Лёд и кровь

      Грифона ощутимо потряхивало. Дартаниор не соврал, когда говорил про поврежденный скелет. Эллана, обхватив костяк за черепушку, правила к цитадели, одиноким перстом торчащей на обрыве над морем. В какой-то момент сбоку от них возникла вальʼкира.       — Долго! — недовольно бросила она.       — Объяснила бы той толпе врайкулов, что мы спешим! — прорычала в ответ Ажика без всякого почтения.       — На крыше рог. Протрубите в него, — будто не заметив ее слов, указала крылатая дева и сгинула в ночном небе.       Наконец, костяная птица опустилась на ровную, будто срезанную гигантским ножом вершину крепости Йотунхейма, и замерла, сложив крылья. Упомянутый рог оказался колоссальной запутанной конструкцией с огромным раструбом, выдающимся над стенами.       — Проклятье, в такой кузнечными мехами дуть надо… — проворчала орчиха.       — Ты сможешь?       — Попробую, — сказала Яростная, примеряясь. — Уж явно не тебе трубить.       — Я сражусь с верховным таном.       — Силенок хватит? — поддела воительница.       — На того рыцаря смерти хватило, — раздраженно ответила эльфийка и нетерпеливо присела на колено, подставляя напарнице плечо. — Давай не будем терять времени. Чем быстрее мы справимся, тем больше шансов не погибнуть у Дартаниора и Сэльваны.       — Они и без того мертвые.       — Это не повод принижать их значимость.       Ажика недовольно фыркнула, взобралась эльфийке на спину, чтобы дотянуться, и, набрав полные легкие воздуха, выдохнула в рог. Протяжный низкий звук раздался над Йотунхеймом, отдаваясь в теле вибрациями. Даже крепость под ногами, казалось, вздрогнула. Орчиха обессиленно сползла вниз и опустилась на колени. Эллана встала. Повела плечами и шеей, убирая лишнее напряжение, проверила, хорошо ли держится на руке щит, и вынула меч. Ей было тревожно. К легкому боевому мандражу примешивалось беспокойство за брошенных союзников, из памяти никак не хотела уходить картина залитой кровью вершины Боевого Шрама и не менее кровавый ритуал возвращения, творимый каменно-спокойным Дартаниором; вопли последнего оставшегося в живых врайкула эхом отдавались в ушах.       Девушка нервно прошлась по периметру. Впечатление оказалось обманчивым, крепость стояла не над морем. Ниже разворачивалась панорама селения, которое уже сложно было называть деревней. Дома были сложены из камня, как и цитадель, а сама она уходила вниз, вырастая из скалы, продолжаясь в ней, и тем самым еще больше напоминала Утгард.       Летящих протодраконов Эллана заметила первая. Она попятилась на середину крыши, надеясь, что это тан с эскортом, а не отряд зачистки. Прятаться на голой вершине было негде, а грифон без сбруи и некроманта поблизости не внушал уверенности.       — Я бросаю вызов верховному тану Йотунхейма! — срывая голос, крикнула эльфийка, когда трое драконов зависли клином в непосредственной близости. Она ожидала, что в нужный момент появится банши и переведет ее слова. Или что врайкулы поймут так — не зря же она торчит на этой высоте рядом с недавно прозвучавшим горном.       Но вышло куда более неожиданно.       — С какой стати мне тратить время на такую букашку?! — прорычал центральный врайкул на приличном всеобщем. — Вы осквернили Залы Предков, и я не считаю бой на вершине Боевого Шрама поединком чести. Я давал вам шанс уйти. Но вызов на поединок я не приму!       — Ты примешь этот вызов, Балагард!       Найтсвуд все же появилась и очень вовремя. Вальʼкира возникла по другую сторону башни, прямо у ордынок за спинами.       — Вардмадра? Неужели сам Король-лич отправил тебя?..       — Именно! И мой повелитель желает, чтобы ты показал свою доблесть. Если ты победишь, то вознесешься. Если же откажешься от боя, тебя будет ждать судьба презренного варгула.       — Хорошо, — бросил верховный тан. — Это будет несложно. Готовься к смерти!       Его протодракон спикировал на крышу крепости. Лана отступила еще на шаг, подняв щит и меч. Она ожидала, что врайкул спрыгнет из седла, но у того, похоже, был собственный взгляд на поединок. Гигантская ящерица, занявшая собой четверть свободного пространства, пошла прямо на рыцаря крови, а Балагард замахнулся для удара копьем. Эллана бросилась в сторону, шипя проклятья. Тану в спину врезался светосотворенный клинок, но этот врайкул был попрочнее многих своих собратьев. Он лишь вздрогнул от боли и яростно взревел, нахлестнув протодракона в атаку. Эльфийка, попытавшаяся подобраться сбоку, чуть не получила крылом и почти сразу же ей пришлось шарахнуться от толстого хвоста ящера. На земле он был еще более неуклюжим, чем казался в воздухе, но огромные размеры и прочная шкура покрывали этот недостаток. Магические атаки издали Балагарду приносили ровно столько же вреда, сколько его ездовому чудовищу. Тан только все больше злился. В этом был бы смысл, если бы имелась хоть какая-то возможность его достать. Но Эллана все кружила по периметру площадки, уворачиваясь то от копья, то от гигантских челюстей. И она знала, что устанет первой.       Выбор был один — убить сначала протодракона. И, как назло, эта зверюга была абсолютно живой и во всех смыслах здоровой. Из всех оскверненных драконов Йотунхейма тан выбрал именно того, против которого почти бессилен Свет. Оставалось последнее средство, которое, будь у нее иной выход, Лана бы приберегла. Потому что повторить у нее не хватит сил еще долго. Но как подобраться к проклятой ящерице по-другому? Эльфийка думала об этом, шаг за шагом отступая перед драконом к краю площадки. В какой-то момент нога не найдет опоры для следующего шага, и времени на размышления не останется. Девушка вздохнула. Посмотрела надвигающейся угрозе в глаза — и ринулась в обратную сторону, в нападение.       — Уничтожь ее, Сафирдранг! — насмешливо приказал верховный тан, не допуская ни на секунду успех этого самоубийственного маневра. Протодракон запрокинул голову, вдыхая. — Пусть почувствует истинный холод Ледяной Короны!       Ящер выдохнул. Отчего-то она даже не удивилась, что дракон дышал убийственной стужей. В воздухе закружились снежные хлопья. А еще воздух зазвенел и задрожал, становясь вокруг рыцаря крови непроницаемым щитом. Эллана с криком прорвалась через застящее обзор пламя и нырнула под протодракона, вспарывая клинком уязвимое брюхо. Чудовище захрипело, захлебываясь ледяным огнем и собственной кровью. Алая волна хлынула на крышу, дымясь на морозном воздухе. Эльфийка едва успела вывернуться из-под завалившейся туши. Судорожно бьющее крыло отбросило ее далеко назад. Балагард в ярости выкрикнул проклятье на своем языке. Размахнувшись, он перебил копьем шею умирающего дракона и спрыгнул на площадку, вынимая боевые топоры. Эллана тяжело поднялась ему навстречу. Тан атаковал сразу же. Топор по дуге опустился сверху, вскользь задев щит. Плечо заныло. Лана скользнула в сторону, резанув наотмашь по ноге, но ее меч блокировала вторая секира, и они оба разошлись ни с чем.       Она снова отступала. Балагард был зол. Он рубил, взрыкивая на каждом вымахе, и топоры только успевали мелькать в воздухе размазанными полукружьями стали, иногда лязгая о щит или клинок, но чаще не находя цели, иначе бы это все уже закончилось. Эллана отступала, вертелась вокруг, пытаясь достать до уязвимого места, снова отступала, все яснее слыша хрипы в собственном дыхании. Тело врайкула практически целиком укрывала броня, пусть далекая от глухих лат рыцарей, но оставляющая мало уязвимых мест: часть лица и локти, до которых не достать, и колени. Парное оружие делало тана слишком быстрым, лишало ее обычного преимущества в скорости. Но его нужно было свалить, иначе Балагард просто измотает ее и прикончит, как только она допустит любую ошибку.       И Лана рискнула. Снова прянув от прямой атаки вбок, она ударила, метя в незащищенное колено. Тан отбил меч, как отмахнулся, и обрушил на нее второй топор сверху, но в этот раз девушка не стала уходить, приняв секиру на щит в прямом блоке. Ее меч описал в воздухе петлю и вернулся, вонзившись противнику в ногу. Одновременно лезвие топора грохнуло о щит. Вой врайкула заглушила ослепительная боль в плече, рука эльфийки подвернулась, подозрительно хрустнув. Топор соскользнул, на излете вспоров ей бедро, раскроив латы из быстростали, как лист тонкой жести. Эллана инстинктивно дернулась в сторону, опираясь на здоровую ногу, пригнулась под снова свистнувшей секирой и, не удержав равновесия, упала.       — Назойливая дрянь! — Балагард выдернул из ноги ее меч, как сломанный прутик, и отбросил его далеко в сторону. Лана кувыркнулась через больное плечо, уходя от ударивших в камни топоров, перекатилась несколько раз, потом поползла на локтях, оставляя за собой кровавый след. Ее спасало только то, что врайкул теперь тоже сильно хромал, рыча от боли каждый раз, когда приходилось опираться на раненую ногу. Ее царапина вдоль бедра была не такой глубокой, но болезненной и очень неудачной, а левая рука наполовину онемела и слушалась плохо. Эльфийка тщетно пыталась призвать Свет и хотя бы частично себя заштопать, но ее Свет не умел исцелять.       Под лопатками раскрылась пустота. Она достигла края, дальше отступать было некуда, и Балагард даже не торопился. Дохромав до обезоруженной противницы, он навис над ней, как скала, и замахнулся обоими топорами для добивающего удара. Воздух мучительно запел на режущих кромках. Лана в последней попытке ударила гиганта слепящей вспышкой в глаза, зная, что его это не остановит. Верховный тан рыкнул, подавшись назад на какие-то крохи. Топоры лязгнули о два подставленных бастарда. Забытая всеми Ажика, припав на колено, блокировала оружие тана на гарды своих мечей. Из груди воительницы вырвался натужный рев, но все же ей удалось отбросить врайкула, навалившись всем своим весом.       Ослепленный Балагард, мотая головой, отступил почти до самого центра. Эллана, получив передышку, рванула сумку на поясе, в которую Брокола складывала медикаменты. Раздался нечеловеческий вой. Обернувшись, эльфийка увидела, как рванувшийся к поединочной площадке протодракон из свиты тана, а за ним и второй падает, пронзенный копьем вальʼкиры.       — Вардмадра?! Что ты?..       Балагард отвлекся лишь на секунду, но Яростной этого хватило. Ее не заботили протодраконы и их всадники, потому что она знала почти наверняка — они кинутся на нее, нарушившую древние законы поединка. Поэтому она торопилась сделать то, что должна была: убить тана Йотунхейма. Один из полуторников окончательно раздробил врайкулу раненое колено. Его рев почти не уступил драконьему, когда гигант завалился на подломившуюся ногу. Ажику смело ударом в живот. К ее счастью, кулаком, сжимающим древко, а не тяжелым лезвием. Орчиха пролетела половину площадки и тяжело грохнулась на спину недалеко от рога.       — Бесчестные… ублюдки… Как бы он ни был силен, врайкул получил серьезное ранение. Он тяжело дышал, и седая борода, заплетенная косицами, потемнела от пота. Ажика окончательно лишила его возможности ходить. Одержимая банши Вардмадра тихо опустилась на дальнем краю площадки. Балагард с трудом повернулся к ней, опираясь на топор. Краем глаза Лана заметила, как бесшумно соскользнул с крыши крепости костяной грифон.       — Это должны были совершить вы, смертные, — с ноткой презрения сказала крылатая дева, медленно приближаясь к тану. — Вам ничего нельзя доверить. Слишком слабые духом и телом. Но ничего. Вардмадра споет об этой победе… Монолог Найтсвуд был прерван неожиданно раскрывшейся прямо посреди площадки дырой портала. Эллану, все еще пытающуюся что-то найти в аптечке, обожгло волной темной магии. Вальʼкира и вовсе шарахнулась назад, отгораживаясь рукой.       — Стой, где стоишь, дева.       Черная дыра пропала. На ее месте стоял воин в обледеневших доспехах. За его спиной слабо колыхался тяжелый плащ с истрепанным краем. Шлем на голове венчала острозубая корона с черепами. Не узнать его в третий раз было невозможно, тем более — по голосу.       — Вардмадра… А я все думаю, куда ты пропала… Как там Искальдер?       — Мой повелитель, — вальʼкира грохнулась на колени, низко склонив голову.       — Банши Найтсвуд. Я вижу, что это ты. Думала, что сможешь обвести меня вокруг пальца?! — Король-лич выпростал руку с руническим мечом. Гравировка голодно вспыхнула сапфировым цветом. Крылатая дева дернулась, ее голова запрокинулась назад. Она закричала нечеловеческим, дробящимся ледяным эхом криком. Светящуюся белизну ее кожи будто слизывало с мускулистого тела, мерцающие крылья меркли. Крик перешел в заливистый безумный смех, который вновь сорвался на одну высокую ноту. Вардмадра, как марионетка с перерезанными ниточками, упала на камни. Над ней встала полупрозрачная фигура Найтсвуд. Визг банши потряс вершину Йотунхеймской цитадели, высверливая мозг, заставляя зажимать уши и пригибаться к камням. Потом все резко кончилось. Курящееся черной дымкой ядро опустилось на площадку и медленно расползлось туманными клочьями.       Эллана очнулась, осознав, что сверлит взглядом спину под черным плащом и хватает ртом воздух. Дернулась от боли, снова потянувшись за аптечкой.       — Я дам тебе то, что ты заслуживаешь, верховный тан, — король мертвых вновь поднял клинок. — Ты войдешь в число моих сильнейших воинов и поведешь легионы Плети за собой.       — Мой господин…       Девушка судорожно выворачивала сумку наизнанку. Мазь, укрепляющее зелье, обезболивающие — что-нибудь!       Где-то далеко захрипела Ажика. Ледяной вихрь закружился вокруг Балагарда, склонившегося перед своим королем.       Пальцы наткнулись на что-то твердое на самом дне, обхватили угловатый предмет, быстро ощупывая. Лана вытащила из сумки давно забытую там каменную статуэтку — грубую, некрасивую и заполненную ее Светом до краев. Эльфийка резко обернулась на занятого ритуалом Лича.       К демонам тана Йотунхейма!       Стальная перчатка перечеркнула рисунок, срывая печать. Статуя вздрогнула, как живая, но Эллана уже не смотрела. Она бросила вместилище собственной силы, ударившее в нее мощным потоком целительного Света, и, превозмогая боль, вздернула себя на ноги, вырвав из голенища сапога кинжал. На первом шаге ее повело, на втором, переходящим в бег, дергающая боль в ноге уже не чувствовалась, кровь остановилась, защипало от мороза стянувшуюся кожу. Хрустнуло плечо, вставая на место, обрела чувствительность рука…       — Tal anuʼmen no Sinʼdorei!.. Отведенный кинжал устремился к королю мертвых, в стык между краем шлема и латным воротником, туда, где бледную шею укрывали длинные седые волосы… и прошел сквозь. Эллану потащило по инерции вслед этому движению, перед глазами мелькнул туманный морок, дыхание перехватило от холода. «Проекция?!» Вынырнув, как из омута, она увидела перед собой уже Балагарда, принимающего дар нежизни. Ноги несли прямо на него, и прежде, чем испугаться, Лана поняла, что должна оборвать это раньше, чем тан восстанет. Раньше, чем обретет новые силы, чтобы убить их. Больше рядом с ней никто не умрет.       Эльфийку окутал золотистый шлейф, где-то позади вздрогнула в последний раз и развалилась на кусочки маленькая статуэтка. Стремительно приближаясь к коленопреклоненному врайкулу, Лана подняла параллельно земле щит, вокруг которого уже второй кромкой горело неистово-белое пламя. Балагард встретился с ней взглядом. Медленно-медленно поднялась его рука в замахе…       Удар. Хруст. Обжигающие капли крови на лице. Лязг металла о металл. Перехватывает дыхание. Ноги отрываются от земли. Резкий толчок в спину и невозможность вдохнуть. Попытка подняться и еще более резкая боль в груди.       — Лордеронский ублюдок!!!       Сэль первая соскочила с грифона еще до того, как лапы птицы коснулись крыши. Следом за ней из седла прыгнул Дартаниор с таким же перекошенным гримасой ненависти лицом. Рыцари смерти рванули прямо на застывшую посреди площадки фигуру с опущенным мечом, допуская ту же ошибку, что и Лана. Они просто пролетели призрак насквозь, едва затормозив на скользких от крови камнях.       — Что ж, в этот раз вы меня остановили, — прошелестела тающая проекция Короля-лича. — Но все ваши усилия — ничто. Сердце Ледяной Короны ждет…       И он пропал.       Дартаниор грязно выругался и в сердцах ткнул крепостную крышу мечом — тот отскочил, звякнув о камень. Под горном, сыпля проклятиями, завозилась Ажика, хрипло закашлялась, рывком сев, и невольно прижала руку к ушибленному торсу. Сэльвана оценивающе оглядела место поединка. От присутствия Короля-лича не осталось и следа. Обезглавленное тело Балагарда валялось у ног рыцарей смерти. Труп дракона раскинулся на левой стороне. Поодаль лежала безжизненной куклой вальʼкира, а рядом с ней все еще клубился туманный сгусток.       — Так себе разменялись, — прокомментировал Дарт, проследив за взглядом напарницы.       — Одна банши за целый Йотунхейм, из которого теперь еще долго к нам никто не сунется. Как погибла Найтсвуд?       — Этот, в короне ее порешил, — прохрипела орчиха. — И ее, и вальʼкиру.       — Ну надо же, — пробормотал Дартаниор. — Проекция с такой силой трансляции… Что же он тогда сам по себе может…       — А этот? — Сэль кивнула на Балагарда. — Вы ему голову откручивали, что ли?       — Щитом снесла… Ушастая… Лана? Ты живая там?       Эллана лежала и смотрела в небо. Воздух шел в легкие осторожно, по глотку, по капельке. Хотелось кашлять. Первичное онемение отступало, и по всей правой стороне груди растекалась боль. От нее мутилось в глазах. Девушка сморгнула и увидела лицо Ажики над собой. Попыталась улыбнуться.       — Зачем закрыла?.. Не по чести же…       — Глянула на ту проклятую сосульку за горами и решила, что она достаточно высокая, — грубовато ответила воительница, опускаясь рядом и внимательно осматривая напарницу. — Хорошая у тебя вмятина на грудаке, подруга… Сейчас помогу снять.       — Не трогай, околеет, — бросил Дартаниор, скользнув по Лане взглядом. — У нее огненные чары на доспехах, ты не знала?       — А я-то думала, такая закаленная, — фыркнула орчиха, осматривая вдавленный ударом топора нагрудник — чудо, что не треснул, — и за бессмысленными словами пряча свою тревогу, пытаясь угадать, какие повреждения там, под доспехом. — Без амулета ходит. Зауважала почти.       — Значит, все-таки амулет… Такой слабый, что я не чувствовала. Тоже почти зауважала… — прошептала Эллана и закашлялась.       — Ах ты ж… Ну-ка тихо! — Ажика осторожно приподняла эльфийку под руки, подтянув к себе на колени. Девушка коснулась губ и с каким-то тупым равнодушием посмотрела на кровь, оставшуюся на перчатке. К ним подошли рыцари смерти, нависнув, будто два стервятника.       Сэльвана потянула носом.       — Внутреннее кровотечение.       — Сломаны ребра, — предположил Дарт. — Обломок проткнул легкое.       Лана, морщась, подняла руку. Оказавшаяся под пальцами вмятина действительно впечатляла. С ладони потекло молочное свечение. Но его тепло едва-едва проклюнулось сквозь плотный панцирь боли. Эльфийка попыталась вложить чуть больше силы, которой у нее почти совсем не осталось. Сияние вспыхнуло и запульсировало, но облегчения не приходило.       — Не жилец, — коротко резюмировал Дартаниор, понаблюдав за этими попытками с минуту. И отвернулся, отходя к костяному грифону.       Свет в пальцах Элланы бессильно угас.       — Что значит, не жилец?! — вскинулась Ажика, инстинктивно прикрывая эльфийку руками. — Не слушай их, ушастая! Давай, заливай все своей магией. Вы чудеса с ней творите, я видела…       — Я не умею лечить, — шепотом сказала Лана и снова закашлялась. Не стала вытирать губы. Посмотрела куда-то сквозь орчиху. — Здесь такое небо красивое…       Небо было высоким и черным, все в узоре зеленоватых перистых облаков. Луны не было, но ярко светили звезды. На фоне этой завораживающей картины появилось клыкастое лицо тролля.       — Зейб? — удивилась девушка, кажется, мысленно. — Ты же умер…       — Ну, как сказать сестренка… — усмехнулся охотник. — Что-то вроде.       Эллана повернула голову и прищурила защипавшие глаза.       — Ал…       — Тише, птичка, — маг сложил руки на груди. — Тебе сюда еще рано.       — К бесам небо! Соберись, подруга, — рыкнула на нее Яростная, разрушая хрупкое видение. — Эй, вы! Демоны вас… Помогите ей!       — Возьми кинжал да добей лучше. Ей так пару часов умирать.       — Гребаный мертвяк! — разозлилась Ажика. — Ты только что из мертвых поднял свою подружку!       — А что я могу сделать с живой? — хмыкнул Дарт. — Хочешь, я из нее упыря высушу? Красивый получится. Мне нравятся блондинки…       — Какого еще, блядь, упыря?! Ткач Смерти с вас обоих за нее головы поснимает! И с меня заодно… Лана, живи!.. — орчиха склонилась над мелко, с хрипами дышащей эльфийкой и горячо зашептала: — Ты должна добраться до «Молота», слышишь? Твой мертвяк тебя ждет…       — Командир…       — Командир, — согласилась Яростная. — С докладом, чтоб его…       Дартаниор и Сэльвана меж тем переглянулись.       — Кольтира Ткач Смерти? — недоверчиво переспросила женщина.       — Да! — почти выкрикнула Яростная. — Он с ней носится, как наседка с птенцом. Я не знаю, что он сделает, если она тут откинется, и знать не хочу!       Немертвые снова посмотрели друг на друга.       — Я знаю, что ты сейчас скажешь, — упреждающе выставил ладонь Дартаниор.       — Дарт, — протянула Сэльвана укоризненно.       — Даже если все так…       — Он заслужил немного Света. Хоть кто-то из нас.       — Она не дотянет! — с тихой злостью, как глупому ребенку, ответил некромант, сверкая на напарницу глазами. — Ей поможет только Свет. А до паладинов почти сутки лету!       — На «Молоте Оргрима» есть жрец, — сказала внимательно слушавшая их Ажика.       — Ваш дирижабль может быть в любой точке неба от Мрачного Свода до каньона Синдрагосы. А у нее есть всего несколько часов. Мы не успеем…       — На грифоне — нет, — согласилась Сэльвана. — Зови Снежинку.       Дартаниор сокрушенно помотал головой и, видя, что тут все против его здорового скептицизма, убрал клеймор в заплечные ножны. Снял с пояса боевой горн. Горестный звук раздался над Йотунхеймом, когда мужчина приложил окованный все тем же саронитом рожок к губам. Ажика завозилась, пытаясь осторожно завернуть эльфийку в плащ. Сэльвана опустилась рядом и без видимых усилий подняла девушку на руки, позволяя орчихе удобнее заткнуть края. Вдалеке раздалось не то рычание, не то визг. Яростная вздрогнула. Дарт снова протрубил. Прошло еще несколько секунд, показавшихся вечностью, — и вот над ними пронесся крылатый силуэт с полыхающей голубым туманом грудиной.       — Иди ко мне, девочка, — ласково проворковал некромант, когда костяное чудище опустилось на площадку. — Я так по тебе скучал…       Дартаниор погладил огромную голую морду и заставил дракона лечь на брюхо, выпростав крыло. Первой взбежала Ажика, затем Сэльвана поднялась и аккуратно усадила перед ней эльфийку. Лана откинула голову на плечо воительницы и снова закашлялась.       — Холодно…       — Тебе немного продержаться, — ободряюще пробормотала зеленокожая, плотнее запахивая на ней плащ. — Давай, попытайся подлечиться. Хоть что-то у тебя получается?       Эллана послушно положила ладонь на вмятину нагрудника. Бледно заструился Свет.       — Так мы можем выиграть еще немного времени, — кивнул Дартаниор и посмотрел на Сэльвану. — Ты сама-то справишься?       — Долечу до гор на максимальной высоте, а там буду держаться хребта, — равнодушно пожала плечами немертвая. — Я и над Йотунхеймом спокойно летала. Мой грифон — не твоя крылатая клетка с фейерверками.       Передав раненую, Сэльвана спустилась и сейчас стояла вполоборота к грифону, собираясь лететь. Некромант шагнул к ней, звякнув чем-то под ногами. Нагнувшись, он подобрал изогнутый кельʼданасский меч.       — Прибери тут, что плохо лежит, — рыцарь смерти кивнул на мертвого тана и несильно хлопнул напарницу по плечу. — И скажи Раздору, чтобы не расстраивался. Я привезу ему вина за упокой.       — И мне.       — Даларанское белое, — крикнул Звездный Дым, махнув ей рукой с чужим мечом, уже взбираясь на костяного дракона. — Увидимся, стерва!       — Уже скучаю…       Ее прощание утонуло в завываниях ветра. Снежинка взмыла в небо, шумно взмахивая огромными крыльями, и понесла их на юго-восток.       — Только не спи, подруга, — проговорила Ажика, прижимаясь к Ланиной щеке холодной своей.       — Верно, — одобрил сидящий рядом Зейбʼфон. — Нельзя спать.       Девушка скосила глаза. Алантир молча положил ладонь на ее руку. Она попыталась переплести пальцы, но призраки были бесплотны.       — Вы духи, вас никто не видит…       — Ты нас тоже не видишь, сестренка. Тебе просто очень хочется. Не спеши, не надо так. Здесь нет нормальной смерти, одно плохое колдунство.       — А Кеко где?       — У нее было девять жизней…       — Говори со мной! — осторожно, но требовательно встряхнула ее орчиха. — Не спи. Говори. Как тебя занесло на север?       Эллана попыталась рассказать. Сухо, про дорогу, про дирижабль из Тирисфальских лесов. Потом вернулась назад, почти смогла объяснить причину. Говорить было сложно — леденели губы. Воздуха не хватало и на каждом слове хотелось кашлять. Ажика запрещала ей кашлять, да и самой ей эти спазмы только причиняли режущую боль в груди. Ажика говорила сама. Лана тут же забывала. Искала глазами своих призраков, и когда находила, они виделись с каждым разом все осязаемей. Все меньше становились глотки студеного воздуха, все чаще и лихорадочней дыхание. Волосы Дартаниора казались белыми. Свет не грел. Рука затекла и замерзла. Был ли вообще этот Свет? Сколько прошло времени?..       — Вон он! Вон там! — закричала орчиха, протягивая руку.       Из темноты проступил далекий силуэт дирижабля. Костяной змей сменил курс, плавно забирая в сторону виднеющихся аэростатов. Они приближались все больше и больше, и уже можно было различить цвет. На расстоянии пушечного выстрела Даратинор придержал Снежинку, и драконица воспарила на месте, поднимаясь и опускаясь в воздушных потоках. Снова горестно зазвучал горн. Когда смолк его голос, похожий на зимнюю вьюгу и стенания призраков, их обступила какая-то невыносимая, удушающая тишина. Даже ветер, свистящий в пустом скелете, не мог оживить ее.       — Не слышит… — выждав, пробормотал Звездный Дым и оглянулся на бледную, часто дышащую эльфийку. Снежинка взмахнула крыльями, медленно скользя по курсу летающего корабля. Рыцарь смерти вновь приложил горн к губам. Все повторилось: долгий леденящий душу звук, еще более долгое ожидание. Но, наконец, в ответ им донеслись такие же звуки. Дарт выдохнул и отправил драконицу прямо к дирижаблю. Его горн заиграл в третий раз, теперь отклик пришел почти сразу же — близкий и тревожный. Снежинка заложила петлю, стремительно снижаясь над палубой, по которой бегали до смешного маленькие фигурки, вырастая в орков и троллей из команды. Костяные когти врезались в скрипучие доски. Дракона несильно тряхнуло, и Лана закашлялась. Булькнувшие легкие резануло болью, от которой потемнело в глазах.       — Осторожно! — голос Ажики.       Ее отняли от орчихи и подняли из седла, аккуратно передав с рук на руки.       — Переломаны ребра… пробито легкое… — что-то обрывочное, ее куда-то несут, быстро и без лишних слов. Чужие голоса гаснут вдалеке, в обмерзшее лицо бьет ток тепла.       — Открой глаза, не спи, — требует другой голос, звенящий ледяным эхом.       Лана с трудом поднимает тяжелые веки. Здесь так уютно, а в легких совсем не осталось воздуха.       — Продержись еще немного, — приказывает Кольтира. Мимо мелькают двери кают. Эллана с удивлением видит, что в ее ладони еще тлеет что-то светлое. — Келтан!       Он распахивает дверь лазарета ногой. Брокола и корабельный доктор вскакивают со своих мест.       — Он на нижней палубе, — говорит тауренша.       — Привести, быстро. Не ты. Ты, тролль. Освободи стол!       Знахарь безропотно убегает. Брокола смахивает с широкого стола все, что на нем есть, звенит разбитое стекло.       — Держи ее! Спирт и нож.       Вокруг какая-то суета, создаваемая одной единственной тауренкой. Рыцарь смерти раскладывает свою протеже на столе. Сильные руки Броколы приподнимают ее за плечи, поддерживают в положении полусидя. Почти тут же распускаются зеленые ленты природной магии. В них тают мелькнувшие лица Зейба и Алантира. Такие реальные.       — Не уходи… — шепчет Лана.       — Я здесь, — Кольтира быстро срезает с нее доспехи, поддоспешник, рубашку. — Все в порядке. Не отключайся. Докладывай.       Воздуха едва хватает, чтобы дышать, мысли путаются. Ее речь еще невнятнее, чем раньше. Свет в руках гаснет.       — Мрачный Свод взят… Кости… тан… Вард-мад-ра… — имя вальʼкиры почему-то кажется очень важным. Белое лицо рыцаря смерти появляется и исчезает в черном тумане, которым заволокло всю комнату. Плещется жидкость на границе слуха. На сдавленную грудь опускается холод. Боль притупляется. Прикосновения ножа к коже Лана уже не чувствует.       — Дальше.       Девушка пытается облизнуть растрескавшиеся губы.       — Тан Йотунхейма мертв, — удается произнести ей. — Найтсвуд… мертва… Король-лич…       Руки у Ткача Смерти не дрожат. Эллана смутно ощущает его пальцы. Как будто прямо внутри.       — Король-лич, — бесстрастно повторяет Кольтира. — Не опускай голову. Не смотри, что я делаю. Просто дыши.       — Король-лич… — шепчет Лана. — Пусть Ажика… Я так устала…       — Друидка, держи ее! Не отключайся! Дыши, Птичка, дыши. Еще немного.       Что-то влажно чавкает. На белых волосах Кольтиры кровь. Ее кровь?..       — Сращивай.       — Нужно откачать… Она захлебнется…       — Держать!       Снова грохает дверь.       — Отойди от нее!       Лицо рыцаря смерти ускользает. В новом расплывчатом пятне проступают черты брата Келтана. Эллана не может различить его чувства, спрятанные за мягкой улыбкой, и улыбку тоже не может.       — Сейчас все будет хорошо, — тихо говорит лекарь. Сквозь черный туман вспыхивают золотые искры. Лана не видит, как они укрывают частой сеткой ее раскрытые легкие, как в них растворяется темная масса ее крови; не видит, как чистый Свет струится у жреца меж пальцев. Не видит даже черного тумана, потому что он тоже исчезает в нежном золоте. И становится легче дышать, словно с ее груди сняли пудовую гирю.       — Все хорошо, — повторяет Келтан, наклоняясь к ней и касаясь губами переносицы, как целуют детей. — Теперь можешь спать.       Девушка хочет произнести слова благодарности, но они остаются где-то на корне языка вместе с привкусом железа. Глаза больше не открываются. Тауренка аккуратно опускает ее на стол — уже без сознания.       — Брокола, принеси теплую воду и чистую одежду, — сказал брат Келтан и повернулся к стоящему в дверях Кольтире. — А ты… никогда больше не приближайся к моему лазарету, рыцарь смерти.