You're so pretty when you're mad / Ты ещё красивее, когда злишься

Я, стоя почти у входа, секунд десять вслушивалась в знакомую, но слишком далекую сердцу мелодию, а после, чуть ли не разлеглась у этого проема с каким-нибудь там инфарктом и услышала сначала резкий, глухой стук, будто по микрофону, а потом, поддавшись своим чувством, чуть не разрыдалась в голос, припав к толпе. Я слышала этот красивый голос и раньше. Он месяцами мог играть у меня в наушниках просто потому, что мне нравится. Этот голос. Такой ласкающий слух. Он будто проникал сначала в ушную раковину, а потом, идя против системы, к самому сердцу, заставляя его биться быстрее, а иногда даже выстукивать, как мне казалось, ритм песни, что играла во всем зале, разлетаясь после по всему зданию. Этот голос. Это родимое пятно. Это невообразимо красивая улыбка. Это он! Он! "Happy Little Pill", которую исполняет... Трой. Мне не хотелось в это верить. Это просто заставляло меня слушать каждую букву, произносимую им. Разбирать непонятные, но сливающиеся в одну песню слова, не поверите, по составу. Я пыталась понять смысл, но понимала, что не могу лишь потому, что я пою эту чертову офигенную песню, от радости заливаясь "краской" все больше и больше с каждой секундой. Толпа тоже поддается этому бешеному ритму, скачет в унисон с музыкой, кто-то машет руками, кто-то снимает это на камеру. В это время, подавшись вперед, меня, подхватив с собой, впихивают в этот "многослойный" ряд, заставляя тесниться где-то в середине, слушая уже более громкие звуки песни, мелодии. И тут... все замирают, даже музыка затихает в один только миг. Мое сердце все еще бьется об ребра с неистовой силой, надеясь пробить их насквозь, выскочить наружу. Это припев. Я поднимаю руки высоко над собой и, закрыв глаза, громко произношу лишь три главных слова - happy little pill, но мой голос не хочет сливаться с толпой, он будто сам по себе, но, одновременно с этим, звучит вместе с Троем, ребятами, рядом с которыми я нахожусь. Меня оглушает моим же криком. Но я в то же время слышу голос Троя. Он поет размеренно, спокойно. Я поднялась на носочки, чтобы хоть что - нибудь увидеть, но вновь поддаюсь всеобщему действию, в этот раз это толчок вперед. Я не могу удержаться на ногах. Будто приступы эйфории, как у наркомана. Мне так хорошо здесь. Я кричу вместе со всеми, пою песню. Слышу этот голос. Он поет о чем-то легком, заставляет меня терять себя. Я, врезавшись во что-то невероятно твердое, чуть ли не сгибаюсь пополам, но боли не чувствую, хоть из глаз и катятся горячие слезы, падающие мне на волосы, заплетенные в высокий хвост, на ключицы, даже на грудь, которая тяжело вздымается от каждого глубокого вздоха, что очень сильно заметно, не как обычно. Я поднимаю глаза, понимая, что меня толкнули к самой сцене, а, находясь неподалеку от меня, уже второй раз пропевая припев, исполняет песню сам ТРОЙ СИВАН МЕЛЛЕТ!!! Я просто захлебываюсь в потоке слез, но рук к нему не тяну, наоборот, я сильно сжимаю в них ту самую мини-карту, прижимая их к грудной клетке, будто в надежде успокоиться. Сегодня он одет, как, наверное, для него, по-обыкновению. Черные джинсы в обтяжку, серая футболка, сидящая на нем вполне свободно, а сверху еще и ярко-красная рубашка в черную широкую клетку, а ступни "облачены" в черные высокие кеды до, кажется, щиколотки (плохо видно, ибо сливается с цветом джинс, которые сильно похожи на брюки). Я подняла голову чуть выше, наткнувшись взором на то, что привлекло меня еще на долгое время. Кудрявые волосы, которые он немного потрепал свободной рукой, некоторые пряди упали на лоб, но глаз не касались. Я смогла отчетливо увидеть то пятно на его щеке, что заставило слезы хлынуть с новой силой, будто желая, чтобы я провела вечер с опухшими, красными веками, сидя дома. Его взгляд резко переместился на меня, а тело, медленно передвигаясь по сцене, начало двигаться в мою строну. Я, как и любая девушка, конечно, сначала перепугалась, но после все-таки поняла, что ничего подобного не будет, и смотрит он в толпу, а не на меня, которая возомнила себя королевишной. Третий припев был исполнен так же, как и два предыдущих, но, все же, намного лучше. Парень, закончив петь, улыбнулся своей привычной улыбкой и, присев на корточки, протянул мне руку. Естественно, я отцепилась от этой карточки и дала ему руку. Он, аккуратно обхватив ее, ласково погладил своим большим пальцем костяшки моих пальцев, негромко сказав в микрофон на английском: -Не плачь, - лишь эхом отдалось в зале, а улыбка лишь сама собой растянула мои губы, пытаясь сделать так, чтобы Трой понял, что я действительно счастлива. Группа начала играть уже другую мелодию, а я (не знаю, что на меня нашло), разнервничавшись, дернула голубоглазого за руку. Сначала мне показалось, что он упадет в толпу, но, слава Богам, такого не случилось, зато получилось немного хуже. Трой, видимо, тоже немного испугавшись моего неосмысленного напора, дернул рукой. Получилось так, что я, не ожидая ни своего движения рукой, ни ответного, его, повисла в воздухе чуть меньше, чем на секунду, а после, вздрогнув, оказалась на сцене, сидя на подъеме стоп. Трой, немного шокированный моим появлением, отреагировал, на мое некое удивление, вполне адекватно, кажется, даже обрадовался, ибо протянул к моим губам микрофон. Как я была благодарна, что эту песню я каждый день пела в душе, так еще и по словам немножко разбирала, поэтому я, робко коснувшись микрофона (я только через несколько секунд поняла, что коснулась не только микрофона, но еще и руки Сивана), запела первые строки песни "Fools", но после глазами указав Трою, чтобы все-таки пел он, отстранилась от микрофона, но тот был настойчивей, поэтому мне пришлось петь. Даже не просто петь. А петь так красиво, как я только могу, пытаясь не закашляться, так еще и до самого припева! Припев уже подхватил зал, после чего я решила прочистить горло кашлем, что, слава Богу вновь, никто не услышал, чуть ли не прокрича это "only fools fall for you". Именно в этот момент я поняла, что меня жутко трясет, щеки краснючие, наверное, как у окунувшейся в румяна, а плакать я, как и хотел Трой, перестала, но зато теперь я просто мучилась, чувствуя, как меня бросает то в жар, то в холод, а ноги и руки меня совсем не слушаются. В один прекрасный момент меня даже ослепило вспышкой фотоаппарата, но это еще я успела повернуть голову лицом к Трою, а макушкой к "папарацци". Провожал меня Трой со сцены, подав мне руку, чтобы я ничего себе не сломала, под начало песни "Youth". Я не знаю, сколько прошло времени, но так хорошо время я еще никогда не проводила. В толпе я нашла Миру. Точнее, она меня нашла. Сказать, что она была в шоке - ничего не сказать, поэтому я промолчу. Оставшееся время я просто прыгала, танцевала, пела вместе с ним, даже еще раз его руку успела схватить, на что он лишь рассмеялся, глядя на меня, которая тоже тихонько захихикала, приподняв плечи. Наши взгляды несколько раз встречались, но это не точно. Говорю же - может, он смотрел в толпу, а может, если повезло, четко на меня, глупую. Но все же, довольна я была настолько, что хотелось плакать, забившись в уголке комнаты, когда все уйдут. Этот день я запомню. Помечу красным фломастером и буду звать "красным днем в календаре". В почти опустевшем помещении не осталось никого, кроме нескольких людей, разбирающих конструкцию из какого-то вполне прочного материала и светящейся ленты. Это и были те "домики", на фоне которых Трой Сиван и исполнял свои песни, которые я хотела зазубрить, как правило, а позже, в старческом возрасте, вспоминать с улыбкой. Мы с Мирой и Томой, которую встретили уже позже, в коридоре, искали выпавшие у меня из кармана десять баксов, которые, как мне казалось, уже кто-нибудь утащил, остановившись поужинать в кафешке или пиццерии недалеко отсюда. -Ну все, - расстроенно вздохнула я, сведя брови к переносице, но все же еще продолжая глазами выискивать банкноту, которая, как мне казалось, затесалась в какой - нибудь уголок и лежит себе. - Вот и покушала в Австралии. Эх... а кушать-то хочется. Мы с девочками хором засмеялись, глядя друг на дружку. Особенно на меня глядели сразу двое, да таким взглядом, будто я дитя малое. *наконец, русская речь!!!* -Пошли. Тут рядом есть неплохое кафе, где продают лучшие стейки. Один стейк, как раз, накормит нас троих, да и стоит недорого. Я все оплачу, - приобняла меня и Миру за плечи щедрая Тома, которая нас часто "кормила", слушая в ответ такую фразу, которую знает сейчас каждый второй... -Что бы мы без тебя делали? - обняв подругу в ответ, громогласно произнесла русоволосая Мира, вышагивая к выходу из зала. Ну, раз уж я слежу за одеждой всех и всюду, скажу, что девочки были одеты в миленькие сарафанчики. Мира - в ярко-бирюзовый сарафан на толстых лямках, а вместо пояса, на талии, красовалась "косичка" из тонких ворсиночек, закрепленная посередине небольшой декоративной ромашкой с ядовито-желтой серединкой. На ногах у нее отлично сидели того же цвета туфельки на тонкой платформе с замочком на щиколотке и открытым носком. Тома была в точно таких же туфельках, которые отличались лишь цветом - алые. А сарафан на ней был довольно шикарный. Бледно-голубой сарафанчик-рубашка с длинным подолом почти до пола, закрепленный на талии коричневым пояском. Каштановые волосы девушка крабиком закрепила на макушке. Мира же свои светло русые наоборот - распустила. Так мы, разговаривая о прошедшем концерте и своих бешеных впечатлениях, вышли из огромного помещения, которое сегодня практически разнесли фанатки Троя во главе с какой-то женщиной, которая это все организовала и даже была за кулисами во время выступления. На улице было достаточно темно, да и пахло уже не так, как примерно час назад. Озоном, сыростью, да так, будто дождь целый день хлестал асфальтированные дороги крупными холодными каплями с неба, стремясь сделать громадную трещину на проезжей части. Небо даже не думало мрачнеть, хотя, кажется, уже перевалило за девять - десять часов, как уж мне казалось. Небосвод лишь немного порозовел, будто окунув "ноги" в ярко-коралловую ванночку с краской, а после хорошенько попрыгав так, чтобы лазурный, изначальный цвет, немного смешался в зоне резкого перехода с только что появившимся, более ярким, что сделало закат еще более необычным. Где-то там, далеко за нашими спинами, бледнела молочно-белая луна, появившаяся из-за горизонта, который, в свое время, окрасился тогда в серо-голубой цвет. На небе, решив украсить его собой, словно пузырьки в пене, начали появляться того же оттенка звезды, покрыв лишь небесную гладь над нашими макушками, дабы не портить столь шикарный пейзаж собой. -Я в таком шоке была, когда он тебя на сцену вытащил, - заливаясь смехом, проговорила светловолосая, держа нас с Томой под руки с обоих сторон. - Я хожу, значит, ищу тебя. И слышу. Голос знакомый, но не Троюшка поет. Я, в шоке повернувшись к сцене, глядь, а это ты! Я как офигею! Вообще, Вань, как так? Я, подхватив смех подруг, вдруг припомнила то, как мне было неловко петь на сцене, как я дернула Троя за руку, как повисла на нем. -О - ой... Это, в общем-то, глупо очень все было... - вздохнула я, наконец, перестав смеяться, в "перерыве" решив рассказать все девочкам. - Я разрыдалась там, когда услышала, как он шикарно поет. Стою, значит, плачу себе, а тут Трой такой, заметил, подходит ко мне, протягивает руку и прямо в микрофон говорит "Не плачь". Я думала, я в тот момент еще больше разрыдаюсь. Держу его за руку, взахлеб рыдая, он мне улыбается. Я разволновалась так, задергалась и за руку его - дерг! Сначала даже испугалась... -Думала, упадет на тебя? - с хохотом добавила Мира и, завернув в уютную пиццерию, вновь принялась увлеченно слушать мою болтовню. -Вот именно! - на всю комнату завопила я, но, поняв, что я сказала это излишне громко, тут же прикрыла рот ладонями, робко продолжая движение к свободному столику. Дальнейшие события были пересказаны девочкам предельно тихо, чтобы не гаркнуть так, на все заведение, вновь. Мира долго подшучивала еще над моим поведением при Трое, а Тома вообще утверждала, что не пеклась бы так на счет этого, сразу бы, на сцене, поцеловала бы его. Вот на этом я, поддавшись возмущению, многозначительно возвела глаза к потолку и вздохнула, выражая свое крайнее возмущение насчет сказанных ими слов. -Ну да, ну да, - саркастично ответила я Томе, а сама улеглась на сложенные на столе руки, ожидая, когда нас обслужит свободный официант. Кафе было от и до заполнено людьми, поэтому мы сначала долго выжидали, когда освободится хоть один столик и три стула, а лишь после усаживались. Дизайн этой маленькой кафе-пиццерии был вполне привычным и для России, но каким-то особым. Окна на половину стены по всему периметру заведения, между которыми расстояние было чуть более, чем метр, были украшены прозрачной сливовой тюлью, закрепленной у обеих сторон к стенам декоративными бантами того же цвета. Вместо линолеума, древесины и прочего скользкого или не очень покрытий здесь были пушистые красные ковры, состоящие из ворсинок одинаковой длинны, среди которых отличались ярко - желтые, торчащие там - там (ну, абы где, длинные ворсинки, которые придавали ковру более уютный вид, будто бы пятнистый коврик лежал под ногами). Вместо стульев, удобные кресла-мешки разных цветов. Столики, что меня сначала немного удивило, всюду были круглыми, сделанными из красного дерева. На каждом лежала стопка книг, которые посетители могли спокойно читать, ожидая свой заказ. Именно это я и сделала, полными легкими вдыхая приятный запах пиццы, которую жадно уплетали девочки чуть младше нас, устроившиеся за соседним столиком. Вот бы это никогда не заканчивалось... POV *неизвестный* (Ну, типо вы не узнаете, от чьего это лица Хехехе По ходу событий поймете. Может, даже догадаетесь :з) Я, пытаясь отдышаться после этой беготни по всему помещению, в прямом смысле слова упал на ярко - красный диван, все еще сжимая в руке "Lenovo", "упакованный" в ярко-синий чехол с надписью "Only fools, only you, only we". -Меллет, перестань ржать! - на локтях приподнявшись с мягких подушек, из которых и состоял этот предмет мебели. Хоть я и попросил (ну, как попросил?), чтобы тот помолчал, но парень все еще продолжал покатываться, глядя на меня, как на ярого фаната, хотя, фанатеть должны были по мне, а не я по кому-либо, хотя, такое тоже исключать нельзя. - Лучше скажи, где мне найти ее. -Ну, мне откуда знать. У нее неплохой голос. Я слышал. - улыбнулся темноволосый своей обыкновенной улыбочкой, которая и привлекала девчонок на улице. Да что там девчонок, мама и сестра до сих пор считают его "маленьким милашкой", хотя тому уже вовсе не подходит это "маленький". И когда он перестанет считаться у всех эталоном красоты. -Думаешь, я не слышал? - усмехнулся я, глядя в зеркальный потолок. - Но сейчас я совсем не про то. Ты ведь, возможно, видел, куда она пошла, м? На это Меллет лишь вновь засмеялся, выражая свое полное изумление моей глупости, будто бы знал, что я ему надавать не смогу. Но защекотать - запросто. -Нет, не знаю. Но все с концерта, кажется, ушли перекусить. Но, мне жаль, она не выглядит как та, которая любит покушать. Но, все - таки, советую тебе обойти ближайшие кафешки, - наконец, отсмеявшись, ответил тот и сел на диван рядом со мной. - Эх... ну и понесло же тебя. Только не говори, что влюбился в нее. Я буду в полнейшем шоке. -Если скажешь, что тебе она тоже нравится, то я буду смеяться до боли в животе, - усмехнулся я, переместившись в сидячее положение. -Ах, значит "тоже"? - ухмыльнулся Меллет и потер подбородок, будто уходя в раздумия.