Наваждение

Очередные съемки Импровизации подошли к концу, погас свет, разошлись зрители. Постепенно в съёмочном павильоне затихли все звуки. Импровизаторы, попрощавшись с Волей, по одному покинули гримерку. Позов уходил последним, он же и выключил свет. Проходя мимо комнаты отдыха, импровизатор на миг остановился, как бы размышляя над чем-то очень важным, а потом, оглянувшись по сторонам, дернул за ручку и вошел в полутемную комнатушку, именуемой комнатой отдыха. Здесь стояло несколько мягких диванов, кресло, огромный круглый стол занимал свое место посреди комнаты. У стены — небольшой холодильник, микроволновка и чайник. В общем, тут можно было поесть, поспать и опять шутить, шутить, шутить. Очень часто импровизаторы здесь отдыхали в перерывах между съемками. Внезапно за спиной Позова раздался какой-то шорох. — Матвиенко, что за шутки? — Импровизатор, улыбаясь, обернулся назад, но никого там не увидел. — Кошечка, делает мяу! — послышалось от окна, и силуэт Матвиенко ловко запрыгнул на стол. — Слышишь кошечка, а ты не перегибаешь с ролевыми играми? — Позов, улыбаясь, медленно подошел к столу и оперся об него руками. — Ну, ты же сам хотел, чего-то необычного! — Матвиенко медленно подполз к импровизатору, сгреб его за ворот рубашки, и впился в губы мужчины долгим поцелуем. — Очень необычно, — прошептал Позов, стягивая «кошечку» со стола за шиворот. — Сейчас ты вообще удивишься, — прошептал Матвиенко, легким движением руки нагибая импровизатора над столом. Послышался звук расстегивающейся молнии, а затем Позов хихикнул. Вдруг Матвиенко замер и приложил палец к губам: "Тссс!" Только сейчас импровизатор услышал какие-то шорохи, хихиканье, и дверь, тихонько скрипнув, приоткрылась и вновь закрылась. То место, где застыли импровизаторы, утопало во тьме, поэтому внезапным посетителям их видно не было. То, что в комнате кроме них находился еще кто-то — Сергей не сомневался. Послышался тихий стон и звуки поцелуев. Вот так новость: похоже, в комнате отдыха решил отдохнуть кто-то еще. — Вашу мать! — внезапно раздалось с углового дивана, и под потолком вспыхнула люстра. Если бы импровизаторы были тараканами, они бы разбежались по углам, прячась от яркого света и эффекта внезапности. Картина происходящего, просто взрывала все фантазии и поражала своей комичностью. На столе, над лежащим Позовым, завис Матвиенко, так и не убравший руку из-под его рубашки. У двери, в немом ступоре, застыл растрёпанный Шастун и обнимающий его Попов. — Вашу мать! — повторил Воля, сидящий на диване. Именно он и включил свет. Прилёг покемарить называется, а попал в центр гейского соития. — Сука! — продолжал вопить Воля. — Господи, хоть бы я ослеп и оглох! — с этими словами ведущий выскочил за двери, даже не глядя ни на кого из импровизаторов. — Вот так встреча на Эльбе! — Матвиенко первым пришел в себя, и ловко спрыгнул со стола. — Ага, забавно! — произнес Попов, разжимая объятья, и Шастун выдохнул:  — Я пойду, я, кажется, утюг не выключил! — после этих слов, импровизатора как ветром сдуло. — Блин, мне же еще в магазин надо! — активизировался Позов, и через минуту не стало и его. — Тааак! — протянул Арсений и подошел ближе. Матвиенко стоял с противоположного конца стола. скрестив на груди руки, и улыбался. — Что, Сережа, захватил удав кролика?! — Попов мотнул головой на дверь. — Кто бы говорил! — Матвиенко ехидно улыбнулся. — Убирайтесь к чертям, извращенцы! — в дверях вновь стоял Воля. — Пашка, слушай, чет я тебя прям щас захотел! — Арсений, улыбаясь, смотрел на ведущего. — Ты че, совсем охренел! — юморист недоверчиво смотрел на импровизатора. — Иди к нам, побегаем вместе! — Матвиенко радостно поманил ведущего пальцем. — Серега, сука, да вы че, обкуренные?! — ведущий сжал кулаки. — Паша, Паша! — прошептал Попов, приближаясь к юмористу, и Воля, почувствовав у себя на губах дыхание Арсения, заорал от ужаса. — Паша, Паша…! Воля в ужасе дернулся и.…проснулся. Родные стены, родной потолок, дом, милый дом. На часах 2 часа ночи, он в своей постели, рядом Ляйсан, девушка обеспокоенно смотрит на мужа, не понимая, что произошло. Господи, это был просто сон. Наваждение какое-то. Мужчина трет глаза и вытирает со лба испарину. — Что, опять сон кошмарный? — Ляйсан гладит супруга по плечу. — Ты, так кричал, думала, детей разбудишь, трясу тебя, не могу разбудить! — Извини, Лясь, — ведущий все еще тяжело дышит, и прикасается губами к таким родным и теплым губам супруги. — Очень страшный сон. — Опять Харламов снился? — девушка иронично улыбается. — Лучше бы Харламов, — облегченно выдыхает Воля, и с улыбкой смотрит на жену. Умеет она поднять настроение. — Работа, мать ее, покоя не дает даже ночью! — Знаешь, если начинает сниться работа, то пора в отпуск! — девушка тряхнула своими длинными волосами и устроилась удобнее на подушках. — Обязательно, вот еще один сезон отснимем, и улетим куда-нибудь, в теплые края, подальше от этих извращенцев. — От кого? — брови девушки поползли вверх. — Не важно! — мужчина махнул рукой и поцеловал жену в висок. — Давай спать, завтра снова в бой! Через несколько минут в спальне вновь наступает тишина, и слышится мерное дыхание. Ляйсан спит, а вот Паше не до сна. Кошмарный сон был настолько явен и осязаем, что оставил в душе ведущего неприятные ощущения. Матвиенко в роли кошечки, и Паша, как свидетель разврата четверки импровизаторов. Господи, и надо же такому приснится. Как хорошо, что это, просто сон. Вероятно, он просто сильно зациклен на этом или помешался, как вся страна, смотрящая Импровизацию каждую пятницу. А может просто нужно меньше читать в интернете всякие глупости, чтобы не снились Димка с Серегой. Вот уж кошмар из кошмаров. То, что в его сне был Попов с Шастуном — для Паши была не новость. Самый кошмарный сон ведущего повторялся вот уже несколько ночей подряд. Но теперь туда добавился Матвиенко с Позовым. Дирежа — мать их, поработил мозг ведущего. Воля судорожно выдохнул и прикрыл глаза, отгоняя наваждение, сон, просто ужасный сон. Паша приобнял спящую жену за талию, и уткнулся носом в подушку. Что делать с этим всем он подумает завтра, сейчас же нужно просто расслабиться. «Это все из-за Арсения, — с улыбкой подумал ведущий, проваливаясь в царство Морфея. — Все из-за Арсения…»