My Cubicle Life

Мне казалось, будто я был готов потерять сознание. Сидя на диване, я хотел провалиться в какую-нибудь бездну, хотя я все еще должен был слушать девушку в телефоне. Я слышал ее слова, ее успокаивающий голос, я понимал, что она говорила о Найле, но я просто не мог найти смысла в ее словах. — Не могли бы вы повторить? — дрожащим голосом попросил я. — Его состояние довольно критическое, мистер Томлинсон. Мы советуем вам быть тут, как можно скорее. — Он… Он же в порядке, да? Он в порядке? С ним все хорошо? — быстро спрашивал я. — Мистер, Томлинсон, будет лучше, если мы обсудим с вами это при личной встрече. — Просто скажите, он в порядке? — выкрикнул я, начиная паниковать. — Он стабилен. На данный момент — Стабилен? Что это вообще значит? — Мистер Томлинсон… — Ладно, хорошо. Я уже выезжаю! — быстро нажав кнопку отбоя, я вскочил с дивана, беря себя в руки. Закрыв глаза, чтобы успокоиться, я сделал глубокий вдох, после чего открыл глаза. Не медля ни секунды, я выбежал из квартиры, даже не удосужившись сменить одежду. Как только я вышел на парковку, то осознал, что на мне все еще был какой-то домашний комплект одежды, и этот комплект совсем не согревал в холодное время года. Сев в машину, я пытался завести ее, дрожащими руками хватая руль. Лишь с третьего раза заведя машину, я взял несколько секунд, чтобы успокоить себя; нам не нужна была еще одна авария. Как только я выехал с парковки, мне в голову вдруг ворвались ужасные картинки с участием Найла. Мне было страшно за него. Я не знал, в каком состоянии он был. Много ли крови он потерял? Дышал ли он вообще? — Черт, — я увеличил скорость, не в силах тратить время. — Черт, черт, черт, — бубнил я себе под нос снова и снова. В моей груди постоянно что-то сдавливало, и я не мог нормально дышать. К тому же от нехватки одежды мне было жутко холодно, но я и не старался включить печку в машине, потому что мне с трудом удавалось держать в руках руль. Когда я подъехал к больнице, я осторожно припарковался и отключил двигатель, понимая, что весь путь просто думал о Найле. Найл. Я быстро вытащил ключи и вышел из машины, закрывая ее. Я не мог взять себя в руки, понимая, что просто разрывался внутри от незнания. Быстро подбежав к входу, я ворвался в больницу, в последний раз окидывая улицу своим взглядом. На улице шел снег, несмотря на то, что уже была середина марта. Дай мне знать, когда твоя истеричная натура успокоится, блять! Пошел ты! Наши последние слова, сказанные друг другу, постоянно крутились в моей голове, и чем чаще я прокручивал их, тем больше меня тошнило. Меня не покидало ужасное ощущение того, что эти ужасные слова были последними словами, которые мы сказали друг другу. Зайдя внутрь, я быстро пошагал вперед, не имея никакого понятия, куда мне следовало направляться. Тут везде были люди; кто-то сидел в креслах, чего-то ожидая, у кого-то на руках кричали маленькие дети, кто-то кричал от боли, и мне казалось, что в момент, когда я вошел в больницу, все их взгляды обратились ко мне. Тяжело сглотнув, я направился к регистратуре. — Я ищу Найла Хорана, — произнес я, напугав молодую девушку за столом. Даже не подняв на меня взгляда, холодным тоном она приказала мне присесть. — Присаживайтесь. — Нет, — резко ответил я, и она подняла на меня свои глаза. — Я не собираюсь рассиживаться тут! Кто-то позвонил мне и сказал, что он попал в аварию, и что я должен немедленно… — Сэр, вам нужно успокоиться, — произнесла она, перебивая меня. — Успокоиться?! Я не успокоюсь! — Сэр… — Нет! Послушайте меня! — воскликнул я. — Присядьте, сэр, и мы… — Нет! — я ударил кулаком по столу. — Я не собираюсь ничего делать, пока вы не скажете мне, где он! — в этот момент я подумал, что она вызовет охранника; и мне даже не нужно было поворачиваться, чтобы увидеть, что все смотрели на меня. Мне кажется, что кроме того, чтобы смотреть на то, как кто-то сходит с ума, в комнате ожидания просто делать было нечего. — Хорошо, — наконец сказала она, делая глубокий вдох и поправляя очки. Она оглядела меня и что-то вбила в своем компьютере. — Как зовут вашего друга? — Хоран, — быстро произнес я. — Найл. — Вы являетесь родственником пострадавшего? — Да, — без сомнения ответил я. — Кем вы приходитесь пациенту? — Он мой брат. — Ваше имя? Я выходил из себя. Она пялилась лишь в свой монитор, быстрым движением пальцев забивая какую-то информацию. Она будто специально выводила меня из себя. — Луи, — сквозь зубы процедил я. — Хорошо, Луи. Мне нужно, чтобы вы сели на стул, — она снова посмотрела на меня. — Его лечащий врач через несколько секунд подойдет сюда и поговорит с вами, хорошо? Я ненавидел ее. Так сильно ее ненавидел. Я ненавидел каждое слово, которое выскальзывало из ее рта. Мне хотелось перелезть через стол и схватить ее за шиворот, чтобы она сразу же дала мне увидеть Найла. Но потом я понял, что чем дольше я буду спорить с ней, тем дольше она будет меня раздражать. Поэтому я просто отступил назад, тяжело дыша через нос. Она изобразила на своем лице улыбку, после чего вернула все свое внимание своему компьютеру. Я быстро сел рядом с каким-то кашляющим мужиком, прикрывая глаза. Затем я достал из кармана телефон, все еще пытаясь сдерживать свою дрожь. Дрожащими пальцами я листал список контактов, останавливаясь на маме Найла. Я должен был позвонить ей, ведь так? Врачи бы не позвонили нам двоим; она, наверняка, даже не знала, что ее сын попал в больницу. Что я должен был сказать ей? Я замер. Сглотнув, я нажал на кнопку вызова, заранее понимая, что я не смогу утешить ее. Ведь я был таким дерьмом в таких делах. Но как только я поднес телефон к уху, меня кто-то окликнул. — Луи Хоран? — я быстро поднялся на ноги, кидая телефон обратно в карман, замечая доктора, подходящего ко мне. — Да, — произнес я, желая, чтобы вместо него сейчас тут был Найл. Вдруг, я подумал, что никогда больше не смогу увидеть Найла, и мне стало еще хуже. — Здравствуйте, мистер Хоран. Я врач… — Луи, — исправил я. — Зовите меня Луи. — Луи, — улыбнулась женщина. — Я доктор Кэрриган; я была на смене, когда привезли Найла. Не хотите присесть, что обсудить его состояние или… — Нет, — я покачал головой. — Я просто хочу знать, как он. Я хочу знать, в порядке ли он, — заикался я. Мое сердце не переставало бешено биться в груди; мне казалось, что в любую секунду ноги просто подведут меня. Скорее всего, нам нужно было присесть. Она понимающе мне улыбнулась и указала рукой на стулья позади нас. Я сделал шаг к одному из стульев и быстро сел на него, ожидая, пока женщина сделает то же самое. — Найл был доставлен к нам после серьезной аварии, — начала она. — Он получил много травм, худшая из которых является разрыв левой голени. Также он получил множество царапин и гематом из-за внезапного удара и падения на асфальт… Луи, вы со мной? Я не знал, дышал ли я. — Да… Да. — Вашему брату очень повезло, что он остался в живых, — произнесла она, не отрывая от меня внимательного взгляда. — Когда мы оказывали ему первую помощь, его сердце максимально опасно ускорило свой ритм, поэтому нам пришлось вколоть ему одно средство, чтобы успокоить его сердцебиение, — продолжила она, но я переставал слушать, хотя всеми силами пытался отдавать ей все свое внимание. — Теперь мы очень взволнованы его состоянием, потому что такие проблемы с сердцем очень опасны. У него желудочковая экстрасистола. Вы знаете, что это такое? — Конечно нет! — Желудочная экстрасистола, — повторила она. — Его сердце бьется в неправильном ритме. Это разновидность нарушения ритма сердца, характеризующаяся внеочередными, преждевременными сокращениями желудочков, — я открыл рот, чтобы что-то сказать, но не смог. — Вы понимаете, что это значит? — Нет! — Это значит, что над вашим братом висит серьезный риск сердечного приступа, Луи. — Боже мой, — прошептал я, прикрыв ладонью свой рот. Она успокаивающе мне улыбнулась. — Сейчас он на операции. Врачи восстанавливают его кости. Сейчас он под общим наркозом, и могу заверить вас, что врачи тщательно следят за его сердцем. — Значит, вы говорите, что у него может случиться сердечный приступ? Она положила свою руку на мое плечо. — Я сказала, что это возможно. — Блять, — произнес я, закрывая ладонями свое лицо. Мне казалось, что меня разрывало, казалось, будто я был готов умереть. Сквозь всю пучину эмоций я все еще чувствовал успокаивающую руку на своем плече. — Ваши родители уже в пути, милый? — Как долго он будет в операционной? — спросил я, игнорируя ее вопрос про родителей. — Несколько часов, — она пожала плечами. — Я могу провести вас в комнату ожидания рядом с операционной. Вы не против? Я медленно кивнул и поднялся на ноги. Она медленно пошла по направлению к какой-то комнате, а я просто не мог заставить себя идти. Вдруг поняв, что я не следовал за ней, она повернулась ко мне. — Он же выкарабкается, да? — тихим сломанным голосом спросил я, ловя ее сочувствующий взгляд. — Ему очень повезло. — Но он же будет в порядке? — Сейчас он в руках лучших докторов. — Почему вы не отвечаете мне? Просто скажите, будет ли он в порядке! — Луи, — произнесла, снова улыбаясь мне, блять. — Я могу обещать вам только то, что знаю сама, ладно? — я прикусил свою губу, не показывая, что ее ответ меня абсолютно не устроил. Меня до жути пугало то, что она не отвечала на мои вопросы, не сказала мне, будет ли Найл в порядке, будет ли он жить… Поэтому весь оставшийся путь на девятый этаж мы провели в тишине. В конце концов, я оказался в мягком кресле, хотя и не помнил, как там оказался. Комната ожидания оказалось очень маленькой. Вокруг было всего пятнадцать кресел, а на стене висел какой-то телевизор, вещающий новости, происходящие в стране. Зачем я сказал ему все те ужасные слова? Зачем я так драматично отреагировал на его секретные отношения? Почему, блять, я всегда так драматично реагировал на все подряд? Если бы я этого не сделал, мы бы сейчас сидели в нашей гостиной и смеялись бы над любимым сериалом. Все было бы в порядке, и он бы часами рассказывал мне все подробности их отношений с Шоной, о которых я бы даже знать не хотел. Я бы просто вставлял какие-то смешные комментарии и просто слушал его. И все было бы хорошо. Он был бы в порядке. Я прикрыл глаза и попытался успокоить себя, сдерживая слезы, которые норовили вырваться из глаз, как только мне позвонили с больницы. Ничего из этого не должно было случиться. Открыв глаза, я осмотрел комнату, чувствуя себя самым одиноким в мире человеком. Мне казалось, будто я был единственным человеком в этом мире. Мне нужно было что-то. Мне нужен был кто-то. Я не смог бы пройти через это в одиночестве. Вдруг я уже прижимал телефон к уху, звоня Гарри. У меня не было времени думать об этом; я просто прикусил свою губу, слушая монотонные гудки, которые не прекращались. Вдруг я услышал его голос, и лишь через несколько секунд понял, что это просто голосовая почта. Раздался звон, и запись началась. Блять. — Привет, — пробубнил я в телефон, понимая, что даже если бы я не оставил этого голосового сообщения, он все равно бы узнал, что я звонил; у него бы высветились пропущенные вызовы. — Это я. Луи, — я не узнавал своего голоса. — Найла сбила машина и… И мы сейчас в больнице и… И я не знаю, зачем я делаю это, — мой голос сорвался, и мне пришлось откашляться, прикусывая губы. — Он… Он сейчас на операции, и мне сказали, что у него проблемы с сердцем, и я… — я вдруг замолчал, осознавая, какую ошибку я совершал. Зачем я позвонил ему. Я не мог звонить Гарри; у меня не было права звонить ему. Он не был моим парнем. Он даже не был моим другом. — Боже, прости. Я не должен был звонить тебе. Мне так жаль. Просто удали это сообщение. Забудь, — я быстро нажал на кнопку отбоя. — Блять, — пробубнил я. — Какой же я тупой. Я снова закрыл руками лицо, чувствуя себя невероятно глупым от того, что я сделал. Я был таким жалким. Я не говорил с Гарри несколько недель. Я не собирался звонить или писать ему, но, блять, я оставил ему голосовое сообщение. Какой же я идиот. — Глупый, глупый, глупый, — шептал я. А вдруг у Найла прямо сейчас случится приступ? Вдруг он лежит на операционном столе и умирает, а я даже не знаю об этом. Я не был эмоционально стабилен, чтобы пережить это. Найл был сильным. Не я. Найл всегда мог ясно мыслить в чрезвычайных ситуациях; Найл был единственным, к кому я мог обратиться со своими паническими атаками. Он бы усадил меня, дал бы отдышаться, а затем пошутил бы и отвлек меня от всего плохого. Он бы обнял меня и прошептал бы что-то типа: — Ты же знаешь, что из-за переживаний у тебя появится много морщин, принцесса. Я не мог справиться с этим. Вскочив со своего кресла, я направился к лифту. Нажав на кнопку вызова, я желал покинуть больницу как можно быстрее. Я просто не мог быть тут. Мне казалось, что стены больницы мешали мне дышать. Мои руки все еще дрожали, и я не мог сделать нормальный вдох. Вдруг прибыл полностью забитый лифт. Я знаю, что должен был подождать следующего, но мне было все равно на какие-то приличия. Я как-то умудрился протиснуться в этот лифт, чувствуя на себе осуждающие взгляды людей. Мне было плевать. Я смотрел, как мы медленно спускались вниз. Как только лифт остановился на первом этаже, я первый выскочил из него и направился к выходу. Когда я, наконец, оказался на улице, я посмотрел в небо, жадно глотая воздух. Вокруг все еще падали снежинки, но мне было все равно. Мне также было плевать, что я мог замерзнуть до смерти, ведь на мне были лишь шорты и какая-то кофта. Я просто стоял на одном месте, невидящим взглядом осматривая местность вокруг себя. Я обернулся, чтобы осмотреть здание больницы, но у меня просто не было никаких сил, чтобы вернуться туда. Поэтому я просто сел на ступеньки рядом с входом, не особо беспокоясь о своем теле. Я лишь пытался взять себя в руки, чтобы не разрыдаться прямо здесь. Когда я закрывал глаза, в моей голове мгновенно всплывала наша ссора. Я не мог избавиться от этой картины. Я постоянно думал о том, как Найл пытался донести до меня, что он просто не хотел ранить моих чувств, а я просто послал его. Я ужасный, ужасный человек. Я должен был лежать на операционном столе. Я, не он. Почему это не я? Еще сильнее закрыв глаза, я нагнулся и положил свою голову на колени, начиная дрожать еще сильнее. Я не знал, как долго я просидел на улице, слыша, как вокруг меня постоянно ходили люди. Но вдруг раздался до боли знакомый голос; голос, который я узнал бы из тысячи. — Луи? Мгновенно подняв голову, я заметил его. Он стоял под фонарем, и мое сердце снова разорвалось на миллионы кусков. — Гарри?