не лезет? – глумясь, спросил какой-то незнакомый мужик. Видимо, охранник подвала... или, точнее говоря, тюрьмы. – А ты поплюй... – Заткнись, Салливан! – Рядом возникла ещё одна небритая физиономия. – Сегодня его сюда послали, а завтра ты на его месте будешь. Принеси воды. Названный Салливаном скривился, но исчез. Второй тюремщик таинственно огляделся и неожиданно протянул сквозь отверстие кожаную флягу. – Глотни для храбрости. Оно хорошее, крепкое. И потом, ну... когда после. Того. Чтобы болело поменьше. Хотя какой уж там меньше, эх... – Спасибо, – удивлённо отозвался Джон, пряча «сокровище». Тут появился хмурый Салливан с кувшином воды. Поскольку пропихнуть здоровенную посудину в окошко не представлялось возможным, оба стража принялись препираться, решая, как быть. В конце концов Андерсон – тот, кто поделился вином, – настоял на своём и открыл замок, пока Салливан, потребовав, чтобы Джон отошёл к дальней стенке, стоял рядом, держа штык наперевес с таким видом, будто из подвала тотчас ринутся десятки убийц. Андерсон поставил на пол кувшин и вышел, а Салливан смело захлопнул дверь, едва не прищемив соратнику пальцы. Получив наконец воду, Джон перенёс её поближе к избитому иномару. Спохватился, что нужно было ещё тряпок попросить, но потом махнул рукой, оторвал кусок от собственной рубахи и начал осторожно промывать царапины на по-прежнему лежащем ничком омеге. Тот сперва не реагировал, потом всё-таки посмотрел на Джона и повторил: – Зачем?.. А! – На лице иномара отразилось понимание. – Хочешь заработать мою признательность в надежде, что я пощажу твой детородный орган? – Как тебя беспокоит мой орган, – не сдержался Джон. – Успокойся, я вообще не собираюсь... соваться в тебя. – А что же ты собираешься делать? – изогнул бровь пленник. – Прежде всего позаботиться о твоих ушибах, – отрезал Джон, продолжая своё дело. Кожа у иномара была настолько тонкой и нежной, что любое нажатие вело к появлению синяка. Таких удивительных существ следует холить и лелеять. Омега помолчал, а потом вдруг скороговоркой выдал: – Ты нанялся не так давно, не больше двух месяцев назад. Раньше рос в деревне. Сейчас за какую-то провинность тебя отправили ко мне... а, нет, не за провинность. Ты был ранен, и барон решил, что ты уже ни на что не годен. Безмозглый осёл. А ещё у тебя руки лекаря, а не воина. Джон в изумлении уставился на парня. – Как ты узнал? – Мозоли не такие, какие бывают от оружия. Подобный загар возникает только у деревенских жителей. Ты обрабатываешь повреждения весьма умело, к тому же использовал лоскут от своей одежды, что говорит о знахарских навыках и добром сердце. Люди вроде тебя обычно не идут в наёмники, а если идут, скоро сожалеют о своём решении. Как и ты, верно? И я слышал твои шаги на лестнице, ты прихрамывал, но, зайдя сюда, перестал, причём даже не заметил этого. Значит, боль по большей части воображаемая. Так что ты по-прежнему сильный альфа. Я наблюдаю и делаю выводы. – Потрясающе! – Ты так думаешь? – Омега как будто ожидал другой реакции. – Конечно. Это совершенно удивительно! – Джон последний раз провёл мокрой тканью по ровной спине и попросил: – Перевернись. – Дальше я сам, – тихо сказал иномар, и Джон вложил ему в руку тряпку, чувствуя облегчение пополам с разочарованием. Значительная часть альфы хотела касаться кожи пленника, хотя бы в такой полуласке. Желание следовало погасить в зародыше. Какое-то время оба молчали. Джон тактично отвернулся, слушая журчание воды и тихое шипение, когда бедняга задевал особенно болезненные порезы. Вскоре иномар снова растянулся на соломе. – Если ты и впрямь хочешь мне помочь, – заговорил он немного неуверенно, – когда выйдешь отсюда, поезжай в Лондон и найди Майкрофта Холмса. Это мой старший брат. Он вчера отправился в столицу, завтра должен вернуться. – Вряд ли у меня получится, – покачал головой Джон. – Завтра я, скорее всего, буду уже мёртв. – Тебя обещали убить, если ты не лишишь меня невинности и «зубов»? – понял омега. – Ну так действуй. Неужели член тебе дороже жизни? – Да при чём тут это?! – рявкнул выведенный из себя альфа, так что пленник невольно сжался. – Прости, – буркнул Джон. – Дело вовсе не в моём члене. Я не хочу отнимать у тебя единственное средство защиты. Если я тебя... обезоружу... барон будет пользоваться тобой, как постельной игрушкой, насилуя день и ночь. А потом, когда заскучает, отдаст управляющему и прочим слугам. – Как твоё имя? – спросил иномар после короткого молчания. – Джон Ватсон. А тебя как зовут? – Шерлок Холмс. Омега вздохнул. – Джон... твоя идея благородна, но бессмысленна. Если это не сделаешь ты, то завтра пришлют другого альфу. Того, кто посчитает свою верхнюю голову ценнее нижней. К тому же кроме тебя некому передать информацию моим близким. Снова воцарилась тишина, прерываемая лишь треском факела. – Значит, выхода нет? – почти прошептал Джон. – Похоже, что так.