*****
Знакомый тихий стук в дверь привлёк внимание. Оборачиваться было ни к чему, Баки и так знал, что это Эмма. Опять. Её внимание было необходимо по правилам реанимационного блока, хотя здорово напоминало фанатскую одержимость. Она подошла, остановилась около кровати и в сотый раз за эти дни поинтересовалась, нет ли изменений. Барнс отрицательно покачал головой и недовольно проворчал: – Эта стеклянная коробка уже достала. Я как в аквариуме. Спасибо, хоть ванная с непрозрачными стенами... Долго меня ещё будут здесь держать? – Доктор Чо опасается, что из-за бездействия в руке может случиться застой крови, вплоть до появления тромбов. Вряд ли до этого дойдёт, но всё-таки. Они опасны. Пока их нет, массаж, инъекции препаратов, разработка и контроль за рукой помогают, но на всякий случай... Баки кивнул, потом глянул на девушку, пока та надевала ему на руку муфту тонометра, и вдруг спросил: – А почему дежуришь только ты? Разве больше некому? Эмма мельком глянула исподлобья и тихо ответила: – Есть, просто... я не могу уйти. – Почему? Она немного колебалась, не сводя глаз с прибора. Потом призналась: – Нет смысла. Буду волноваться, что и как. В общем, я не выдержу и всё равно примчусь сюда. – Ты не выдержишь, если будешь столько работать без перерывов, – нахмурился Баки. Эмма не ответила – фиксировала показания. Сказала только: – Сейчас принесу ужин. Она вернулась через несколько минут, поставила поднос с едой на стол. Её белый халатик был непрозрачным, и всё-таки линии его тонкой ткани подсказывали, есть ли ещё одежда под ним. Можно было и промолчать, но в последнее время мрачные мысли уже достали Барнса. – Эмма, скажи честно, ты хочешь меня смутить? Или соблазнить? Она совершенно растерялась. Быстро помотала головой и, запинаясь, стала сбивчиво бормотать корявые оправдания : – Нет, что вы... просто у нас там... ну, кондиционеры, понимаете, они вышли из строя... – и стала отступать спиной к двери, смущаясь ещё больше, потому что Баки поднялся и стал понемногу подходить ближе. – Из-за урагана что-то с проводкой. Очень жарко стало, и... Баки даже кивал, едва заметно улыбаясь. Попытки Эммы сказать что-то вразумительное звучали до смешного неуклюже. Она замерла на пороге, не зная, что ещё сказать, и невольно вздрогнула, когда Баки своей единственной послушной рукой слегка сжал её локоть. Эмма ошалело вытаращила на него глаза. Баки тут же отпустил её и как-то вяло ухмыльнулся: – Извини, не хотел тебя напугать. – Что вы... моя вина, – ответила Эмма, краснея, как спелая вишня, – но там и вправду жарковато, так что... – Ясно, – кивнул Баки, – иди. Попытайся хоть немного отдохнуть. Сквозь прозрачную стену он видел, как в кабинете дежурного врача Эмма первым делом выпила залпом стакан воды, обмахиваясь журналом учёта данных. Баки улыбнулся и отошёл от стены.*****
Ночь мягко накрыла густые африканские заросли, молчаливо рассыпала по лиловому бархату неба яркие звёзды. Симфония джунглей набирала объём и многообразие звуков, ветви деревьев и лиан в тусклом свете луны принимали странные формы, похожие на неземных существ. Баки Барнс приподнялся и сел на кровати, его силуэт очертила слабая ночная подсветка. Глянул в сторону тёмного окна, затем – за прозрачную стену, в кабинет дежурного врача. Бедняга Эмма по-прежнему сидела там. На износ работала. Баки это не нравилось. В самом деле, заменили бы её, хотя бы на время, отправили бы девчонку отдохнуть. А то спит, сидя за столом, как военврач в прифронтовом госпитале. В любой момент готова вскочить, прибежать в реанимацию и оказать помощь, если понадобится, что она и делала не раз в первые сутки после операции. Баки встал и прошёлся по тёмной палате, левая рука вяло висела вдоль тела. Пока единственный плюс её наличия ощущался в удобстве при ходьбе из-за вернувшегося привычного равновесия. За большим широким окном палаты слабый свет ночных фонарей рассеивался и пропадал в густой тропической листве. Огромная статуя Чёрной Пантеры в отдалении выглядела размытым силуэтом в темноте. Наверняка Баки вернулся бы в кровать и попытался бы уснуть, но внимание привлёк странный шум. Вообще-то, слышимость сквозь стену была слабая, только не тогда, когда громко спорили. А на этот раз даже скандалили, дошло уже до ора. Баки всмотрелся в полутёмный кабинет за прозрачной стеной. В ярко освещённом дверном проёме между внешним коридором и кабинетом стоял какой-то парень в форме охранника и с видом хозяина положения высказывал Эмме: – Прекращай бесконечно заруливать в реанимацию! Он вроде как не при смерти. – Дэйв, перестань! – возмущалась Эмма. – Контролировать его состояние – моя работа. А тебе здесь делать нечего. – Ты мне не указывай! – заорал он. – За собой следи! – Я-то за собой слежу, а ты с какого перепугу следишь за мной? – Эмма сорвалась на возмущённый крик, а через секунду её лицо перекосило – мужик крепко схватил её за запястье и дёрнул так, что она едва не упала. – Совсем оборзела! – рявкнул он. Баки попробовал повернуть ручку двери. Не то чтобы он думал, что его запирают, всё-таки он не заключённый, но никогда раньше не пытался выйти из палаты. Просто незачем было. – Эй, парень! – Баки остановился на пороге между реанимацией и кабинетом дежурного. – Отпусти её. – А тебя никто не спрашивает! – огрызнулся тот и оттолкнул Эмму к стене. Она схватилась за затылок и пошатнулась. – Ты не понял? – уже жёстче спросил Барнс. – Это ты не понял! – ухмыльнулся тот. – Вали в свою реанимацию и подыхай там! Это – моя женщина и я сам с ней разберусь. Баки перевёл вопросительный взгляд на Эмму: – Мне уйти? – Да, вали! Барнс пропустил его слова мимо ушей, смотрел на девушку. В её в глазах проступили слёзы. Она испуганно кивнула и почти шёпотом сказала: – Да, иди. – Короче, инвалид, ты притомил уже, давай, вали в... Он не договорил – Баки с разворота так заехал ему правым кулаком по скуле, что тот перелетел через половину кабинета и впечатался затылком в дверной наличник. Не удержавшись на ногах, он съехал на пол, потирая затылок, а через несколько секунд, выпучив глаза, с рёвом бешеного буйвола поднялся и ринулся на Баки. Тот легко увернулся, тут же перехватил его за шиворот и рванул назад так жёстко, что чуть не задушил. Раздался неприятный треск впившейся в горло ткани ворота. Баки развернул парня и вышвырнул в коридор, пнув по заднице для инерции. А тот, всё ещё держась за воротник, пробежал несколько шагов и врезался лбом в противоположную стену. Перепуганная Эмма, зажав рот ладонями и вжавшись спиной в стену, во все глаза таращилась на Баки – его левая рука так и продолжала вяло висеть вдоль тела. Он разделался с оборзевшим мудаком одной правой. – Господи... – прошептала Эмма и подскочила к нему, быстро оглядела и тут же побежала к притихшему придурку, измочаленному, как гопник-лузер в уличной разборке. Тот уже пытался подняться, но получалось плохо. Эмма хотела оказать ему врачебную помощь, но он только прорычал: "Отвали!" – и попытался оттолкнуть её. Промахнулся. Кое-как встал на ноги, пошатываясь и хватаясь за выступы в стене, и вышел, неразборчиво пыхтя себе под нос что-то нецензурное. Эмма снова кинулась к Баки: – Боже... прости, что так вышло. Ты цел? – Да, всё нормально. Что это за кретин? И что он тут плёл про тебя? Эмма мягко затолкала Барнса обратно в палату, усадила на кровать и стала внимательно осматривать со всех сторон. – Да постой ты, – Баки перехватил её за руку. – Я же сказал – всё в порядке. Этот урод меня даже не достал. А ты не ответила на вопрос. Эмма стала сбивчиво объяснять: – Ну... мы с ним встречались раньше. А однажды он напился и ударил меня. Я с ним порвала в тот же день, но... он не хочет этого признавать. Сделал мне зачем-то предложение. Идиот. На всех углах вопит, что у нас с ним вот-вот свадьба. До него не доходит, что всё давно кончено. Мне вообще плевать. Пусть сам на себе женится, если ему приспичило устраивать какую-то свадьбу. Баки потянул девушку за руку, чтобы та села рядом. Эмма старалась не смотреть на него. – Прости, это больше не повторится. Я не ожидала, что его сюда впустят, – голос девушки дрогнул. – Он увязался за мной в эту поездку. Наплёл доктору Чо, что он мой жених, она и оформила его сюда. Думала, я в курсе и сама этого хочу, а я даже не знала. Господи, как же он меня достал! Она поднялась и направилась к двери, пряча лицо. Вышла в кабинет, чтобы разрыдаться, и тут за спиной услышала голос Барнса: – Не бойся. Разберёмся. Он прикоснулся к плечу Эммы, чтобы заставить обернуться. – Эй, ты чего? Ну вот, началось, – усмехнулся Баки, девушка не выдержала и уткнулась ему в шею. Он обнял её и тихо сказал: – Брось. Он сюда теперь вряд ли сунется. – Зато меня... выгонят... – слёзы душили её, и она запиналась. – Это ещё почему? – Инцидент. У нас... с этим строго. – Ну-ка, посмотри на меня, – потребовал Баки. – Обойдётся. Я скажу, что мне нужна именно ты. А тот урод пусть катится к чертям. Да? Она кивнула: – Да. И тут будто накрыло – Баки впился в губы Эммы таким сильным и жадным поцелуем, что ошеломил и её, и себя. Вжал её в стену всем телом и ощутил, как она дрожит, плавится от его губ, от внезапной тесной близости. Баки уже почти не владел собой, но всё-таки шепнул: – Останови меня... сейчас. Потом не смогу. Она не ответила, просто обхватила за шею и поцеловала сама. И уже неважно было, что левая рука Баки не подчинялась. Через пару секунд они буквально влетели обратно в палату. Белый халат Эммы упал на пол, Баки подхватил её за талию одной рукой, приподнял и уложил на свою кровать – ту самую, на которой очнулся после операции несколько дней назад – и больше не пытался сдержаться.*****
Баки тяжело дышал, лежа на кровати. Немного ошарашенная Эмма сидела рядом, прижав к груди поднятый с пола белый халатик. Взгляд Барнса остановился на её плече. Баки нахмурился, приподнялся и тихо сказал: – Эм, прости... у меня будто мозги отшибло. Она повела плечами, сбрасывая его руку: – Не надо извиняться, я давно совершеннолетняя! – Нет, я... не об этом. Чёрт... Ты говорила, что тебе не больно. Она взглянула прямо в глаза Баки: – Мне не было больно. – Я тебе синяков наставил. Вот здесь мои пальцы отпечатались, – он стал легко касаться её кожи на плече, руке, спине, – и здесь. И здесь тоже... – он шумно выдохнул и покачал головой. – Прости. Это было грубо. Чёрт... Он зажмурился и даже тряхнул головой с досады, с шумом втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Потом поднялся, молча постоял рядом, на секунду осторожно сжал её пальцы своими и отошёл к окну. Эмма отложила халат, подошла и обняла его, прижалась обнажённой грудью к его спине. Барнс опустил голову, не оборачиваясь, и ещё раз шепнул: – Прости. – Всё нормально, – ответила она и уткнулась в его плечо. – Я же говорил, что я псих, – Баки накрыл её ладонь своей и почувствовал поцелуй в шею. Нет, лучше всё-таки не оборачиваться.