***
Сацуки опаздывала как минимум на полчаса, что было уже само по себе странным: девушка всегда отличалась пунктуальностью, в отличии от Кисе, который и без того явился позже положенного. Назначать встречу на станции метро в час пик определённо было не лучшей идеей: пусть высокий статный блондин и выделялся из толпы, протолкнуться к нему наверняка было той ещё задачкой. Повсюду хаотичным потоком сновали вечно спешащие куда-то люди, то и дело сталкивающиеся друг с другом и бормоча себе под нос извинения, так и не достигшие слуха того, кому они предназначались. Воздух был до предела насыщен запахом раскалённого асфальта и выхлопных газов, и даже гуляющий по платформе ветер не вносил в него и намёка на свежесть. Кисе опёрся спиной о едва прохладную поверхность стены и откинул назад голову. Солнцезащитные очки скрывали от окружающих усталый взгляд и отдающие желтизной синяки под глазами. Утомлённые окружающим однообразием, веки постепенно смыкались, как вдруг боковым зрением Кисе заметил вдалеке промелькнувшее розовое пятно, и надвигающуюся дрёму как рукой сняло. Сацуки, растрёпанная и раскрасневшаяся от усердия, осторожно протискивалась к нему сквозь толпу, на удивление ловко избегая контакта с острыми локтями прохожих. Заметно округлившаяся в период беременности, она выглядела невыносимо трогательно и даже забавно, слегка переваливаясь из стороны в сторону при ходьбе, словно неваляшка. И если бы их встреча состоялась при иных обстоятельствах, Кисе обязательно бы по-доброму посмеялся над ней, но сейчас смех застрял где-то в горле, царапая его заточенными когтями и так и не вырвавшись наружу. — Здравствуй, Момоиччи! — воскликнул парень и подбежал к подруге, заключая ту в объятья. Её большой упругий живот сильно упирался в него, из-за чего смутившийся Кисе мгновенно отпрянул, растерянно взмахнув руками. — Как вы себя чувствуете? — немного замявшись, продолжил он, окидывая фигуру девушку неоднозначным взглядом. Сацуки залилась густым румянцем. — Куда лучше, чем может показаться, — она открыла рот, словно хотела добавить что-то ещё, но внезапно замолкла, плотно сжав губы. Первым делом в глаза ей бросилась одна из тех дежурных улыбочек Кисе, которые он обычно натягивал на себя в попытке убедить окружающих, что у него всё хорошо. Её озадаченное выражение лица не осталось незамеченным, из-за чего блондину вдруг показалось, что Сацуки вот-вот расплачется. Доводить находящуюся в положении девушку до слёз едва ли входило в планы Рёты, из-за чего он сам невольно ощутил подступающий приступ паники. Будь на его месте Аомине, он бы вряд ли подобным образом церемонился. — Я знаю одно хорошее местечко неподалёку, прогуляемся туда? Он протянул девушке руку, и она схватила его под локоть, торопливым шагом направляясь за ним. Со всех сторон послышался гомон, и краем глаза Момои поймала на себе несколько завистливых взглядов. Губы невольно растянулись в лёгкой ухмылке: так всегда случалось. Те, кто оказывались поблизости с Ки-чаном, волей-неволей и сами попадали в центр внимания. Кафе, в которое их привёл Кисе, находилось неподалёку от станции, но при этом было достаточно уютным и тихим. Заняв свободный столик, располагающийся у окна, они сделали незамысловатый, скорее для галочки заказ, и на несколько минут между ними повисло тяжёлое молчание. Начинать разговор с тех незначительных и глупых мелочей, которые они обычно в первую очередь обсуждали при встрече, едва ли хотелось. На душе у обоих было неспокойно. Каждый из них не знал, как приступить к главному. Движение на этой улице было оживлённым, из-за чего Кисе невольно увлёкся открываемым из окна видом, жадно вдыхая витающий в помещении запах свежезаваренного кофе. Звуки постепенно стирались, превращаясь в расслабляющий фоновый шум. — Прямо перед встречей с тобой я была у Дай-чана. Он уже пришёл в сознание, ещё вчера, — неуверенно начала Сацуки, виновато потупив взгляд, и сжала чашку с чаем настолько сильно, что кончики её пальцев стали мелово-белыми. — Прости, что ничего не сказали тебе. — С ним ведь... всё хорошо? — чувствуя какую-то адскую смесь горечи и облегчения одновременно, на выдохе прошептал Рёта. С того момента, как он побывал в больнице, прошло чуть меньше недели. — Знаешь, когда я увидела его, у меня возникло чувство, будто с ним ничего и не случалось вовсе, — задумчиво пробормотала Момои и рассеянно улыбнулась, обводя пальцем край блюдца. Солнечный свет сразу зацепился за тонкий ободок кольца на её левой руке. Только сейчас парень заметил, насколько измученной и морально истощённой выглядела Сацуки. Забота об Аомине, волокита с документами и организация похорон — всё это легло на хрупкие плечи девушки, для которой в её состоянии подобные стрессы были просто убийственны. И всё это время Кисе, занимаясь самокопанием в себе и в сотый раз раскладывая собственные мысли по полочкам, даже не допустил мысли о том, что ей нужна помощь... Щёки вмиг облизало стыдливым пламенем. — Даже не вздумай ни в чём винить себя, — словно прочитав мысли друга, возразила Момои, сердито нахмурив брови. — В произошедшем нет ничьей вины, это мой крест. Я несу его уже с самого детства и знала, на что подписывалась, опекая Дай-чана. Ты ведь знаешь, с ним не бывает просто. Он просто кивнул, не нашёв, что возразить. Её внутренняя сила поражала, и Кисе внезапно ощутил небывалый прилив гордости просто из-за того, что знаком с этой необыкновенной девушкой. — Знаешь, через несколько дней он будет готов к выписке, и у меня будет к тебе огромная просьба, Ки-чан, — если несколькими секундами ранее он был уверен, что быть более серьёзной уже некуда, то теперь понял, насколько крупно ошибался. От него укрылось, как сильно при этом нервничала Сацуки, невольно заламывая пальцы. — Знаешь... мне очень неловко просить тебя о помощи, но ты не мог бы взять Дай-чана к себе, хотя бы на первое время? Ты ведь знаешь, каким гордым и упрямым он может быть, поэтому, пожалуйста, хотя бы ты не отталкивай его. Больше спасти его некому. Если не справишься ты, не справится никто. Подсознательно он догадывался, что Сацуки заведёт речь о подобном; если его не подводила память, ей предстояло родить через три недели, и тогда у девушки при всём желании едва ли будет время, возможности и силы для того, чтобы приглядывать ещё и за Аомине. Кисе боялся — и отчаянно хотел этого. С его стороны было бы просто чудовищным пытаться извлечь для себя выгоду из сложившейся ситуации. На чужом несчастье, как известно, своё счастье не построишь. Да, он мечтал стать хотя бы немного ближе к Дайки, но не такой ценой. — К-какие могут быть вопросы, Момоиччи, конечно, я сделаю это! — он чувствовал, насколько жалко звучал его собственный голос — сил побороть зарождающуюся внутри дрожь просто не было. Остаток вечера Кисе провёл как в тумане, а из головы никак не шли слова Момои и то, что за ними должно было последовать. Парень никогда не считал себя трусом, но теперь ему почему-то становилось страшно. Он действительно не знал, что ему предстоит сделать.I
10 июня 2016 г. в 12:06
От резкого запаха медикаментов и хлорки невыносимо зудело в носу, из-за чего желание чихнуть становилось невыносимым. Но Кисе почему-то терпел, боясь не то чтобы пошевелить пальцем, а даже сделать лишний раз вдох, и пытливо вглядывался в лицо сидящего напротив него доктора. Мужчина средних лет с появившейся раньше положенного сединой на висках совсем не обращал на него внимания и без конца перекладывал документы из одной стопки в другую, что-то вычитывая в них и недовольно хмурясь. Пот струился по лицу, огибая лоб и нестерпимо щекоча виски; монотонно гудящий старенький вентилятор уже давно не справлялся и не спасал от чудовищной жары. От мучительного молчания невыносимо ломило череп.
— Так кем вы приходитесь пострадавшему?
Кисе вздрогнул, не ожидая, что к нему наконец-таки обратятся, и нервно заёрзал на стуле, пытаясь подобрать слова, но голова была пустой и одновременно тяжёлой — словно отлитой из свинца. Взгляд обжигали невольно набегающие в уголках глаз слёзы.
— Я его близкий друг. — Он сомневался, имел ли хоть какое-то право бросаться настолько смелыми заявлениями. Разлад, возникший между ними ещё в старшей школе, а после лишь набравший обороты, остался далеко в прошлом, однако от присутствующей когда-то теплоты отношений не осталось и следа. Да, Кисе по-прежнему считал Аомине своим другом, — не просто близким — лучшим — однако с его стороны ни о чём подобном утверждать не мог.
— Мы пытались связаться с родственниками, но, как понимаю, у Аомине-сан больше никого не осталось.
Сердце подскочило куда-то в глотке и там и замерло. Сглотнуть стоящий поперёк горла ком оказалось той ещё задачей.
— Да... теперь.
В его словах опять имелась своя доля лжи. Была ещё Момои, но ввязывать её в случившееся сейчас хотелось в последнюю очередь. Именно от неё Кисе и узнал о произошедшем: заходящая в истерике девушка позвонила ему посреди ночи и умоляла помочь, не бросать Дай-чана в беде. Из рыданий и бессвязного потока слов можно было уяснить лишь то, что их общего друга доставили в больницу после взрыва бытового газа, оставившего лишь пепелище от дома семьи Аомине — и остальных её членов тоже. И в этот момент, трясущейся рукой записывая на ладони адрес больницы, Кисе уже едва ли вспоминал о старых обидах или думал, как попасть в четыре часа утра на другой конец города.
— Что я могу вам сказать... — Рёта поймал себя на мысли, что хочет перевернуть разделяющий их стол и как можно скорее вытрясти из неторопливого докторишки каждое слово, — он ещё не пришёл в сознание, и потому трудно однозначно судить о его состоянии, но ваш друг родился в рубашке. В момент взрыва он находился не внутри дома, а за его пределами, и поэтому его просто задело ударной волной. Никаких внешних повреждений, кроме гематом, нет, внутреннего кровотечения не наблюдается, также имеется лишь небольшая трещина в лучевой кости. Наш предварительный диагноз — контузия головного мозга средней степени, но после того, как пациент очнётся, мы проведём более детальную диагностику. Ближайшее время ему придётся побыть под присмотром специалистов.
— Скажите... — взгляд скользнул по белоснежному халату и зацепился за имя на бейджике, — доктор Курода, с ним ведь всё будет в порядке?
Мужчина по-доброму, как-то снисходительно улыбнулся и слегка подался вперёд, укладывая на стол сцепленные в замок руки.
— Ответ на этот вопрос вы знаете куда лучше меня, молодой человек. Мы, доктора, делаем всё возможное, но на данном этапе выздоровление зависит в большинстве своём от самого пациента.
От этих слов в уголках губ невольно проскользнула нервная усмешка: да, этому засранцу всегда чертовски везло, и если в этом случае выздоровление на самом деле зависит от его стойкости и силы, то болезнь уже заранее можно считать пройденным этапом. И с каждым последующим словом доктора душащее волнение медленно сглаживалось и исчезало, подобно надписям на песке, уносимым очередной волной морского прибоя, и стоящий в голове гул мыслей стихал, уступая место облегчённо-опустошённому состоянию. Кисе вдруг поймал себя на мысли, что всё произошедшее запросто могло бы оказаться не более чем чьим-то розыгрышем или очередным обострением Момои, на время которого её привычная заботливость атрофировалась в гиперопеку. Это действительно могло бы оказаться просто злой шуткой, — судьбы или кого-либо ещё — если бы не надрывный плач Сацуки, который до сих пор эхом звучал в сознании, будто вмиг окаменевшее лицо доктора, когда он постучал в его кабинет, и собственные холодные от выступившего пота ладони, в которых он не смог бы сейчас удержать при всём желании и пустой кружки. А ведь для того, чтобы искоренить последние сомнения, сейчас вполне достаточно лично убедиться во всём, не так ли?..
— Скажите, я могу...
— Встречи с пациентом исключены.
— Да-да, я всё понимаю, — торопливо пробормотал себе под нос Кисе, будто ожидая заранее подобный ответ и от того смущаясь глупости собственной просьбы. — Вы ведь сможете сообщить, когда его можно будет навестить?
— Оставьте свои контактные данные на стойке регистрации, и мы обязательно с вами свяжемся.
Обменявшись ещё парой-тройкой бессмысленных, но обязывающих ситуацией и нормами приличия фраз, они попрощались друг с другом и наконец смогли вздохнуть с облегчением.
Лишь оказавшись на улице и спустя какое-то время приведя мысли в порядок, Кисе осознал весь тот поток информации, что обрушился на его голову подобно пыльному мешку. Захлёстываемый смятением и страхом одновременно, действуя во многом автоматически, он совершенно не помнил ни как добирался до больницы, ни как донимал местный персонал в попытках выведать хоть что-то (сомневаться в этом почему-то совсем не приходилось). И хотя беспокоиться теперь по большей части было не о чем, ведь жизнь друга была вне опасности, какое-то гнетущее, скорее фоновое чувство тревожности всё же осталось, премерзко посасывая под ложечкой и сводя живот болезненным спазмом в предчувствии чего-то нехорошего. Теперь Кисе был даже рад тому, что лечащий врач Аомине отказал его во многом эгоистичной и легкомысленной просьбе увидеться с ним. В глубине души он боялся этой встречи — первой за последние полгода. Отсутствие новостей всё это время в какой-то мере даже радовало: уж если бы произошло что-то серьёзное, он бы непременно узнал об этом напрямую или через ребят, а пока ему вполне было достаточно держаться на расстоянии и тешить себя мыслью, что у Аомине всё в порядке. Порой находиться в неведении куда лучше, чем осознавать всю тяжесть ситуации, теперь Рёта понимал это. Реальность, с которой ему невольно пришлось столкнуться, нещадно била под дых и вселяла суеверный ужас.
Аомине всегда был для него кем-то особенным: самым близким — протяни только руку — и недосягаемым одновременно, таким отчаянно идеальным. В голове просто не укладывался сам факт того, что в мире существует что-то или кто-то, способное сломить его, одержать верх. Перед глазами невольно вставало его лицо с высоко поднятым подбородком, лучащиеся превосходством и каким-то непередаваемым словами лукавством глаза и губы, шепчущие заветное: «Победить меня могу только я». И всё же он не был божеством, чем-то сверхъестественным или идеальным — Аомине был всего лишь человеком из обычной плоти и крови. Он мог оказаться проигравшим, причём в битве более серьёзной, чем очередной баскетбольный матч, — теперь Рёта ясно понимал это. Как и то, что несколько часов мог безвозвратно потерять того, кем дорожил куда больше, чем просто другом.