***
Снова сознание вернулось ко мне. Запястья ужасно болели от цепей. Я чувствовала, что на руках уже появились синяки из-за них. Совершенно неудобная поза лишала меня хоть каких-либо нормальных движений. И это меня выводило из себя. Только моя жизнь начала налаживаться как вновь полетела к чертям. Стоило только привыкнуть к Америке и я выбита из неё. Бесит. Если я оказалась ГИДРе, то конец моей счастливой жизни. Опять будут пытать меня, стараясь узнать все мои способности и использовать их в не самых лучших целях. Главная задача — терпеть до последнего. Ведь неизвестно на сколько они стали ужасны в пытках. Если меня нашел Зимний, то это значит, что они уже ни перед чем не остановятся. У них нет жалости. Ведь жалость это слабость несвойственная для агентов ГИДРЫ., Если бы я могла убить себя без рук, то с радостью это сделала бы. Насколько я помню они знают только про силу разрушения. Но к сожалению ничего не могу создать. Сильно они меня накачали. Дверь открыли, и яркий свет резал мои глаза. Силуэт схватил меня за волосы и оттянул их назад. Прикусив губу, пыталась не застонать от неприятного прикосновения. — Вот ты и вернулась, объект 5028, — прозвучал до боли знакомый голос и почувствовала укол в шею. Я не слышала, что он еще сказал. Вновь потеряла сознание.***
— Думаете в этот раз получится, Герр Шварц? Донесся до меня голос молодого немецкого парня. К сожалению, мои знания в немецком примитивны. Будет тяжело понимать о чем они говорят. Открыть глаза? Нет, нельзя. Нельзя чтобы они догадались что я пришла в себя. Мне тяжело сфокусироваться на их разговоре. Действие препарата прошло не до конца и оно все еще имело силу. Вот интересно, заметил ли кто-нибудь моего отсутствия? Нет, я понимаю, что была та еще заноза в заднице и надеяться на быстрый поиск как-то нет смысла. Ну есть еще Фьюри, но я попросила не трогать меня несколько дней. Резкий хлопок разошелся по комнате и, спустя секунду, моя правая щека начала гореть. Я убью их когда смогу выбраться. Самолично вырежу сердце или снесу голову. Еще точно не решила. Пришлось открыть глаза. Яркий белый свет ужасно резал глаза. Я старалась привыкнуть к нему, но пока что это выходило плохо. Силуэты нескольких людей были вокруг меня. Пытаюсь шевелить рукой и чувствую как иголка в вене на правой руке начинает выходить из нее. Поворачиваю голову на право и вижу как какой-то мужчина в белом халате что-то синее набирает в шприц. Черт, черт, черт. Начинаю дергать двумя руками, но с закрепленными запястьями это плохо удается и чертова иголка выходит из вены. Чувствую как кровь медленно течет по сгибу локтя вниз. Кто-то проводит ватой по моей руке и вновь вставляет иглу при этом ругаясь на меня по-немецки. Одновременно с этим мне делают укол в другую руку. Введенная жидкость вместе с кровью распространяется по организму, даря телу жар и ужасную боль. Мне кажется, что каждый миллиметр моих сосудов сгорает и превращается в камень. Больно. Хочется согнуться и забиться в угол. Не проходит и несколько минут как следует второй укол. После него я хочу лишь умереть. Пусть это будет очередной кошмар. Реалистичный кошмар. К сожалению, нет. Сквозь боль приоткрываю глаза и получаю очередной удар по лицу. ГИДРА никогда не отличалась хорошими манерами по отношению к девушкам. Для них все едины — одно сплошное пушечное мясо. Знаю, что за этим ударом обязательно последует ещё несколько штук и морально готовлюсь к этому. Но нет, нет никаких ударов лишь что-то холодное касается моего живота. Пытаюсь хоть как-то воспользоваться разрушением, но тщетно. Небольшое надавливание и начинаю кричать. Женщина в белом халате с ненавистью посмотрела на меня и вернулась к своей работе. Она делала это невозмутимо. Да, она невозмутимо резала меня скальпелем, в то время как я кричала. Они старались сломить меня болью и воспоминаниями. Стоит признать, что это действительно неплохая стратегия. Причём из-за воспоминаний. Пробыв в ГИДРе почти год, я увидела и почувствовала много ужасных вещей и сейчас это все повторяется.***
Мои первые мучения закончились. Я не знаю сколько прошло времени там. Может быть и несколько часов, а возможно и минуты. Подняла свою футболку чтобы рассмотреть новый шрам. Он был ужасен — кривые швы сквозь которые просачиваются капли крови. На дрожащих ногах я села на кровать и осмотрела свою камеру. Это именно та, где я была пять лет назад. Вон около раковины нацарапано солнце и облако. Мне ужасно хотелось спать. В горле образовался ком, а на глазах выступили слезы. Я — пленница. У меня нет даже никаких сил, они блокируют их. Заложница своей семьи, своей силы. Я ненавижу все, что происходит со мной. Иногда мне кажется, что лучше не родилась и тогда не знала бы всю эту боль. Открывается дверь и в камеру входит парень в форме. Не поднимаю на него взгляд. Не хочу видеть ту ненависть и злобу, которую ГИДРА воспитывает в каждом своём агенте. Он подходит к кровати вплотную. Ухмыляется и хватает меня за шею, вынуждая смотреть на него. Я подчиняюсь ему. Со стороны, наверное, мы выглядим как маньяк и его жертва. Сильнее сжимает шею. Хватаюсь за его руку, пытаясь убрать её от себя, но всё тщетно. Хлопок. На нижней губе появляются капли крови. В этот удар парень вложил немного своей силы, но мне этого было достаточно. Отпускает меня. Начинаю ртом жадно хватать воздух. У меня совершенно нет сил сопротивляться ему. Я устала, и свежий шрам начинает кровоточить ещё больше. Сквозь боль прижимаюсь к стене в надежде спрятаться, но чуда не происходит. Этот маньяк хватает за ногу и резко дергает на себя. Падаю на пол и в пол-оборота смотрю на него, ожидая следующих действий. Мне неизвестно, что у него в голове. Я не знаю, какую часть тела прикрывать от его ударов. Удар по животу заставляет меня вскрикнуть, резко прижать ноги к груди и слегка выгнуться. Чувствую, как шов постепенно начинает расходиться, но мне не до этого. Пусть я просто умру. Умру от разрыва органа или заражения. Нет особой разницы. Мне казалось, что смерть всегда избегала меня, даря полную и долгую жизнь, но сейчас я убедилась в обратном. Умереть от рук какого-то маньяка? Да, я согласна. Лишь бы больше не было этих ударов и боли. Парень хватает меня за волосы и тащит к противоположной стене. Хватаюсь руками за его руку и царапаю её ногтями, оставляя лишь небольшие раны. — Сука, — рычит тот и дает пощёчину. Поднимаю на него взгляд. Его глаза горят. В них отображается желание и удовлетворение. В моих же он видит пустоту. С каждой секундой мне становится всё равно на то, что будет дальше. Смирение пришло на место страха. Я понимаю, что это меня сломает окончательно. Больше не будет той Ник, к которой все привыкли. Тогда от этого прыжка в бездну меня спасал Эрик, а сейчас… сейчас никто. Только я сама. Но как можно спасти себя, если ты уже сдался? Ответ один — никак. Я не настолько сильна морально, чтобы держаться до последнего. Каждый удар ломает меня изнутри, зарождая запуганного маленького котёнка, и сколько не пытайся защититься от этого все равно, стена будет сломлена. Всё больше задумываюсь о том, чтобы дать им то, что они хотят, только бы это прекратилось. Я думала, что будет проще выстоять, но ошиблась. Привычка думать о цели других людей снова взяла вверх над разумом. Очередной удар и капли крови падают на пол и на одежду. Агент разбил губу и нос. Хорошо, что не выбил зубы и не сломал челюсть. Все остальное заживет. Опираясь руками об пол, исподлобья смотря на него. Губы маньяка расплылись в зловещей ухмылке. Подходит ко мне и поднимает ногу. Зажмуриваюсь в ожидании очередного удара в живот. Но его нет, и я открываю глаза. Из груди вырывается облегченный выдох. Раздается смех, и армейский ботинок с силой надавливает на позвоночник. Закусываю губу, чтобы не закричать. По щеке скатывается слеза. Пятка ботинка давит на позвонок и по камере еле слышно разносится треск. Смех усиливается. Мучитель отходит от меня. Он направляется в сторону двери. У меня нет сил, чтобы хоть как-то отреагировать на него. Падаю на холодный пол. — Я рад, что ты оказалась покорной игрушкой, — бросает тот и выходит из камеры. Он ушел. Я смогла выдохнуть, но боль дала о себе знать. Попыталась встать и все мои попытки канули в бездну. Мне тяжело даже немного шевелиться. Шрам скорее всего разошелся, а лицо приобрело красный цвет. Не знаю как лечь. Каждое даже незначительное движение отдается ужасной болью, будто меня разрывают изнутри. Кровь медленно стекает по животу и лицу, даря пройденным миллиметрам кожи хоть какое-то тепло. Ложусь на спину. Позвоночник начинает ныть. Скрипя зубами, нахожу более менее удобное положение. Теперь бы не двигаться. Молясь всем известным богам о том, чтобы прекратился этот ужас, засыпаю.***
Самостоятельно просыпаюсь. Медленно открываю глаза. Как я оказалась на кровати? Провожу рукой по лицу в надежде найти засохшую кровь, но там ничего нет. Тихонько мотаю головой и поднимаю водолазку. Водолазку? Черт, кто ночью ухаживал за мной?! Шрам. Сейчас там был совершенно другой аккуратный и эстетичный шов, но он не смог скрыть весь тот ужас от предыдущего. Опираясь одной рукой об кровать, медленно поднимаюсь, чтобы подойти к зеркалу и посмотреть на себя. Каждый шаг отдается болью. Хочется просто лечь на пол и лежать. Хотя эта боль все равно не пройдет. Разбитая губа и нос дарят мне «великолепную красоту». Опираюсь левой рукой об стену, заношу правую и ударяю в зеркало. Оно с треском разбивается, и осколки приятным звоном падают на пол. Кровь на костяшках смешивается с мельчайшими осколками. Они неприятно царапают мою руку, но мне наплевать. Теряя надежду на спасение, боль уходит. Я начинаю понимать, что мне не скоро удастся выбраться отсюда. Если вообще получится. Это мое проклятье — быть вечным подопытным кроликом. Наверное, родители не такой участи хотели для своего ребенка, но что было то уже не изменишь. Остается только смириться. Я потерялась в днях, секундах, минутах. Все слилось в одно мгновение. Мгновение, от которого хотелось бежать, но застыла на месте. А где теперь мое место? Щ.И.Т., Вавилон, ГИДРА — единое целое со своими правилами и целями, но по факту одна и та же ересь. Ересь, которая портит жизнь людям, думая, что поступает правильно. Да, кто-то спасает мир, а кто-то его рушит с желанием построить новый идеальный мир. Но факт остается фактом — у каждого свое мировоззрение, а тех кто не согласен с ним уничтожают. Который сейчас час? Мне неизвестно. Время можно судить лишь по тем процедурам что делают с тобой. Но в этот раз это не про меня. Сажусь на кровать и смотрю в пол. В этой камере было столько веселых моментов: день рождения Эрика; обсуждение бывших парней и девушек; рассказы о жизни. Здесь началась наша новая жизнь. Жизнь, которая стала неотъемлемой частью. Прошлое, настоящее и будущее встретилось в одной точке. Название этой точки — ГИДРА. Каждый из нас мог долго утверждать, что это не так, но в глубине души понимает, что так оно и есть. ГИДРА сделала нас теми людьми, которыми мы сейчас являемся. Это одновременно мучает и дарит облегчение. Я искренне не понимаю Ванду. Как можно согласиться на это добровольно? Ведь пребывание тут дарит ужасные мучения. Хотя возможно, что тех, кто пошел сюда добровольно, не так мучают. Я тот человек который в плохом ищет хотя бы каплю хорошего. Я вижу новости о преступлении и стараюсь как-то его оправдать, что он пошел на это не из-за того что захотелось, а из-за того что не было другого выбора. Вот только с ГИДРой это не получалось. Мне казались члены ГИДРы фанатиками, идеология которых заставляла делать ужасные вещи и им не было оправдания. Они жили этим. Открывается дверь и в камеру заходит агент с подносом. Мое тело дрожит. Я забираюсь с ногами на кровать и натягиваю с головой одеяло в надежде спрятаться. Не хочу чтобы снова повторились мои мучения. Да, мне стало страшно. Дверь закрылась. Медленно стягиваю с себя одеяло и смотрю на содержимое подноса. Стандартный скудный завтрак. Даже в каком-то захолустном мотеле завтрак и то лучше. Ну по крайней мере выглядит лучше. Стоило мне закончить прием пищи как врываются два агента и женщина — врач. Вот только она на самом деле врач? Я давно заметила что ученые ГИДРы внешним видом ничем не отличаются от доктором. Это немного пугало.***
В их сопровождении я отправилась в пыточную. Мне все равно как они её называют, но для меня она была есть и будет пыточной, местом где люди теряют рассудок и волю, теряют сами себя. Небольшая инъекция блокировала силы, но не давала терять сознание. Я медленно шла уставившись в пол. Мне было все равно что происходит вокруг. Вошли в просторное помещение. В разных углах то и дело копошились люди будто бы я какой-то начальник. Один из них подошел к женщине и протянул ей папку. В её глазах пробежал интерес. «5028». Стоп. Так это значит досье на меня? Интересно. Мне захотелось прочитать её, запомнить каждую букву что здесь написано чтобы убедиться что там нет ничего нового. Мы остановились около небольшого бассейна в полу. Я смотрела на воду и ощущала запах смерти. Это было что-то новое. Смерть. В прошлый раз она меня спасла, а в этот — заберет с собой. Почему-то в этом я уверена. Толчок в спину. Падаю в воду. Чувствую, как ледяной холод обволакивает каждый сантиметр моего тела. Задерживаю дыхание, чтобы не захлебнуться. Плыву наверх. Вижу как этот чертов бассейн накрывает железная решетка. Хватаюсь за нее руками и подтягиваюсь. Между прутьями и поверхностью воды расстояния примерно сантиметров десять. Если лечь на спину, то можно набрать воздуха что и делаю. Подчиняюсь воде и расслабляюсь. Стараюсь представить что я на каких-нибудь островах нежусь в теплых волнах океана. Это почти помогает. — Разряд. Резко открываю глаза. Тело пронзает мелкая боль, будто легкий удар тока одновременно и сразу. — Разряд. Боль повторяется, только в этот раз сильнее. Начинаю кричать и опускаюсь ко дну злосчастного бассейна. Легкие заполняются водой. Смерть близка. Покончить жизнь, утопившись в бассейне ГИДРы? Запросто. У меня все равно не было шансов попасть после смерти в рай, так хоть в ад попаду собственноручно. Теперь я поняла самоубийц. Они сильные люди, которые не смогли справиться со слабостью. Чтобы решиться на этот шаг нужно обладать крепким духом, чтобы потом резко не передумать и довести дело до конца. Я давно задумалась о том чтобы вот так покончить с жизнью. Вот только мне не хотелось этих заезженных сценариев: ванна и перерезанные вены; прыжок с высоты в пустоту; передозировка наркотиками… вот кстати с наркотиками идея неплохая, но все равно не то. Если умирать от своих рук то наслаждаться этим. Чтобы когда нашли твое тело все это походило на некое произведение искусства. Извращенное, странное, но искусство. Говорят что когда летишь с моста понимаешь что все проблемы решаемы кроме одной — ты уже летишь с моста. Я думаю это не так. Моя главная проблема — ни разу не навестила могилу родителей. Да, даже в момент приближающей смерти не могу их простить.***
Боль. Я чувствую одну лишь убийственную боль. Приоткрываю один глаз и понимаю, что я нахожусь в камере. Вздыхаю и закрываю глаза. Я так надеялась, что смогу умереть. — Рад, что ты пришла в себя, — прозвучал спокойный мужской голос. Зимний солдат сказал, что рад, что я пришла в себя? Этот день надо отметить как красный день календаря. Но даже он не заставил меня открыть глаза. Внутри меня поселилось удивление, что он сейчас сидит на краю моей кровати и моя стопа упирается в его бедро. Боль в теле с каждой секундой увеличивается, но стараюсь на нее не обращать никакого внимания. — Что ты тут делаешь? — Хриплю я и открываю глаза. Мне страшно смотреть на него. Зимний подвигается ближе ко мне и проводит своей человеческой рукой по щеке: — За тобой смотрю, — нахмурил брови и злобно посмотрел на меня. — Зачем ты это делала? — Не хочу тут находится. Мне было немного не по себе вот так разговаривать с ним. Я привыкла, что Зимний Солдат — идеальный убийца. За столько лет он лишил жизни большое количество людей, а на него так до сих и не вышли. Он смог даже подстрелить Романофф на одной миссии. Да, я его боюсь. Он когда-то был другом Роджерса. Когда-то. В прошлой жизни. В той, которую никто из них больше не вернется. Никогда. Она прошла для них совершенно незаметно как какой-то сон. Однако это такое страшное слово «никогда». Будучи по младше я так боялась использовать его ведь прекрасно знала, что оно несет за собой только печальные воспоминания, моменты или грустное понимание. Никогда. Никогда. Никогда. С возрастом «никогда» стало моей мантрой, которая двигала меня на новые достижения. И только в отношениях мне нравилось это слово. От него не было той душераздирающей боли что от «поздно». «Никогда» — значит не было и шанса, ты ничего не потерял, а с «поздно» другая история — ты упустил свой шанс. Зимний сидел и смотрел на меня, как будто видит впервые в жизни. Становилось не по себе от такого взгляда. Я не знаю о чем он думал, но я прокручивала у себя в голове совместные тренировки. В определенный момент мне стало его жалко. Ведь он как робот выполняет приказы ГИДРы, а любое неподчинение грозит промывкой мозгов. — Почему ты тут? — Тихо интересуюсь у него. Ведь действительно почему? Если его послали убить меня или выбить нужную информацию то давно бы это сделал. Зимнему не нужно церемониться чтобы выполнить свою работу. Солдат прикрывает глаза и расслабляет спину. Длинные угольные волосы падают на лицо, закрывая от меня. Он еле слышно выдыхает. Видно что не очень хочет говорить на данную тему. Сейчас Зимний похож на провинившегося мужчину, который просит прощения. В другой ситуации это возможно вызвало бы у меня бурный смех. — Я чувствую вину за то, что происходит с тобой. Серьёзно? Сквозь боль приподнимаюсь на локтях. Сказать что я удивлена — ничего не сказать. Сказать, что я пребываю в шоке — аналогично. Как?! Что?! В голове до сих пор стоят его слова. Их смысл дошел до меня быстро, но не укладывалось только одно это сказал Зимний Солдат. Может ему приказали это сказать? Может он просто съехал с катушек? Может я всё-таки умерла и это первое испытание для того чтобы попасть в рай? Да это может быть что угодно, но не правдой. Я видела много людей которые умело играют своими и чужими чувствами, что теперь с осторожностью отношусь к любому проявлению эмоций от малознакомых людей. А тут происходит такое. Не знаю сколько стояла тишина в камере, но её необходимо было нарушить. — Почему ты мне это говоришь? — Всё чаще в голове появляются воспоминания до того как я стал Зимнем Солдатом и понимаю, что так поступать нельзя. Опускаю голову и улыбаюсь уголком губ: — Давно не было промывки мозгов? — Несколько лет, — спокойно отвечает брюнет. Кроме того момента я больше не видела ни одну эмоцию. Казалось, что это было моё мимолетное помутнение рассудка. — Тогда понятно, — выдохнула и подняла на него голову. — Ты меня привел в человеческий вид? Наши взгляды встретились. В его глазах была одна пустота. В моих же — усталость. Он кивнул в ответ на мой вопрос. — Сколько я здесь? — Продолжала задавать ему интересующие вопросы. Пока у меня была возможность я ею пользовалась. — Две недели. Ты долго не приходила в себя, — повернул голову в сторону двери, а металлической рукой дотронулся до моего локтя. От мертвецкого холода бионической руки мое тело покрылось мурашками. — Не советую сильно шевелиться. Все твое тело в ужасных порезах и шрамах. Вопросительно подняв бровь, медленно кивнула. Да иногда я чувствовала, как болит тот или определенный участок, но не понимала от чего до этого момента. — Спасибо, — протянула я и легла на кровать. — Извини, но я хочу поспать. В ответ — тишина. Интересно я когда-нибудь смогу без дрожи в коленках вспоминать этот момент? Если да то было бы достаточно неплохо. Когда вернусь, нужно будет рассказать об этом Стиву. Если вернусь.***
После того разговора с Зимнем я теперь хоть могла отсчитывать дни в заточении. Прошло три недели. За это время мое тело превратилось в его некое подобие. Шрамы, порезы и ожоги составляли большую часть меня. Я перестала узнавать себя не только внешне, но и внутренне. Каждое мое слово несло в себе злобу и ярость, даже если внешне была абсолютно спокойна. Внутри меня зародился новый металлический стержень и скорее всего этот металл был вибраний или адамантий. Пока что точно не определилась. Днем — равнодушное безвольное существо, а ночью эмоции выходили на поверхность и очередной нервный срыв не заставлял себя ждать. Попытки суицида оставила ещё тогда. Отсюда не сбежать. Здесь можно провести абсолютно всю жизнь. Слышала от некоторых что есть объекты, которые уже больше пяти лет здесь обитают. И это страшно. Страшно прожить всю жизнь, имея несбыточную надежду на освобождение. Страшно мечтать о свободе. Но во всей этой темноте был один крошечный луч света — Зимний Солдат. Я удивлена, но он помогает мне не свихнуться окончательно. Нам удается поговорить лишь тогда когда он наносит удары за очередную мою провинность. Поначалу ненавидела его ведь это абсолютно два разных человека, но это его существование. Каким бы ты не был, чтобы ты не делал, тебе не хочется в очередной раз почувствовать промывку мозгов и снова стать безвольным чудовищем. Надежда на спасение умерла еще две недели назад. Сейчас главной задачей было выживание. Хотя бы выжить. Быть очередным оружием я не хочу. Не хочу быть безвольным существом. Я не готова к тому, чтобы жить как Зимний. Это ужасно. Ненавижу их. Ненавижу за то, что они сделали со мной, за то, что ломают меня изнутри и снаружи. Почему именно я? Хотя лучше я, чем какой-нибудь мирный житель. Они ни в чем неповинны. На их руках нет столько крови сколько на моих. Может это расплата за содеянное? Может быть. Возможно это нужно чтобы понять себя? Возможно. Вспоминая о судьбе, у меня в голове почему-то одна Лин. Мы тогда находились на островах, отдыхали и болтали на разные женские темы. Она поведала мне одну историю, которая заставила меня окончательно поверить в судьбу. Одна её подруга хотела познакомить Лин с одним хорошим парнем. Та как-то хотела подстроить их встречу, но всё шло прахом. Когда девушки собирались куда-то идти и звали его, он говорил что приедет. Но не приезжал, появлялись либо важные дела, либо был сильно уставшим после работы. А когда та подруга вместе с ним гуляла и звала Лин пройтись с ними, то последняя не могла. И так продолжалось на протяжении года. В итоге знакомство произошло по глупым обстоятельствам. Лин оборонила телефон, а тот подобрал его. Как выяснилось позже, весь этот год парень просто не хотел серьёзных отношений. Ему было не до этого: открывал новый ресторан и были проблемы в другом его деле. Вот так судьба играла с ними пока не пришло их время. В камеру врывается Зимний. Его грудь поднимается от частого дыхания, челюсти сильно сжаты. Смотрю на него и понимаю что он в гневе. Хотя нет. Он в ярости. — Собирайся. Я продолжаю стоять на месте и со страхом в глазах смотрю на него. Вот тот Зимний Солдат. Сейчас он именно такой каким я его помню. — Собирайся! Крик. Его крик вывел меня из ступора и заставил обуваться. — Готова. Зимний хватает меня за руку и тащит за собой. Мы идем по коридорам базы ГИДРы, но слишком тихо. — Что происходит? — Твой побег, — продолжая идти говорит тот. — Но… — Отключил систему. У нас есть пару минут. Я ускорила шаг, и теперь мы бежали. Сейчас мы действовали как одна команда. Я понимала, что может последовать за всем этим если не успеем выбраться отсюда. Правильно ли я делаю что полностью доверилась Зимнему в этом деле? Звучит сигнал тревоги. Мы переглядываемся и ускоряемся. Слева недалеко от нас взрывается стена. Прикрывая голову, продолжаю бежать. Понимаю, что Солдат остался сзади и оборачиваюсь. Он, замерев словно статуя, смотрит на место взрыва, будто там что-то увидел. Брюнет медленно оборачивается и печально смотрит на меня. — Дальше одна! Мне нужно вернуться! — Кричит Зимний и убегает в противоположном направлении. Смотрю ему вслед. Я привыкла к нему, честно. Он оказался куда лучше, чем показывает себя. Да делал больно, но лишь из-за того что не хочет очередной промывки мозгов. Мне не хотелось его отпускать. Солдат являлся глотком воздуха. Он — спасительный круг от полного сумасшествия. Зимний спас меня и я должна отплатить ему тем же. Мой инстинкт самосохранения молчал. Вернее отсутствовал. Его забрал Солдат. Казалось, что без него я уже ничего не могу. Делаю несколько шагов вперед. Дальше по коридору раздаются выстрелы. Там идет бой. Чувствую, что мне будет тяжело. — Ник! Женский голос окрикивает меня. Вздрагиваю и медленно оборачиваюсь. Выстоять в ближнем бою я смогу примерно минуты три, а про способности вообще молчу. Эти блокаторы я буду долго выводить из организма. Оборачиваюсь и встаю в стойку. Мне все равно, откуда она знает мое имя. Мне все равно, что будет дальше. Я должна спасти Зимнего. — Мы наконец-то тебя нашли, — она подбежала ко мне и обняла. Я осталась стоять в стойке. Я просто оцепенела. Мне не верилось, что вот передо мной стоит Бобби. Моя Бобби Морс. Против моего желания я начала плакать. Блондинка сильнее обняла меня и я постаралась сделать в ответ тоже самое. Получилось немного коряво, но получилось. Отпускаю её и смотрю в пол: — Мне надо спасти его. Отпусти меня. — Нет, — сурово произносит Морс. — Мы искали тебя больше месяца, — хватает меня за руку и тащит к выходу. Другой рукой вставляет наушник в ухо. — Я нашла Ник. Мы идем на квинджет. Дальше без меня. Я не слышала, что она сказала ещё. Мои мысли были в совершенно другом месте. Почему именно Бобби меня встретила? Сейчас мне с ней не тягаться. Остается лишь подчинится. На душе скребут кошки. Мне тяжело там оставлять его, но другого выбора нет. Надеюсь с ним всё будет хорошо.***
В квинджете Симмонс сразу же протягивает мне плед и начинает осматривать. Легко толкаю её в плечо, показывая, что это лишнее, но от пледа не отказалась. Я молчала. Мне нужно было все обдумать и принять. Нужно придумать легенду как я оказалась в коридоре. В принципе она есть главное рассказать её убедительно. Зимний. Интересно как он там? Его искали Роджерс, Фьюри и Романофф, но никто не мог найти. Что с ним будет дальше? Неужели тюрьма или казнь? Нет, я не могу этого допустить. Услуга за услугу. Но или как в этом случае жизнь за жизнь. Я сделаю всё чтобы спасти его. Ставлю ноги на край сиденья и укутываюсь сильнее. Первый раз за эти пять недель мне приятно засыпать. Я знаю что во сне со мной ничего не будут делать. Осталось лишь проснуться уже в Щ.И.Т.е.