Жизнь пахнет сиренью

— Ты готов? — торжественным тоном спросил у сына Люциус. — Да, отец, — спокойно ответил Малфой-младший, хотя у самого сердце в груди колотилось не хуже, чем если бы он пробежал километр, убегая от развеселившегося Клыка. Малфой-старший аккуратно дотронулся до плеча сына и взмахнул палочкой. Раздалось два негромких хлопка, и вдруг оба Малфоя оказались в тёмной комнате с полностью закрытыми шторами. Освещало комнату несколько свечей, в беспорядке расставленных по комнате. Подождав, пока глаза привыкнут к свету, Драко зажмурился. В нос ударил сладковатый запах, который показался слизеринцу отвратительным. В середине комнаты стояло кресло с высокой спинкой, полностью скрывающей от новоприбывших гостей того, кто покоился в кресле. — Мы прибыли, Милорд, — с придыханием сообщил Люциус, видимо, обращаясь к сидевшему в кресле. — Мой сын готов стать Вашим верным слугой. От этих слов Драко скривился, но отец даже не обратил внимания на явное отвращение сына ко всей этой странно-торжественной обстановке. Ведь комната была погружена в густой сумрак, и никто не заметил гримас Малфоя-младшего. — Прекрасно, Люциус, прекрасно, — прошелестел чей-то невероятно холодный голос, от которого у Драко волосы встали дыбом. — Остальные гости, сделайте шаг вперед, прошу. Из густых теней мгновенно выступили фигуры в длинных черных балахонах и масках, скрывающих лица. Малфой-старший, казалось, был совсем не удивлен такому приему, в отличие от Малфоя-младшего, который переводил полный удивления взгляд с одной чёрной фигуры на другую. — Драко, — вдруг произнёс голос, заставив юношу вздрогнуть, словно от ушата ледяной воды, вылитого ему на голову в морозный день. — Подойди ко мне. Парень повернулся к отцу, ища у него поддержки, но тот лишь кивнул, показывая, что нужно делать то, что велит Тёмный Лорд. Сглотнув, слизеринец на негнущихся ногах направился к креслу, стараясь успокоить неистово бьющееся сердце. Он не был трусом, но сейчас вся обстановка словно кричала о том, что ему нужно бежать отсюда, не разбирая дороги. — Ближе, — приказал все ещё бесплотный голос, в котором уже сквозили нотки нетерпения. Драко, на минуту закрыв глаза, сделал глубокий вдох и обошёл кресло, представ перед Лордом. — Ну же, подними голову и посмотри на своего властелина, — по-змеиному прошипел голос. Малфой повиновался, но, едва он поднял глаза, как тут же захотел опять их опустить и лишь усилием воли заставил себя продолжать смотреть на того, кто восседал в кресле. Волан-де-Морт за эти годы ничуть не изменился, только глаза больше налились кровью, а холодная злоба и природная жестокость вместе с алчностью с большей силой плескались в этих глазах. Самый могущественный тёмный волшебник слегка осунулся после большой потери энергии и сил, но выглядел всё так же устрашающе. Полы его чёрной мантии окутывали его ноги и касались пола, на котором, свернувшись кольцами, спала Нагайна — ужасная пародия на домашнего любимца у Тёмного Лорда. Вдруг Лорд наклонился к слизеринцу и, слегка свистя, прошипел: — Я думаю, что ты готов принять свою Метку и встать в ряды Пожирателей смерти. Малфой, быстро соображая, что на это ответить, решил поступить так, как поступил бы его отец: — Да, Милорд. Я готов принять Метку и стать Пожирателем смерти. Драко почти физически ощутил, как улыбнулся Люциус, стоя за креслом. В одном кругу с остальными Пожирателями. Уже в длинном чёрном одеянии и с маской на худом и бледном лице. — Отлично, Драко, — произнес Волан-де-Морт, поднимаясь со своего места. — Поднимись на ноги и освободи свою руку для принятия Метки. Некая картинность и даже комичность того, с каким благовением Тёмный Лорд готовится совершить очередное важное событие рассмешили слизеринца, но, чтобы не навлечь на себя гнева Сами-Знаете-Кого, юноша сдержал усмешку. Волан-де-Морт встал напротив парня и поднял свою волшебную палочку, взяв Драко за руку и освободив от мантии и рубашки левое предплечье. Окружившие кольцом кресло Пожиратели встали ещё плотнее, практически сливаясь в одну сплошную чёрному массу, растворяющуюся в общем сумраке комнаты. Теперь Малфой-младший, даже приглядевшись, не смог бы найти среди слуг Лорда своего отца. Тёмный волшебник высоко поднял палочку и тут же опустил её, прикоснувшись кончиком к оголённому предплечью юноши. От палочки под кожей побежали струйки чёрного дыма, образуя знакомый череп со змеей, являющейся его языком. От резкой боли в глазах Драко потемнело, и комната пошатнулась, но он стойко терпел, сжав челюсти настолько сильно, что через некоторое время их свело, причиняя дополнительные неудобства. Метка наливалась тёмной магией, исходившей от палочки. В то же время Драко чувствовал, как из него вытягивают энергию и жизненные силы. Ему хотелось лечь и уснуть без снов, просто ради того, чтобы поддержать в себе жизнь. Парню показалось, что ещё немного, и он просто рухнет замертво за каменный пол помещения. Прямо к ногам его новоиспеченного повелителя. Но уже через мгновение Волан-де-Морт отнял палочку от руки Малфоя, тем самым завершив посвящение. В глазах слизеринца по-прежнему было темно, боль затупляла сознание, дыхание сбилось, а сердце запертой в клетку птицей оголтело билось в грудной клетке. — Превосходно, мой мальчик, — приглушенно воскликнул Лорд, садясь обратно в кресло. — Теперь ты среди нас, а поэтому тоже будешь принимать участие в самом главном событии этого века, которое потрясет весь магический Лондон. — Что вы задумали, Милорд? — слабым голосом поинтересовался Драко, из глаз которого ушла темнота. — Убить Гарри Поттера и уничтожить Хогвартс, — голосом, в котором явно слышалась гордость, ответил волшебник. — Наконец-то, спустя столько лет и столько неудачных попыток, я смогу прикончить жалкого отпрыска Поттеров и лично наблюдать за его муками, которые он обязательно испытает перед не менее мучительной смертью, — мстительно прошипел Тот-Кого-Нельзя-Называть, довольно угрожающе поглаживая подлокотник кресла. — Великая цель, мой Лорд, — через силу проговорил Малфой, сделав некое подобие поклона. — Тебе нужно отдохнуть, мой мальчик. Тебя, как и нас, ждут великие дела, — торжественным тоном провозгласил Волан-де-Морт и рассмеялся ледяным смехом, от которого кровь мигом стыла в жилах. — Нотт, помогите мальчишке сесть. Из кольца Пожирателей отделилась одна фигура и неслышно двинулась к осевшему от слабости на пол юноше. Это был явно мужчина среднего роста, но маска не позволяла разглядеть лица идущего. Драко показалось, что фамилия человека была ему смутно знакома. Будто он уже где-то слышал её, правда, не помнил, где. Мужчина остановился перед ним и протянул руку в перчатке из драконьей кожи. Малфой схватился за протянутую ладонь и с её помощью был поставлен на ноги. Пожиратель, аккуратно взяв его под локоть, словно делая это не в первый раз, повел слизеринца куда-то мимо круга слуг Лорда, к выходу из этой странной комнаты. Рядом с дверью стоял стул, на который мужчина и посадил Драко, после чего удалился, не производя ни единого шороха. Постепенно слабость уходила, и голова парня прояснялась. Первой мыслью, возникшей в голове у Драко, была мысль о Грейнджер, которая осталась в Хогвартсе, спрятавшись за дверью своей комнаты. Желая сообщить ей, что всё прошло довольно благополучно, Малфой, быстро достав свою палочку из внутреннего кармана мантии, наколдовал ей огромный букет сирени, направив его в Хогвартс. В этот же момент в нескольких садах обычных людей исчезли ветви сирени с пятью лепестками, и никто не мог этого объяснить. Потому что никто этого не заметил. Круг Пожирателей постепенно сузился настолько, что кресла из-за них было не видно. Волшебники о чем-то совещались громким шепотом, заставляя Малфоя-младшего обратиться в слух. — Их нельзя оставлять в живых, Милорд… — донеслось до Драко, заставив его ещё сильнее напрячь слух. —…нападение…неожиданным, — уверенно сообщил кто-то, чем заслужил одобрительное гудение. Вскоре несколько голосов слились в одно целое непонятное жужжание, а Малфой, на минуту прикрыв глаза, провалился в сон. Он очнулся от глубокого, спокойного сна, немного восстановившего его силы, когда вынужденное совещание уже прекратилось, и все находившиеся в комнате опять разошлись по своим местам. По окнам, которых даже не было видно, нельзя было определить, сколько прошло времени с тех пор, как Драко уснул, но юноше показалось, что прошло несколько часов. Ему стало гораздо лучше, и он уже хотел было встать, как пронзительно-холодный голос Тёмного волшебника заставил его сесть обратно на место. — Вы свободны, о следующей встрече вы скоро узнаете. Так же, как и о месте и времени, — приказным тоном объявил Волан-де-Морт, после чего поочередно раздались приглушенные хлопки, и комната постепенно пустела. К Драко подошёл его отец, успев снять маску и балахон. Люциус едва заметно кивнул и, получив ответный кивок, снова прикоснулся к плечу сына, после чего раздался хлопок, и вот слизеринец вновь оказался в гостиной комнаты Старост рядом с отцом, будто они не двигались с места. — Я горжусь тобой, сын, — серьезно сказал Драко Люциус, глядя ему в глаза. — Ты достойно держался. — Спасибо, — устало ответил Малфой-младший и вымученно улыбнулся, стараясь показать, насколько сильно он устал. Сонливость возвращалась, и юноша хотел поскорее оказаться у себя в комнате, лежа в кровати. — Да, конечно, — понимающе проговорил отец, и, дотронувшись рукой до левого плеча Драко, Малфой-старший трансгрессировал из Хогвартса, обойдя все запреты и правила. Едва наступившую тишину нарушил скрип открываемой двери. Из-за полуоткрытой двери высунулась голова с копной густых каштановых волос, и на лице измученного слизеринца помимо его мыслей расцвела улыбка. Самая искренняя, на которую он был способен. — Ты вернулся! — тихонько вскрикнула Грейнджер, подлетая к Малфою и прижимаясь к нему. — Слава Мерлину, ты здесь! — Я здесь, — шептал Драко, гладя девушку по непослушным волосам и прислушиваясь к её дыханию. — Всё закончилось, теперь всё хорошо. — Могу я… — смущенно начала Гермиона и, поймав утвердительный кивок, осторожно загнула рукав мантии вместе с рубашкой, оголив свежую Метку, чёрным ожогом виднеющуюся на бледной коже аристократа. — Все в порядке, Грейнджер, — предупреждающе начал Малфой, заметив в карих глазах девушки слёзы. — Со мной всё хорошо. Вместо ответа волшебница, боязливо подняв руку, невероятно осторожно, словно боясь причинить парню ещё большую боль, прикоснулась к отметине на предплечье. Её тонкие пальчики были прохладными, видимо, потому что руки девушки замерзли в продуваемой всеми ветрами гостиной за те несколько минут, что они там провели. Юноша напряженно наблюдал за реакцией девушки, осторожно держа её за талию одной рукой. Вдруг гриффиндорка прижалась к нему, утыкаясь носом в шею. Её хрупкие плечи сотрясались от беззвучных рыданий, а Малфой обнимал её и гладил по волосам, сцеловывал её слезы, целовал её солёные щеки, губы и нос, старался улыбаться, чтобы происходящее не казалось таким мрачным. Постепенно Грейнджер успокоилась и затихла. Драко аккуратно поднял её на руки и, морщась от слабой боли в том месте, где была Метка, понёс свою важную ношу в комнату, о которой так долго мечтал. Уложив девушку на свою кровать и тут же накрыл её одеялом, ведь в спальне тоже гулял лёгкий сквозняк, нашедший лазейку в высоком окне, которое Малфой открыл вечером, когда готовился к тому, чтобы стать одним из Пожирателей. Гермиона свернулась клубочком и стала выглядеть ещё меньше, чем была на самом деле. Борясь с желанием вновь зацеловать её до потери последней капли здравого смысла, Драко отвернулся и быстро облачился в свою серую футболку и спальные штаны. Слизеринец забрался под одеяло и придвинулся к Грейнджер, привлекая её к себе, одновременно стараясь не разбудить её — не он один не спал почти всю ночь. Гриффиндорка, словно почувствовав его присутствие, сквозь сон обвила его руками, а носом уткнулась в шею, как обычно это делала. Её мерное дыхание усыпляло, но Малфой всё ещё лежал с открытыми глазами и гладил волосы девушки, не до конца веря, что рядом с ним лежит Гермиона Грейнджер — его непримиримый враг с первого года учёбы. Но сейчас он бы дорого заставил заплатить любого, кто осмелился бы бросить в её сторону одно лишь грубое слово. Проснувшись, Гермиона сначала подумала, что её сон всё ещё длится, и Малфой, который лежит рядом с ней — не более, чем плод её фантазии. Но прикоснувшись рукой к его впалой щеке, девушка поняла, что сны уже давно кончились. Она вспомнила огромный букет сирени, который внезапно появился на подоконнике через несколько часов после того, как Малфои покинули пределы Хогвартса, и ей нестерпимо захотелось поцеловать этого несносного нахала, который сейчас так сладко спал, едва слышно сопя. Почувствовав небывалый прилив нежности, Гермиона легонько поцеловала спящего в подбородок, стараясь не разбудить его. Пасмурное небо за окном подсказывало ей, что она проснулась гораздо раньше, чем обычно, поэтому необходимости вылезать из таких уютных объятий не было, чем и решила воспользоваться Грейнджер. Она лежала в кольце малфоевских рук и думала. Обо всём сразу и ни о чем. О том, насколько круто развернула её судьба, столкнув с Малфоем. Она думала о том, насколько он поменялся внутри, избавившись от своего вечного превосходства над другими и взгляда свысока. Такой Малфой, умеющий заставить её улыбнуться, так крепко обнимающий её по ночам и целующий в нос каждый раз, когда она злится — такой Малфой нравился ей гораздо больше. Гермиона думала о том, как она сообщит Рону о том, что они с их злейшим врагом всех школьных лет теперь вроде как вместе, о том, как долго придется просить Рона сесть на одно места, не вскакивая каждые три минуты. Прикидывала, сколько времени на этот раз понадобится Уизли, чтобы привыкнуть и принять этот факт. С Гарри проблем не было, ведь он сам направлял Гермиону по направлению к Малфою, искренне желая ей (им?) счастья. Ответ такого быстрого принятия вроде вопиюще несправедливой ситуации был довольно прост: сам Поттер не мог и минуты провести без своей Джинни, которая теперь стала главным предметом ненависти и пересудов всех девчонок от первого до третьего курса. Грейнджер улыбнулась при мыслях о её самых лучших друзьях, которыми она дорожила немногим меньше, чем своей семьей. Её мысли охватывали и грядущие события, которые обещали быть тёмными и мрачными. Но девушка была готова бороться с тем, что шло к ним с Тёмной стороны волшебного мира. Вместе с друзьями, с которыми они прошли множество трудных и даже смертельно опасных трудностей. Гермиона искренне верила в то, что они снова одержат победу, только на этот раз окончательную. А ещё хрупкой гриффиндорке с большим отважным сердцем хотелось защитить того, кто так сладко спал в данный момент, обнимая её. Того, за кого она была готова ступить на самый край лезвия и с достоинством пройти по нему, победно улыбаясь. Мечтательная улыбка бродила по её лицу, а румянец вновь успел подкрасить её щеки. Так Гермиона Грейнджер поняла, что окончательно влюбилась в Драко Малфоя. Тяжёлые тучи заволокли небо, не давая солнечному свету ни единого шанса пробиться сквозь них. Дул промозглый осенний ветер, срывая последние тронутые золотом осени листья с деревьев. Листья, танцуя свой последний танец, плавно кружа и постепенно опускаясь, вплетались в цветной ковер, покрывающий землю. Гермиона любила осень, поэтому, разбудив Драко поцелуем в нос (сначала), легкой щекоткой (вторая попытка) и, наконец, нещадной щекоткой пяток и живота (крайние меры, после которых Малфой несколько минут громко молил о пощаде), она тут же потянула его к окну, чтобы вместе полюбоваться на заляпанные осенними красками деревья. — Что такого необычного я должен здесь увидеть? — недовольно бурчал Малфой, постоянно подавляя зевки. Впрочем, после третьего раза он перестал их подавлять. — Не будь букой. Осень — это же так красиво, Малфой! — воодушевленно воскликнула Грейнджер, поворачиваясь к слизеринцу. — Ты что, спишь? — Нет, я пытаюсь досмотреть сон, на самом интересном месте которого ты меня разбудила, — ответил юноша, не открывая глаз. — У меня никогда не получалось досмотреть сон, если меня будили раньше, чем он закончится, — задумчиво проговорила Гермиона, взяв парня за руку. — Потому что ты — маленькая зануда, — признался Драко и едва успел увернуться от довольно чувствительного щипка в бок. — Ладно-ладно, моя маленькая зануда, — примирительно добавил он, подняв руки вверх. Спустившись в Большой зал, молодые люди расстались, и каждый направился к своему столу. — Гермиона! Мне показалось или сюда вы пришли вместе с Малфоем? — без всяческий пожеланий и приветствий удивлённо воскликнул Рон, стоило девушке подойди к столу. — Тебя это так удивляет? — поинтересовалась она, накладывая себе в тарелку жареного бекона. — Просто это же Малфой, — красноречиво объяснил Уизли, вкладывая в фамилию слизеринца столько презрения, сколько бы сам Малфой не вложил бы в произношение фамилий Золотого Трио. За исключением Грейнджер, пожалуй. — Он вполне нормальный, когда не пытается быть кем-то другим, более нахальным и себялюбивым, — миролюбиво сказала Гермиона, смотря на явно изумленного Рона. — Ещё скажи, что влюбилась в него! — недоверчиво воскликнул рыжеволосый гриффиндорец. — А почему бы и нет, — произнесла девушка, повернувшись к столу слизеринцев и мгновенно найдя светлую макушку Малфоя. Тот с аппетитом завтракал, не обращая внимания на говоривших рядом с ним Паркинсон и Забини. Пэнси, заметив взгляд Гермионы, вполне миролюбиво помахала ей. Гриффиндорка, улыбнувшись, помахала темноволосой девушке в ответ, после чего, повернувшись обратно к своему столу, столкнулась с полным вопросом взглядом потомка Уизли. — Паркинсон тоже вполне хорошая девушка, с которой совсем не противно общаться, — развела руками Грейнджер. — Рон, нам пора бы перестать жить предрассудками и думать стереотипным мышлением о тех людях, которые давно изменились с первого курса. И я имела в виду поведение, а не внешность. — Возможно, ты и права, — пробурчал Рон, высматривая на столе булочки. — Доброе утро! — раздалось жизнерадостно сзади, и к друзьям подсел сияющий Гарри Поттер. Круглые очки съехали на бок, а волосы растрепались ещё сильнее, чем обычно. Ярко-изумрудные глаза сияли, как тысячи светлячков. Таким Гарри уже давно никто не видел. — Гарри! Что с тобой такое случилось? — спросила Гермиона, окидывая друга пристальным взглядом. — Мы с Джинни…просто…кормили её сову в совятне, вот, — замявшись, ответил Поттер, обводя присутствующих за столом, после чего тут же принялся за еду. Такими детскими отмазками уже давно никого не проведешь., но Гермиона с Роном, не сговариваясь, проглотили это объяснение. Главное, что Гарри сейчас был по-настоящему счастлив, и никто не хотел омрачать его хорошее настроение надоедливыми расспросами. Через минуту в Большой зал вбежала Джинни с немного припухлыми губами и удивительно сияющими глазами. Едва младшая Уизли и Поттер встретились глазами, как тут же отвели взгляд и сделали вид, что смертельно заняты едой. Такая нежность, которая почти осязаемо чувствовалась между этими двумя, заставила Гермиону улыбнуться собственным воспоминанием этого утра. И вдруг, поддавшись первой мысли, девушка вновь повернулась к столу слизеринцев и тут же встретилась глазами с Малфоем, который, видимо, долго ждал момента, когда она повернется. Он улыбнулся, и эта улыбка была невероятно теплой, отчего Грейнджер тоже улыбнулась в ответ, а потом тут же отвернулась, чтобы не выдать себя. Да и его заодно. Покончив с завтраком, толпа учеников устремилась к выходу из Большого зала, и так получилось, что Гермиона очутилась рядом с Драко, которого волной оттеснило назад. Среди тысяч рук он вдруг нашёл её руку, и их пальцы переплелись между собой, заставляя Грейнджер снова покраснеть. Не говоря ни слова друг другу, молодые люди дошли до дверей, за которыми начинался лабиринт коридоров, и перед самыми дверьми они с явной неохотой расцепили руки, направившись каждый на свои уроки. — Послушай, Гарри, мне, скорее всего, показалось, но наша Гермиона шла, держась за ручку с Малфоем! — произнёс Рон, дергая Гарри за рукав мантии. — Рон, тебе всего лишь показалось. Наверное, ты переел тех булочек с ежевичным повидлом, — поучительным тоном сказал Поттер, ища тем временем в толпе девушку с ярко-рыжей косой. Так как следующим уроком у гриффиндорцев было зельеварение, то они отправились в мрачные подземелья, где правил профессор Снейп, который до сих пор ненавидел Гарри. Впрочем, у Поттера по отношению к зельевару тоже особенно тёплых чувств не появилось. Едва все расселись за своими котлами, как в кабинет зашёл сам профессор Снейп, с не самым добрым выражением лица. — На этом уроке мы с вами изучим Злоговорливое зелье, — равнодушным тоном начал было объяснять профессор, не забыв недобро сверкнуть глазами при виде Поттера, как вдруг дверь отворилась, и в класс зашли слизеринцы. На вопрос зельевара о том, что они, собственно, делают здесь, ответил Малфой, выступив вперед: — Профессор, профессор Стебль не очень хорошо себя чувствует, поэтому травологию заменили совместным зельеварением. Декан Слизерина лишь махнул рукой, приглашая всех, наконец, сесть и тут же продолжил: — Выпив это зелье, и волшебник, и маггл начинают говорить самые разные ужасные, плохие, гадкие вещи про любого, кто заговорит с ним. Напомню вам, что зелье должно быть мутного, грязно-оранжевого цвета. Малфой напрягся, вспомнив о странном цвете огневиски (о странности вкуса он утвержать не мог), которое он выпил в тот день, когда они поссорились с Гермионой. Парень подумал, что в напиток было добавлено именно это зелье. Но кем? И зачем? Правда, подумать над этими вопросами было некогда, потому что Снейп уже распределял учеников в пары, параллельно называя страницы учебника, которые понадобятся при приготовлении данного зелья. — Мисс Грейнджер и мистер Малфой, страница двести шестьдесят девять, — гаркнул профессор, проходя мимо парты, за которой сидел Малфой. Слизеринец тут же нашёл глазами Грейнджер, которая кивком головы указала на место рядом с ней. Драко не заставил себя долго ждать и быстро пересел к девушке, покорно дожидаясь дальнейших указаний. Через мгновение Гермиона уже рассказала ему весь рецепт этого зелья, объяснила, какими дозами необходимо подавать ей некоторые ингредиенты, а потом, беглым взглядом посмотрев на Малфоя, спросила: — Это то зелье, о котором ты рассказывал? Под его влиянием ты тогда, ну, много чего наговорил, да? — тихо спросила она. — Я почти полностью уверен, что это именно оно, — так же тихо ответил Малфой, поймав непонимающий взгляд профессора Снейпа. — Сколько капель зловонной жижи древесного слизняка? Мерлин, неужели я пил это! — Успокойся, вкуса жижи практически не чувствуется, ведь здесь так много составляющих. Но зачем кому-то подливать тебе это зелье да еще и в алкоголь, который потом поставят на самое видное место? Как будто этот кто-то хотел, чтобы ты выпил огневиски вместе с этим зельем, — рассуждала Грейнджер, тут же засыпая разные порошочки и жидкости из самых разных склянок. — Если бы я знал… Стой! Тут же написано, что три стебелька белладонны, а ты собралась кинуть туда пять! — спохватился Драко, в спешке выхватывая из ладошки гриффиндорки опасные стебельки, чем заслужил ещё один недоуменный взгляд Снейпа. — Не о том задумалась, чуть всё не испортила, — протянула девушка, забирая у парня три стебелька и бросая их в котёл. Злоговорливое зелье вышло у них на славу, и Снейп, ставя им высшие баллы, скривился от неудовольствия, что эта всезнайка всё-таки заслужила свою высокую оценку. И только Невилл Долгопупс снова расплавил свой котёл. Уже пятый за два месяца.