Затерянные миры - 3. Кровь Марис

Раба ему подарили на пирушке, которую Рамиро даже не запомнил. Только жаркий угар от вина, танцев и чужой похоти. Проснулся он дома, в собственной постели, с дико гудящей головой, крепко сжимая в объятиях чье-то тело. Кое-как сумел разлепить глаза, застонал от того, что солнечный свет резанул по ним, словно плеснули вином в морду. Рядом молчали, как-то зло и тоскливо. И смотрели с глухой ненавистью. Глаза были красивые, синие с черным ободком. И, судя по тому, как Рамиро это тело обнимал, габаритами сосед мог поспорить со шкафом у стены.  — Ух, великие боги… ты кто? — Рамиро как-то сразу проснулся, и головная боль пропала, разве что горло пересохло еще сильнее, аж до самого желудка.  — Ваш покорный раб, господин. Прозвучало это как предложение пойти и удавиться собственноручно.  — Ч-чего? Какой еще раб? Отродясь рабов не держали! — Рамиро с кровати слетел пушинкой, как был — голый и растрепанный, попятился подальше. Раб был из числа варваров, судя по мускулатуре. Темноволосый гигант возлежал на кровати и смотрел на Рамиро с откровенной неприязнью.  — А кто подарил? — Рамиро чувствовал, что сегодня побил все рекорды по тупости задаваемых вопросов, но ничего поделать не мог. Заявление варвара выбило его из колеи, он как-то никогда не планировал обзаводиться рабом, да еще и таким… как этот шкаф. — Господин Маркос. Рамиро Фонларо беспомощно выругался. Вот черт! И стоило ему так напиваться на вчерашней пирушке! Теперь Маркос не отстанет… Раб тем временем поднялся, посмотрел на него. — Что прикажет мне господин? — почти прорычал он. Молодой человек задрал голову, чтобы смотреть ему в лицо. Раб превосходил его в росте на две головы, а уж таких, как Рамиро, из него можно было вытесать троих, и еще бы лишку осталось. — С-ступай на кухню, принеси воды, — голос сорвался, дав петуха. Варвар развернулся и пошел к двери, как и был, обнаженный.  — Оденься! — вякнул ему вслед Рамиро, запоздало понимая, что и сам гол, как младенец, и прикрываясь спешно содранным с кресла покрывалом.  — Как прикажет господин, — варвар изменил траекторию движения к креслу, взял оттуда какой-то кусок полотна и пристроил его на бедра. Рамиро уселся на кресло, поджав под себя ноги, обхватил снова разнывшуюся голову руками и горестно подумал, что скажет матушке, откуда в доме взялась эта глыба ходячая. Да еще и так недобро зыркающая, что мурашки легионами по коже маршировали. Матушка не преминула заявиться в его комнату. — Юный Фонларо, как вы объясните мне свое безобразное поведение?  — Матушка-а-а… — Рамиро сжался еще больше, одеться он не успел, а стоять перед вдовой госпожой Фонларо голым не позволяли приличия и стыд.  — Вас внесли в дом в час быка, вы перебудили всех слуг… И что за обнаженный мужчина с вами пребывал в постели?  — М-мой раб, — Рамиро потупился, отчаянно краснея.  — Твой кто? Юноша, во-первых, оденьтесь. Во-вторых, соизвольте мне объяснить, откуда у вас деньги на раба.  — Мне его подарили! Матушка, вы хоть отвернитесь! — взмолился юноша. Госпожа Фонларо развернулась спиной к сыну. Рамиро мгновенно вскочил и ринулся в гардеробную, откуда вышел уже полностью одетым. Хотя предпочел бы сначала принять ванну.  — Итак, юноша, я вас слушаю.  — Меня пригласил господин Маркос, на празднование его имянаречения. Мы… немного выпили…  — Безобразно напились, — поджала губы вдова. — Дальше.  — П-потом были танцы и… — Рамиро хватанул воздуха и еле слышно выдохнул: — гетеры…  — Что? — голос вдовы возвысился. — Юный Фонларо! Вы предавались разврату с девицами неподобающего поведения? Мерзавец! Немедленно к лекарю… И я не желаю видеть вас на пороге своего дома, пока не узнаю, что вы не больны какой-нибудь позорной болезнью.  — Я не предавался! — Рамиро снова сорвался на детский писк. — Матушка! Я только пил, и меня сморило! На самом деле, он не знал, так ли это — попросту не помнил. Но лекаря можно было бы посетить и позже, тайком от матушки. Подцепить дурную болезнь по-пьяни молодому человеку отчаянно не хотелось.  — А что за человек вас принес? И почему это вам делают столь дорогие подарки? О том, почему господин Маркос всучил ему раба, Рамиро говорить матери не собирался и под страхом смертной казни, так что солгал, не слишком переживая по этому поводу: — Господин Маркос тоже был не совсем трезв, и сказал, что желает в свой праздник одарить всех друзей. Мне достался этот варвар. Вдова неодобрительно покачала головой, но возражать не стала. — Я еду в гости к тетушке Рослин на несколько недель. Сейчас в ее поместье чудесно, летом там волшебно. Ты мне компанию составить не захочешь… Так что останешься один. Ох, сейчас она была неправа. Рамиро с радостью променял бы прежде такую желанную свободу на заточение на горной вилле тетки, желчной старой девы. Но он не мог. Во-первых, у него был договор с господином Маркосом, во-вторых, лекарь, в-третьих, раб. И более всего пугал именно третий пункт, хотя и первые два были не изюмными булочками. Мать ушла, шелестя платьем и источая неодобрение. Вместо нее явился варвар с кувшином лимонной воды в одной руке и ведром гретой чистой — в другой.  — Я пришел за вами ухаживать, — пророкотал он. «Утопить в ведре, свернуть шею, переломать все кости», — говорил его тон.  — Спасибо, я сам, — пискнул Рамиро, отступая к дверце, за которой скрывалась комнатушка с бадьей для омовений. Варвар прошел туда. — Идемте, господин, вам нужно освежиться после вчерашнего.  — Я сказал, я сам справлюсь! — злость на свою дурость придала Рамиро сил и уверенности. — До сих пор как-то и без рабов обходился!  — Как будет угодно господину, — раб даже поклониться умудрился.  — Ступай! Найди управляющего Мимара и скажи, чтоб выделил тебе комнату на половине слуг. Раб развернулся и, ступая совершенно бесшумно, удалился прочь. Рамиро выдохнул. Он не знал, почему так боится этого человека, ведь, если тот вздумает его ударить, все, что его будет ждать — это позорная казнь. Но все равно внутри все сжималось, стоило только встретиться глазами с варваром. За окном жизнерадостно орали какие-то птахи. У них точно никаких терзаний не было, ни моральных, ни физических. Рамиро быстро выкупался, мимолетно посожалев, что одного ведра не хватит вымыть волосы, потом решил, что вымоет их у колодца. В принесенном кувшине оказалась вкусная кислая вода, великолепно снимавшая жажду и симптомы похмелья. Юноша напился вволю и повеселел. В конце концов, жизнь прекрасна, и он молод, и все устаканится. А раб… а что раб? Просто нужно с ним поговорить. Объяснить, что семья Фонларо всегда была против рабства. И, возможно, дать ему вольную. И даже матушка не сможет возразить — подарили-то раба не ей. Мимар бросился к нему сразу, едва завидев: — Сеорр! Я разместил ваше новое приобретение в дальней комнате на половине слуг.  — Хорошо. Узнай у него имя. И скажи, что я желаю видеть его вечером, когда вернусь, — кивнул Рамиро, отправляясь к колодцу. А варвар был там, обливался из ведра. Против воли юноша залюбовался им. Красоту Рамиро ценил, а варвар был красив в той же мере, что и античные статуи атлетов — мощный, мускулистый, огромный, как бойцовский бык, и столь же опасный.  — Господин желает уединиться?  — Э-э-э… А как тебя зовут? — брякнул Рамиро.  — Глаур, господин.  — Глаур… Ты из эутрериев? Варвар кивнул.  — Как ты попал в рабство? — Рамиро скинул рубашку, достал из колодца ведро воды и взял черпак, принимаясь поливать себе на волосы.  — Попал в плен.  — А хочешь вернуться? — Рамиро намылил волосы принесенным отваром мыльнянки, энергично почесывая и взбивая пену. И принялся смывать.  — Разумеется. Там моя родина, — Глаур взял ведро и выплеснул воду на голову хозяину. Рамиро едва не захлебнулся и чуть не упал в грязь у колодца. — Вот неуклюжий варвар! Кто тебя просит лезть? Фырк! Чхи! Кха!  — Я виноват, — в голосе не сквозило ни малейшего раскаяния.  — За что ты меня так ненавидишь? — прочихавшись от воды и выжав густые черные кудри, Рамиро отбросил их за спину и выпрямился, вглядываясь варвару в глаза.  — Ну что вы, господин, — удивлялся Глаур как-то издевательски.  — Я же вижу. Не понимаю только, чем успел так насолить, чтоб на меня глядели, как на раздавленную босой ногой мокрицу. Ну, это твое дело. Вечером зайди ко мне. А пока… отыщешь Мимара и спросишь, нужна ли ему помощь по дому. Варвар склонил голову и пошел к дому, обсыхая по дороге. Солнце играло на обнаженном теле, еле прикрытом куском полотна. Рамиро поглядел ему вслед, вздохнул и поплелся на конюшню, седлать Лиро. Конь потянулся к нему мордой, шумно фыркая. Рамиро потрепал его по гриве, затянул подпругу и вскочил в седло.  — Поедем, Лиро, дела-дела, — тронул поводья и направился в город. Город жил своей обычной жизнью, нескончаемой и шумной. Бранились торговки, кричали мальчишки, гремели копыта лошадей, откуда-то неслись голоса торговцев живым товаром. Рамиро передернуло. Он никогда не понимал, как можно обрекать живое и разумное на существование почти вещи? Впрочем, дома у него жил точно такой же. Хотя, назвать Глаура вещью мог бы только самоубийца. Ну, недолго ему жить рабом. Вот уладит Рамиро все дела господина Маркоса, и можно с чистой совестью писать вольную Глауру. Денег ему на место на торговом корабле Рамиро как-нибудь выделит, и можно будет забыть.  — А вот и вы, — у дома Маркоса его встретила симпатичная служанка.  — Конечно, я, а что, кто-то еще мог быть? — недовольно буркнул Рамиро.  — Вас ожидают. Его пригласили в кабинет. Юноша побрел за служанкой, пытаясь выстроить в уме беседу и собрать аргументы. Ему отчаянно не хотелось ввязываться в авантюру господина Маркоса. Потому что она плохо пахла. Откровенно дурно — кровью и дерьмом.  — А вот и ты, мой мальчик, — поприветствовали его слишком уж радостно.  — Добрый день, господин Инфарно, — вежливо кивнул Рамиро, уклоняясь от распахнутых объятий мужчины и отгораживаясь от него чайным столиком. Господин Маркос ничуть не обиделся. — Так ты подумал о моем предложении?  — Конечно, господин Инфарно. И приехал сказать, что моя помощь будет весьма ограничена. Я, все же, не сенатор Ломено, чтобы выполнить то, что вы от меня хотите. Влияние семьи Фонларо не так велико.  — О, его вполне хватит для того, о чем я вас просил.  — Я уже сказал — я сделаю все, что будет в моих силах. Но если меня постигнет неудача, не обессудьте. Кстати, — Рамиро сделал паузу и небрежно махнул ладонью, словно предмет разговора был для него не особенно важен, — этот раб… Зачем вы мне его всучили?  — Вы так трогательно повествовали мне о вашей нелегкой судьбе, о том, что слуги у вас уже все в преклонном возрасте…  — Это не значило, что нам нужен раб, вы прекрасно осведомлены, что Фонларо никогда не держали рабов, — возмущенно фыркнул Рамиро.  — Все меняется, пора бы вам и начать. Он вышколен и вынослив.  — Нет, благодарю покорно за совет, но я сам решу, когда и с кем начать, и начинать ли вообще. Итак, прочь посторонние разговоры. Давайте с вами обсудим все еще раз. Вчера я был… немного не в форме. Хотелось бы проработать наш план более тщательно.  — Хорошо, я повторю, — согласился Маркос. Через полчаса вороные кудри Рамиро не стояли дыбом только по причине своей длины и того, что он связал их в хвост. Задуманное Маркосом было откровенно преступно. И если семья Фонларо замарается в этом дерьме, им не отмыться вовеки. Рамиро был в отчаянии, и только гордость еще позволяла ему держать лицо. — Вы понимаете, что толкаете меня на преступление, господин Инфарно? — А вы понимаете, что у вас нет выбора? — сладко промурлыкал Маркос.  — Вы негодяй, господин Инфарно, — Рамиро старался произнести это ровно и холодно. — Я помогу вам. Но только в этом деле. Впредь не желаю иметь с вами никаких дел.  — Ну, зачем же бросаться столь громкими словами, юноша, — глаза Маркоса заскользили по телу Рамиро. — Столь прекрасное создание может внезапно начать нуждаться в услугах опытного… покровителя.  — Нет, никогда, — самообладание Рамиро изменило, он вскочил. Масленые взгляды Маркоса были ему физически противны, словно ползающие по голому телу черви.  — Ну как же вы горячи, — проводили его сладострастным смешком. Рамиро метнулся прочь, забыв о приличиях, и даже не попрощался. Ему становилось страшно, как только может быть страшно шестнадцатилетнему мальчишке, практически насильно и обманом втянутому во взрослые пугающие игры. Удерживать его никто не удерживал, видимо, решили, что он и так никуда теперь не денется. Рамиро вернулся домой и поднялся в свои комнаты, упал на постель и со стоном зарылся головой в подушки. — Идиот! Кретин! Малолетний дурак!  — Господину плохо? — Глаур появиться не замедлил. Юноша даже не поднял головы. — Плохо? — он горько рассмеялся. — Нет, сейчас мне еще не плохо.  — Мне позвать лекаря?  — Нет такого лекаря, что лечил бы дурость, Глаур, — Рамиро не знал, с чего он так разоткровенничался с варваром. Но хоть с кем-то ему было необходимо поговорить.  — И что же вы такого сделали, господин?  — Рамиро. Не называй меня господином. Мы никогда не держали рабов, и тебе я напишу вольную. Что сделал… — юноша перевернулся на спину и вздохнул. — Подрядился на преступную авантюру. В которой вполне могу не сносить головы.  — Откажитесь, — предложил Глаур.  — Невозможно. Я дал слово чести. Откажусь — и буду обесчещен до конца дней своих, и ни один плебей не подаст мне руки, не говоря уже о родовитых сеоррах.  — И что вам предстоит сделать? Рамиро закусил губу, подумал. И рассказал. — Теперь ты понимаешь, что я не могу этого сделать? Поднять руку на того, чьим благодеянием мой род не стал нищим, да даже соучаствовать в этом… Это предательство. И так, и так — всюду клин. Я идиот.  — Почему у вас, жителей большой земли, все так упирается в деньги?  — Да к чему здесь деньги? А впрочем… Я не знаю, Глаур. Я не знаю, что мне делать.  — Выберите то, что подсказывает совесть. Рамиро молчал довольно долго, нервно сплетая пальцы. Потом поднялся и сел на постели. — Принеси мне письменный прибор. Спроси у Мимара. Глаур послушно принес требуемое. Юноша посидел, кусая кончик гусиного пера, затем каллиграфическим почерком вывел на плотном листе пергамента: «Сим удостоверяется, что Глаур, из эутрериев, является свободным человеком». Проставил дату, подписался, снял перстень главы дома Фонларо и капнул на лист разогретым над свечой сургучом, прижав его сверху гербом, вырезанным на сердолике перстня. Отнял, изучил оттиск и протянул лист бывшему теперь уже рабу. — Твоя вольная. Ступай в кузницу, скажи, я приказал снять с тебя ошейник. — Спасибо, — Глаур кивнул. — Постараюсь отплатить, чем смогу.  — Просто подожди до завтра. Я достану денег для тебя, и ты сможешь уехать. Мне ничего от тебя не нужно, — безразлично отмахнулся Рамиро. Встал, взял со стула перевязь с отцовской шпагой и вышел из комнаты. Варвар поспешил к кузнецу. Дел предстояло много — например, придумать, как спасти это глупое молодое существо. Когда он вернулся к дому Фонларо, юного господина Фонларо там уже не было, а Мимар сказал, что Рамиро оседлал своего коня и куда-то ускакал. Глаур остался терпеливо ждать. Ему выдали грубые холщовые штаны, в которых здесь, в Империуме, ходили бедные крестьяне, рубаху до колен и даже жилет. Так что щеголять набедренной повязкой варвар прекратил. Хотя сам на себя, как ему казалось, он походить перестал. Впрочем, это было и к лучшему. Здоровяков вроде себя он в толпе видел, смешаться с людьми на улицах ему будет не просто, но все же возможно. Рамиро вернулся к обеду. Привез тощий мешочек, позвякивающий серебром и медью. Вручил его варвару, указал на смирную старую кобылку: — Это Сана, и отныне она твоя. Свободен. И поднялся к себе. Глаур поднялся следом, открыл дверь, зашел.  — Как, ты еще здесь? — вяло удивился Рамиро, перебирающий какие-то бумаги за столом. — Что тебе еще нужно?  — Узнать, чем тебе помочь. Юноша непонимающе посмотрел на него. — Ты? Но чем ты можешь помочь мне? Я заварил эту кашу, мне ее и расхлебывать.  — Расскажи, в чем дело, я подумаю, чем помочь.  — Я ведь уже рассказывал. Маркос собирается устроить покушение на принца Гелларо. Я должен втереться к нему в доверие и быть в эскорте, что будет сопровождать сеорра Протектория в поездке по провинции. И в нужный момент подлить ему в пищу снотворное.  — А сам убивать не должен?  — Хвала небесам, нет. Этого от меня не потребовали.  — То есть, исход покушения от тебя никоим образом не зависит?  — Только похищение. Наш принц — отменный рубака, и Маркос надеется таким образом вывести его из игры.  — Что ж, я знаю, что делать. Не тоскуй, я все устрою. Продолжай соглашаться с Маркосом. Рамиро тоскливо вздохнул и махнул рукой. Надеяться на помощь варвара? Не смешите! Это было бы верхом неблагоразумия. Впрочем, он уже и без того показал себя абсолютно не умеющим думать кретином. Глаур подошел ближе, потрепал его по волосам. — Не горюй, в порядке будет твой принц. Юноша изумленно уставился на него, задрав голову, забыв даже отдернуться из-под широкой, как лопата, ладони. Варвар ему успокаивающе улыбнулся. — Ты странный, — задумчиво сообщил Глауру Рамиро. — То ты ненавидишь меня, я так и не понял, за что, то предлагаешь помощь. — Однажды ты это поймешь. Хотя лучше б не понимал. — И говоришь загадками, — вздохнул юноша. Варвар так и не убрал свою руку, а ему уже совсем не хотелось из-под нее выворачиваться. От тяжелой твердой ладони Глаура шел ровный жар, и от этого становилось как-то спокойнее. — Все будет хорошо. Не волнуйся, ошибаться может каждый. — У этой фразы есть и продолжение, — тихо сказал Рамиро. — Цистерций Саваррский сказал: «Ошибаться может каждый, но не каждый имеет право на ошибку». — Ну, без ошибок нельзя научиться чему-то. — Я так понимаю, ты остаешься? — Рамиро все же встал, с какой-то необъяснимой дрожью ощутив, как скользнула по его спине ладонь варвара. — Да. Не волнуйся. Все хорошо. — Я не волнуюсь, — юноша задумался. — В Номе негражданам можно находиться только в услужении или в качестве рабов. Но я даже не знаю, кем принять тебя на службу. — Телохранителем, — Глаур повел плечами. Рамиро вскинул на него глаза и рассмеялся. — Прости, я не над тобой. Но… я умею держать в руках шпагу, и защитить себя, в случае нападения, смогу. — Я больше ничего не умею. — Хорошо, пусть будет так. Я принимаю тебя своим телохранителем, Глаур-эутрерий, — юный Фонларо протянул ему руку. Глаур осторожно пожал ее. — Да будет так. — Ну… где твоя комната, ты знаешь, как телохранителю, тебе положено оружие, но это не меч, а нож и дубинка. И тебя надо бы приодеть, иначе меня засмеют. — Хорошо. Я буду ждать, — кивнул Глаур. — Зачем ждать? Седлай Сану, поедем в город, в лавку. Ты видел Ном? Знаешь его улицы? — Да, конечно. Я успел осмотреть часть города, пока был гостем ваших земель. — А ты бывал здесь гостем? Расскажи! — потребовал Рамиро уже на ходу, вытаскивая из шкатулки кошелек, цепляя шпагу и спускаясь вниз. — Я приехал с торговым представительством. Но оказался в плену, опоен в таверне. — Это было давно? Может быть, твои соплеменники еще не уехали? — Год назад. Но они прекрасно знают, что я могу о себе позаботиться. — Почему же ты не сбежал? — Рамиро вывел Лиро из конюшни и подождал, пока варвар оседлает Сану. — А зачем? Здесь уютно. Юноша уставился на него с непередаваемой смесью чувств на лице. — Что? Уютно? Носить ошейник было уютно? Что же ты тогда с такой ненавистью произносил это свое «господин»? — Ты отлежал мне все самое ценное. — О, прости. Мог бы отодвинуть меня, — фыркнул Рамиро. — Ну… Ты сперва казался легким. — Ты меня донес до дома, да? — Да. Ты был невменяем. — В первый раз так напился, — смущенно отвел глаза юноша. — И совсем не помню, что там было, после застолья. — Да ничего. Я тебя уволок спать, — Глаур хмыкнул. — А вот за это я тебе благодарен, ты просто не представляешь, как. Не хотелось бы идти к лекарю, дурные болезни лечить, — Рамиро помолчал, потом оживился: — Ты по Дороге Наполи ездил? Смотри, это триумфальная арка императора Териона, второй век до нашей эры. Варвар послушно уставился на арку. Груда камней, хоть и красиво обтесанных, что в ней такого? — А вот там, видишь, ларийский портик, говорят, император Валерик приказал разобрать его и привезти сюда, где уже номские зодчие собрали его в точности таким же, как он был в Ларии. А за ним знаменитые на весь Империум термы. Ты был там когда-нибудь? — Нет, ни разу не довелось, только собирался. — Тогда купим тебе подобающую телохранителю одежду и съездим в термы. Там такие бассейны! А еще есть специальные лежанки из согретых паром камней, — Рамиро рассказывал так, будто служители терм приплачивали ему за рекламации. Глаур оценил, ухмыляясь. — Не смейся, я на самом деле люблю там бывать. — Я верю. Однажды мы там побываем вместе. — Сегодня. Мыться у колодца — замечательно, но лучше отмыться в горячей воде, — твердо заявил Рамиро. Варвар согласился. — Отмою тебя хоть. — Эй! Я чистый! Ты непередаваемый наглец, варвар! — возмущенно взвился юноша. Глаур хохотнул. — Впрочем, чего я ждал от эутрерия? — пожал плечами Рамиро. Кивнул на улочку, где над домами покачивались вывески: — Нам туда. Лавки готового платья на любой вкус и цвет. Не удивлюсь, если там отыщутся даже ваши варварские наряды. — Тебе не терпится увидеть меня в кожаных ремнях? Рамиро смерил его взглядом, припоминая, как Глаур выглядел и вовсе без одежды, жарко покраснел и разозлился на самого себя. — Я видал тебя и без ремней. — Обычно я без них и хожу. Но тебя смутит голый телохранитель. — Я похож на девчонку? Ничего меня не смутит! — Рамиро злился все сильнее, алые розы румянца расцветали на смуглых скулах все ярче. — Я могу сразу раздеться, если ты этого хочешь. Но не на улице. — В термах разденешься, — буркнул юноша. Очень хотелось окунуть куда-нибудь в ледяную воду пылающее лицо. Он постарался дышать ровно и медленно, взял себя в руки и спешился, кинув поводья мальчику-служке. Глаур смерил его оценивающим взглядом, взглядом же раздел, трахнул и оставил нежиться в истоме. Юноша был хорош, как и множество юных имперцев здесь, на юге — смугл, тонкостанен, гибок как тростник. И так очаровательно невинен, что это было видно невооруженным взглядом. И эта его невинность опьяняла, как молодое вино в жару. Глауру не терпелось оценить эту гибкость, узнать вкус губ, сжать в объятиях тело имперца. Он покривил душой, когда говорил, что в ту ночь Рамиро отлежал ему все самое ценное. Просто лежать рядом и не сметь коснуться было в сотни раз мучительнее любой пытки. От юноши пахло цветами и вином, он был горяч, в пьяном угаре стонал и терся о варвара, но в доме было слишком много народу, чтобы воспользоваться случаем и остаться безнаказанным. Сейчас шанс приласкать его становился все менее призрачным. Но Глауру было и в самом деле смешно: вызваться хранить тело, которое хотелось просто и без затей трахать каждую ночь. И коснуться этого тела лишний раз он не преминул. Рамиро на мгновение замер, не поворачиваясь, отодвинулся. Ушки у него снова запылали, это было видно даже через смоляные пряди волос. — Что тебя так смущает? — Ничего, — в голосе юноши звучал вызов. Глаур снова коснулся бедром бедра Рамиро. Тот зашипел: — Перестань! — и тут же навесил на лицо высокомерное выражение благородного сеорра, вздернув нос на приветствие хозяина лавки: — Оденьте моего телохранителя! Варвара осмотрели-ощупали. — Будет исполнено. Пока ему подбирали одежду, Глаур смотрел, как Рамиро с любопытством пробирается мимо прилавков с разнообразным тряпьем и снова заливается ярким румянцем, узрев висящие на крючке ремни из тонкой кожи с чеканными пряжками. И пряжки и ремни были очень уж знакомы. Глаур сделал шаг и снял свою амуницию, удивляясь тому, как она очутилась именно в этой лавке. — А вот это мы возьмем… — варвар кивнул. — Это… твое? — догадался Рамиро. — Хорошо, возьмем. А что, разве, кроме этой сбруи вы ничего не носите? — Нет. А зачем? — делано удивился Глаур. — Ну… даже на лошади неудобно ездить голышом, а бегать и вовсе… неудобно, — голос юноши сорвался, он поспешно кашлянул, стремясь скрыть замешательство. — Бегать удобно. А на лошадях мы не ездим, мы сами неплохо носимся. Рамиро ничего не ответил, просто пожал плечами. Хозяин выложил перед ним на стойку груду вещей, кивнул в угол, отгороженный занавесью: — Ваш телохранитель, сеорр, может примерить, что из этого подойдет. Глаур взял свои ремни, льняные подштанники и какие-то кожаные штаны. — Тунику и плащ возьми, варвар! Ты не на своих островах, а в Номе! — зашипел Рамиро. Глаур цапнул ближайшую тунику и плащ, скрылся за ширмой, вернулся, одетый. Рамиро оценивающе поглядел на него, кивнул, выложил, не торгуясь, сколько запросил хозяин. — Идем. Нас ждут термы. — Термы — это прекрасно. Горячая вода, и все такое. Юный Фонларо покосился на него подозрительно, но не стал спрашивать, что имеет в виду варвар под этим своим «все такое». А термы и впрямь были восхитительны. Мраморные залы и колоннады заволакивал теплый пар, у них забрали одежду, выдав взамен тонкие полотняные отрезы и веревочные сандалии. — Здесь все постирают и высушат, пока мы будем мыться, — пояснил Глауру юноша, оборачиваясь полотном и обуваясь. И пошлепал куда-то в самую гущу пара, где слышался плеск воды. Глаур следовал за ним, как приклеенный. И смотрел. То ли на термы стеснительность Рамиро не распространялась, или он считал, что в густых клубах ароматного пара его не видно, но полотно он скинул на лавку, разлегся на нем с блаженным видом, греясь на горячем камне. — Хорош, — одобрил варвар. — Ты будешь на меня пялиться, как на статую, или наслаждаться? — злиться было лениво, и Рамиро просто закрыл глаза. Хотя взгляд варвара он чуял, как прикосновение горячей тяжелой ладони. — Я и наслаждаюсь. И тобой, и термами. Юноша фыркнул. — Одно слово — варвар. Что такого ты нашел во мне, чтоб глазеть? — Красоту скальной ящерицы. Притягательность. По лицу Рамиро пробежала тень. Вспомнилось, каким масленым взором оглаживал его господин Маркос. Эти взгляды пачкали, заставляли желать вымыться после них, как после пролитых на себя нечистот. — Только не заставляй меня думать, что ты столь же похотлив и распутен, как Маркос Инфарно. — Нет. Я восхищаюсь. Ты прекрасен, как произведение искусства. Юноша фыркнул и согнул ногу, подтягивая ее к груди, почесать колено. Он и в самом деле гнулся, как та самая скальная ящерка. По смуглой коже стекали капельки пота и конденсата, волосы намокли и казались клубком свившихся степных гадюк, черных, как тень анчара. Глаур провел ладонью по бедру Рамиро. — И так гибок. — Будто это редкость, — отодвигаться Рамиро было некуда, поэтому он только замер, настороженно уставясь на варвара темно-синими глазами, выдававшими в нем примесь гароннских завоевателей, лет двести назад пытавшихся расколоть Империум и поглотить часть его земель. — Нет. Но ты красив. Очень. — И это не редкость… — Рамиро облизнул внезапно показавшиеся сухими губы. — Не бойся, я не насильник. Мне просто нравится касаться тебя, ящерка. — Успокоил, нечего сказать, — нервно рассмеялся юноша. Расслабиться не получалось, лавка показалась жесткой и чересчур горячей, и он встал. — Я иду в бассейн. Глаур придержал его за колено. — Что тебя пугает, ящерка? — Меня? Пугает? Ты ошибся, Глаур, — и голос Рамиро не дрожал, а звенел, как, должно быть, звенела сталь его шпаги в схватках за честь. — Отпусти. — Извини, — варвар убрал руку. — У нас обычно сразу говорят тому, кто понравился, о чувствах. Не привыкну к вашим… обычаям. — А у нас при этом не пытаются облапать, как шлюху в квартале лупанаров, — Рамиро смотрел ему в глаза, кривя губы в холодной улыбке. — Но ты и в самом деле не привык к нашим обычаям, так что я прощаю. Глаур отвернулся, убрав руки едва ли не за спину. Рамиро ушел в бассейн с теплой водой, смывать пот. И расслабляться, сбрасывая сковавшее его напряжение. Никто не знал, отчего он так резко реагирует на чужие касания и похотливые взгляды. Мать считала, что это ее заслуга, ее строгого воспитания. Рамиро не старался переубедить ее, соглашаясь. И никогда бы не открыл ей страшную правду. Глаур прикрыл глаза, отрешаясь ото всего, слушая свое тело. Оно недвусмысленно намекало, что год без секса, только с собственным кулаком — это слишком, а Глаур в самом расцвете сил, чтобы и далее терпеть подобное положение дел. В конце концов, Рамиро ведь вручил ему кошелек с какими-то монетами, и обратно не забрал. А квартал лупанаров — не так уж и далеко отсюда. Глаур открыл глаза, глубоко вздохнув. — Да. Так и сделаю. Странно все-таки, почему мальчишка так зажат? По идее, с подобным телом, которое просто вопит о чувственности и жажде ласки, он давно должен был расстаться с невинностью. Но вряд ли он подпустит к себе Глаура. Клятые имперские традиции. Почему нельзя просто сказать, что мальчишка ему нравится? И поухаживать за ним. Хотя… кто сказал, что нельзя? Просто представить себя одним из имперцев, научиться думать, как они — и все получится. Главное, скинуть сейчас напряжение, чтоб не сорваться в самый неподходящий момент. Поднялся варвар плавно, двинулся в бассейн окунаться. Одарил Рамиро легким взглядом. Тот стоял на бортике над глубокой частью бассейна, при виде варвара вдохнул и красиво нырнул, почти без всплеска, в несколько мощных гребков пересекая бассейн из конца в конец под водой. Вынырнул, отдышался и снова ушел под воду. Мальчишка явно наслаждался этим, не боясь воды. Впрочем, ничего же удивительного — из окон его комнаты наверняка видно море, а тропа от их виллы идет через виноградник по белым и зеленым холмам вниз, к берегу. Глаур тоже поплавал немного, наслаждаясь водой. К тому моменту, как он выбрался из бассейна, Рамиро уже сидел на лавке, укутанный в простыню, и расчесывал свои великолепные кудри, шипя на застревающие в них зубья гребня. — Помочь? — Глаур выбрался к лавке. Юноша смерил его взглядом, протянул гребень, отчаявшись справиться самостоятельно. Глаур принялся разбирать его волосы, прочесывая мягко и не дергая. Рамиро постепенно расслабился, опустил напряженные плечи, даже чуть откинул голову назад, отчего волосы покрыли его спину до середины, завиваясь крупными кольцами. Глаур закончил расчесывать его. — Куда мне сопровождать вас далее? — Домой. Я голоден, а там уже, должно быть, готов ужин. Одежду им вынесли и в самом деле выстиранную и откатанную горячими вальками, сухую и приятно пахнущую чистотой. Рамиро расплатился со служителем, вернул простыню и принялся одеваться, тщательно расправляя складки туники и легких широких штанов, похожих на юбки женщин. Глаур тоже оделся, нацепил ремни, расположив их в верном порядке поверх штанов. — После ужина я буду нужен вам? — Нет, ты можешь быть свободен до утра, — юный Фонларо понимающе глянул на него. — Если примешь мой совет, ступай в «Крылья Юноны». Говорят, там есть свой лекарь, и шлюхи чистые. Глаур кивнул: — Я подумаю над этим советом. Вдруг, да и соблазнюсь. Больше Рамиро не сказал ему ни слова, и домой ехал, погруженный в собственные мысли, не оглядываясь на телохранителя. Ужин он приказал принести ему в комнату, куда и поднялся сразу же. И больше не выходил, шурша бумагами и вполголоса ругаясь на нерадивых арендаторов. Глаур все-таки ушел в веселый дом, скинуть напряжение. Чтоб кровь в голову вернулась. Только не туда, куда посоветовал Рамиро. Да и до квартала лупанаров не дошел. Встретил на площади у фонтана чернокудрое чудо, в сумерках показалось — Рамиро за каким-то демоном вырядился в обноски. Потом-то рассмотрел, когда за плечо схватил, что не юный Фонларо это, а какой-то оборвыш. Но кровь уже отлила от головы, стало не до размышлений о чистоте и прочем. Да и паренек был не прочь, за монеты-то. Еще и выгибался под ним, стонал, отгоняя прочь все мысли. Зря Глаур думал, что это поможет избавиться от наваждения. Мальчишку он измордовал до потери сознания, пришлось отливать водой из фонтана, тот лишь уважительно присвистнул вослед уходящему варвару, сжимая в кулаке плату. А туман в голове Глаура не рассеялся. Теперь в нем вертелись мысли о том, как бы Рамиро стонал и извивался, как бы именно его юное, горячее тело принимало его? Однако по возвращении домой снова пришлось брать себя под контроль. И спать ложиться в одиночестве, в холодную постель. Слуги косились на него неодобрительно, но помалкивали. Перечить господам в этом доме мог себе позволить только неотесанный варвар, да и вряд ли он посмел бы сказать слово против вдове Фонларо. Так что Мимар выдал телохранителю плошку-светильник, чтоб ненароком не забрел не туда, и на этом первый день вольной службы Глаура на Рамиро Фонларо был окончен.