* * *
Пещера уходит глубоко вниз, вниз и вниз, прорезаясь сквозь скалу, пока грохочущий звук не превращается в шум воды. Здесь тепло, вода начисто отфильтрована вулканическими породами и согрета ядром. Кайло опускает ее на гладкий камень, пальцы ее ног погружаются в воду, и он стаскивает собственную одежду. Уже давно он отказался от своей длинной и жаркой формы, и, стоит черным штанам и тунике упасть на землю рядом с поясом и сапогами, он замечает, как вздрагивает Рей. — Я не причиню тебе вреда, — обещает он, хотя слова кажутся пустыми в свете того, что он уже сотворил. Рей смотрит на него, но не возражает, когда он снова берет ее на руки, заходя вместе с ней в небольшой природный бассейн. — Ты уже сделал достаточно. Кайло аккуратно опускает ее в воду, чувствуя, как тело в руках становится легче и легче, пока вода окружает и поддерживает ее. Он держит ее голову на сгибе руки, как некий компромисс, свободной рукой растирая ее, помогая ей вымыться. Все это время она отворачивается, уставившись в каменную стену. — Когда ты сможешь смотреть на меня? Рей поворачивает голову, смеряя его взглядом. — Я могу смотреть на тебя. Видишь? — Это не то, что я имел в виду. Тогда что ты имел в виду? — голос Рей звенит в его рассудке, гораздо сильнее, чем выглядит и чувствуется в его руках ее тело. Ты не можешь считать меня такой дурой, которая поверит, что, как только родится ребенок, ты будешь держать меня рядом. Я прослежу, чтобы ты была в безопасности, обещает Кайло, в действительности не думая об этой возможности, включают ли планы Сноука ее существование или что-то иное, кроме ее непосредственного предназначения. Ты будешь при мне, получишь почетное положение. — Мать новой Империи, — вслух добавляет Кайло. Но даже он сам в это не верит. Сноук избавится от меня, и, после меня, от тебя. Глаза Рей впиваются в его глаза, ее мысли звенят в его голове. Подумай. Используй мозг хоть раз, и подумай. Ты его ученик, пока служишь его цели. Если бы он на самом деле тренировал тебя, ты был бы непобедим. И наш ребенок… — Прекрати… — Новая армия клонов, только на этот раз с волшебной Силой за ними? — Рей скалит зубы. — Это то, чего ты хочешь? Незаменимых нет, Бен. Имя шокирует его, он не может отрицать это. Она знает его слишком хорошо, видела слишком много, была глубже в нем, чем кто-либо еще, не считая Сноука. Кайло скрипит зубами и продолжает мыть ее ноги. Это кажется справедливым, после того, что он сделал с ней, что ему следует вернуть ей одолжение, по-своему. Поэтому он расслабляет свои щиты, и ждет, почти приглашает ее… …маленький мальчик, острые коленки и локти, лет пяти, но уже долговязый, худощавый с нерастраченной нервной энергией бегает по ангару, пока… …песчаная буря бьется по металлической переборке ее дома, пока она ютится в углу, зажимая ладонями уши, пытаясь перебороть страхи, но просто знает — следующий мощный порыв покатит маленькую спасательную капсулу, в которой она нашла приют, прямо вниз по дюнам, погребая ее навечно, и они никогда не смогут найти ее, никогда, когда она… …он не хотел, это случилось само, разбитое стекло на полу и голубое молоко медленно растекается лужей. Почему ломать проще, настолько проще, чем сохранять вещи целыми, ведь он просто хотел помочь… …лапы Ункара хватают и впиваются в кожу, разворачивая ее, рассматривая — она достаточно взрослая, чтобы знать о ее ценности не столько как мусорщицы, сколько человеческой девочки, нетронутой и неискушенной, он сможет грести тысячи, если… …мать злится, но отец — он чувствует — отец испуган, почти в ужасе от незнакомца его собственной плоти и крови. Ему не понять, Бен бы контролировал, если бы мог, но все так громко, так ярко, так много, так… Кайло вырывает от нее собственные мысли с гортанным криком. Это не ссадины его воспоминаний, это боль, что исходит от нее. Такое гнетущее одиночество, такое отчаяние. Она была просто ребенком, и они бросили ее там без оглядки. Кайло пронзает боль и стыд, с которым ему не справится, что его детство, хотя зачастую трепетное и неопределенное, никогда не достигало глубин такого безнадежного одиночества. Теперь он понимает, как она может быть такой сильной. Как она умудряется выживать. У нее есть то, чего у него никогда не будет. Рей отплывает от него, но здесь некуда бежать. Так или иначе, все недалеко. Их зрение адаптируется к плохому освещению — какому-то мерцающему мху, тянущемуся линиями по стенам и потолку пещеры. Он может разглядеть ее худую фигуру, пока она осторожно двигается в воде. В конце концов, она устает. Кайло чувствует брезгливость в ее мыслях, когда она возвращается к нему, ощущение беспомощности, исходящее от нее. Он уже брал ее, видел ее всю, но, стоит ей приблизиться к нему и посмотреть на его тело, от ее отвращения его начинает тошнить.3.
27 мая 2016 г. в 16:12
Еды и воды здесь достаточно, чтобы продержаться месяцы на этой необитаемой каменюке. Снаружи в течении многих дней бушует шторм. Внутри же — Кайло работает над тренировками, медитируя и держа Рей за пределами своей головы.
Иногда срабатывает.
Вместе с тем, как ребенок растет в ее чреве, она начинает слабеть. Она не сопротивляется, когда он прощупывает ее разум, не отбрыкивается, когда он снимает наручники, вытирая под ними. Ее запястья кажутся такими тонкими в эти дни. Апатия и туман в глазах обеспокоили бы любого, у кого осталась капля сострадания. И, после того, что он сделал с ней, Кайло стыдится, находя в себе осколки этого чувства.
Ребенок растет. Будто вынашиваемый самой Силой, обернутый его бережной хваткой, защищенный ее телом… Это так… неправильно теперь, когда дело сделано, оставлять ее скованной и открытой.
Он накидывает на нее свой плащ, хоть как-то защищая от постоянной сырости планеты.
Каждый раз, стоит ему приблизиться к ней, она вздрагивает от его прикосновений. И каждый раз пристально смотрит в глаза.
Каждую ночь он ждет, пока она заснет, чтобы ослабить напряжение, которое он держит вокруг растущего плода. По утрам, правда, это пугает его. Она всегда просыпается раньше, и он открывает глаза в панике, с разумом, полным картин крови, боли и страданий. Доведись ему потерпеть неудачу — будь ребенок потерян — ему едва ли хватит сил представить, что ждет его за кошмарным «если». Он проверяет ее между ног, обостряя ощущения, дабы почувствовать ее утробу, убеждаясь, что она не отыскала способ избавиться от плода.
Его кожа начинает чесаться. Ему известно, как они оба неприятно пахнут в стесненных обстоятельствах, просыревшие насквозь от постоянной влажности и пота.
Кайло заставляет ее есть три раза в день. Подносит воду к губам и помогает пить. И она могла бы отказаться, могла бы пытаться морить себя голодом — он знает, эта мысль не раз появлялась у нее в голове — и все же она не делает этого.
Проходят недели, прежде чем неоспоримые признаки ребенка появляются на ее теле. Синяки еще не рассосались окончательно, и одним утром он находит легкую, но очевидную округлость под ними. Вероятно это были недели, но возможно они живут в этой убогой пещере дольше, чем ему казалось. Между выпирающими косточками ее таза маленький, еле заметный холмик. Он не выделяется, все еще не совсем.
Но очертания — аккуратная приподнятость, безошибочная новая жизнь под его незримой защитой, и новая, растущая личность. Оно толкается, когда он пытается нажать на него.
— В старые дни, как рассказывали, это называлось пробуждением, — однажды днем, ни к чему замечает Рей. Ее голос хрипловат от долгого неиспользования, и его звук заставляет Кайло вздрогнуть от неожиданности. — Моя жизнь теперь сплетена с его. Можешь мне не верить. Почувствуй сам.
Каждая минута его тренировок вопит ему не верить ей. Миссия, ребенок, которого она носит, слишком важны, чтобы доверять эмоциям. Но, глядя на нее сверху вниз, он видит, как ее тело приняло тяжесть заточения, пролежни на руках и лодыжках…
…он снял фиксатор на шее пару дней назад, без слов, не ожидая благодарности, сарказма или вообще чего-то, и он понятия не имеет зачем это сделал…
Рассеяно он растирает свои запястья. И затем, прежде чем успевает подавить импульс, взмахивает рукой, и наручники падают.
— Можешь стоять? — спрашивает он.
Рей смотрит на него с удивлением и отвращением.
— Нет.
Без лишних слов он подхватывает ее на руки.