Used by you

Институт Чарльза Ксавьера уже неделю находился под натиском розыгрышей Пьетро Максимоффа, который решил отыграться за долгое и унизительное заключение в гипсе. — Лучше б ещё раз с Апокалипсисом сразились, — бурчала Джин Грей, снимая с помощью телекинеза гирлянду туалетной бумаги со всех деревьев и учеников в школьном парке. Ртуть был вездесущ, неумолим, жесток и, разумеется, неуловим. Он периодически застывал на пару секунд светло-серым пятном, а затем исчезал снова. Английский газон эталонного образца был перетоптан его кроссовками, будто следами от шин. Про паркет и говорить не стоило. Остановить его было невозможно, оставалось только ждать, когда он успокоится. А всё это время первой жертвой в списке оставалась Сэйли Сайфер, к которой свою симпатию Пьетро решил не скрывать. И уже весь педагогический состав желал, чтобы она смиловалась над парнем. Может, тогда его гиперактивность уйдёт хотя бы в одно направление. Но Сэйли ловко делала вид, что ничего такого не происходит. Занималась повседневными вступительными делами. Рассказала Профессору всю свою не особо трагичную историю про приёмную семью, которая взяла к себе, едва она научилась ходить, про то, как в пятнадцать на пороге объявился родной отец-аферист, и как Сэйли слепо последовала за ним. Забила на школу, уехала сначала в Новый Орлеан, затем обосновались в Вегасе, защищала родимого папашу от тех, кто его обман смог раскрыть, а уже потом, по какой-то нелепой случайности, увязла в делах мафиозных, откуда выхода не было (если только вперёд ногами). Теперь её перевалочный пункт здесь — Институт Чарльза Ксавьера, или как говорила она, паноптикум, замок Графа Мутакулы, заповедник для мутантов, институт благородных девиц и дальше по списку. Её приютили, откормили, Хэнк всё держал в лабораториях, изучая её «уникальный дар», но ни одного "спасибо" так и не прозвучало. Это было не в её характере. Спускаясь по ступенькам, загруженная учебниками Сэйли услышала хлопок прям над ухом, кто-то вскрикнул, а она от испуга взвизгнула, запнулась и едва не упала, раскидывая учебники. Включилась такая нежная и идиотская Loving you непонятно откуда. Случилось всё это меньше чем за секунду, но для кого-то это длилось вечность. — Приветик, красавица, — бодро улыбается Пьетро, пока из магнитофона пели птички под слащавенькие три ноты и завывания Loving you. Он-то девушку ловко и подхватил, приобняв за талию, а второй рукой держал уже сложенную стопку учебников. Он чувствовал, как быстро билось её сердце от неожиданности. И видел, как недоумение сменяется раздражением. — Ты меня уже конкретно заебал, хромоножка, — устало протянула она, отталкивая от себя парня. — Какие выражения. Фу, как некультурно. — Не, некультурно - это то, что ты делаешь, — она отряхнулась, поправила майку и забрала свои учебники, прижав их к груди. — Ты когда-нибудь отстанешь от меня, а? — Пока смерть не разлучит нас, — с выражением добавил он. — А. Что ж ты сразу не сказал, что всё так просто, — усмехнулась она и пошла дальше. В этот раз Пьетро позволил ей уйти. Всё-таки, она улыбнулась. И это была маленькая победа. — Бля, какая пошлость, — он быстро выключил магнитофон, который спрятал под столиком и утащил к себе. И это был один из сотни нелепейших инцидентов, которые случались несколько раз на дню. Реакция была всегда одна и та же: колкая реплика, холодное пожелание смерти и уход. Ни гнева, ни милости. Будто всё это — бытовые будни, шоу на уровне уроков алгебры. *** Сэйли Сайфер крайне сложно назвать приветливой, скорее отчуждённой. В диалог первая не вступит, делами не поинтересуется, ругается как сапожник. Личность, в общем-то, бесконфликтная, но характер не из лёгких. Поэтому Чарльз, который потихоньку осваивал и тимбилдинг, и основы педагогики, здраво рассудил, что если кого Сэйли в пару подселять, так это Ороро. Похожие по характеру, они быстро нашли общий язык, и всё их хладнокровие, молчаливость менялась на обыкновенную девчачью болтовню о всём подряд. Как и сейчас, бродили вместе по коридорам после занятий и обсуждали несчастного Скотта и то, как он чах по сучке Джин. Сэйли резко перестала рассказывать о том, как Скотт стрелял глазками по Пьетро (Ороро так и не поняла, в каком это смысле), а встала на месте и радостно, тем более для неё, крикнула: — Эй! Курт! Привет! — она замахала рукой, стараясь привлечь внимание мутанта. Курт обратил, улыбнулся кривовато, а затем положил ладонь на висок и громко чётко произнёс: — Вас из дас, профессор? Йа-йа! Сейчас буду. Прости, Сэйли, дела, — и исчез в синеватой дымке. Сэйли так и застыла с выставленной ладонью и таким выражением лица, что Ороро ещё полминуты угорала ещё и с этого. — Ой-ой, пхофеззор, — передразнила она, хватаясь за голову. — Вот не задача! Телепатия! Дела! Вот это отмаза, Сэйлс. Просто шик. — Уже неделю так, — недовольно бурчит она, убирая руки в карман и чувствуя себя последней идиоткой. — Ещё и Вагнер? Тебе Пьетро не хватает? От упоминание Максимоффа Сэйли закатила глаза. — Вагнер меня спас тогда. Я хотела сказать спасибо. — Ага. Конечно. И спасибо за то, что у него, цитирую, «такие милые синие ушки». — Я такого не говорила. — А мне Джин рассказала. — Что?! Ты с Джин сплетничала обо мне? — Формально, это была не сплетня… — Аргх, Ро, - начинала злиться Сэйли. — Да, у Вагнера «милые синие ушки». Он как большой синий сфинкс, но он мне не нравится. Как и не нравится то, что меня избегают и игнорят. Я просто хотела сказать ему спасибо, что спас меня от смерти. Обычно так люди поступают. — А — мы не люди. Б — в Каире тебя пытаются убить так часто, что за спасение никто и не благодарит. — Слава Иисусу, мы не в Каире. — Или слава другому богу-мутанту, который захочет нас поработить, — пожала плечами Ро. — А что? Ты вот на мафию работала, я на бога. Не велика разница. — Мафия не пыталась убить всё человечество. — Выбора особо не было, зато смотри, что я теперь могу, — в руках Ороро блеснула молния, а на лице появился хищный оскал. — Прикинь, если б он апгрейдил твои способности? — Я и с этой хернёй не могу справиться, а тут ещё какой-то апгрейд, — она размяла шею и, явно смущаясь, спросила. — Как думаешь, почему Курт от меня бегает? — Может, потому что ему нравится Джубили и он не хочет, чтобы она ревновала? — А они встречаются? — А тебе ли не всё равно? — Ороро вздёрнула одну бровь и сложила руки на груди. — Всё равно, конечно. — Ты пытаешься сделать невозможное, Сфера. Догнать телепортёра и сбежать от спидстера. — Я знаю. — Так что может ты выступишь матерью-героиней и угомонишь на какое-то время Пьетро? — Чем? — Этим. — "Этим" - это что? Ответа не последовало, кто-то резко выкрикнул: «Лови!», и рефлексы Сэйлс отреагировали быстрее. Она схватила что-то в полёте, не успев даже разглядеть. Недоумевающе она смотрела на букетик карликовых роз в белой обёртке. — Ура! — откуда-то посыпались конфетти, а Пьетро захлопал в ладоши, припирая стенку плечом так вальяжно, будто уже вечность здесь стоит, а не миллисекунду. — Поздравляем подружку невесты! На голове Ороро оказалась фата, сам же Максимофф был в обычном — джинсы и какая-то подранная майка с какой-то группой, только поверх этого была ленточка «Шафер». Сделав шаг к девушке, он кокетливым шёпотом произнёс: — Знаешь, есть такая традиция, чтобы молодожёны были счастливы, шаферу и подружке невесте нужно… — Ты с какой свадьбы это взял? — гневно спросила она, крутя в руках букет. — С той, на которой девки глотки друг другу перегрызут за букет. Прикинь? А сейчас букет невесты! И та-дам! Его нет, — шепнул он, — он исче-е-е-е… В лицо припечатались карликовые розочки, так что последнюю букву он не произнёс. Офигевший Максимофф ещё удара три простоял на месте, осознавая, что произошло. — Ты заебал меня, Максимофф, за-е-бал! Пьетро был обескуражен. Он докапывался её всю неделю, но обычно в ответ он получал саркастичную шуточку ледяным тоном, а не ор и букет в морду. — Хэй, хэй! — миг, и орудие убийства уже где-то далеко (в комнате Сэйлс в вазочке и на прикроватной тумбочке, чтоб ещё её позлить). - Знаешь, как говорят, от ненависти до любви… — От ненависти до любви, Максимофф, — зашипела она, приблизившись к его лицу вплотную, — один лестничный пролёт, куча швов и как минимум три сломанных позвонка. Ты ползать, блять, не сможешь, не то что букетики красть. Она произнесла это таким тоном, что даже Ороро занервничала, а в коридоре будто стало на пару градусов холоднее. Пьетро всё это время пятился назад и молчал, что было ему совсем не свойственно.  — Не, мне мама что-то другое рассказывала. Про один шаг вроде бы… Ему интересно её взбесить, потому что тогда всё выйдет из-под контроля и Сайфер предстанет настоящей. Пьетро, конечно, без ума от её злобных шуточек, но не от каменного выражения лица и вида, будто ничего её не касается, да и вообще, всё в пределах нормы. Он ждал реакции — любой. Пусть и такой, с криками и расцарапанным лицом, но это лучше, чем ничего. И она, будто поняв это, улыбнулась фальшиво-фальшиво мило, прям из жалости, из вежливости, пусть и глаз слегка подергивался. — Сэ-э-эйлс, — покосилась Ро, будто ожидая что-то совсем страшное. Сэйли смахнула волосы с лица и совершенно спокойно произнесла: — Спасибо за цветочки, Пьетро. Очень мило с твоей стороны. Ты не против, если я пойду? Разрешения не последовало, Сэйли и Ороро быстро покинули помещение, а Пьетро застыл на месте. Выйдя из оцепенения, он взмахнул головой и выкатил глаза: — Это чё такое было? Но тактики «мило соглашайся и благодари» Сэйли держалась недолго, хотя работала она безупречно, пока Ртуть не решил действовать жёстко. Ответным ударом Пьетро была комната, утопающая в цветах. В самых-самых разных: какие-то полевые маки, декоративные розы, простенькие тюльпаны, подсолнухи, дорогущие пионы, невинные ромашки и куча ещё. И на что-то из этого списка флоры у неё была аллергия. Задыхаясь, она всячески его проклинала, и всё пыталась швырнуть в него что-то. Пьетро был так рад, что в этот раз она не миленько улыбается, как пустая кукла, а злится, как умеет только она. Так был этому рад, что и не подумал, что задыхается она не от злости, а от того, что у неё воспалились дыхательные пути и начался отёк Квинке. — Ты совсем идиот? — Курт, кажется, прибыл на шум в своём стиле. Бум, дымка и вуаля — собственной персоной. И только когда Сайфер согнулась пополам, со свистом вдыхая воздух, Пьетро стал догадываться, что всё это обусловлено не просто яростью. Курт сокрушающе покачал головой и исчез вместе с девушкой. Таким придурком Питер себя давно не ощущал. Требовалось время и лекарство, которое любезно принёс Курт вместе со стаканом воды. Хотел он молча исчезнуть, как ничего не вышло. Снова сфера. — Если это единственный способ тебя остановить, — Сэйли смачно чихнула, и хрупкая сфера исчезла. — Ой, ну ладно. Если ты сейчас телепортируешься, окажешься где-нибудь в Канзасе вместе с Элли и Тотошкой. Аргумент безапелляционный. — Подожди-подожди! О! Да это же Профессор вызывает меня по телепатофону! Да, Профессор, что передать Курту? А? Спросить, как на такое можно повестись? Ночному Змею было стыдно ей в глаза взглянуть. — Прости, я… — Почему ты меня избегаешь? — Пьетро просто очень ревнивый, — замялся он. — Это он кого именно ревнует? Тебя или меня? Знаешь, я вот не понимаю, что происходит: брачные игры это, войнушка или программа-розыгрыш. А может, у вас такой посвят в Институте? Курт усмехнулся. — Он всю жизнь прожил в мамином подвале… — Насильно? — ахнула она. — Нет. Добровольно, — тихо ответил он, всё ещё стоя к ней вполоборота. Сэйли присела у дерева. Закат медленно затягивал небо, на газоне у особняка уже никого не было. — О. Тогда это ещё страннее. — Он просто… напуган. В каком-то смысле. Вот и пытается за кого-то ухватиться, потому что семьи рядом нет. — Все мы в одной лодке, — пожимает плечами она, проверяя шею. Отёк медленно сходил на нет. — Он ранимее, чем кажется. — Может, я тоже ранимая. Меня, например, задевает, когда меня игнорят ни с того ни с сего, ещё по непонятной причине. Неужели я такая противная? — Не противная, — мягко отозвался Курт. Пусть Сэйли внешне говорила относительно спокойно, даже вызывающе спокойно, но Курт знал, она так же прячет цветастые платки в рукав пиджака, как и фокусник цирка. Знал, что вся эта её «крутизна» — это напускное, выработанное и вытренированное. Этакий способ защиты, который все принимают и хотят принимать за суть. — Не хочу лишний раз обижать Пьетро. — Он всё это и творит, потому что вы с ним нянчитесь! — Он спас всю школу. Вынес полсотни людей, каждого, во время взрыва. И по-моему, это меньшая благодарность, которую мы можем ему оказать, — вот теперь Курт посмотрел на неё и понял, что его слова подействовали на неё. Сэйли стыдливо прикрыла рот и нахмурилась, потупив взгляд. — Прости, не хотел кричать. — Да хватит извиняться, — отмахнулась она. — Я поняла. Питер пусть и придурок, но герой, а ещё, видимо, твой друг. Но и у меня есть повод злиться, согласись? — усмехнулась Сэйли. Курт слабо улыбнулся. — На твоём месте, я бы уже сдался. — Ой, ну это как кому нравится, я не осуждаю… Курт недоумевающе пару раз моргнул, а потом вдруг осознал, что она подразумевает, замахал руками и разнервничался. — Нет, я… — Не синий? Хах. Да я прикалываюсь, успокойся. — Просто, — он нервозно убрал прядь волос за уши, — так легче. Ты сдашься, ему быстро наскучит, да и всё. Кажется, Сэйли задумалась над предложением Курта, хмыкнула куда-то в сторону и подняла глаза к небу, будто что-то рассчитывая. — Школа, полная гормонально нестабильных подростков со сверхспособностями. Вот местечко. Я видела, как какая-то девчонка лобызалась с парнем с раздвоенным языком. Мерзость. — Зря ты так про Институт… Курт уже хотел завести тираду на тему общего блага Института для Одарённых подростков, о чувстве благодарности к такому замечательному месту, сам же заметил, что она постоянно какие-то колкости отпускает в адрес заведения, но его прервал довольно неожиданный вопрос: — А у тебя синий язык? Вагнер опешил, настолько он не догадывался, что Сэйли может спросить что-то подобное. — Ну покажи! — Э-э-э… — Я никогда не видела таких, как ты, мне интересно, — она даже на ноги вскочила. — Ну покажи! Курт сделал шаг назад и с недовольным выражением лица вытянул кончик языка. — Чёрт, ну покажи нормально. Со злости он высунул весь, лицо Сайфер в этот момент искрилось от радости. — Он фиолетовый! Круто, как у чау-чау. А кровь красная? — Красная, — пробурчал он, не желая вспоминать, именно при каких обстоятельствах узнал об этом. — Надеюсь, ты не хочешь доказательств. Я не один тут «синий». Ты ещё не видела Хэнка в другом облике. Тоже синий, но пушистый. — Оу, наверное в период линьки здесь просто кошмар. Курт расхохотался. Сэйли нравился его смех, как и голос, как и акцент: грубый, глухой, рычащий. То, что для остальных было причиной для насмешек, приводило её в восторг. И к сожалению, Курт знал это. Пусть её явный интерес к нему и немного льстил, но он знал, это был интерес как к цирковому зверьку, не более. Вряд ли она видела что-то кроме внешности, пусть эта внешность и не отпугивала, а напротив, но факт оставался фактом. — Ты меня опять спас. Спасибо. Второй раз. — Каждый бы так сделал, — пожал плечами он. — Ты, походу, мира не видал, раз мне второй раз так отвечаешь. — Видал, просто… — Католик? — догадалась она, и рассмеялась. — Знавала я мальчишек из католических школ… — и опять чему-то хохотнула. — Да ладно, я случайно увидела распятие. Вагнер проверил, не видно его из-под майки, но простенький крестик был спрятан. — Протестантская церковь, — пояснила она. — Не такая уж и большая разница. Давай мы только не будем спорить насчёт Папы Римского? Курт случайно улыбнулся и поймал изучающий взгляд Сайфер на его зубах. Он тут же прикрыл их рукой, и жест этот был слишком очевидным. Сэйли сочувственно кивнула. — Поверь, у нас с тобой одна беда. Все видят только внешность. И лучше б надо мной смеялись. *** В качестве извинения Пьетро оставил Сэйли в покое на два дня. Это лучше неожиданных подарков, посланий или выступлений. Два дня тишины. Правда, Сайфер ещё долго озиралась по сторонам. Закончились эти два дня, когда Сайфер была одна. В картине невероятно спокойной, будто из фильма какого-нибудь: сидит на веранде в кресле, читает книжку, попивая чаёк, укутавшись в плед. Волосы убраны в косу, даже одежда какая-то уютная в этот раз: большой белый свитер и коротенькие джинсовые шорты. Самое оно, чтобы разрушить эту идиллию. Пьетро разогнался, собираясь расставить по столику свечи и занять соседнее кресло. Но в итоге... Бамс. Удар. И на огромной скорости он пролетает добрые пять метров по траектории вверх, в фейерверке из этих идиотских свечек. Громкое приземление на пол, хохот пробегающих школьников, а Сайфер не отреагировала, молча перевернула страницу. - О-о-о, — страдальчески завыл Пьетро, так и не встав с веранды. — Кажется, у меня сотрясение. И я что-то сломал. Но не ногу! Нет! — Жаль, а я рассчитывала на шею, — прокомментировала Сэйли, лениво листая книжку, даже взгляд не подняла. — Серьёзно, Сэйли, я мог и сдохнуть. А может, я сейчас умираю? О нет! Сэйли, Сэйли, моё предсмертное желание… - он прекратил свою наигранную агонию и приподнял голову, чтоб посмотреть, что там с ней. Ни с места. Сидит, засранка, в своей сфере и книжку читает. — Серьёзно? Лениво брошенный взгляд, приподнятая бровь и снова ноль внимания. — У тебя нет сердца! — Поверь, у тебя тоже, — хмыкает она. — Видишь, как у нас много общего. Мы идеальная пара, — он быстро встаёт на ноги, но не рискует приблизиться. — Ладно, половинка, — она наконец откладывает книгу на столик, — можешь присесть. Он с сомнением посмотрел на девушку, та сделала глоток чая, не разрывая зрительного контакта. Пьетро поспешил к ней, но впечатался лбом в сферу. В этот раз его не откинуло, так как скорость небольшая, но всё равно неприятно. Сайфер рассмеялась, пока он потирал лоб. — Вот ты… — ругательство так и не сорвалось с языка. — Будто бы ты на моем месте устоял, — она закинула ноги на стол, взмахнула рукой, видимо, окончательно убирая поле. — Да ладно тебе, не бойся. В третий раз это как-то совсем тупо. Питер выдвинул руку вперёд, проверил воздух — вроде ничего. Осторожно сделал шаг, зажмурившись. Сэйли хохотала вовсю. — Коварная женщина, — в шутку прошипел Пьетро, усаживаясь напротив. Она смеялась, а это была маленькая, но всё-таки победа. — Ты меня так угробишь. — Око за око. Не хочется сдохнуть от разрыва сердца в семнадцать. Ты вообще думал, как иногда пугают твои розыгрыши? Пьетро пожал плечами. — Бум — взрыв, бум - дебильная музыка, и ты весь в туалетной бумаге. — Я тебя тогда не обмотал. — Обмотал, как и всех, кто был во дворе. — Упс, — он даже голову в плечи вжал. — В этом вся и проблема. Ты нихера не видишь. — Всё я вижу. Ты как моя мама говоришь, — отмахнулся он. — Эдипов компле… - договаривать было бессмысленно, Питер исчез. Сайфер не успела сделать последний глоток чая, как Пьетро в момент притащил и новую чашку, и чайник, и даже какое-то печенье, так быстро, будто оно само на столе появилось, а Пьетро все это время сидел в одной позе и довольно усмехался. — Ройбуш, как ты любишь. И пол-ложки сахара. Сэйли со скепсисом заглянула внутрь. И правда, настоящий ройбуш с верхнего шкафчика кухни. — Я всё вижу, — хитро произнёс он. А та только хмыкнула, будто ничего особенного. — Я не ем шоколад, — она ткнула пальчиком в шоколадную крошку на печенье. — Неужели эти слухи были правдой? Ты не ешь шоколад? — в момент стол был завален всем, что входит в категорию «к чаю». — Знаешь, кто ещё не ест шоколад? — Пьетро демонстративно откусил злосчастное печенье. — Адольф Гитлер? Он постарался не выдать то, что она точно угадала продолжение шутки. — Почти. Бессердечные красавицы. Сайфер пожимает плечами. Половина бы школы уже нахер поплавилась от таких комплиментов, а она плечиками пожимает и скептично ищет, что бы к чаю сожрать. Пьетро почти что злился. — Ладно, малец, расклад такой. Давай объективно посмотрим на ситуацию. Я уже поняла, что у тебя стоит на бесчувственных сук, типа меня, типа Рэйвен, — лёгкий и забавный флёр вечера тут же пропал, Пьетро аж напрягся, и довольная ухмылка пропала. Мало кто знал, точнее, никто не знал, что ему какое-то время нравилась Рэйвен, а он скрывался изо всех сил. Неужели это настолько было очевидно? — Скорее, матушка в твоём пубертате махнула на твоё воспитание рукой, вот тебя и корёжит. Но смотри, у всего есть конец, я могу сдаться, купиться на все твои провокации, страстно засосать на глазах у всех, знаменуя твою победу как «мужика», — она сделала кавычки в воздухе. — И это может быть даже не наигранно, и не по причине, что ты меня НАСТОЛЬКО заебал. Ты забавный, симпатичный, неловкий, ты мне даже нравишься. Но, хромоножка, пусть всё это и случится. Любовь-морковь, и все дела. Через сколько тебе надоест? Минут десять? Может, день? Отпразднуем недельнюю годовщину? — она фыркает, отливая чай. — Ответ такой, намного быстрее, чем пройдёт неловкость после разрыва. На-мно-го. А нам ещё в одном доме жить. Может, даже тренироваться вместе или ходить на занятия. Сталкиваться в коридорах. Бегать от меня куда заёбистее, чем бегать за мной, и совсем не весело. Так вот, Пьетро. Расклад такой. И этого ты хочешь? Сейчас бы Пьетро очень хотел, чтобы время пошло намного быстрее обыденного. Потому что ответа от него требовали, а что сказать, он впервые за долгое время не знал. Сайфер смотрела будто в душу, пиздец как пугающе, и тупо сбежать — хоть и отличный вариант, но это станет венцом в его списке идиотских поступков. Нет. Надо было ответить как мужик, а не строить из себя дурачка и надеяться, что это кресло его засосёт. — Мне надо обдумать, — быстро бросил он. Сайфер только хмыкнула и развела руки в сторону, мол, делай, что хочешь. — Минут двадцать, ладно? — Ого. Ничего себе я тебя пригрузила. Двадцать минут аж. Давай, пока мысль не канула, напомню: мимолётные амурные дела и долгая неловкость или крепкие товарищеские отношения на века без лишней драмы? Вперёд. Беги. И он рванул.