Привычка

      Моя форма валялась в углу комнаты. После первого дня, я перестала её носить. А все из-за следов бурного вечера с Марселем. Красные штаны и черная водолазка стала моей униформой. Один лишь Лиам знал, почему я перестала носить костюм, который мне так нравится. Франсуа по-французски ругался на Старка. Тот его раздражал. Я лишь улыбалась. Старк всех бесит. Как сказала мне Наташа к нему надо привыкнуть. Все свободное время я проводила в лаборатории. Я старалась понять, почему появились крылья и как их вызывать. — Виктория, скажи мне, что я не так делаю? — Может быть вы сильно зациклены на этом? Потерла переносицу и положила голову на руки. — Если это так, то какие последствия? — Вы можете лишиться рассудка, — как-то ехидно прозвучал голос Виктории. Ударила рукой по столу и выдохнула: — Спасибо большое. Сейчас можешь быть свободна. Мне не понравилось то, что сказала Виктория. Она умела испортить настроение. Я думала о своих родителях и то, что побудило их сделать из меня суперсолдата. Это было низко. Даже ради лучших побуждений использовать ребенка это низко. Нет, это жестоко.       Медленно встала и пошла прочь от этой лаборатории. Мне хочется вырваться хоть на какое-нибудь задание, но Марсель меня точно не отпустит. В моей голове крутились разные планы побега из этого места. Только в моей жизни стало всё налаживаться, так нет, я понадобилась на другом конце света. Вот только моего желания не спросили. Типичная ситуация для госслужащего. Натянув глупую улыбку, я вошла на кухню. Первый раз за несколько дней я самостоятельно сюда зашла, а не внесли меня на плече у друга. Я облегченно вздохнула, ведь кухня была полностью в моём распоряжении. Быстро подойдя к холодильнику, я открыла его с надеждой на то, что там есть хоть какая-то готовая еда. У меня просто нет сил сейчас готовить. Вот теперь меня ждало большое разочарование. Ведь кроме колбасы, йогуртов и молока там больше ничего не было. Я достала колбасу, чтобы сделать бутерброды. Хоть что-то поем.       Щелчок чайника выбил меня из мыслей. Как бы я ни старалась все равно я думала о поступке родителей. Мечтала быть обычным подростком, так стала ещё более странной. Наверное, тут подействовал обратный закон или ещё какая-то ерунда. — Приятного аппетита, — донесся до меня голос. Я медленно подняла глаза. Клинт Бартон собственной персоной. — Спасибо, — мило улыбнулась. Наверное, он единственный кого я хочу сейчас видеть. Бартон обычный человек с луком и стрелами. Как я ему завидую. Нет, серьезно. Ему повезло. У него есть жена и дети. Ему есть ради кого жить и спасать этот чертов мир. Мне двадцать четыре, а у меня есть куча вопросов и ни одного ответа. — О чем думаешь? — Спросил лучник, присаживаясь напротив меня. Клинт с самого первого дня моего пребывания в Щ.И.Т.е заполучил мое расположение и доверие. Мне казалось, что этот человек способен дать ответ на любой вопрос. Я подняла взгляд на него. Эта извечная радость в глазах заставляла меня улыбаться. — Понимаешь, Клинт, я запуталась, — опустила взгляд. Почему-то я боялась говорить что-то по поводу родителей и своих сил. — Мне неприятно думать о том, что родители решили сделать меня суперсолдатом для благих целей. Ведь я их ребенок. — Сейчас мне дико захотелось выпить что-то крепкое. По моему мнению, именно это поможет мне правильно сказать все, что я чувствую. Вот только Клинт этого совсем не одобрит. Наверное, придется опять красть у Франсуа вино, чтобы хоть как-то отвлечься. Бартон взял меня за руку. Его действие вывело меня из мыслей. Это было неожиданно, но так необходимо. — Ник, мы не знаем, что именно тогда случилось. Возможно, они пытались спасти тебя. Ради ребенка родители идут на крайние меры. Я изогнула бровь и неуверенно посмотрела на собеседника. Мне до сих пор не привыкнуть к тому, что лучник мог спокойно прочитать мои чувства и эмоции когда другим это не удается. Клинт пристально стал меня рассматривать. Из-за чего мне стало дико неуютно. Я вообще не любила пристальное внимание к себе, хотя часто именно его и добивалась. Что еще раз показывает, какими сложными бывают девушки. — Тебя еще что-то беспокоит, — спокойно с некой заботой и добротой прошептал Соколиный глаз. Будто это был какой-то секрет, который знали только мы с ним. — Да, — тихо произнесла я. Мне надо признаться самой себе, чтобы рассказать кому-то другому. — Меня опять мучают кошмары. Бартон взглянул на меня. В его взгляде было одно волнение. Он прекрасно помнит те ночи, когда мои крики из-за кошмаров были слышны по всему Хальлликеиреру. — Из-за чего? Что тебе снится? — Посыпались его вопросы. Я потерялась. Мне стало резко не хватать воздуха. Я боялась пережить эти кошмары еще раз. Сделав пару глубоких вздохов, я нашла в себе силы все рассказать Клинту. — Каждую ночь мне снится Зимний Солдат. Такое ощущение, будто я заново проживаю тренировки с ним. — Расскажи, — Бартон немного помедлил и улыбнулся. — Помнишь как раньше? Ты говорила о кошмарах, и они заканчивались. Я неловко улыбнулась в ответ. В моей голове сразу пронеслись воспоминания. Всегда когда у меня были кошмары, то стоило их рассказать лучнику как они прекращались. Это было что-то волшебное. В то время я думала, что Бартон на самом деле маг. Просто скрывает это. Детская наивность. — В ГИДРе когда поняли что мои способности не работают до конца, то решили их проявить насильственно. Долгое время меня пытали. Вот только результата не было. Тогда они решили поменять стратегию и поставили моим тренером Зимнего, — я опустила взгляд. Воспоминания об этих тренировках давались мне тяжело. С каждым погружением в эти моменты я как будто снова чувствовала всю ту боль. — Тогда я поняла, какого это быть безвольным роботом. Ежедневные многочасовые тренировки выматывали меня. Я могла уснуть где угодно. Ему было все равно на мои травмы. Как-то раз я около двух месяцев тренировалась со сломанной рукой. Он не щадил никого. И знаешь что самое противное? Месяцы тренировок, а от него не услышала ни слова, — поднялась с места, чтобы сделать себе очередную кружку чая. — Но тренировки тоже не дали результата. Несколько дней меня не трогали. Ты не представляешь, как я тогда была счастлива. Ученые видели, что я подружилась с Эриком. Те стали издеваться над ним. Думали, что поможет открыть силы, но тоже не удалось, — села на свое место. Мне почему-то резко захотелось рассказать все ему. Всё что я чувствовала тогда и чувствую сейчас. Видимо мой мозг немного поплыл от размышлений. — Последняя попытка так же не увенчалась успехом. Они стали колоть мне всякие препараты и смотреть, как мой организм на них реагирует. В итоге у меня была клиническая смерть. Ученые выкинули меня на улицу как какой-то мусор. Повезло что не голую. Я как-то добралась до маленького городка через лес. Связалась с Колсоном и тот отправил меня обратно в Мельбурн, — я чувствовала, что мои глаза предательски заблестели. Мне нельзя плакать. Не сейчас. Я попыталась улыбнуться. — Почему-то история о кошмарах плавно перешла в историю о моей жизни в ГИДРе. Бартон ухмыльнулся. Он хотел помочь мне и мне необходима эта помощь. Этот мужчина умел расположить к себе. — Ник, пойми все твои кошмары просто воспоминания. Тебе надо успокоиться и нормально выспаться. Можешь напиться или выпить немного снотворного. — Спасибо, Клинт, — я посмотрела на него благодарным взглядом и покинула кухню. Мне стало легче. Видимо действительно нужно было выговориться, но все равно у меня был осадок какой-то. Эти кошмары просто так не появляются. Я медленно шла до своей комнаты. Мое желание сбежать отсюда усилилось. — Ник, — донесся до меня голос Криса. Он заставил меня остановиться и развернуться. Я видела, как мой напарник бежит по коридору с какой-то странной бейсболкой на голове. Я не произвольно улыбнулась. Смит всегда мог заставить меня улыбнуться одним лишь своим видом. Все мое пребывание в Вавилоне Крис был рядом. Я ему была за это благодарна. Стоит мне подумать или увидеть своего напарника как сразу же становилось тепло на душе. — Что такое, мой верный друг? — В моем голосе было некое ехидство. Смит приобнял меня и повел к нему в кабинет. Я выдохнула и поплелась за ним. Крис мне упорно рассказывал о том, что вытворяют Мстители. Все эти рассказы отвлекали меня от мыслей от кошмаров. В глубине души мне было забавно знать, что не владеть ситуацией их бесит.       После разговора с Крисом мне стало немного легче. Вернее из-за того что он не знает проблему мне легче общаться. Но стоит мне снова хоть на секунду погрузиться в мысли, как все воспоминания снова возвращались. Не стала возвращаться к себе, а решила немного побродить по коридорам. Сейчас все агенты Вавилона заняты разными делами. Самое главное, что Марсель тоже был занят ими, что давало мне огромную свободу. Из правого крыла слышно как кричит Франсуа на Мстителей. Значит, я могу не бояться что встречу их. Мои ноги сами направились в тренировочный зал. В зал, в котором можно использовать свои способности не стесняясь этого. Если честно, то в Вавилоне лишь пару человек обладает силой, все остальные обычные люди. Поначалу это было немного странно. Ведь из-за Щ.И.Т.а я привыкла что к мутантам относятся хорошо и часто отправляют их на задания вместе с обычными людьми. Я прислонилась к дверному косяку и оглядела пустой зал. На меня сразу нахлынули воспоминания о том, как меня избивал Крис, а потом постоянно бегал и извинялся; о том как я получила первый шрам из-за того что поздно среагировала на меч какого-то парня; о многих переломах и травмах. Я невольно улыбнулась. Это было прекрасное время. Сделала шаг и вдохнула. Ностальгия настолько охватила меня, что хотелось плакать вот только это не лучшее место.       Каждый шаг внутрь зала отдавался глухим эхом. Точно такое же эхо было и в мое сердце из-за родителей. Фьюри был прав о том, что некоторые факты лучше не знать. Стоило вспомнить о Нике, как сердце заболело еще больше. Я не могла простить его за то, что он прекрасно знал об эксперименте моих родителей и ничего мне не говорил. С одной стороны он не хотел, чтобы я их возненавидела, а с другой — мог сказать. Я ведь уже не маленький ребенок.       Дошла до центра зала и села на пол. Мне так хотелось, чтобы все это оказалось дурным сном, но, к сожалению это реальней не куда. Громко выдохнув, подтянула колени к себе и обняла их. Мне нравилось то, что я сижу одна. Это дает мне подумать обо всем: о жизни, об Эрике, Фьюри, Мстителях, Щ.И.Т.е и Вавилоне.       Может быть, кто-то подумает, что я странная, но мне нравится быть в одиночестве. Не одинокой, а именно в одиночестве. Вокруг меня много интересных людей, но никто не может помочь себе лучше, чем ты сам. Именно для этого я и ухожу ото всех. Даже мой побег в Австралию был именно для этого. Однажды мне сказали, что если часто остаешься один, то привыкаешь к одиночеству и потом когда приходится нарушать свой идеальный мир, то заново испытываешь боль чтобы привыкнуть к этому одиночеству. В одиночестве лучше видишь красоту мира, все решения проблем видишь более четко. Проблема лишь в том, что полюбишь одиночество однажды, то не сможешь больше любить компании. Я никогда не задумывалась о том, чтобы завести свою семью. Странно, да? Вроде уже двадцать четыре года пора иметь хоть какую-то мысль о ней. Но понимание того что в свои года у меня нет семьи (кроме приемного отца) пришло ко мне именно сидя в тренировочном зале. Где-то тут должна быть ирония.       Легла на пол и уставилась в потолок. Руки положила под голову. Волосы переплелись между пальцами.       Всю мою жизнь из меня делали солдата. Сначала я дико сопротивлялась этому, а потом… потом я смирилась и просто плыла по течению. Но в один прекрасный день я познакомилась с профессором Ксавьером. Вот тогда я пожалела, что меня не обучали в его школе. Там не воспитывают солдат. Там воспитывают особенных людей. Я до сих пор его помню. Мне тогда было пятнадцать лет. Фьюри попросил отвезти какой-то конверт Профессору в Институт. Первые секунды я находилась в ступоре от услышанного, как будто он сам не мог этого сделать, но потом я поняла из-за чего это. Ведь никто не будет следить за подростком. Вот тогда я и поняла, что я не в том месте. В Щ.И.Т.е насильно развивают твои способности, а вот в Институте такого не было. Если у тебя что-то не получается со своими силами, то тебя не заставляют насильно ими пользоваться. Для меня это место казалось раем. Я так стремилась туда попасть, чем и доставала Фьюри. Только с возрастом я поняла, что это была отцовская ревность, а тогда я лишь злилась. А потом смирилась, и мне стало невероятно легко. В тот момент я перестала бояться что-либо потерять, и перестала делать ставки на жизнь. Легкость, о которой я говорю — это не наплевательская легкомысленность и не свинская раскованность. Это такое состояние, когда вообще ничего не ожидаешь, понимая, что жизнь всегда и все делает по своему, но при этом продолжаешь действовать. Ведь в следующий час может случиться всё что угодно.       Я постоянно пыталась изменить сценарий своей жизни, желая, чтобы всё шло по моему желанию, но чем выше ставка на конкретный сценарий, тем сильнее страх, что все пойдет иначе. А это «иначе», между тем, может быть ничем не хуже ожидаемого развития жизненного сюжета. Но желания имеют такое злокозненное свойство — внушать, что любой расклад, выходящий за пределы желанно ожидаемого, ведет к несчастью. Нет ничего однозначного. Выбор, судьба — все это попытки поймать несуществующее. Иногда необходимо ввязаться в проблему, по-детски нос задрать, приручить, а потом потерять доверие, хорошенько соврать, напиться, удариться об стену… чтобы понять и увидеть… получить свой, реальный опыт.       Я до сих пор помню сон перед своим двадцатилетием, где я с друзьями летела в пассажирском самолете по оживленному дневному городу посреди высоких домов. Полет выглядел очень опасным, крылья самолета с грохотом задевали стены зданий, ощущалась тревога, но вместе с ней доверие к реальности и какое-то радостное волшебство от захватывающего путешествия. Что-то внутри словно понимало: переживать бесполезно, если самолет разобьется, с этим ничего не поделать. Поэтому большая часть внимания была прикована к проносящимся домам, оживленным дорогам и улицам, к осознанию происходящего как чудесного путешествия.       К сожалению, я пока не умею относиться с такой же легкостью. Но этот сон стал чем-то вроде указательного маяка на пути. Легкость бытия и смирение — это не пассивность, а действие вопреки всепоглощающей неизвестности, от которой мы так старательно сбегаем в грезы ума. Это — не наплевательское отношение к судьбе собственного тела, а ясное понимание, что тело смертно и, порой, смертно внезапно. Мне и самой нелегко признавать этот факт — нечто внутри сопротивляется. Но чем глубже понимание этой истины, тем сильнее личная свобода, тем больше легкости по отношению к жизни.       «Печальная» новость: мы все умрем; земные накопления, и беспокойства в этом свете ничего не стоят. Радостная новость: печалиться и переживать об этом совершенно необязательно; жизнь подобна увлекательному путешествию. Каждый, словно в таком же самолете — несется в своем настоящем. У нас есть выбор, есть определенная мера контроля, но вся личная свобода обусловлена опытом и окружающей действительностью. В любую секунду может случиться непредвиденное. Это тревожный факт, но если с ним не смиряться, становится только хуже: действительность оборачивается бессмысленной смертельной битвой против неизбежного. — С Вами всё хорошо? — Спросил мужчина, облокачиваясь на дверной косяк. Звук голоса заставил меня повернуть голову. Яркий свет от коридора ослепил меня и я, зажмурив глаза, улыбнулась: — Всё прекрасно, мистер Роджерс. Просто я немного устала. — Снова повернула голову и уставилась в потолок. Я слышала, как Роджерс вошел внутрь зала. Мне казалось, что на его лице сейчас легкое недоумение. Стив не спеша подходил ко мне, а я все так же смотрела в потолок. — Ник? — Вдруг раздался его голос.       Я невольно улыбнулась. Прошло, наверное, меньше тридцати секунд и Капитан меня узнал. Почему-то я думала, что он узнает куда быстрее, но видимо не в этот раз. Роджерс сел на пол напротив меня из-за чего мне пришлось подняться, чтобы поговорить с ним. Я смотрела на мечту многих девушек и думала о том, что сейчас ей завидуют многие. Я видела, как он меня рассматривает, пытаясь понять, что у меня на душе. Вот только по его взгляду было понятно, что это не очень ему удалось. Улыбнувшись, я потерла переносицу и села по-турецки. Мой собеседник согнул ноги в коленях и положил на них руки. — Почему ты тут? Я думала, что вы все сейчас с Франсуа, — в моем голосе была какая-то радость. Возможно, я просто вспомнила то, что было у него дома после моего дня рождения. — Я решил потренироваться, пока никого тут нет, — обыденно произнес суперсолдат. Он даже и бровью не повел. Будто бы так и надо. — А что ты тут делаешь? — Мне хотелось подумать, — пожала плечами и посмотрела на свои руки. — Это самое лучшее место в данной организации. На мой взгляд. Иди, тренируйся. Я мешать тебе не буду.       Стив кивнул и поднялся с пола. Я же обратно легла на него. Только сейчас почувствовала его холод. От этого по моему телу пробежало тысяча мурашек. Прикрыла глаза и тихо выдохнула. Я была рада, что Капитан не лез ко мне с расспросами.       Прошло около часа. Каждое мое предложение отдавалось ударом Роджерса о грушу. У меня создалось ощущение, что Капитан слышит мои мысли. Я тряхнула головой и села, согнув правую ногу в колене. Почему-то меня смешила эта ситуация. Наверное, я идиотка раз не пытаюсь соблазнить Кепа. — Черт, — тихо прошептала я. Роджерс обернулся на мой голос. Его грудь поднималась от частого дыхания, влажные волосы прилипли ко лбу. — Что такое, Ник? — Голос Капитана был неровным, но в тоже время и таким сексуальным. Черт, Ник, ты о чем думаешь?! Прекращай. — Я телефон забыла в комнате, хотела время узнать, — пожав плечами, спокойно произнесла я. — Сейчас где-то десять вечера, — как-то обыденно произнес парень. Я легко улыбнулась и кивнула в знак благодарности. Покидать зал мне не хотелось совсем. Тут мне легче дышаться что ли. — А ты почему тут? Роджерс подошел ко мне и сел напротив меня. В тусклом освещении его голубые глаза казались как ночное небо: темными с блеском от звезд. Я невольно закусила губу. — Я же должен тренироваться, чтобы всегда быть наготове. Я поставила руки за спину и рассмеялась: — Ах, да, ты же Капитан Америка. Солдат, который всегда готов к войне. Только учти, что нет войны, пока вы что-нибудь сами не натворите. Стив бросил на меня недовольный взгляд. Хотя не довольный слабо сказано, скорее злой. Парень поднялся с пола и ушел от меня в другой конец зала. Видимо я его задела. Вот почему я никогда не умела найти грань в своих словах, чтобы не обидеть человека? Я поднялась с пола и пошла вслед за Роджерсом. Мужчина подошел к груше стал наносить удары. Я встала справа от него. По его лицу было видно, что сейчас он готов разорвать эту грушу лишь бы не сорваться на меня. Сложив руки на груди, я подошла еще ближе. — Кеп, прости. Я немного погорячилась, — я не знала, что еще сказать. Что-то сказать я обязана, но почему-то слова тяжело подобрать. Роджерс остановился и посмотрел на меня. Гнев и злость хорошо читалась в его глазах. На пару секунд мне стало страшно. Я еще раз взглянула на капитана. Желваки на его скулах стали куда виднее, чем обычно. — Ты хоть иногда думаешь о чем говоришь? — Бросил Стив и, схватив сумку, покинул зал. Я провела его взглядом и выдохнула. Поругалась с Роджерсом. Наверное, следующим будет либо Сокол, либо Романофф. Я искренне надеюсь на то, что это будет Уилсон. С Наташей я хочу поговорить. Окинув взглядом зал, я вышла из него. Сейчас мне тут как-то не хочется тут быть. Небольшая ссора выбила из колеи. Или подлила масла в огонь. Я запуталась. Но факт остается фактом. Я не хочу здесь находится ближайшее время.       Впереди целая ночь. Ночь, которую я проведу в раздумьях над своей жизнью. Я прекрасно понимаю, что нужно что-то менять, но сил на это мне не хватает. Боюсь? Возможно. Так не хочется снова обжечься о собственные решения. Я все чаще замечаю, что мне не хватает человека, который будет помогать в решениях. Нужна опора. Раньше это был Колсон. Хоть он и занимал высокую должность, но в тоже время Фил всегда находил на меня время. Он любит меня как родную дочь. И это приятно. Я не могу принять тот факт, что сейчас он не рядом. Как и Мэй. Мелинда в перерыве между заданиями помогала мне с уроками и учила всяким женским хитростям. Правда, это было до Бахрейна. Впоследствии её заменила Романофф. Я ни капли об этом не жалею. Хотя вру. Жалею. К Наташе тяжелее найти подход, нежели к Кавалерии.       Иногда мне кажется, что вся моя жизнь должна была пойти немного по другому пути. В ней не должно быть всех этих секретных организаций, пришельцев и прочей необычной ерунды. Может быть, это покажется кому-то странным, но за двадцать четыре года я конкретно устала. Мне хочется спокойной жизни: завести семью; ездить с ними на природу; учить своих детей. Я не хочу рисковать своей жизнью на заданиях. Но, к сожалению, я не могу этого не делать. Другого я не умею. Не спорю все, это добавляет адреналин в жизнь, но от этого устаешь.       Я тихо шла по тёмным коридорам. Свет был уже везде приглушен. Атмосфера полностью передавала мое внутреннее состояние. Нет, я должна извиниться перед Роджерсом. Мои ноги быстро понесли меня в жилой отсек. Я остановилась за несколько метров до комнаты Капитана. Я растерялась. Что могу ему сказать? Капитан, прости, что не умею держать язык за зубами. Мда, полный бред. Я хотела уже развернуться и идти прочь, как дверь его комнаты открылась. Черт, ну почему именно сейчас?! И рядом нет нужных мне комнат. Сжав руки в кулак, я двинулась в сторону Капитана. Он хотел уже закрыть дверь, но я быстро оказалась около неё. — Стив, — мой голос немного задрожал. — Я хочу поговорить.       Роджерс недоверчиво посмотрел на меня, но все-таки открыл пошире дверь, приглашая войти. Я глупо улыбнулась и вошла внутрь его комнаты. Не теряя времени, я села на кресло, что находилось напротив кровати. Благо, что все комнаты устроены одинаково. Капитан сел на кровать. Он просто буравил меня взглядом. От чего мне стало не уютно. Повела плечами, чтобы собраться с мыслями, но это мне не помогло. Сделала глубокий вдох и взглянула на него. Мимика Стива его сразу выдала. Он не особо горел желанием со мной разговаривать. Видимо обида от моих слов еще была в нем. — Стив, — медленно начала я. Если честно, то я не знала с чего начать. Начала играть пальцами, что выдало мое волнение. — Я хочу извиниться перед тобой за те слова, что сказала в зале. Мне не стоило это говорить. Я опустила голову. Сейчас я чувствую себя как провинившийся ребенок. Роджерс долго молчал. Я не знала, насколько затянулось это молчание. Никто из нас не хотел начать говорить. — Ник, — вдруг произнес Капитан. — Почему ты такая? Этот вопрос застал меня врасплох. По правде ответ был очевиден. Такой меня сотворили все те ужасы, что мне пришлось пережить в ГИДРе, а потом и Вавилон. Но я понимала, что такой ответ точно не устроит Кепа. Вернее он сделает вид, что принял его. — Понимаешь, — мой голос предательски задрожал. Я сглотнула. — Это моя защита. Я показываю всем, что мне плевать на них, когда это совсем не так. Я стараюсь закрыть свои истинные чувства от людей, чтобы мне не сделали больно. По-другому я не умею. Это пошло ещё с детства, а все благодаря Нику. Именно поэтому я сократила свое имя до Ник. Так я чувствовала свое единение с Фьюри. Что на меня нашло? В данный момент мне захотелось полностью открыться Кепу. Он почему-то мне внушал доверие. Такое бывает редко. — Я спрашивал не про это, — Роджерс ухмыльнулся. — Я хотел узнать, что сделало тебя такой. Он видимо решил поиздеваться надо мной. Меня это взбесило, но сказать это я ему не могла. Я и так испортила отношения с ним. — Меня такой сделал Вавилон. ГИДРА лишь подтолкнула, — тихо проговорила я. Капитан сел на корточки напротив меня: — Расскажи, как ты попала в Вавилон. Я посмотрела в его глаза. В них читалось мольба и успокоение. В наше время такое встретишь очень редко. Следуя своему сердцу, я поддалась этой мольбе. Я была уверена, что все, что я скажу ему, останется только между нами. Вот только уверенности что мне станет легче после этого рассказа во мне не было. Но после минутного молчания я решила ему рассказать. Капитан внушал мне спокойствие. — Хочешь узнать, как я попала в Вавилон? — Роджерс кивнул. Я поудобней расположилась в кресле. Стив сел на кровать напротив меня. — Мне тогда было двадцать лет. Я продолжила учиться на хирурга. Я всегда хотела помогать людям. Моя физическая подготовка была на высшем уровне. Наверное, все благодаря Зимнему Солдату. У нас были соревнования между университетами. Я легко одержала победу в легкой атлетике и в рукопашном бое. Как раз тогда и присутствовали агенты Вавилона. Они сразу заметили меня. Правда в том возрасте мне совсем не хотелось думать о работе в разных организациях, но видимо это моя судьба, — я усмехнулась. Ирония судьбы: когда я хотела работать в Щ.И.Т.е мне не разрешали, но когда я захотела жить спокойной жизнью, то меня сразу позвали в Вавилон. — Долго думала над их предложением. И спустя полгода я вступила в Вавилон. Поначалу я была обычным новобранцем как Крис и Лиам. Мы познакомились в самом начале и, спустя столько лет наша дружба стала только крепче. Я этому рада. В Вавилоне делают все, чтобы обезопасить жизнь жителей Австралии. Мы сами погибнем, но спасем максимальное число мирных жителей. Нам плевать на собственную жизнь. Вся наша жизнь это Вавилон. Семья для нас это запретный плод. Она просто не возможна с нашей работой. В Щ.И.Т.е с этим проще. Ты можешь спокойно завести семью, и агенты будут её охранять. Здесь это непозволительная роскошь. Но в тоже время это великолепная организация. Мы имеем связь с Корпусом Нова. Мы узнаем о жителях разных планет. Мы заранее готовы к разным угрозам. Когда на Нью-Йорк напал Локи, то мы знали, как с ним бороться. В отличие от вас. Щ.И.Т, и Вавилон не сотрудничают вместе уже больше десяти лет. И ты не представляешь, какая для них была радость завербовать одну из тех, кто раньше был в Щ.И.Т.е. Вавилон отличается от Щ.И.Т.а тем, что дает нам свободу: свободу выбора, свободу жизни, свободу мнения. Вот только не семью. Для нас семья это Вавилон. Самый лучший брак это с таким же агентом Вавилона. Если ты потомственный член Вавилона, то ты сразу получаешь высокое положение. Все следуют этому правилу. — Я замолчала. В моей голове сразу пробежали воспоминания о том как меня насильно хотели выдать замуж за Марселя. Я дернула плечами и вновь посмотрела на Кепа. Тот внимательно слушал мой рассказ. Я не могла ему все рассказать. Лишь небольшие отрывки. Мой голос стал тише, как будто я сейчас хотела рассказать какой-то секрет. — Поверь, Стив, даже меня хотели выдать замуж. Считается, что это очень большая похвала, если тебя хотят выдать замуж за члена Вавилона. За нас все решают магистраторы. Это люди, которые отдали всю жизнь на благо организации. Вы не такие. Вы попали в Щ.И. Т. при разных обстоятельствах. Вы разные люди. Мы же все почти с одинаковой историей. А теперь представь, какого нам полюбить обычного человека… это считается предательством. Тут все скрывают свои эмоции за маской. Есть некоторые агенты, которые могут, смело показать что чувствуют, но их очень мало, — я замолчала. Так же молчал и Кеп. В моей голове не было мыслей, что нужно сказать Стиву. А тот в свою очередь обдумывал мои слова. Казалось, что я сказала все. Вот только это не правда. Я рассказала ему лишь пять процентов от общей картины. Мало кто знает, что тут происходит и зачем вообще нужен Вавилон. Что ж это и к лучшему.       Первым нарушил молчание Роджерс. Видимо он что-то хотел сказать важное, но не стал. Или передумал. — Ник… — он опять замолчал и тем самым заставил меня посмотреть на него. — Ты жалеешь о своем выборе?       Я замерла. Еще никогда в жизни я не задумывалась над этим вопросом. Жалею? Возможно. Я хотела жить обычной жизнью, но появилась очередная организация. Зато со временем это пропало. Во мне была преданность Вавилону, но Щ.И.Т. я любила до безумия. Все-таки всю жизнь там пробыла. — Нет, — быстро выпалила я. — Это не то решение, о котором нужно жалеть. Я мало о чём жалею… Резко замолчав, я посмотрела на Капитана. Тот внимательно слушал весь мой монолог. Скорее всего, у него просто не было выбора. Черт, Ник, зачем ты все это говоришь? Я резко встала и направилась к двери. Хватит с меня душевных разговоров. Перед самой дверью я остановилась и, бросив фразу «Спокойной ночи», покинула комнату Роджерса.