Лабиринты памяти

Боггс в потрёпанной одежде, но невредимый, находит Хеймитча и меня. — Мы вытащили всех. Кроме Энобарии. Но так как она из Второго, сомневаемся, что она выживет. Пит в конце коридора. Эффект газа как раз заканчивается. Тебе лучше быть там, когда он очнётся. Пит. Живой и здоровый — может, не совсем здоровый, но живой, и он здесь. Далеко от Сноу. В безопасности. Здесь. Со мной. Через минуту я прикоснусь к нему. Увижу его улыбку. Услышу его смех. Хеймитч улыбается мне. — Тогда пойдём, — говорит он. Я чувствую, что у меня кружится голова. Что я скажу? Ой, ну кого волнует, что я скажу? Пит будет рад независимо от того, что я сделаю. Он, скорее всего, захочет поцеловать меня. Интересно, это будут такие же поцелуи, как те последние на пляже на арене, поцелуи, о которых я даже не смела подумать до этого момента. Пит уже очнулся, сидит на одной стороне кровати, выглядит растерянным, пока три врача успокаивают его, светят фонариком в глаза, проверяют его пульс. Я разочарована, что он не увидел моё лицо первым, когда очнулся, но он видит его сейчас. В его глазах отражается неверие и что-то более сильное, что я не могу понять. Желание? Отчаяние? Конечно, и то, и другое. Мое терпение не выдерживает, и я бегу к нему навстречу, раскрывая руки, чтобы обнять его. Его руки тоже приближаются ко мне, чтобы, как мне кажется, погладить моё лицо. Мои губы как раз собираются произнести его имя, когда его пальцы останавливают движение моего тела. Я замечаю растерянность на его лице. Кажется, что он что-то хочет сказать, но все никак не решится. Через мгновение два слова слетают с его губ и поражают меня в самое сердце. — Кто я?