Смотрите!Человек в облаках.

Весна прошагала гордой походкой, разбрасывая любовь свою каждой бездомной собаке. Подступал балабол – июнь, что вытянет каждого человечка из своего укромного пристанища. Голова была похожа на океан во время бури. Мысли бились об череп, словно волны об стены храма. Совсем скоро появится трещина и все мысли выльются в действия. Или в невроз. Что касается обстановки в доме Катюши и Володи, то всё вроде бы налаживалось. С родителями они частично помирились. Частично, так как на Вову ещё серчали и гадко смотрели, с каплей высокомерия. Но Володя на них зла не держал. Он понимал, что его организм не мешок, чтобы всякую дрянь туда класть. Мало кто знает, но законы подлости существуют в действительности. Когда Вова подумал, что всё вроде налаживается, то в комнату вбежала Катя. Она начала махать руками и кричать, мерзко кривя рот. Такое случалось раньше только иногда, теперь же всё чаще. - Вова! Ты почему опять не помыл за собой посуду? Я ведь готовлю, убираю, а ты не можешь даже помыть за собой таелочки! Володя отцепил взгляд от книги и прикрепил к вопящей Кате. - Я бы помыл, но потом. Не кричи, - спокойно, но настойчиво сказал Володя. Он всегда страшился того момента, когда бы семейная жизнь дошла до той точки, когда ссоры на пустом месте будут повседневным пунктиком. - Хочу и кричу, ибо есть на что. - Извини, если я что натворил. После того, как Вова извинился, Катя взбесилась пуще прежнего. Догневалась на него даже до слёз. - Вот что ты извиняешься, если даже не понимаешь, что натворил? - Понимаю. Посуду не помыл, ты огорчена. - Нет, - взревела жена. – Ты абсолютно ничего не делаешь, как ребёнок. Только выходишь на работу, да полетать. И это всё. Мечтаешь о чём-то, иногда ходишь задумчивый, смотришь на людей с презрением, ты не замечаешь этого, но мы-то видим. Вова молчал. Катя тоже на недолго затихла, потом вновь разгорелась. - Родители правы были, - совсем отчаявшись сказала она. - Ну уж извините, - Володя положил закладку между страницами. Встал с не заправленной кровати, проходя мимо Кати в прихожую. Надел первые попавшиеся ботинки, и вышел, миновав подъезд, на улицу. Он шёл по серому, сухому тротуару, пиная камешки. Мужчина отказывался понимать, почему нельзя жить в своё удовольствие. Зачем ещё в школе нужно было определиться с профессией. Нужно было определиться с ориентацией, с религией, с политическими предпочтениями. Чтобы его просто принимали за человека. Ему необходимо было нацепить на себя как можно больше бирок. Наклеить побольше марок, да и гулять по жизни молча. Вова дошёл до первого зелёного парка и сел на скамейку, выкрашенную в бордовый цвет. Мимо него проходили улыбчивые люди, одетые в летнюю обнову. Он вновь обратил свой взгляд к небу. Оно глядело на него своим синеватым оком. Вову схватила жуткая обида. Он редко когда обижался на кого-то, но сейчас будто всё то, что копилось столько лет, выходило на свет. Все маленькие подколки, замечания, ссоры, которые он просто пропускал мимо, весь этот океан выходил из берегов спокойствия. Он разом на всех обиделся. Плюнул на залитый солнцем асфальт, и побрёл из парка прочь, ибо и тот ему опротивел. И всё опротивело. Будто управляемый кем-то, он вернулся к своему дому. Зашёл в подъезд и начал подниматься на крышу. Изгрызанный глупой обидой, он откинул ботинки и оторвался от крыши. И. Взлетел. Он летел вверх, игнорирую другие направления. Набирал высоту стремительно. Не обращал внимания на белые облака. Всё летел и летел. И вверх. Пока не достиг стратосферы. *** Никто не знает, что стало с Володей, когда он преодолел и стратосферу. Может, он вырвался дальше, к звёздам, а может и задохнулся, да и упало его тело где-нибудь на земле. Ну а может стал облаком. Плывёт теперь по небу, ищет, куда бы ткнуться. Катя скучает. Просит вернутся, звонит в полицию, где ей дядька и отвечает: «не найден».