Project A.A.A./ Alpha And Anorexic

Стайлз почти не помнил как прибежал к университету. Бежал он слишком быстро для себя. Настолько быстро, что дома и деревья, которые были по бокам от него, слились в одну сплошную кляксу, словно он гнал на машине, выжимая из неё максимальную скорость. Он залетел на стоянку, окинув её быстрым взглядом и кивнув самому себе, побежал в третий корпус, врываясь в пустую аудиторию и падая на колени. Хейл, который спокойно перебирал бумаги, обескуражено уставился на Стилински и заторможено встал на ноги, подходя к ученику. – Стайлз, – аккуратно начал Дерек. – Кто я? – завопил ученик, – Что со мной, блять, не так? – словно процитировал его Стилински и схватился руками за волосы, стискивая их в кулаки до ноющей боли. Грудная клетка вздымалась с такой силой, что мальчишке казалось, что она сейчас надуется подобно шару и лопнет. – Стайлз, что случилось? – Дерек медленно опустился на колени перед учеником и уже потянул руку, чтобы взять его за плечо. – Не трогай меня! – завизжал мальчишка, моментально отскакивая в сторону и обхватывая острые плечи руками. – Я не знаю что произошло! Она угрожала мне ружьём! Понимаешь? Ружьём! Я хотел её ударить, но не знаю, как так получилось! Я схватил её за шею и моя рука... Я почувствовал что-то странное, а потом она упала без чувств, и я сбежал! – захлёбываясь слезами, кричал Стилински, все сильнее и сильнее обхватывая себя руками. – Что точно произошло? Кто тебе угрожал? – командирским тоном спросил Дерек, сжимая кулаки и догадываясь, кто мог напасть на ученика. – Я схватил её за шею и у меня вся рука чёрная стала! А потом стало так хорошо, что в глазах потемнело, и она упала, поэтому все прекратилось, я убежал... Я убежал... Я слишком быстро бежал! Люди так не бегают, Дерек! Я должен был свалиться от такого темпа через три переулка, а я чуть не весь город оббежал и даже не задыхаюсь! Что со мной? –трясясь как лист на ветру, говорил Стайлз, покачиваясь, не замечая ни слез, ничего. – Ч-что... что вы сделали со мной?! – вдруг взвизгнул мальчишка, резво поднимаясь на ноги и ненавистно прожигая Хейла взглядом. – Мы ничего с тобой не делали, боюсь, это случилось без нашего вмешательства, – тихо ответил мужчина, вставая с пола и тяжело вздыхая, подходя к своему столу, и медленно собирая бумаги, укладывая их в рюкзак. – А кто тогда? Кто? Это был охотник! Она спрашивала про укус и твою семью! – продолжал визжать Стайлз, чем начинал надоедать не без того хрупкому терпению оборотня. – Я знаю, что это была охотница, – спокойно кивнул мужчина и, сложив вещи, двинулся к двери, – идём, я отвезу тебя к тому, кто все объяснит. Потолок в комнате казался каким-то слишком белым, а стыки обоев слишком заметными. Ему вообще сейчас весь мир казался слишком. Слишком странный Слишком непонятный Слишком сложный "Ты что-нибудь знаешь о духах? Например, о духе лиса из японской мифологии?" – ну откуда ему такое знать? "Ты когда-нибудь слышал про Кицунэ? Это дух лисы" – Стайлз слышал только про Кураму, но то был выдуманный девятихвостый лис из Наруто. "Кицунэ – это добрый дух лисы, но ему в противовес есть Ногицунэ – злой дух" – Мальчишка безразлично кивает головой, ничего не чувствуя. "Ты знаешь, чем питается Ногицунэ?" – ну откуда ему такое знать? [2] "Ногицунэ самый сильный, опасный и злой вид кицунэ, которого называют "пустым". Он приносит боль и несчастья, раздор и хаос, ими же и питается. Но для этого он должен вселиться в человека, т.к. не имеет постоянной формы тела. Чтобы это произошло, нужно к нему воззвать" – разве он к кому-то взывал? "К сожалению, у него нет подпитки из вне, потому что иначе мы бы уже купались в трупах, поэтому он ест тебя. Он ест твои чувства. Он заставляет тебя страдать!" – разве он страдает? Он ещё утром вполне веселился с друзьями. "Ты замечал что-нибудь необычное? Снились ли тебе странные сны? Не был ли ты агрессивен в последнее время?" – Да. Возможно. Не замечал. – Мне жаль, Дерек, – поджимая губы, говорит Дитон, отходя подальше от паренька. Судя по тому, что он рассказал о том, что произошло, и из того, что поведал Дерек про свою руку, можно сделать только один единственный вывод. – Ты ведь не серьёзно, – умоляющим тоном произносит Дерек, смотря за плечо врачу, – Как в нем может быть злобный дух лисы? В нем? Посмотри на него, он же слабый, никчемный Стайлз! Стайлз лежал в комнате, уставившись невидящим взором в потолок и ни о чем не думал. О чем можно вообще думать? О том, что в нем какой-то злобный дух? Что, он, возможно уже мочит людей по ночам, чтобы питаться? Что он опасен и его следует изолировать от общества, пока он никого не убил? Или возможно ему следует думать о том, что он сам для себя угроза? Питается сам собой? Заставляет страдать? Нет, ему совершенно не хочется об этом думать. Он лишь надеется, что это глупая шутка. – Сёги* – моя любимая игра! – заявляет ему он сам. Это глупо и парадоксально звучит, но напротив Стайлза сидит Стайлз. Один в один. Те же родинки на впалых щеках, тот же вихрь на голове, и даже улыбка та же. – Я не люблю Сёги, – буркает Стайлз, оглядывая пустую белую комнату и пень, на котором они сидят. Перед ними небольшой столик с начерченными на нем квадратиками и гордой толпой фигурок. – Я знаю, что ты не любишь Сёги, Стайлз, их люблю я, – голос у двойника до мурашек вкрадчивый, а под глазами залегают тёмные круги, от чего карие радужки словно наливаются темнотой. Стайлз в ужасе пятится назад, когда всю оболочку глаза заполняет чернота, а губы растягиваются в зловещей ухмылке. – Ты – это он? Нагицамен? – недовольно спрашивает Стилински, сжимая кулаки. – Как-как? – посмеиваясь, спрашивает двойник и возвращает глазам привычный для человека облик. – Я не очень хорош в запоминании имён, – отвечает мальчишка, пожимая плечами. – Я знаю, Стайлз. Я Ногицуне, и как вижу, ты меня знаешь, – отвечает лис. – Ничего я не знаю, только то, что ты злобный и питаешься плохими эмоциями как Дементр. – И ты меня не боишься, – как будто не слыша слов человека, говорит лис, вновь растягивая губы в усмешке. – Я, конечно, не уверен, но я вроде тебе нужен, так что ты меня не убьёшь, верно? – Стилински нервно проводит плечами. Эти ухмылки его пугают, особенно принимая во внимание то, что он сам так никогда не кривится. Просто поразительная разница в лицах. Одинаковые, но разные. Это как вообще? – Нужен, – согласно кивает лис и опускает пальцы на одну из фигурок, передвигая её вперёд. – Может, наконец, объяснишь мне все? – нетерпеливо спрашивает мальчишка. – Я ещё слаб, чтобы полностью поглотить тебя, и то, что случилось сегодня, меня ослабило. Кто бы мог предположить, что эта сучка не испытывает ничего, кроме злости и ненависти? Я не ем такую мерзость. Хотел забрать её эмоции, а получилось наоборот! – Лис медленно передвигает вторую фигурку. Стайлз, заинтересованный разговором, не замечает, как сам наугад двигает фигурку. – О чем ты? – уточняет Стилински, лис хмыкает. – Я так долго и терпеливо впитывал чужие эмоции, Стайлз. Очень долго копил силы, благодаря твоему отцу и его боли за тебя, а потом чертов волк все забрал! – на чужом-своём лице отображается такая злость, что человек невольно вздрагивает. – Но я простил его, – мягко улыбаясь, говорит лис, двигая очередную фигурку, – а вчера был просто пир! И злость, и страх, и боль! Я вдоволь наелся! – лис кривит губы и довольно их облизывает, – а потом пришла эта сумасшедшая, и когда я думал её сожрать, оказалось, что в ней нет еды, и я невольно отдал ей нашу боль, – Стайлз кривится на словах "нашу", – Я ведь должен тебя оберегать, Стайлз. Ты драгоценный сосуд, не волнуйся, я всегда смогу нас защитить! – А если я не хочу быть твоим сосудом? – недовольно спрашивает Стайлз, отказывая себе в малодушном желании обхватить себя руками и закрыться от лиса. – Но ты уже согласился, – ухмыляясь, отвечает дух. – Я.. Я не... – неуверенно тянет человек, дёргаясь назад, подумывая о побеге. – Но ты уже согласился со мной играть, – родное-чужое лицо улыбается слишком жутко, указывая пальцем на доску. Стайлз очень старается не закричать от ужаса, потому что он не помнит, как передвинул фигурки, выстраивая их в неровный ряд. – Ты меня обманул! Если бы я знал, я бы ни за что! – кричит мальчишка. – А разве ты не знал, что лисы – обманщики? – ухмыляется лис и выталкивает его из сновидений. Стайлз стоит перед зеркалом, дрожа от страха и ужаса. Он очень старается поднять взгляд и посмотреть на себя, но ему все не хватает смелости. Он лишь надеется и молится, что липкая влага на руках и щеках ему лишь кажутся, навеянные дурным сном. Он очень хочет верить, что он спит, но возможности проверить нет. Можно считать пальцы, но они все в неизвестной жидкости и Стилински не хочет проверять какой у неё цвет. "Пусть будет зелёный! Пусть зелёный!" – молит он, с закрытыми глазами поднося пальцы к лицу. Он почти приоткрывает глаза, но в последний момент осаждает себя и кладёт вторую ладонь поверх первой. – Раз, – шепчет он, обхватывая пальцами правой руки большой палец на левой. – Два, – пальцы соскальзывают из-за влаги. – Три, – голос сипит от натужности. – Четыре, – он долго сжимает безымянный палец, прощупывая его, дабы успокоиться и не сбиться со счета. – Пять, – почти облегченно произносит он, но скользнув подушечкой пальца ниже, натыкается на перепонку. – Во сне всегда больше пальцев! – почти кричит Стайлз, открывая глаза и натыкаясь взором на своё окровавленное отражение в зеркале. Зрачки моментально расширяются и тут же сужаются до такой степени, что становятся мелкими чермными точками. Измазанные в крови пальцы хватаются за борты раковины, чтобы удержать хозяина на ногах, давая опору. Он видит себя в отражении пару секунд, прежде чем вторая пару рук не появляется на его шеи, оглаживая щеку кончиками пальцев и почти любовно приглаживая волосы на затылке. В отражении у него за спиной стоит его двойник, улыбаясь и нежно поглаживая. – Это не реально, – шепчет Стайлз, боясь обернуться, чтобы проверить действительно ли он один, и не чудятся ли ему эти скользкие прикосновения, – Это только сон. – Это ненадолго, – заговорчески улыбаясь, говорит двойник, оглаживая его щеку и заставляя повернуть голову к нему, – не волнуйся, мой дорогой сосуд, я смогу нас защитить, – кровавый отпечаток остаётся на его губах. Парень просыпается с криком и слезами на щеках. У него внутри все горит, а руки дрожат так же, как у Эрики, когда она страдала эпилепсией. – Стайлз? Стайлз! – в комнату врывается отец, моментально подлетая к нему и стискивая в железные объятья, не давая сыну вырваться. Парнишка трясётся так сильно, что Джон едва может его удержать. – Сон, это только сон! – тихо повторяет он доверительным тоном, сильнее обнимая рыдающего сына, стараясь успокоить и привести в чувства. Мальчишка до того продрогший, что его обжигающе холодно держать, но отец уверенно держит, слегка покачиваясь, как укачивают матери своих младенцев, дабы показать ему, что он в безопасности. Но Стайлз все равно трясётся, стараясь вырваться и сбежать куда-нибудь, захлёбываясь слезами, которые в три ручья текут из его глаз. "Это ненадолго" – эхом разносится в голове паренька, и он богом может поклясться, что он все ещё чувствует эти фантомные прикосновения к своим щекам.