Project A.A.A./ Alpha And Anorexic

Ближайшие два дня пар с мистером Хейлом не предвиделось, так что Стайлз вздохнул с облегчением и решил обдумать план как же склонить злобного Дерека на путь истинный и заставить-таки преподавать как надо. Стилински младший почему-то был более чем уверен, что Хейл не просто знает свой предмет, но и хочет его преподавать, но что-то его сдерживает. Вообще-то Дерек ему сказал что именно, а точнее кто именно, но разве Стайлз способен слушать дольше 3 секунд? Так что он усердно зубрил учебник по математике, попутно гугля всё, вплоть до слов "Пример" и "Решение" (потому что он не просто не понимал текст, изложенный в учебнике, но ещё и тупел, пока его читал) и ехидно хихикал и стучал карандашом по столу. – Стайлз, ужин! – крикнул с первого этажа отец, мальчишка подорвался и ошалело поглядел на дверной проем, который вёл в коридор, а тот, конечно же, на лестницу. Парнишка поглядел по сторонам, словно искал в стенах комнаты поддержки и помощи, но холодные монолиты оставались безучастны к его судьбе. Со скрипом первых ступеней, Стайлз сбросил с себя уличную одежду, мысленно коря за привычку не переодеваться сразу, как пришёл домой, и юркнул под одеяло, притворяясь не то мертвым, не то спящим. – Ребёнок, ты меня не проведёшь. Я слышал твой смех и то, как ты пыхтел, выпрыгивая из этих штанов. Господи, что за ужасный у тебя вкус! – Джон грозно смотрел на сына, поднимая его штаны с пола и выворачивая их. В узкие штанины едва протискивалась его рука, а уж как туда влезли ноги сына осталось загадкой или 8 чудом света. Стайлз сдавленно промычал, морщась и жмурясь, поворачивая голову к отцу, демонстрируя красные щеки и потрёпанный вид, словно он и правда спал. – Ты можешь включить отопление? Ужасно холодно, – промямлил Стилински младший, зевая и причмокивая губами. Отец озадаченно остановился посреди комнаты, внимательно посмотрел на сына и подошёл к нему, прикладывая ладонь ко лбу, проверяя температуру. – У тебя начинается жар, похоже, кто-то простыл. Я съезжу в аптеку за лекарствами, и принесу тебе плед, не вставай, – Стилински старший повесил брюки на спинку стула и быстро направился к двери, подумывая в какую сторону ему ехать, что бы достичь круглосуточной аптеки. – Все хорошо, пап, хватит и бульона, если тебя не затруднит. И плед, это отличная идея, – Стайлз мягко улыбнулся, потирая глаза, после садясь на кровати и подтягивая одеяло к плечам, желая укутаться как можно теплей. – Да, хорошо, сейчас все будет, – Джон кивнул, совершенно не распознав ложь во всем этом представлении, и чуть ли не с низкого старта помчался на кухню. Стайлз, пусть и не ест последние полгода нормально, но вот бульоны хлещет на удивление охотно, иногда не отказывая себе в кусочке хлеба или вообще радуя себя и окружающих, уминая огромную булку с сырным супом-пюре внутри. Стоило Джону покинуть комнату, как Стайлз облегченно выдохнул, совершенно не чувствуя вины перед родителем. Возможно, у него выйдет выпить суп и у него действительно лёгкий жар, но тот скорее от выброса адреналина и ярого растирания лба и щёк, пока отец поднимался. Возможно, ему стоило бросить это все и умчаться куда-нибудь в Нью-Йорк, выступая в театрах и снимаясь в кино. Но разве он мог бросить этого доброго, честного, иногда простодушного, милого и самого лучшего отца на свете? Нет, никогда! Так что, осилив несколько ложек супа и небольшой кусочек хлеба, Стайлз взялся за остальные уроки, удобно устроившись в кровати с ноутбуком под боком. Наутро, отказавшись от завтрака, но прихватив с собой салат, который состоял из сельдерея, огурца и всевозможной травы, в которой Стайлз не разбирался, он на всех порах двинул в университет. Машину мистера Хейла он благоразумно обогнул, заметив её хозяина не в лучшем расположении духа. Пропархав мимо него подобно бабочке, то есть чуть не свалившись у его ног из-за дурацкого камня (который сам ему под ноги упал, честно) Стайлз продолжил путь, делая вид, что все было спланировано и все идёт по плану. Впрочем, Дереку было не до порхающих учеников-бабочек, он потерял свою зажигалку и план урока, который был у него в единственном экземпляре. – Привет, – Стилински подошёл к друзьям, поочередно всех обнимая или кивая им. – Мы решили после пар в кафе, ты с нами? – Скотт притянул друга к себе, похлопывая его по плечу и заглядывая в глаза. Боже, как Стайлз ненавидел это. Скотт всегда тянулся его обнять или похлопать по плечу, когда сильно волновался. Хотя поводов для волнения нет. Да, Стайлз мало и редко ест и у него есть некоторые страхи, но он жив, здоров (потому что сам Стайлз не считал это болезнью) и более чем счастлив. Не надо его утешать или жалеть. – Нет, мне надо к Хейлу. Вчера, конечно, отлично поскандалили, но разговор не закончен, – с улыбкой ответил Стилински и оглянулся, желая прямо сейчас найти Дерека и умчаться к нему на всех порах. Найти хоть кого-нибудь и умчаться куда-нибудь, лишь бы не оставаться здесь. – Знаешь, – начал Скотт, отлипая от друга и опуская глаза вниз, – мы беспокоимся за тебя. Не думай, что мы ничего не замечаем или нам все равно. Потому что это не так, и мы думаем, тебе нужно обратиться к врачу, – тяжело дыша, словно он пробежал марафон или очень огорчён и эти слова принесли ему дикую боль, произнёс Скотт и поднял глаза. Стайлз сжал зубы, сдерживаясь чтобы тут же не сорваться и не накричать на друга, обвиняя его во всех грехах этого человечества. – Я в порядке, ясно? Я не больной! И то, что я редко ем, не повод для волнения! Это просто диета такая! – повышая тон, ответил Стилински и закрыл глаза, чтобы успокоиться и сосчитать до десяти. – Диета? Это голодуха, Стилински! Ты при ходьбе костями гремишь, и пусть ты хоть тонну тоналки нанесёшь, свои мешки под глазами и скул тебе не скрыть! – Джексон самодовольно ухмыльнулся, махнув рукой и закатив глаза. Стайлз проглотил эту шпильку, не ответив в привычной манере, что Уиттмор эгоистичный ублюдок, которого ничего кроме его собственной жизни не интересует и все, что он говорит, грязная ложь. Открыв глаза и глубоко вздохнув через ноздри, Стайлз едко им улыбнулся, хотя "оскал" или "усмешка" были бы более точным трактатом его мимики, махнул рукой и, развернувшись на пятках, ушёл. Каждое действие вызывает противодействие. Друзья хотели как лучше, а получилось как всегда. Влетев в мужской туалет, не смотря на то, что пара во всю шла, Стайлз выкинул содержимое контейнера в туалет и смыл еду, наслаждая видом того, как овощи уходят в сливную трубу и исчезают с его глаз. Подальше от его глаз, рта и желудка. Аминь. Швырнув пластиковый контейнер в мусорку, хотя это было запрещено, и для пластика стояла отдельная мусорка, Стилински принялся умываться, смывая консилер, который старательно наносил с утра. Холодная вода не остудила разгоряченный пыл, пара пинков стенки тоже не помогла, и Стайлз был готов взорваться от злости. – Эй, псих, ты так весь институт к чертям разнесешь, – произнёс Дерек. Ну, отлично! Его только не хватало! – Что вы тут делаете? – не смотря на разницу в возврате в пару лет, Стайлз обращался к нему уважительно, считая, что раз он учитель, то не имеет значения 20 ему или 40. – Ну, я все ещё не выяснил где служебный туалет, а этот ближе всех к аудитории, – ответил Хейл, пожимая плечами и заходя в одну из кабинок. – Ты только погляди, какой-то урод попытался смыть салат. Господи, что за идиоты, тут скоро все затопит из-за этого, – неожиданно начал бухтеть Хейл. Стайлз угукнул в ответ, поддерживая его слова, о том, что тот, кто это сделал просто больной ублюдок. – Все ещё отказываетесь работать? – парнишка оперся задницей о край раковины и поглядел на Хейла, который мыл руки после того, как нашёл более-менее чистый туалет и сделал свои дела. – Я тебе уже говорил, вроде, ваш директор запретил отходить от плана, так что сами разбирайтесь с этим, – Хейл едва заметно напрягся, вспоминая причину своего воображаемого кожного зуда, но быстро отбросил злобу и пожал плечами. – Ну да, ну да, вы же не "ебаная птица", – процитировал его Стилински, чем удивил учителя, – Атата, мистер Хейл, слышала бы вас миссис Морель, упала в обморок, – Стайлз усмехнулся, намекая на учительницу литературы, которая чтила поэзию и лирику, и даже словно "черт" вызывало у неё сердечные приступы (конечно, если это не было в стихах) – Иди на пару, давай, зазнайка, иначе отлуплю, – примирительно ответил Хейл, сгибая брови в удивительно правильную форму вывернутых дуг. Стайлз вдруг залип на этом идеальном изгибе и паре складок кожи на лбу. – Мм, заманчиво, – хитро улыбаясь, ответил Стайлз и все таки покинул туалет. Дерек прыснул от смеха и тоже ушёл. Позднее зажигание было чудной вещью, потому что никто из них даже не заподозрил второго во флирте и откровенном соблазне. Стайлз, спустя какое-то время, понял, что брови у Дерека поразительно "общительные", потому что их хозяин был не особым любителем поговорить, словно у него в жизни был установлен лимит на слова, как в твиттере, а вот его игра бровями была просто божественна. Нет, серьёзно, это надо преподавать в школах актерского мастерства. Дерек чуть со стула не свалился, когда разбирал ситуацию, сидя в своем кабинете, и понял, что он не просто флиртовал с учеником, но и чуть ли не зажал его в этом несчастном туалете (в котором все таки случилось наводнение, и уборщик был вынужден выгребать остатки салата из стока, но не об этом речь). Эта хитрая-жопа-Стилински не только неоднозначно ему отвечал, явно намекая, что он готов, только возьми, но ещё и невербальным способом общения, чуть ли не на говно изошелся, посылая ему сотни и тысячи сигналов. Стоял широко расставив ноги, намекая, что он открыт и уверен в себе. При разговоре держался на расстоянии чуть меньшем, чем вытянутая рука, бессовестно влезая в его, Дерека, зону комфорта. Смотрел, как правило, вниз, а потом наверх, выглядывая на Дерека из-под своих ресниц. И о господибоже, Дерек знал, что это значило. Хейлу понадобилось вся его непринужденность и годы тренировок, что бы сохранять свою рожу кирпичом, размышляя о разном внутри себя. Он, конечно, мог ошибаться и никакого флирта не было, как и знаков от ученика, и можно было все списать на отсутствие партнера у Дерека, но что-то ему подсказывало (курс культуры общения), что всё, что он заметил, не было простой случайностью. Поругавшись с друзьями, отойдя и даже простив их, Стайлз все равно почему-то (по причинам непонятным даже ему) игнорировал их и не хотел идти на контакт. На физике он пересел к Лебовски, хотя терпеть его не мог, и всю пару сидел надутый, не вникая в речь учителя. Лидия повернулась к нему трижды, потому что он грозился просверлить в ней дырки своим взглядом. Стайлз на это только хмыкал и отворачивался к окну. Досидев до перемены, Мартин не выдержала и сама подошла к нему. – Знаешь, что!? – ударяя руками по столу, произнесла Лидия, – можешь сколько угодно дуться и злиться, но это не изменит того, что мы волнуемся и хотим помочь! И если сейчас ты считаешь, что наша помощь тебе не нужна, то никто на тебя не давит! Но господибоже, Стайлз, не надо сверлить во мне дырки, у меня и так проблемы с позвоночником! – рыжую бестию чуть ли не потряхивало от злости, но под конец своей тирады, заметив, как Стайлз медленно начинает улыбаться, она все же сменила гнев на милость и улыбнулась другу, делая свою речь немного шуточной. – Прости, старушка, что побеспокоил твой артрит, – весело ответил Стайлз, смеясь. – Дурак, – смеясь, ответила Лидия, и они принялись обниматься, что-то невнятно мыча и перекатываясь с ноги на ногу, как будто два больших мишки. Остаток пары они просидели вместе, что задело Лебовски, ведь он так обрадовался, когда Стилински к нему подсел. На обед Стайлз съел яблоко, доказывая друзьям, что у него все в порядке с питанием и не нужно за него переживать. Джексон за своё замечание по поводу "тональника" был принуждён извиняться, хотя сам Стайлз пожелал, чтобы Уитмор приобрел ему новый тюбик тонального крема. – Я не собираюсь поддерживать твои гейские штучки, – съязвил в ответ парень, из-за чего вызвал за столом общий гул и порицания. В общем, Джексон как оставался самовлюбленным ублюдок, таким и продолжал быть, за что Стайлз его, в тайне, уважал. Потому что немногие могут говорить правду в лицо и оставаться такими, какие они есть. Что-то вроде "Даже если тебя окружили моралфаги, вегетарианцы и верующие, пей, кури, ешь мясо и трахайся до последнего". Джексону это очень подходило. Как фраза, так и образ мудака, который отчасти был напускным (Лидия говорила, как Уиттмор завывал над Хатико, растирая сопли и слезы по всему лицу). А после ещё двух безумно скучных пар у Мистера Гоха, который все время что-то бормотал себе под нос, вгоняя всех в транс и сон, компания направилась в кафе, как и планировали, а Стайлз домой, откладывая перепалку с Хейлом. В конце концов, они пересеклись и поговорили, и Стайлз сказал почти все, что хотел, не то чтобы у него был план или заготовленные фразочки, но свой священный долг он считал исполненным. Отец был на дежурстве и домой должен был придти только завтра днём, а это значит, что Стайлзу ничто и никто не мог помешать сидеть всю ночь за компьютером, не отвлекая его на сон и ужины, которые он все ещё не мог в себя впихнуть. Приготовив себе кофе и взяв яблоко, чтобы успокоить совесть, мальчишка пошёл в комнату. Бессмысленно потеряв три часа жизни на интернет, читая ленту в твиттере и просматривая Инстаграм, Стилински младший опомнился, когда начинало вечереть. Стянув осточертевшую одежду, в которой он ходил в университет, и, нацепив на себя майку, которая была невесть на какого гиганта куплена, он уселся на кровать с ноутбуком, желая выполнить домашку. Но лень победила, и Стайлз отбросил её на завтра, к тому же сдавать её завтра не надо, можно отдохнуть. Учебник по математике вызвал зубную боль и Стилински сбросил его с кровати ногой. Бушующие гормоны взяли вверх и, прикусив нижнюю губу, Стайлз пошёл закрывать дверь в свою комнату и зашторивать шторы. Отца не было, и никто неожиданно придти не мог, но Стайлз все равно закрыл двери на всякий случай, а шторы задвинул больше для создания мягких сумерек в комнате, нежели опасаясь, что кто-то заглянет в них. Быстро вбив в поисковик нужное, он кликнул по первой ссылке, закрывая всевозможные всплывающие окна с рекламой и добираясь-таки до порно. Промотав неприятную музыку, которая нигде, кроме как фильмов для взрослых, сгодиться не могла, и всякие прелюдия в виде общения, непонятных поглаживаний и стремных поцелуев, Стайлз остановился на середине и принялся внимательно смотреть в экран, чуть краснея. Когда один из парней принялся чуть ли не с лихорадочным желанием и удовольствием вылизывать и вбирать в рот чужой член, Стилински громко сглотнул, внутри мечтая узнать, как же это на деле. Парень давно осознал, что он далёк от "нормальной" ориентации, все это время лишь внушая себе любовь к женскому полу. Да, ему нравились девушки. Да, они могли быть милыми, и красивыми, и Лидию он считал богиней красоты, но это не значит, что Стайлз хотел с ней переспать. А когда это осознал, то даже не представлял, что делать дальше. Пересмотрев тысячи каминг-аутов, перечитав всевозможные посты на эту тему в фейсбуке и тамблере, Стайлз наконец понял чего он так отчаянно хотел и почему в порно ему больше положенного нравились сцены с миньетом. Когда он посмотрел первое гей порно, он был шокирован секунд десять, а потом принялся быстро раздеваться, потому что в паху было так горячо, что он едва не задыхался от возбуждения. И это был далекий десятый класс. С тех пор прошло четыре года и почти ничего не изменилось. Отношения он так и не завёл. Встречался с парой парней, но ничего путного не вышло, хотя он все ещё помнил тот божественный миньет в туалете клуба, в котором он напился до слюней. Даже сейчас он не понимал почему тот парень сам к нему подошёл и сам все сделал, и ушёл не удовлетворённый, потому что Стилински смог его лишь смазано поцеловать в щеку, прежде чем отключиться, успев натянуть штаны, к его счастью. Но это все не важно. Стайлз изменился, он становится лучше с каждым днём, так что у него ещё все впереди. А сейчас ему более чем хватает порно. Пару минут позалипав на экран, немного ерзая и возбуждаясь, парень поудобней устроился, стягивая нижнее белье и смачивая руку кремом. Пройдясь ладонью по члену, пока ещё едва стоящему, Стилински прикусил нижнюю губу и начал водить по нему рукой. Кровь медленно, но верно приливала к половому органу, и Стайлз чувствовал приятную негу, разливающуюся по телу от манипуляций рукой. Опустив уже стоящий член, парень чуть сильнее согнулся, легко сжимая яйца и массируя их. Дёрнув бёдрами от попадания в эрогенную зону, Стилински тихо хмыкнул и принялся облизывать и кусать губы, внимательно следя за тем, как парень на экране посасывает член, старательно вылизывая головку и водя языком вдоль уздечки. Немного разогревшись, Стилински вновь вернулся к члену, резко хватая его, сжимая у основания. Рвано вздохнув и приоткрыв рот, мальчишка проехался рукой вверх, обхватил головку и начал водить по ней рукой, мыча от этого. Сбросив ноутбук в сторону и вымазав и вторую руку в креме, Стайлз повернул голову к экрану, левой рукой накрывая головку, а пальцами правой водя по стволу, задевая выступающие венки. Парень на экране встал на колени, разводя ноги, а второй принялся шлепать его по ягодицам и водить членом вокруг входа. Стайлз тоже переместился, вставая на четвереньки и упираясь одной рукой в подушку, а второй активно водя рукой туда-сюда, набирая темп и тихо поскуливая от удовольствия. Щеки с розовых становились красными, а искусанные губы начинали болеть, но Стайлз только сильнее их кусал, набирая темп, стараясь успевать за любовниками в экране, которые активно двигались, похабно стоная и чмокая друг друга в губы. Ненадолго отпустив член, он вновь принялся растирать яички, подушечками длинных пальцев доставая до дырки, впиваясь ногтями и оттягивая её. Сдержав стон титаническими усилиями, парнишка сильнее сжал член и начал быстро надрачивать, чувствуя покалывания и жар в паху. Выгнувшись дугой, мальчик быстрее задвигал рукой и блаженно промычал, чувствуя, как все напряжение собирается в одной точке и тут же исчезает. Свалившись на спину и тяжело дыша, Стайлз ещё на автомате продолжал двигать рукой, но теперь медленно и лениво. Полежав пару минут, уняв дрожь во всем теле и пережив оргазм, он лениво встал с кровати, шаркая ногами по пути в ванную. Сразу после душа, ужасно измотанный и уставший, Стайлз отключился, стоило ему упасть на кровать, забывая про будильники и домашку и погладить рубашку, и ещё тысячу дел, которые он должен был выполнить. Засопев, уткнувшись в подушку, парнишка смотрел чудные сны про единорогов и солдатов-огурцов на них.