Джуманджи. В плену двух миров

      Кадия все же переоделась в чистую одежду и повесила халат в ванной. Она очень хотела узнать больше о прошлом своего друга, но все же не хотела навязываться. Пока уже хозяин дома приводил себя в порядок, Кадия пошла в библиотеку. Но она никак не могла сосредоточиться на книгах. Девушка все думала о Лисбет и ее вражде с Эрхардом. «Что же тогда случилось? - переживала Кадия. - Почему сестра ненавидела брата?». Послышались шаги. Кадия отвлеклась от мыслей и подняла глаза. Охотник, тоже переодевшись в чистую одежду, манерно расчесывал свои мокрые волосы.       - Дурацкая прическа, да? - спросил он девушку и замер перед зеркалом с расческой в руках.       - Нет, - не согласилась Кадия. - Она вам очень идет, - девушка смутилась. - Возможно, я не критична, но какая разница. Мне нравится.       Но охотник явно растерял всю свою самоуверенность.       - К чему крайности? - не выдержала Кадия. - Или непреодолимое желание всех убить, или стремление всех отпустить и убить себя, наказать за жестокость. Почему нельзя просто быть собой? Спокойно к себе относиться? Да, я прошу вас, больше никогда так не делайте, не пугайте меня, как тогда в подвале.       - Я психанул, - охотник пожал плечами.       - Не надо психовать, - наивно ответила Кадия.       - Погоди-ка, - ван Пелт посмотрел на девушку. - Тебя больше напугала моя попытка самоубийства, а не ружье, нацеленное в твою сторону?       Кадия кивнула.       - Алан Париш снова появился здесь, - сказала девушка, пытаясь сменить тему.       - Неужели ты и его убила? - опешил охотник.       - Нет, только ранила, - ответила Кадия. - Ваши саблезубые куницы выследили его, загнали в угол, я его ранила из арбалета, а потом он перенесся во Внешний Мир. Алан считал, что выполнил подсказку. Не знаю, о чем она была.       - Он не сразу понял, что ты на моей стороне, верно? - хмыкнул ван Пелт.       - Я соврала ему, что вас больше нет, и он в это поверил, - сказала девушка. - Алан все хвастался, что он чемпион Джуманджи. Неприятная личность, в отличие от своей жены.       - Жены? - удивился охотник. - Они там всей семьей решили по очереди кости бросать что ли?       - Может быть, - предположила Кадия. - Ее зовут Нора Шепард и когда она забралась в этом дом и увидела вас, то явно узнала.       - А, это та дамочка, которая считала Джуманджи сном и все благодарила меня за спасение от диких зверей, - усмехнулся ван Пелт. - Тетя Питера и Джуди. Так она стала женой Алана? Как ты с ней обошлась?       - Она пришла сюда, чтобы отомстить за рану Алана, но мы просто мило побеседовали, а потом и она вернулась во Внешний Мир. Она тоже выполнила свою подсказку.       Кадия помолчала.       - Не любит она Алана. Она слишком быстро отказалась от мести мне. Нора страдает, она несчастлива.       - Ты хочешь изменить ее жизнь и найти место в Джуманджи? - спросил охотник.       - Было бы неплохо, - кивнула Кадия. - Еще один союзник не помешает.       - Кроме Слика?       - Да, кроме него.       - Как ты убедила его помогать тебе?       - Он тоже не хочет, чтобы его магазин постоянно разрушался. Он сказал, что хочет быть на стороне силы, на моей стороне. Сразу после того, как я не позволила Хранителю стереть вас.       - Понятно.       Охотник еще покрутился перед зеркалом. Высохнув, его волосы приняли привычный вид. Но пробковый шлем охотник решил на надевать. Пока охотник крутился перед зеркалом, Кадия невольно залюбовалась им.       - Почему сестра вас так ненавидела? - спросила Кадия ван Пелта.       - Меня ненавидела вся семья, - взгляд охотника стал тяжелым и мрачным. - Несносная Лисбет постоянно ябедничала обо мне матери, отцу и другим сестрам. Родители всегда любили только своих дочерей. Ответственную Гратию с ее мечтами о замужестве, помогающую по хозяйству. Изящную Аннику, мечтающую о том же самом, что и Гратия, тихую и скромную. Малышку Лисбет, обожающую природу и животных. Меня же родители стыдились.       На лице Кадии отразилась догадка.       - Да, - ухмыльнулся ван Пелт. - Именно поэтому Лисбет больше всех ненавидела меня. Она плакала над каждой убитой мной птичкой и зверюшкой. Лисбет постоянно плакала. Это было невыносимо. Сестры были такие правильные и скромные, что это бесило меня. Им, как и родителям, нравилось жить в бедности, они считали это чуть ли не добродетелью. Все мои слова о том, что я хочу чего-то добиться в этой жизни, пресекались. Отец даже бил меня, а сестры не вмешивались. Нищий некогда славный дворянский род, жалкое зрелище.       Охотник подошел к письменному столу и выдвинул один ящик. Взял что-то и подошел к Кадии.       - Тот самый альбом? - спросила она.       - Нет, - ответил хозяин дома. - Ты вернула последний, а всего их три.       Хозяин дома раскрыл альбом. С его страниц на Кадию смотрели одухотворенные лица. Охотник вытащил одну фотографию из альбома и протянул Кадии. На обороте чернилами было написано «Хендрика и Теунис ван Пелт, 1845 год». Еще несколько фотографий этого же года. «Гратия ван Пелт». «Эрхард ван Пелт». «Анника и Лисбет ван Пелт». Только одно лицо одухотворенным не было. Лицо жестокого мальчика-блондина, который даже в простой одежде выглядел иначе, чем члены его семьи. Мальчика-блондина с знакомым тяжелым и мрачным взглядом.       - Родители долго копили деньги на эти фотографии, - сказал хозяин дома. - В 1845 году мне было десять лет, Гратии четырнадцать, Аннике восемь, а Лисбет пять. У родителей были еще дети, но они умирали в младенчестве. Вот эти четыре фотографии — все, что осталось у меня от воспоминаний о детстве. Хотя даже этого слишком много.       Кадия сглотнула.       - Вы хотели оставить только свою детскую фотографию? - спросила девушка.       - Да, - ответил хозяин дома. - Но все-таки решил их сохранить, эти личики сестер и отца с матерью. В конце концов я бросил семью, сбежал на первом попавшемся корабле в Англию и записался добровольцем в британскую армию.       - А почему не в голландскую? - спросила Кадия.       - Британская была более престижной. Колонии Англии были разбросаны по всему миру. Уже тогда я понял как мне нужно строить свою военную карьеру и забыть о бедности навсегда, - охотник посмотрел на девушку. - Ты говорила, что тоже жила в бедной семье и тебя все травили. Что ты бросила свою семью. Ты должна меня понять.       - Я понимаю. Разве не поэтому вы все это рассказываете только мне?       - Верно, - усмехнулся охотник. - У тебя были братья или сестры?       - Только кузина, дочь сестры матери. Она вела себя со мной примерно так же, как и Лисбет с вами. Ябедничала на меня. Моя мать, когда кузина только родилась, отдала ей все мои вещи без разрешения. Я сразу, - Кадия запнулась, - возненавидела сестру и ее невинное личико. Кузину баловали, а меня унижали и наказывали.       - А потом ты поехала в летний лагерь и тебя там тоже унизили?       - Да, - кивнула Кадия. - Знаете, иногда я жалею о том, что у меня не было такого отца как вы. Очень тяжело быть окруженной посредственными людьми, которые ничего не добились в жизни, которые умеют только кричать и унижать. Никто из них, никто не был интересной и сильной личностью. Ни в ком по сути не было индивидуальности и четкого видения своего будущего, того, чего они хотят от жизни. Они только кричали на меня, заставляя реализовывать их несбывшиеся мечты юности. Им было наплевать на то, чего хочу я. Это тяжело, не иметь возможности никому рассказать о своих проблемах, не иметь взаимопонимания в семье. Ладно равнодушие чужих людей, но семьи! Это просто предательство чувств ребенка.       Кадия вдруг осознала смысл своих слов и смутилась.       - Я тоже иногда жалею, что у меня не было такой дочери как ты, - будничным тоном сказал охотник. - Ты могла бы увидеть весь мир вместе со мной. Сейчас я могу показать тебе лишь Джуманджи.       Кадия притихла.       - Впоследствии я узнал, что мои сестры повыходили замуж и завели много детей. Я же бредил только войной и охотой. Все люди были мне глубоко безразличны. Ни о какой своей семье и речи быть не могло.       - Девушки были для вас просто разновидностью трофея? - выпалила Кадия.       - Да, - ван Пелт удивленно посмотрел на Кадию и, казалось, еще больше зауважал ее. - Тебя это не возмущает?       - Во-первых, это было давно, в позапрошлом веке, - ответила Кадия. - А во-вторых, это ваше личное дело. Как по мне, это логично, что успешный солдат, а потом и офицер, пользуется вниманием поклонниц.       - Теперь понятно, почему ты решила подружиться со мной и защитила ото льва, - рассмеялся хозяин дома. - Не помочь мне было равносильно предательству самой себя, своего мировоззрения? Одна против всего мира? Во мне ты увидела свое немного измененное отражение.       Кадия молчала, а охотник оживился. В нем начали проступать привычные черты бесноватого маньяка, помешанного на чучелах.       - Ты тоже в детстве ловила птичек и зверюшек, убивала их?       - Нет, - покачала головой девушка. - Но я была очень драчливой. Зверюшку я могла пожалеть, а другого ребенка ударить. Я никогда не нападала первой, но всегда давала сдачи. Все люди были мне глубоко безразличны. Попав в Джуманджи, я еще удивилась, почему захотела помочь вам и со львом, и с джамазонками, и с Хранителем Игры. Почему вы мне понравились. Наверное, именно потому, что в вас я вижу свое измененное отражение.       - В Джуманджи ты уже сделала свою блестящую карьеру, - сказал охотник.       На пару минут в воздухе повисла мертвая тишина.       - Не хочешь посмотреть все три альбома? - предложил хозяин дома своей протеже.