Жизнь пахнет сиренью

Оставшись один в пустой гостиной, парень ухватился за спинку дивана, окрашивая её в зеленый цвет. Перед глазами стоял туман, тот же туман царил и в голове. Так кстати стоявшая на столике бутылка огневиски (неизвестно откуда взявшаяся) лежала пустая на полу, закатившись под диван. Сам напиток постепенно уходил из организма юноши, возвращая ему трезвый ум. Драко вспомнил, как оскорблял Гермиону, как довёл её до слез. Вспомнил, как она скрылась в своей комнате, даже не хлопнув дверью. Чертыхнувшись, Малфой клял себя за то, что собственноручно довёл Грейнджер до слез. Свою Грейнджер. Сын аристократа силился вспомнить, почему он так обозлился на Гермиону, но на ум приходил только смутный образ какого-то парня, целующего какую-то девушку. Немного позднее образы прояснились, и Малфой-младший вспомнил, что увидел, как Эдди Уэллс целуется с Гермионой. С его Гермионой. Вспомнил, как холодно ответил ей тогда, не давая и слова вставить. Бросил её палочку, которую нёс специально для неё. Она её не поймала. Закрыв лицо руками, юноша осыпал себя проклятиями за все обидные слова, которые он бросил её в лицо. Вдруг, убрав руки от лица, Драко нащупал бутылку под диваном и вытащил её на свет. Внимательно посмотрев на остатки жидкости на дне бутылки, слизеринец увидел там некий осадок, которого в чистом огневиски быть не должно. Осадок был грязно-оранжевого цвета, поэтому юноша пришёл к выводу, что в алкоголь было добавлено какое-то зелье, которое заставило его так сильно оскорбить Грейнджер, не желая этого. Вдруг дверь, ведущая в гостиную Старост отворилась, и в комнату вплыла Полумна, окруженная странным голубоватым свечением. Присмотревшись, Малфой понял, что это выдра. А выдра — это Патронус Гермионы. Выходит, сидя в своей комнате, гриффиндорка послала весточку Полумне, попросив ту поскорее прийти. Остановившись рядом с вскочившим с дивана блондином, когтевранка вдруг задержалась и посмотрела на парня самым холодным взглядом из тех, которые он когда-либо испытывал на себе. — Драко Люциус Малфой, я всегда считала тебя хорошим человеком, — тихо начала девушка. — Но я ошибалась. Едва юноша открыл рот, чтобы всё объяснить, как Лавгуд продолжила, предостерегающе подняв руку: — Гермиона — прекрасная девушка, и ты должен ценить её и её чувства, ведь у тебя они тоже есть, — произнесла Полумна и дотронулась ладонью до того места, где у всех людей находится сердце. — А ты так неосторожно разбил её сердце. Так несправедливо обидел её! — Не ходи за мной, не иди к ней. Сейчас ты там не нужен, — добавила девушка, заметив, что Малфой хочет зайти в комнату Гермионы. — Подумай о том, хочешь ли ты видеть её в своей жизни, и как ты будешь исправлять то, что натворил. Полумна прошествовала мимо Драко, случайно задев диван, который тут же окрасился в лазурный цвет, переливаясь различными оттенками синего. Только Малфой-младший сейчас был очень занят тем, что ходил около двери, ведущей в комнату Грейнджер, борясь с желанием зайти туда и вымаливать прощение. Поэтому он не заметил, что не только от их прикосновений диван способен поменять цвет. Спустя несколько минут из-за закрытой спальни послышалось приглушенное пение. Невероятно мелодичный голос пел о песчаных замках, которые рассыпались на чьих-то руках, о птице, которая спасалась из разрушающего дома. Малфой молча опустился на пол и слушал эту историю, исполняемую завораживающим голосом. Через некоторое время пение стихло, и за дверью воцарилась абсолютная тишина. Вдруг дверь приоткрылась, и в гостиную вышла Полумна. Точнее, попыталась выйти, ведь Малфой сидел, оперевшись на запертую дверь спиной, поэтому, чтобы выйти, когтевранке нужно было попросить Драко уйти с дороги. — Драко, — тихо окликнула его Лавгуд. — Отойди от двери. Очнувшись от странного наваждения, парень спешно встал на ноги, дав Полумне выйти из комнаты и вновь прикрыть за собой дверь. — Как она? — встревоженно спросил слизеринец, глядя на Лавгуд. — Спит, — просто ответила девушка, пристально посмотрев Малфою прямо в глаза. — Ты причинил ей много боли, Драко. Её мозгошмыги тоже больны, ведь мысли о тебе и о том, что ты ей наговорил причиняют ей страдания. — Я знаю, но это говорил не я. Всё это было действием зелья, которое кто-то подлил в огневиски, которое тот же кто-то поставил на столик. Как будто бы этот проклятый кто-то хотел, чтобы именно так всё и произошло! — горячо объяснил блондин, всей душой желая, чтобы хоть кто-то ему поверил и оказался на его стороне. — Драко, я верю тебе, — неожиданно произнесла Полумна, дотрагиваясь рукой до плеча юноши. — Постарайся исправить, что натворил. Небеса пока благосклонны к этому, они дают тебе второй шанс. На этих словах взгляд голубых глаз когтевранки переместился на кусок звёздного неба, заглядывающего в высокое створчатое окно. После чего девушка, молча кивнув парню, покинула гостиную, успев мило побеседовать с мужчиной на портрете. Подождав еще секунд тридцать, Малфой, не сдерживая нетерпение, осторожно открыл дверь в комнату Грейнджер и зашёл в неё. На огромной кровати, свернувшись клубочком, мирно спала Гермиона. Густые каштановые волосы веером рассыпались по кровати, одеяло почти съехало на пол. С громко бьющимся сердцем, юноша на негнущихся ногах подошёл к кровати и присёл на корточки рядом со спящей девушкой. Прядь волос упала ей на лицо, и это побудило слизеринца аккуратным движением руки убрать эту мешающую прядь с лица. Две дорожки от ещё не высохших слёз блестели в лунном свете, заставляя Малфоя вновь проклинать себя за злые, лживые слова. Протянув бледную ладонь к впалой щеке девушки, парень затаил дыхание. И прикоснулся. Грейнджер не проснулась, даже не пошевелилась. Усталость от пережитого за день сморила её, и теперь она крепко спала. Посидев так ещё минут пять, Драко поднялся и осторожно вышёл из комнаты, обернувшись напоследок, словно пытаясь запомнить хрупкий силуэт под одеялом. Выйдя из комнаты, Малфой тяжело опустился на диван и закрыл лицо руками. Он не знал, как исправить свою вину. Перед тем, как лечь и уснуть прямо на диване, слизеринец решил утром поговорить с Гермионой и всё ей объяснить. На следующее утро парень проснулся, когда солнце уже вовсю светила сквозь высокое окно, заполняя гостиную солнечным светом. Комната Грейнджер была пуста, видимо, она уже давно ушла на уроки, и свою возможность Малфой упустил. Зайдя в аудиторию, где проходила история магии, Драко тут же нашёл взглядом каштановую макушку Грейнджер, сидевшей у окна. Место рядом с ней пустовало, и юноша счёл это благоприятным шансом. Парень, под удивленные перешептывания сзади подошёл к Гермионе и сел рядом. Та даже не повернулась. — Грейнджер, — тихо начал слизеринец, не решаясь назвать её по имени. — Можно с тобой поговорить? Под нудное вещание профессора Бинса об очередном Элфике Нетерпеливом, Малфой молча смотрел на девушку, стараясь привлечь её внимание. Но все его попытки оставались тщетными — девушка даже не повернула голову в его сторону. Её маленькая ладошка лежала на парте, а пальцы судорожно выстукивали какой-то, лишь ей понятный, мотив, заставляя блондина ежесекундно переводить взгляд на эти длинные пальцы, желая остановить их. — Грейнджер, пожалуйста, — шепотом попросил он. — Посмотри на меня. Никакого ответа. — Кто-то оставил у нас в комнате бутылку огневиски с каким-то странным зельем внутри. Оно было не ярко-рыжим, как обычно, а ближе к цвету гнилой тыквы. Я был очень зол и выпил. Это что-то ударило мне в голову, и я начал оскорблять тебя. Но я не хотел этого! Всё то, что я наговорил тебе тогда — полная ложь и неправда. Я клянусь тебе, что в бутылке было что-то ещё помимо огневиски! Грейнджер, ну пожалуйста! — почти взмолился Малфой, дотрагиваясь рукой до ладони гриффиндорки, которую та сразу отдёрнула, будто обожглась кипятком. К счастью для неё, прозвенел звонок, и ученики сорвались со своих мест, мечтая поскорее убраться из этой аудитории, хотя профессор только начал объяснять домашнее задание. Лишь одна Гермиона, а вместе с ней и Малфой, остались в кабинете, дослушивая задание. После чего девушка сразу же встала и, положив все принадлежности в сумку, выскочила из-за стола и направилась к выходу. Чертыхнувшись, Малфой поднялся и двинулся следом за ней. Догнав Грейнджер в коридоре, Драко схватил её за плечо и развернул к себе. Волшебница тут же опустила глаза, делая вид, что нашла на полу что-то очень важное. — Грейнджер, прости меня. Я не хотел тебя обидеть. Прости, — тихо сказал Драко, по-прежнему сжимая её плечо. — Пожалуйста. Она лишь вывернулась и, развернувшись, направилась к следующей аудитории, не удостоив юношу и взглядом. Так проходили часы, которые складывались в дни. Гермиона Грейнджер по-прежнему игнорировала Малфоя, проводя большую часть времени в общей гостиной Гриффиндора вместе с Поттером и Уизли, совсем как в старые добрые времена. Драко же проводил свободное время в гостиной Старост, смотря на огонь, который весело плясал в камине. Гермиона старалась не сталкиваться с ним в коридорах, даже выходя из комнаты, она сначала быстро оглядывала гостиную, пытаясь заметить, есть ли тут Малфой. Слизеринца это невероятно удручало, но любые попытки разговора оканчивались одинаково: Грейнджер просто уходила, не говоря ни слова. И поэтому наследник аристократа не знал, что ему делать дальше. Время шло, неумолимо приближаясь к тридцать первому октября, к кануну Хэллоуина. Это был важный для всех Малфоев (и не только их) день, о чем сообщала довольно увесистая стопка писем от отца, громоздившая на столе юноши. Но главному герою будущего мероприятия сейчас было совсем не до этого. Он уже подумывал было отказаться от всей этой затеи, но знал, что отец быстро раскусит его, и тогда Грейнджер придется плохо. А он не мог этого допустить. Часы, проведенные в одиночестве за тяжелыми думами, в чём-то все-таки помогли Драко. Он разрабатывал план, как наиболее выгодно он сможет использовать свою будущую Метку и все сопутствующие ей события. Он приблизительно знал, что, получив Метку, он получит доступ к каким-то сверхсекретным собраниям, на которые по ночам уходил его отец, исчезая в ночной тьме. Он подозревал, что все Пожиратели во главе с Волан-де-Мортом что-то планируют. Скорее всего, очередное убийство Гарри Поттера, которое окончится поражением Тёмного Лорда. Так прошли эти недели, и вот на всех календарях магического и не магического Лондона, а так же Хогвартса, чернело магическое число — тридцать первое октября. А это значило, что сегодня ночью Малфою явно будет не до веселья. С самого утра вся школа стояла на ушах. Ученики украшали коридоры, аудитории и самые разные помещения замка. Во всеобщем гуле было не слышно решительно ничего, поэтому Драко с трудом нашёл Паркинсон и Забини в толпе. — Хэ-эй, наш сладенький Драко, — поприветствовала его Пэнси, растягивая губы в улыбке. — Как твои дела? Совсем забыл нас, влюбившись в эту свою Грейнджер. — Пэн, сейчас не время, — устало ответил Малфой, раздумывая над тем, рассказать им о планах на сегодняшнюю ночь или всё-таки нет. — Вы видели её сегодня? — Видели, — ответил Забини, слезая со стремянки. — Она осунулась и почти ни с кем не разговаривает. Малфой, твоя работа? Драко рассказал им про историю с огневиски и Эдди Уэллсом, которого, кстати, было давно не видно в коридорах волшебной школы. — Эдди Уэллс? Ты уверен? — задумчиво переспросила Паркинсон. — А с какого он факультета? — Я не знаю, — признался Малфой. — Возможно, с нашего? — Точно нет, иначе я бы знала его, — с уверенностью сказала Пэнси, и, поймав неодобрительный взгляд Блейза, объяснила. — Я просто общительная. Оставив пару дальше украшать коридор и тихо переругиваться, слизеринец направился дальше, на ходу ища Гермиону. Ему было необходимо её найти, потому что он не мог больше терпеть её безразличие, ему не хватало её недовольного бормотания, когда он занимал ванную раньше неё, её победной улыбки, когда она заставляла его что-нибудь сделать. А ещё ему не хватало её запаха, который почти выветрился из комнаты Старост с тех пор, как она там появляется только на ночь. Ему вновь хотелось ощутить её в своих объятиях и почувствовать запах сирени, которую она так любит. Поэтому, преисполненный решимости покончить с этим, Малфой направился на поиски Грейнджер. Которые так ничего и не дали. Уставший от долгой беготни, парень вернулся в гостиную и случайно наткнулся на Гермиону, выходившую в коридор. — Грейнджер! — окликнул он её, не рассчитывая даже на взгляд. — Подожди. Подбежав к ней, он снова развернул девушку к себе, в очередной раз пытаясь завладеть её вниманием. — Перестань меня игнорировать, давай поговорим, — умоляюще произнес он. — Я готов на колени встать, если так ты заговоришь со мной. И, решив следовать своим словам, Малфой встал на колени и посмотрел на Грейнджер уже снизу вверх. Наконец, её чайные глаза встретились с его дымчатыми, и в них Драко успел увидеть боль и странную тревогу, которую девушка тут же спрятала. — Встань с колен, не позорь себя и свою чистокровную семью, — так же тихо, но твёрдо произнесла гриффиндорка и уже хотела уйти, но Малфой схватил её за руку, заставив тем самым её развернуться к нему. — Я не хотел называть тебя так, как назвал! Я вообще хочу забыть это слово, Грейнджер. Дай мне шанс искупить свою вину, прошу, — предпринял последнюю попытку Драко, пытаясь достучаться до девушки. — Встань с колен, тут пол грязный, — непреклонно ответила Гермиона и, выдернув руку, ушла, быстро скрывшись за поворотом. — Проблемы с девушкой, молодой человек? — медовым тоном спросили сзади. Мужчина на портрете с мягкостью взирал на стоящего на коленях слизеринца. — Не ваше дело, сэр, — с холодной вежливостью огрызнулся юноша, вставая с колен. — Петух. — Что, простите? — мужчина, казалось, был оскорблён. — Петух, — тупо повторил Драко. — Пароль же. — Индюк, сэр, — сухо поправил его пышнотелый хранитель двери. — Правильный пароль — индюк. — А чем они отличаются? — раздраженно вопросил слизеринец, проходя в коридор. — Всё эта Грейнджер со своими фактами и странными названиями. В комнате было холодно и пусто. Дверь в его комнату оказалась чуть приоткрытой, но юноша списал всё на проделки сквозняка, который гулял по комнате и игрался со всякими мелкими и лёгкими вещами. Зайдя в свою комнату, Малфоя посетило какое-то странное предчувствие, что здесь всё-таки кто-то был, и этот кто-то здесь похозяйничал. Взгляд серых глаз моментально упёрся в стопку писем, которые лежали на столе. Точнее, стопки там уже не было. Письма лежали в полном беспорядке на столе, несколько улетели на пол. Получается, кто-то ворошил его почту, возможно, даже забрал одно из писем. А ведь в них далеко не милые разговоры о школе и друзьях. Тут же, в голову слизеринца пришла мысль о том, что единственный человек, кроме него самого, кто имел доступ к комнате в последние несколько часов — Грейнджер, которую он видел в коридоре. Злость и волнение о том, что она обо всём узнает, тем более так, захлестнули юношу, и он сорвался с места, вновь отправляясь на поиски Гермионы. Только на этот раз он разговорит её. Ту, кого искал, он нашёл в столовой. Она сидела рядом со своими закадычными друзьями и о чем-то рассказывала. Малфой смерил её взглядом, но не нашёл в её поведении ничего такого, что могла бы выдать её. Выдать, что она знает о его планах. Точнее, о планах его отца. Драко не стал задерживаться в проеме и быстро прошёл на своё место. — Драко, когда вы уже помиритесь с Грейнджер? Мне больно на вас смотреть! — воскликнула Паркинсон, стоило юноше только подойти к столу слизеринцев, и чем девушка привлекла внимание почти половины студентов змеиного факультета. — Паркинсон, — угрожающе зашипел Малфой, приближаясь. — Перестань орать об этом на весь зал. — Ладно-ладно, не злись, — шутливо подняла вверх руки Пэнси, делая испуганное выражение лица. — Ну, а если серьезно, как долго это будет продолжаться? — Уже скоро закончится, — уклончиво пообещал Драко, вновь смотря на стол гриффиндорцев. — Совсем скоро. — Блейз, по-моему, он сходит с ума, — наигранно прошептала слизеринка, обращаясь к Забини. — Не одной тебе так кажется, — поддакнул мулат, намазывая тост клубничным джемом. — Да ну вас, — отмахнулся от парочки блондин. — Гермиона, — окликнул задумавшуюся девушку Гарри. — Почему ты ничего не ешь? — Не хочется, — помотала головой девушка. — Гарри, со мной всё в порядке, правда. Я просто не голодна. — Гермиона, если Малфой тебя хоть пальцем тронет, ты нам сразу скажи, мы его прищучим, — с набитым ртом вставил своё слово Рон и немного странным тоном добавил. — Мы же друзья. — Да, я помню, — улыбнулась Грейнджер, но улыбка вышла натянутой. — Спасибо вам. — Всегда пожалуйста, — хором отозвались гриффиндорцы. А Грейнджер нервно дергала рукой за краешек конверта, в котором лежало одно из писем, что она нашла на столе Малфоя, когда зашла туда, вспомнив, что оставила там одну из своих книг, которую дала Малфою почитать, когда они ещё были кем-то, кого люди могли назвать друзьями. Когда обед закончился, Гермиона тенью выскользнула из Большого зала, стараясь как можно быстрее добраться до комнаты Старост и спокойно прочитать письмо, закрывшись в своей комнате. Дойдя до двери без приключений, Грейнджер перевела дух и, сказав пароль, прошмыгнула в коридор. Вздохнув, девушка направилась в свою комнату, но вдруг сзади неё послышались шаги. И в гостиную зашёл запыхавшийся Малфой. С раскрасневшимися щеками он смотрел на девушку, которая прижимала сумку к груди. — Ты взяла письмо? — стараясь выровнять дыхание, просипел Драко. — Не отнекивайся, это была ты. — Да, это я взяла письмо, — резко вскинув голову ответила Гермиона. — Ты, похоже, переходишь на Тёмную сторону, под влиянием своего отца, верно? — Почему ты думаешь, что отец пытается меня переманить на Тёмную сторону? Может, он пишет мне о погоде в нашем поместье или о здоровье мамы. Может, он спрашивает, что подарить мне на мой день рождения. Тебя не должно это касаться, Грейнджер, — грубее, чем нужно, сказал Малфой, протянув руку. — Отдай письмо. — Что, если я этого не сделаю? — язвительно поинтересовалась гриффиндорка. — Растопчешь меня в грязи? Кинешься в меня «Авадой»? — Я не хочу делать тебе больно, — сокрушенно ответил слизеринец. — Ты уже сделал мне больно, — спокойный голос девушки дал трещину. — Я должна рассказать об этом, — сухо добавила она, подняв письмо, — Дамблдору. — Я не хотел! Во мне говорило какое-то зелье, — взъерошив волосы, сорвался Малфой, наблюдая за тем, как постепенно броня Грейнджер тает. — Я не хотел говорить тебе такие вещи. Пойми же ты наконец! — И даже тогда, когда ты посмеялся в ответ на мой вопрос о чувствах? Тогда тоже говорил не ты? — горько воскликнула девушка, и в её глазах заблестели первые слезы. — И даже тогда, — покачал головой Драко, делая шаг к Гермионе. Он больше не видел смысла в том, чтобы прятать явные чувства. — Прости меня, если ты сможешь. — Что в письме? — шмыгнув носом, спросила волшебница, переводя тему. — Я не могу сказать, — отрезал парень, пытаясь забрать письмо. — Не будь глупой, Грейнджер. Отдай мне письмо. Вместо ответа девушка быстрым движением достала сложенный вдвое лист плотной бумаги, и, развернув его, начала быстро бегать глазами по строчкам. По мере прочтения письма, её глаза становились всё больше и больше. — Ты станешь Пожирателем? — прошептала Гермиона, поднимая глаза на Малфоя. — Ты действительно сделаешь это? — Если бы я мог отказаться, я бы давно это сделал, — серьезно начал Драко, подходя ещё ближе, будто боясь спугнуть девушку. — Но я не могу этого сделать. Всё это очень сложно понять. — Ты можешь отказаться, потому что это твоя жизнь и твой выбор, — горячо возразила Гермиона, поднимая глаза на юношу. — Мы можем помочь тебе, если ты останешься и не будешь делать этого. — Вы? Ты, Поттер и Уизли? — скептически переспросил Драко. — Дамблдор не успеет сказать «лимонные дольки», как нас убьют и просто перешагнут через наши трупы, чтобы пойти дальше. — Мы должны найти способ избавить тебя от этого! — воскликнула Грейнджер. — Теперь ты снова со мной разговариваешь? — прищурившись, спросил Малфой. — Ради того, чтобы не дать тебе испортить себе жизнь и пойти по неправильной дороге, — смутилась девушка, и нежный румянец появился на её щеках. — Да, я с тобой разговариваю. — А ты простила меня? — вновь задал вопрос слизеринец. — Давно, — просто ответила Гермиона, а её глаза полноценно ответили на вопрос, который всегда прямолинейный Малфой до сих пор не мог задать. Большего и не требовалось. Юноша сгреб волшебницу в охапку и прижал к себе, вдыхая тот самый запах, который стал родным и которого так сильно не хватало ему. К его счастью, Грейнджер не отстранилась, а даже наоборот — она ещё крепче прижалась к нему, уткнувшись носом в шею и обхватив худыми руками его шею. — Спасибо, — севшим от нахлынувших чувств голосом поблагодарил Малфой. Ответом ему послужило лишь радостное бормотание Гермионы. — Ты погляди на наших голубков! Помирились, — довольным тоном сообщила Блейзу Паркинсон, едва заметив помирившихся Малфоя и Грейнджер, идущих за руки по уже пустынному коридору. — Я вас вижу, ребята! Но те даже не подумали расцепить руки, как сделали бы это раньше. Похоже, они решили больше не скрывать явно существующие чувства, что в глубине души радовало Паркинсон, которая видела, каким счастливым становился Драко, стоило Грейнджер появиться на горизонте. Молодые люди подошли к слизеринцам, зажигающим последние свечки в доспехах рыцарей. — Никакого волшебства, — пояснила Пэнси, заметив красноречивый взгляд Гермионы, брошенный на Забини, который стоял на лестнице и что-то приделывал к стене. Что-то вроде гирлянды с огоньками. — Мы можем помочь вам, правда, Малфой? — предложила девушка, ткнув своего спутника в бок. — Да, конечно, — закивал головой слизеринец, морщась от боли. Так пролетели последние часы перед Хэллуинской ночью. Управившись со всеми украшениями, Паркинсон протянула Грейнджер руку со словами: — Спасибо. Вы, гриффиндорцы, не такие зануды, как я всегда думала, — и, рассмеявшись, добавила. — Ладно, только в честь праздника. Иди сюда, Грейнджер! И с громким смехом, слизеринка притянула к себе удивлённую гриффиндорку и обняла её, быстро шепнув на ухо: — Малфой влюблен в тебя по уши. По самые его малфоевские уши. От такого заявления Гермиона покраснела до корней волос, но ей было явно приятно такое услышать. Попрощавшись с ребятами, Малфой вновь взял Грейнджер за руку, и они направились в следующий коридор, чтобы встретить Поттера вместе с Уизли. — Какие же они милые, — мечтательно добавила Пэнси, наблюдая за уходящими. — Будто созданы друг для друга. Услышав недовольное борматание Блейза за спиной, девушка тут же добавила: — Как и мы с тобой, мой рыцарь в сияющих доспехах! — Ты уверена, что стоит именно сейчас всё им рассказать? — в который раз спрашивал девушку Малфой, пока они шли по бесчиленным коридорам. — Абсолютно. Может, у них получится убедить тебя не делать этого, — решительно заявила Грейнджер. — Я же сказал, что не поменяю своего решения. Они что-то готовят. Что-то ужасное для всех нас. Если я стану Пожирателем, я смогу получить доступ к их встречам и планам, Грейнджер. Мы сможем узнать их планы и разрушить их. Подготовить Хогвартс к войне, если она начнется, — серьезно объяснил Малфой, глядя Гермионе в глаза. — А если они узнают, что ты ведешь двойную игру? Они же тут же убьют тебя, — заметила она. — Не узнают. Не узнают, если ты будешь верить в меня и, да, Грейнджер, если ты будешь рядом, — немного дрожащим голосом произнёс Малфой. — Тогда со мной всё будет хорошо. — Ладно, — сдалась гриффиндорка. — Пообещай мне, что ты будешь осторожен. — Трижды обещаю тебе это, — твердо сказал Драко и поцеловал Гермиону в нос, отчего та немного грустно улыбнулась. Решив главный вопрос, они повернули обратно, ведь помощь Гарри и Рона пока была отложена. Вернувшись в комнату Старост, они сели на диван и развернулись друг к другу. — Сегодня отец придет сюда за мной. Ночью, — сообщил слизеринец. — Я вернусь рано утром, никто не заметит моего отсутствия. Ведь так? — Я сообщу МакГонагалл, что ты плохо себя чувствуешь, а мадам Помфри сказала, что тебе лучше отлежаться, — с готовностью продолжила Грейнджер. — Я же останусь сидеть с тобой. Мне и идти на этот праздничный ужин не хочется. Может, мальчики принесут мне чего-нибудь со стола. — Они не должны узнать. Пока не должны, — предупредил Драко, подняв вверх палец. — Нам это ни к чему. — Хорошо, — кивнула Гермиона, и вдруг обняла Малфоя за шею. — Я боюсь за тебя. — Все будет в порядке, Грейнджер, — мягко ответил парень, прижимая девушку к себе. — Все будет в порядке. Наступил вечер, а затем и ночь. Внизу раздавались приглушенные звуки, сообщавшие о том, что праздничный ужин начался. Гермиона нервно ходила по комнате, отсчитывая время по наручным часам. Малфой же сидел на диване и напряженно наблюдал за девушкой. — Может, сядешь? — предложил он, похлопывая по дивану. — Не могу, — качнула головой гриффиндорка, не останавливаясь. — Он должен прийти с минуту на минуту. Прячься в своей комнате. — Мерлин! — воскликнула Грейнджер, уходя в свою комнату. Малфой вздохнул и провел рукой по лицу. Всё должно получиться. Он подошёл к окну и опёрся на него, наблюдая за природой. Чернильно-черное небо широким пологом раскинулось над Хогвартсом и его окрестностями. Драко думал о том, что не может допустить гибели всего этого места, которое стало для него вторым, если не первым, домом. Вдруг позади него раздались шаги, и кто-то обнял его сзади. Конечно, это была Гермиона, которая никак не могла отпустить его. — Я буду скучать, Малфой, — всхлипнула девушка, уткнувшись лицом ему между лопаток. — Я тоже буду скучать, Грейнджер, — ответил он, поворачиваясь и прижимая девушку к себе, попеременно целуя её мокрые щеки, покрасневший нос и немного припухлые губы, о которых так долго мечтал. — Тебе лучше уйти в комнату, на случай, если он придет раньше, — посоветовал юноша, все ещё держа её маленькие ладошки в своих. Девушка лишь кивнула и тут же скрылась за дверью своей спальни. Через несколько минут весь свет в комнате погас, погрузив её в темноту. Раздался негромкий хлопок, и в комнате появился Люциус Малфой. Длинные серебристые волосы спадали на плечи, а холодный взгляд серых глаз пристально впился в единственного сына. — Ты готов? — спросил Малфой-старший своего наследника. — Да, отец, — ответил Драко, и сердце спрятавшейся за дверью Гермионы сжалось. Последовательно раздались два хлопка, и гостиная опустела. Грейнджер перевела дух, и, стараясь отбросить все плохие мысли, направилась в кровать. А через несколько часов на подоконнике, словно по мановению волшебной палочки, появился кувшин с огромным букетом самой пышной сирени. Причем вся сирень была пятилистной. Вся до единой.