*****
Здесь было лучше, чем в каком-нибудь ресторане, даже в хорошем – Шерон умела организовать уют, да и лишних глаз здесь не было. Но чем приятнее становилась обстановка в её доме, тем сильнее мрачнел Стив. Он сам себя загнал в странную и неловкую ситуацию. Его словно тянуло куда-то. Эмоции кипели, путали, сбивали с толку. Стив интуитивно чувствовал, что дело не в его неопытности с девушками, а в том, что чего-то остро недоставало. Чего-то важного, что он должен был сначала сделать, а уж потом прийти к Шерон. Если вообще захочет. Было не по себе. Стив давил из себя кислую натянутую улыбку, кивал невпопад, не прислушиваясь к её болтовне и лихорадочно пытаясь сообразить, куда и почему, собственно, его тянет отсюда сбежать. Не зная, как ещё скрыть полный кавардак в голове, Стив переключил телевизор с новостного канала на музыкальный. Показывали какой-то клип. Девушка пришла на свидание к своему парню и увидела, как тот прощается с другой, улыбается ей, целует в щёку. Обиженная девица бешеной фурией влетела в зал ресторана, залепила парню пощёчину и с воплями вылетела вон, не слушая его. А та, из-за которой всё завертелось, усмехнулась и шепнула ему на ухо: "Радуйся, братишка, она тебя любит!" Сцена была – банальней некуда, но Стив таращился на экран во все глаза, даже после того как клип закончился. Его привёл в чувство резкий скачок громкости рекламного ролика, ворвавшегося в эфир. Стив тут же поднялся и, путано бормоча извинения опешившей Шерон, потопал на выход. Уже сидя за рулём, он молча крыл себя последними словами, какие мог припомнить, не произнося вслух. "Чёртова истеричка, – мысленно резюмировал Стив. – И чего распсиховался, в самом деле". Едва припарковавшись, выскочил из машины и почти бегом пронёсся через медицинский центр к реанимации. Резко распахнул дверь в кабинет дежурного врача, чем слегка ошарашил Эмму, хотя она и видела его сквозь прозрачную стену за пару секунд перед этим. – Капитан Роджерс? Что-то случилось? Пожар? Наводнение? Что? – Нет! – улыбнувшись во все тридцать два, заверил Стив. – Нет, всё тихо. Извини, я тебя напугал. – Да уж, – она покачала головой и выразительно повела глазами. Стив чуть поморщил нос с досады и попросил: – Эмма, ты не против оставить нас с Баки? Я бы хотел с ним поговорить. Это важно. Она не возражала. – Понимаю. Нет проблем, капитан Роджерс, я могу отлучиться. Всё стабильно, утром Барнса собираются перевести в интенсивную терапию. Хотя, думаю, он и там не задержится. Главную проблему преодолели, рука действует, вроде всё в норме. Ну, если не считать того, что руку напичкали металлом. Эмма улыбнулась и прошла к выходу, в дверях на пару секунд задержалась: – Если что, зовите. Там есть кнопка. – Если... если что? – Нет-нет, – засмеялась Эмма, – ничего не подумайте, просто я обязана так говорить и действовать. Приборы и сами запищат, но и вас я должна предупредить, понимаете? Здесь ведь реанимация. Свои порядки и всё такое. Роджерс усмехнулся: – Точно, прости. Она кивнула и ушла. Стив мельком глянул ей вслед, поймав себя на мысли, что эта девушка вызывает в нём какое-то странное противоречие, но через пару секунд уже забыл о ней. Оглянувшись, приклеился взглядом к Баки, который сидел на кровати спиной к кабинету дежурного и пил что-то из чашки, глядя в телевизор. Стив вспомнил, как ещё до разморозки Баки захотел взглянуть на палату реанимации и был очень удивлён, увидев на стене чёрный плоский экран. – Зачем это здесь? – Телевизор включают иногда. Например, для тех, кто страдает от сильных болей, когда плохо помогают лекарства, – объяснила Хелен Чо. – Это переключает их внимание. Всё-таки легче переносить такое, если что-то отвлекает. Терпеть боль и постоянно думать только о ней – пытка невыносимая. – Телевизор может сообщить дурные вести, – заметил Роджерс. – Только не этот, – ответила доктор Чо. – Этот показывает Indoor Video. Только мирные и спокойные или увлекательные, мягко-позитивные ролики. Как раз такой занимал сейчас внимание Баки – красивые пейзажи прибрежных океанских зон. Буйная тёмно-зелёная растительность, неестественно-яркая лазурь неба, все оттенки воды – от бледно-голубой до аквамарина. Только Стиву было не до экзотической красоты. Он остановился на пороге и не мог отвести глаз от Баки. Это было впервые за долгое время – возможность просто смотреть, не пытаясь срочно спрятать его от кого-то или драться за него. – Ну что, остыл? – не оборачиваясь, с улыбкой в голосе спросил Баки. Роджерс опустил глаза: – Да, – потом глянул исподлобья и добавил: – Прости, не знаю, что на меня нашло. Баки обернулся и, прищурившись, как-то серьёзно сказал: – Это странно, но знаешь, на ревность смахивало. Он показал Стиву глазами на место справа от себя. Тот подошёл, сел и виновато кивнул, глядя себе под ноги: – Прости, глупо получилось. Баки усмехнулся и приятельски пнул локтем вбок: – Ладно, проехали. Я рад, что ты здесь. Рассказывай.*****
Говорили долго. Стив рассказал, как отыскали архив, обойдя несколько обманных точек, предусмотрительно оборудованных ГИДРОЙ там же, у подземного бункера в Оймяконе. Настоящий архив обнаружили примерно за шесть миль от главного помещения, в отдельном хранилище. Нашли по подземному кабелю, отслеженному Краснокрылым, которого вместе с системой управления Сэм Уилсон оставил в распоряжении Стива на всякий случай, когда улетал в Европу. В архиве хранилась масса документов, необходимых для адвокатской доказательной базы по делу Барнса, так что юристы вызвали экспертов, переводчика и пока засели прямо там, на месте, чтобы не летать туда-сюда, если вдруг понадобится что-то дополнить или уточнить. Порядком уставший после поисков, долгого перелёта и всех нервотрёпок, Стив уже собирался пожелать Баки спокойной ночи и уйти домой, чтобы попробовать отоспаться, как вдруг Баки проговорился, что ему совершенно не по кайфу перспектива в ближайшее время плотно поработать с психологом. Тем более, что тот наверняка будет применять технику гипноза. – Это – новая пытка, понимаешь? Кто знает, каким боком вылезет. А если он случайно спровоцирует меня? – Он не знает кода, – напомнил Роджерс. – Психология – мутная штука, Стив. Под гипнозом может случиться что угодно. Может, даже без кода, – Баки мрачно уставился в стену и пожал плечами. – Погоди, а разве это возможно? – нахмурился Роджерс. Такое ему в голову не приходило. – Я не знаю. Понятия не имею, – покачал головой Барнс. – Надеюсь, что нет, но я же всё-таки не спец по гипнозу. И ты тоже. А он – да. По лицу Баки промелькнула кривая ухмылка. У Стива внутри всё сжалось. У Баки был потерянный взгляд. В ГИДРЕ его тёмную сторону подпитывали энергией, отобранной у другой части его натуры, заблокированной кодом. Теперь Баки грузился виной – и за сам факт, и за кровавый шлейф за спиной – и изо всех сил старался держать своё альтер-эго при себе. Если бы Стив сам не лез из кожи, стараясь ему помочь, Баки ни за что не стал бы его впутывать. Его вынудили жить с перманентной вероятностью внутреннего срыва, даже ненавидеть себя, и теперь он пытался держать на коротком поводке Солдата. Чего это ему стоило, можно было только предполагать. И кто знает, насколько близко могли бы подвести к срыву эксперименты с психикой, а под гипнозом – тем более. Стив прошёлся по палате, нервно потирая шею. Затем повернулся к Баки, присел перед ним на корточки и, глядя снизу вверх, пообещал: – Я буду рядом всё время, пока профессор будет с тобой работать. Если хоть что-то пойдёт не так, я всё прекращу тут же, даю слово. Просто доверься мне. Мне, ладно? Барнс опустил глаза, невесело усмехнулся и кивнул. Стив поднялся на ноги, шагнул ближе, крепко обнял его: – Держись, Баки. Я тебя не оставлю. Мы всё пройдём вместе. Две разных руки сомкнулись на пояснице. Случайный взгляд Стива проник сквозь прозрачную стену и остановился на Эмме, вернувшейся в соседний кабинет. Она посмотрела как-то растерянно, потом смутилась и вышла.*****
Утро выдалось пасмурное, но тихое. Тёмно-серые облака затянули небо целиком, без малейших просветов, но висели высоко, словно забыли, зачем прибыли сюда. Неподвижные деревья, лианы, травы, кактусы и прочая африканская растительность осторожно ловили редкие дождевые капли, случайно обронённые из туч, так и не решившихся на настоящий ливень, куда более привычный здесь. Баки Барнс сидел за длинным столом конференц-зала и косо поглядывал то на дверь, в которую вот-вот должен был войти тот самый профессор-мозгоправ, то на Стива. Тот старался изобразить бодрое лицо, но на самом деле переживал ещё сильнее. Стив быстро сообразил, что перебор с патетикой в духе "мы со всем справимся" может дать обратный эффект, и умолк. Баки выглядел напряжённым и хмурым, явно не в своей тарелке, и нервно поглядывал на Стива так, будто проверял, не испарился ли тот. Вдруг придётся проходить всё в одиночку – как в ГИДРЕ. Наконец, дверь распахнулась, и вошёл тот самый доктор. Классический профессор: возраст под шестьдесят, кудрявые седые волосы, средний рост, немного тучная комплекция, облачённая в белый халат, и внимательный ясный взгляд из-за изящных очков в тонкой золотой оправе. – Доброе утро. Простите за некоторую задержку, не мог не поздороваться с доктором Чо, – приветливо выпалил он скороговоркой и улыбнулся, располагая к себе. Сходу пожал руку Стиву, поднявшемуся ему навстречу, затем развернулся всем корпусом к Баки, от которого его отделяла столешница. – Здравствуйте, я доктор Алекс Ротман, – профессор наклонился немного вперёд и протянул Барнсу руку, но тот только хмуро смотрел исподлобья. – Баки? – неуверенно произнёс Стив. Не стоило демонстративно принимать доктора в штыки, тем более, они это обсуждали. Но профессор не позволил развить мысль: – Всё в порядке, капитан Роджерс, – он не сводил глаз с Барнса, – недоверие вашего друга к представителю моей профессии понятно. Я бы скорее удивился, если бы было наоборот. Он убрал руку в карман халата и мягко, но без заискивания продолжил, обращаясь уже к самому Баки: – Вы видите меня впервые, Джеймс Барнс, но я с самого начала хотел бы расставить точки над “i”. В ходе нашей работы я намерен убедить вас в правдивости того, что вы сейчас услышите. Итак, я Алекс Ротман, профессор психиатрии, Принстонский университет. У меня почти сорокалетний стаж практической психологии и психиатрии и масса научных разработок, которые прошли международный уровень апробации. Обладаю серьёзными навыками практики гипноза. Я профессионал, сержант Барнс. Исходя из того, о чём вы сейчас услышали, у меня к вам вопрос. Как думаете, я мог бы использовать все свои наработки, навыки и опыт для манипуляции чужим сознанием и подсознанием ради собственной выгоды? И даже преуспел бы в этом, согласны? Баки молчал и хмурился всё сильнее, а у Стива отвисла челюсть: – Вы сейчас серьёзно? – Вполне. Так что скажете, Барнс? Вы согласны с тем, что я мог бы обернуть все свои возможности против людей и с выгодой для себя? Баки молчал. – Допустим, – неуверенно протянул Роджерс, хмуро глядя в упор на доктора и пытаясь понять, к чему тот клонит. До сих пор Стив видел в нём будто реинкарнацию Эрскина – настолько они были похожи как внешне, так и по манерам. А сейчас профессора словно подменили – так жёстко, с ощутимой долей цинизма, он ещё ни разу не говорил. Даже когда рассказывал о зомбировании. Возможно, тогда он просто старался смягчить тяжёлую информацию. Сейчас явно добивался обратного эффекта. Озадаченный таким поворотом дела, Баки наклонил голову набок и прищурился, пристально всматриваясь в лицо собеседника, как будто мог взглядом нащупать подвох, спрятавшийся в морщинках у глаз. – Что ж, вы не возражаете. Тогда позволю себе сделать вывод, что вы понимаете – это реально. И крайне выгодно для меня. Но, тем не менее, я именно здесь, перед вами. Таков мой выбор – не брать грех на душу. Не ломать других людей ради какой-то корысти. Помогать. Всё-таки в каждом человеке присутствует негатив и позитив. Вопрос в том, что он выбрал по собственной воле. Врач сел за тот же стол напротив Баки и смягчил тон: – Знаю, вам трудно доверить свою проблему человеку, которого видите впервые. Всё это для вас слишком личное. Думаю, сейчас вы спрашиваете себя: "Ему-то какой резон мне помогать?" Резон есть. Честно говоря, мной движет ещё и личный интерес, а точнее, профессиональные амбиции. Разработанные мной методы помогут вам, Джеймс, вырваться из замкнутого круга, в который вы попали против своей воли. А я получу прямые доказательства того, что моя система психиатрической помощи людям, пострадавшим подобно вам, действенна. – То есть я сейчас вроде лабораторной крысы, – мрачно ухмыльнулся Баки. – Иронизируйте, я не против, – кивнул доктор. – Знаю, что вы прошли адские пытки и страшные вещи, начиная с электрошока и подмены личности и заканчивая преступлениями вашего альтер-эго. Баки резко поднялся, сунул руки в карманы штанов и, нервно стиснув зубы, сверлил профессора взглядом. В дальнем конце зала Стив тоже вскочил, внутренне сжавшись, как пружина, и уставился на обоих. Профессор остался на месте и развивал мысль дальше: – Этого никто не сможет отменить, сержант Барнс, но сейчас есть шанс помочь вам избавиться от последствий. По крайней мере от тех, которые мешают вам взять ситуацию под контроль. Не стоит пытаться сбежать от проблем, это невозможно. Стоит бросить им вызов. В одиночку вы их не решите, но ведь вы не один. Лучше не отказываться от реального шанса. Прищурившись, Баки бросил взгляд вглубь зала на Стива, затем внимательно посмотрел на врача. Тот спокойно выдержал взгляд и добавил: – Сразу честно предупрежу: время от времени наша работа будет весьма неприятной, даже тяжёлой, хотя и не такой жуткой, как прежнее воздействие на вас. Но знаете, – доктор Ротман даже встал, чтобы придать больше значимости своим словам, – если по окончании всего этого вы сами, по собственной воле пожмёте мне руку, я буду считать, что мои труды были не напрасны. Это будет для меня высшим признанием. – Неужели? – Баки изогнул бровь, чувствуя, что его недоверие к профессору изрядно покачнулось. – Ваше мнение будет решающим, – подтвердил профессор. – Никто не прочувствует всей глубины проблемы лучше, чем это способны сделать вы. Только вы видите вашу ситуацию изнутри. Никто не оценит масштаба пройденного вами и не прочувствует степень перемен лучше вас. Ради вас, Джеймс, и ради своего метода, который сможет помочь другим пострадавшим, я намерен бороться. Если вы станете моим союзником, шансы на успех резко повысятся. Я здесь именно потому, что намерен действовать на вашей стороне. Около минуты врач и его пациент молчаливо смотрели друг другу в глаза. Барнс старался держать нечитаемый взгляд. Не факт, что получалось, но профессор, похоже, всё-таки на его стороне. Наконец Баки медленно кивнул: – Попробуем. Если не шутите.