***
Часы на его ноутбуке показывают половину пятого утра, когда Дэн обнаруживает себя пялящимся в пустой документ на экране монитора. Курсор мерно мигал, подначивая его начать. Столько разных мыслей заполонило его мозг, что Дэн не знал даже, что было важнее. У него целая куча списков: список с идеями для видео, список идей для книги, список идей для его с Филом. Дэн делает судорожный вздох, и внезапно его пальцы двигаются недостаточно быстро, чтобы успевать за его мыслью. Он начинает печатать. Это новый список, вытесняющий все видео, книги и туры. Это его самый последний Список. В произвольном порядке Дэн неуверенными пальцами набирает строчка за строчкой все свои цели. В конце, после того, как он совмещает некоторые задачи, стирает парочку и расставляет их в порядке приоритетности, Дэн получает длинную колонку, состоящую из пунктов. Всё, что он хочет сделать до того, как умрёт.***
Семья Дэна узнаёт на Рождество. Он видится с ними впервые за долгие месяцы. Кажется, что его мама с папой подозревают, что что-то не так как только врываются в квартиру. Родители Фила приезжают двадцатью минутами позже, и комнаты наполняются разговорами, политическими дискуссиями и уютом. Дэну дурно, внезапно улыбки и объятия кажутся ему удушающими, а не успокаивающими. Он хочет запереться в своей комнате до тех пор, пока все не уйдут. Он хочет обжечь лёгкие холодным свежим воздухом, окунуться в уличный шум Лондона. Вместо этого он застрял в квартире. Рядом с Филом. Окружённый праздничными украшениями, едой и рождественскими песнями Фрэнка Синатры. Его дыхание поверхностно, а голова плывёт от заполонивших мыслей. И только когда их родители, Мартин и Эдриэн, возясь с едой, кучкуются на кухне, Дэн наконец понимает реальность того, что он сейчас должен будет сделать Наконец они с Филом одни, оставшись в относительной тишине с играющими на заднем плане раздражающими рождественскими песнями. — Хочешь сказать им? — тихо спрашивает Фил, но звук его голоса застаёт Дэна врасплох, заставляя его вздрогнуть. Он смотрит сквозь полуопущенные ресницы на ёлку, стоящую в углу комнаты, наблюдая за мерцающими огоньками гирлянды. Белое-синее-белое-синее. Дэн не думает, что сможет сказать им, он не знает, как это сделать, какие слова подобрать. Наконец, Дэн качает головой. Возможно, нечестно скидывать это на Фила, особенно, когда это даже не должно быть его заботой. Но- прямо сейчас ему сложно дышать, не то что говорить. — Хорошо, я скажу. — уточняет Фил и выпрямляется на своём месте, будто готовясь к бою. Он зовёт всех с кухни, стараясь собрать вокруг себя и Дэна всех членов семьи и оторвать их мам от болтовни. Дэн снова считает, произнося про себя цифры, подобно мантре, в попытке сохранить спокойствие. Это работало во время тура, должно сработать и сейчас. Он почти доходит до тысячи прежде, чем Филу удаётся завладеть всеобщим вниманием. Они взволнованно смотрят на него со своих мест на диване. Дэн думает, что сломается, как только встретится с мамой взглядом. Фил делает долгий глубокий вдох и просто говорит: — Дэн болен. Все начинают говорить одновременно. Что Фил имеет в виду? С ним же всё будет хорошо, так ведь? Он уже был у доктора? Как на счёт больницы? Почему ждали так долго, чтобы сообщить? Он сможет поехать в Америку в мировой тур? Эдриэн спрашивает: «Это серьёзно?», и Дэн в шаге от того, чтобы закатить глаза, потому что да, разумеется это серьёзно. Если бы это не было серьёзно, стал бы он устраивать весь этот кипиш, стал бы он говорить это родителям Фила, ради всего святого? — Он… — начинает говорить Фил, но, кажется, слова застревают у него в горле. — Я умираю. — выплёвывает Дэн, неосознанно переходя на крик, и внезапно из комнаты будто высосали все звуки и всю жизнь. Дэн закрывает глаза, потому что он не в силах смотреть на их искаженные ужасом лица, на шок и жалость в их глазах. Ему не нужна жалость. Это унизительно. Он слышит, как все снова начинают говорить, но его мозг отказывается воспринимать их слова. В общей какофонии звуков он может различить только низкий голос Фила. Дэн ненавидит себя за то, что позволяет Филу объяснять, за то, что позволяет ему играть роль его друга или — боже упаси — его партнёра. А после все его трогают, его мама плачет (и мама Фила плачет), а Дэн не может определить, чьи руки обвиваются вокруг его плеч, потому что он перестал чувствовать. Он знает, что должен чувствовать себя любимым, что он должен чувствовать грусть или благодарность за то, что у него такая поддерживающая семья. Но он не чувствует себя любимым. Дэн чувствует себя опустошённым. И слабым.***
— Хотел бы я вернуться назад. Фил отрывает взгляд от экрана ноутбука, услышав внезапное заявление. Дэн не встречается с ним глазами, продолжая глядеть прямо перед собой несфокусированным взглядом на вещи расставленные на каминной полке, на рождественскую ёлку, стоявшую в углу комнаты, хоть праздник закончился уже вчера. Скоро им придётся убрать все украшения. Или нет — Дэн полагает, что они вполне могут оставить ёлку стоять весь год просто потому, что на мерцающие огоньки и сочетание зелёного и красного приятно смотреть. — Что ты имеешь в виду? — осторожно спрашивает Фил, как если бы опасаясь услышать ответ Дэна. — Хотел бы я вернуться в 2009, — тихо говорит он, позволяя словам повиснуть в воздухе между ними, прежде чем продолжить. — Хотел бы я вернуться и забыть всё, что происходило, и, не знаю, начать всё заново. — это то, над чем Дэн много раздумывал в последнее время. Что если всё было бы иначе, если бы ничего не испортилось? Как бы всё изменилось? — Я- я тоже. — Но мы не можем. — слова кажутся свинцом у Дэна на языке. Произнесённые вслух, кажется, что они повышают контрастность комнаты, делают тени темнее, а мигающие огни — ярче. — Мы не можем. — повторяет он. — И как бы я этого ни хотел, я не могу. Я не могу, Фил- не могу притворяться, что внезапно между нами всё нормально только потому, что я- я… — Болен. — сухо заканчивает за него Фил. Дэн бы сказал, что он умирает или гниёт, но нет — он болен. — Я не могу забыть всё то, что произошло, даже если…хочу этого. — выдыхает Дэн в жидкий воздух комнаты. Он ждёт принятия. Злости. Больше слёз и криков. Больше чего-либо. — Я знаю. — всё, что получает Дэн — это поражение. — Я понимаю… Правда понимаю. — Но ты всё равно будешь плакать из-за этого позже, так ведь? — Фил вздрагивает от услышанных слов, направленных в него подобно оружию. Кажется, что каждое сказанное ими друг другу слово — кинжал или острый клинок, что-то, чем можно ранить. И они, чёрт возьми, оба так привыкли к этому. «Просто, блядь, заткнись, а?» «Боже, как же ты меня бесишь» «Думаешь, мне не насрать на то, что ты думаешь?» «Так, мы должны быть на сцене через четыре минуты, забудь ненадолго, чем я взбесил тебя на этот раз, и сделай вид, что тебе действительно приятно быть в моем обществе или у нас будут проблемы похуже» Дэн хочет свалить скручивающее желудок чувство на новые таблетки и потерю аппетита. Он хочет встать и уйти. Свалить из этой насыщенной комнаты. Вместо этого Дэн меняет тему разговора. Есть ещё кое-что, что он должен сказать Филу. Другое признание. — Я- я составил список. — Список? — Всего того, что хочу сделать прежде, чем я… вот. — он почти может перечислить каждый пункт списка бегущей строкой в своей голове. Некоторые из них невозможны — он знает, что они невозможны. А некоторых целей он никогда не достигнет. Даже если и так, он должен попытаться. — Дэн- — Я хочу начать вычёркивать пункты из списка.