Оставаясь инкогнито

Так, значит, Марк был прав. Он действительно видел мое тело — оно было во власти какого-то богатого реципиента, отвалившего круглую сумму за свою новую жизнь. Что же, по крайней мере, теперь все стало на свои места. Если уж ты все равно умираешь, вряд ли есть разница — заберут у тебя кишки или оболочку, пересадка головного мозга давала возможность гражданам с ограниченными возможностями стать новыми людьми, которые способны познавать радость жизни. Но, все же, почему-то после новости об этом мне было не по себе, оставался какой-то жгучий осадок, и это не давало покоя. Доктор До также сразу понял, что мое тело было подарено кому-то из живущих ныне, и на его лице появился мимолетный след горечи, однако он все еще держал себя в руках, чтобы не вызвать подозрений. Пусть фамилия Маргарет Сейнт и говорила о ее святости*, а молодой и свежий облик, казалось, действительно принадлежал ангелу, в действительности в ее теле была заключена беспардонная старуха, циничная и самоуверенная, жаждущая плотских приключений с новыми возможностями. Я вспомнил, откуда мне было знакомо ее лицо. Женщина, которой оно раньше принадлежало, пришла в «Смерть во благо» одновременно со мной, но попала к другому сопроводителю. Маргарет же, обладая ее красотой и оказавшись на собственной территории, беззастенчиво гладила доктора До, говорила двусмысленными фразами и неприлично часто, якобы невзначай, врезалась в него, чтобы иметь возможность в лишний раз потереться о молодого мужчину. Я наблюдал за ее поведением, и в моих жилах кровь закипала от злости, я был готов вытащить ее недавно трансплантированный мозг, бросить на землю и растоптать, а затем кинуть в костер и наблюдать за тем, как он превращается в очередной деликатес. Она была мне противна до крайней степени, я будто чувствовал на себе какую-то зеленую зловонную слизь, исходившую от этой женщины. Я не хотел, чтобы она касалась Кёнсу, не хотел, чтобы говорила с ним. Мне захотелось сделать какую-то пакость, и я опустился до детской подножки, однако, к моему несчастью, хоть лаборант и оступилась на своих тонких шпильках благодаря моей слабой силе, ее из хорошего воспитания подхватил доктор До, так что я сам дал ей лишний повод для «объятий». Они вместе с До передвигались вдоль длинного коридора, иногда навстречу шли сотрудники, косясь на них, словно на прокаженных (сдавалось мне, некоторые из них уже достаточно повидали подобных сцен), но Маргарет их взгляды ничуть не смущали. Более того, женщина невзначай упомянула, что Жак Дювон — ее муж. Для меня оставалось неясным, был ли он так же, как и подчиненные его жены, осведомлен в том, что мадам Сейнт бросалась на молодых мужчин, словно сучка во время течки, но, похоже, ее это уж точно ничуть не волновало. Кёнсу же не мог возразить ни единому ее слову или действию — и все, по сути, из-за меня. Приведя его в свой кабинет, Маргарет еще долго хлопала длинными ресницами, пытаясь вызвать хоть какую-то реакцию у доктора До, но так ничего и не добилась, потому как он, наконец, вежливым тоном заявил:  — Я здесь ради моей невесты. Вы и представить себе не можете, насколько я благодарен вам, госпожа Сейнт! Немного опешив и добротно зардев, она пару раз обмахнулась рукой и уселась за рабочим столом. После этого тон ее голоса изменился, и улыбалась она уже значительно меньше.  — Не думаю, что смогу лично провести стажировку, все же… — наигранно надув губы сказала она, — Но я приставлю к вам кого-то, не волнуйтесь.  — Спасибо вам.  — Да не за что. Вы получили в письме информацию по выплате? — в ее голосе появились холодные нотки.  — Да, но там были только часовая ставка и график работы.  — Вы получаете деньги в конце каждого месяца. Существует базовая ставка, а также плюс премиальный процент, зависящий от суммы, на которую заключен договор, и от количества клиентов. Впрочем, в деталях вам все расскажет ваш — теперь уже — коллега, — внезапно мадам Сейнт страстно возжелала избавиться от компании До, чему я не мог не радоваться. Женщина вызвала в свой кабинет некого по имени Мао, и через пару-тройку минут в дверях показался мужчина азиатской внешности с сияющей в свете люминесцентных ламп лысиной и пивным животом, на вид ему было около сорока пяти. Одет «Цзэдун**» был в цельный костюм — подобный тому, что был у До, только черного цвета.  — Это доктор До Кёнсу, будет с тобой, расскажи ему обо всем, — бросила Маргарет и сделала вид, будто начала рассматривать какие-то важные документы на компьютере. Не растерявшись, мужчина вежливо поклонился и оживленно затоптался на месте.  — Мао Лю, лаборант, — представился он, а затем короткие ножки стремительно уносили мужчину вглубь коридора в компании доктора До. Мао привел Кёнсу в совершенно обычный, хоть и элегантный, кабинет — с двумя рабочими столами, двумя компьютерами, по углам были расставлены какие-то медицинские аппараты, названия которых я не знал, как и назначения, но во всем прочем помещение мало отличалось от офиса. Угольно-черные поверхности столов напоминали мрамор, стены тоже были выполнены в черно-белой гамме.  — Похоже, должность «лаборанта» здесь имеет несколько другой смысл, — заметил Кёнсу.  — Да, ты привыкнешь — у нас много таких приколов, — Мао ободряюще похлопал До по спине.  — А я думал, что буду иметь дело с анализами…  — Анализами? На кой черт они тебе сдались? — непонимающе уставился мужчина на нового коллегу, — Сидишь себе здесь в чистоте и уюте, общаешься с богатенькими и вытягиваешь из них деньги — чем не устраивает?  — Я… — запнулся доктор, явно шокированный услышанным, — … Честно говоря, не знаю своих должностных обязанностей, — смущенно признался До.  — Ах, вот оно что! — воскликнул Мао с выражением лица «Теперь понятно, что с тобой не так», — Ну, смотри, если вкратце: есть две базы данных. Одна — клиенты «ТиЛаб», вторая — клиенты «Смерти во благо». А ты сводишь их вместе. Наши клиенты ищут органы. Их клиенты ищут смерти. Подбираешь подходящего донора для заказчика, сравниваешь их, проверяешь совместимость, если все получается — подписываешь контракт, берешь оплату, отмечаешь материал в базе данных «галочкой». Материал забирают, избавляются от всего лишнего, так сказать, мы отдаем купленные у нас органы — и все, дело сделано, все счастливы. Ты садись. Вот, смотри, — мужчина открыл на компьютере базу с профайлами, — Это весь материал. Здесь ты найдешь всех, кто когда-либо обращался к «Смерти во благо». В анкетах помечено, какие из них непригодны, ты сразу заметишь.  — Непригодны для чего? — доктор До не отрывался от пролистывания списков.  — Для трансплантации, — невозмутимо ответил Мао, — Неизлечимая болезнь, убитые органы или слабое тело. Ты ведь из «Смерти во благо»? Вы таких домой отправляли после «теста на безнадежность». И придумали же… Рука Кёнсу замерла над сенсором компьютера, она дрожала, зависнув в воздухе. Доктор даже перестал дышать. Для меня все прояснилось вмиг, и уже ни одна тайна ею не являлась.  — Что вы имеете ввиду? — голос До звучал прерывисто. Он все понял, но все равно нуждался в подтверждении, что его догадки верны. До Кёнсу надеялся, что был неправ.  — Что? Только не говори, что ты не в курсе, — Лю удивленно поднял брови и, не получив никакого ответа, продолжил, — Да ты шутишь! Слушай сюда: тест — это развод для дураков. Все зависит от комплексного обследования. Если тело здорово или красиво — клиника лепит ему диагноз «безнадежный» и соглашается умертвить, это значит, что материал пригоден, а если материал плохой — больной и не подлежит дальнейшему использованию — его отправляют домой, чтобы тот доживал свои последние деньки, думая, что жизнь изменится к лучшему. Ты, что ли, действительно верил, будто есть что-то вроде предсказателя будущего? Ах, молодое поколение, до чего ж вы наивны! — мужчина смеялся, и на его блестящем лбу появились мелкие капли пота, — Ничего, ты привыкнешь. Со временем станешь относиться к этому проще. В «Смерть во благо» в любом случае приходят, чтобы проститься с жизнью, так что для их клиентов нет разницы — заказали их или «тест на безнадежность» показал «капут» — все равно им говорят то, что они хотят услышать. До Кёнсу упал на спинку кресла, в то время как Мао, напевая какую-то мелодию себе под нос, отошел к кофейному автомату. Доктор осматривал кабинет, ища в нем меня, но, похоже, он снова забыл, что я был лишен физической оболочки.  — Ты здесь? — шепотом спросил он. В ответ я погладил густые волосы До, и он вздрогнул, едва испугавшись от неожиданности. Мне было интересно: на что похоже прикосновение призрака? Холодно ли оно как лед или ранит кожу, словно укол иглы? Я был невидим, но Кёнсу смотрел прямо на меня, на его лице читалось сожаление, чувство вины; глаза его понемногу намокали, и в уголках их скапливалась соленая жидкость.  — Я не знал, Чонин, я правда не знал… Прости меня, Чонин, я так виноват… — все повторял он. Я коснулся губ До пальцами, ведь мне совсем не хотелось слышать его слов. В том, что со мной произошло, абсолютно не было его вины. «Незнание не освобождает от ответственности» — когда-то так любили говорить в прежнем мире, но сейчас я не был согласен с этим утверждением. Нет, не потому, что мне хотелось оправдать человека, которого я любил — я следил за ним на протяжении долгого времени, и даже не зная, что пребывал под наблюдением, он делал свою работу, потому что считал, что таким образом помогал всем тем людям, что приходили в «Смерть во благо». Доктор До стремился к благу своих подопечных в первую очередь, и его не заботили собственные проблемы. Я вновь вспомнил Сохи, возлюбленную Андреаса. Выходит, что она умерла вовсе не из-за того, что он пользовался ее телом. Смерть девушки была необратимой, Сохи заболела прежде, чем обратилась в «Смерть во благо» — только вот ей об этом никто не сообщил. Ее, как и многих других, отправили восвояси, дав ложную надежду ей и ее близким, а затем Сохи просто не стало — и клиника к этому уже не имела совершенно никакого отношения. Люди должны были узнать о том, что на самом деле крылось за обширной деятельностью «Смерти во благо». Что, несмотря на иллюзию контроля и свободу выбора, клиентам клиники их собственная жизнь не принадлежала. Будь у меня собственное тело, я смог бы скопировать базу данных и все остальное, ведь я полжизни имел дело с техникой и компьютерами, но при сложившихся обстоятельствах я не мог ставить под угрозу доктора До, ведь лишь он был способен явить всему Единому Миру истину. Мне необходимо было защитить его, оградить всеми возможными способами от последствий, которые бы повлекла за собой утечка информации. Но, прежде всего, мне необходимо было выяснить одну вещь.  — Извини меня, Кёнсу, — я легко коснулся его губ своими, прежде чем прижать руку к его теплой груди. Слияние произошло быстро, и, как только это случилось, я ввел в поле поиска на компьютере запрос. Справочник сотрудника «ТиЛаб» вывел на экран широкое окно. «Программа „Феникс“ — государственная программа Единого Мира по реабилитации граждан, совершивших особо тяжкие преступления и не подлежащих тюремному заключению. Граждане, выбранные для программы, обязаны подписать добровольное согласие на проведение институцией „Смерть во благо“ процедуры лишения жизни с последующим признанием статуса донора и пожертвованием внутренних органов гражданам-реципиентам, находящимся в списках ожидания». В теле Кёнсу я почувствовал головокружение, меня словно закрутил в себя вихрь торнадо, мне казалось, будто меня вот-вот разорвет на части.  — Ты подписал себе смертный приговор, До… Что же ты наделал? * - фамилия Сейнт/Saint в переводе с английского значит "святой". ** Мао Цзэдун — китайский государственный и политический деятель ХХ века.