Хроники Аламида (стимпанк)

      Юноша поморщился: в нос снова ударил этот запах ─ запах гнили, смешанной с крысиными нечистотами. Ожидать чего-то другого от городской канализации глупо. В конце концов, в это место спускаются лишь вконец отчаявшиеся люди или же те, кто вынужден вычищать бесконечные тоннели от человеческих, и не только, экскрементов. Когда юноша был здесь последний раз, то пообещал себе, что больше никогда не разделит ложе с крысами в этой богом забытой дыре. Однако судьба распорядилась иначе, и ему вновь пришлось искать убежище под городом: желтая гвардия достанет откуда угодно, но в эту обитель смрада и зловония точно не полезет.       Молодой человек потер глаза и взглянул на запястье. Пыльные часы показывали половину второго ночи. Он раздосадовано вздохнул: проспал несколько часов вопреки тому, что хотел лишь отсидеться некоторое время и не высовываться, пока гвардия рыскает по округе. Ничего не оставалось, кроме как вернуться домой и завершить начатый сон в нормальной постели.       ─ Пошла прочь! ─ юноша отшвырнул ногой крысу, которая подошла уже совсем близко к свертку, лежавшему около него. ─ Самому не хватит.       Парень поднялся на ноги и внимательно осмотрелся. В этих канализационных лабиринтах он провел большую часть осознанного детства, поэтому прекрасно в них ориентировался. «Сектор В3» ─ гласила ржавая табличка на стене. Юноша мысленно представил, где примерно находится и, проложив в голове ориентировочный маршрут, неспешно двинулся по длинному тоннелю. По стенам и потолку тянулось множество ржавых труб разного диаметра, которые, переплетаясь между собой, уходили далеко вглубь коридора. Где-то они уже почти насквозь прогнили, а где-то еще ловили своей гладкой медной поверхностью тусклые отблески. По этим трубам передавали абсолютно все без исключения: и воду, и отходы, и пар; иногда можно было даже встретить трубопроводы пневмопочты. Периодически то в одну, то в другую сторону под действием сжатого или, наоборот, разреженного воздуха по ним проносились капсулы с различными документами и письмами.       По центру тоннеля, в русле, продвигался зловонный поток канализационных отходов шириной в пару метров, а по бокам у стен шли узкие дорожки, по одной из которых юноша неспешно плелся. Выложенные из крупного серого кирпича стены сплошь покрывала влага, крупными каплями стекающая вниз.       Парень приоткрыл сверток, который нес с собой, и на свет показалась розоватая поверхность содержимого.       ─ На пару дней хватит, ─ пробормотал он и покрепче прижал сверток к груди.       Преодолев немало длинных тоннелей, юноша оказался перед железной облупившейся лестницей. Сверху она упиралась в массивный люк, сквозь щели которого сочился холодный ночной воздух. С легкостью взобравшись на самый верх, он всей силой навалился на неподатливый люк и слегка приподнял его, чтобы можно было видеть, что твориться на поверхности. Его взору предстала мокрая улица, освещенная вдалеке одиноким фонарем. Вокруг ни души.       Вдруг рядом с фонарем показался мужчина в синем мундире, поверх которого были надеты легкие медные доспехи. Вернее, их лишь покрывал тонкий слой красновато-желтого металла, под которым скрывалась прочная сталь: надо ведь как-то оправдывать название «желтая гвардия». Это название закрепилось за ними, когда еще нынешние деды были детьми, а быть может, и еще раньше. Нарекли их так, потому что носили они медные или латунные доспехи, которые вычищали так, что те блестели на солнце словно золотые. Когда стало ясно, что медь больше не защищает в достаточной мере от огнестрельного оружия, ее заменили сталью, но наружный слой прежнего металла оставили, ибо жители Аламида привыкли к тому, что их покой охраняют «солдаты в желтых доспехах». Мундир синего цвета, а значит это обычный рядовой гвардеец, просто обходит установленную за ним территорию.       Спустя пару мгновений он зашел за угол, и юноша, полностью откинув люк, выбрался наружу. Глубоко вдохнув свежий воздух, удовлетворенно прошептал:       ─ Наконец можно дышать полной грудью без настойчивых позывов рвоты.       Быстро перебирая тонкими ногами, он преодолел пару коротких кварталов и свернул в темную улочку. Та резко заворачивала влево и через несколько метров оканчивалась тупиком.       ─ Вот я и дома, ─ парень вздохнул и бросил сверток на груду сена и соломы, застеленной мешковиной. ─ Полежи пока здесь, на постели.       Через обжитый переулок проходила целая водопроводная сеть: с десяток труб, которые спускались по стене и уходили глубоко под землю. Некоторые из них передавали горячую воду, а потому были очень теплыми ─ они помогали юноше согреваться суровыми зимами, что каждый год сковывают необъятный Аламид, в то время как прочие бродяги мерли словно мухи на морозе. Зима здесь столь же холодна, сколько знойно и засушливо лето. Отличное место для бездомника. Однако остальные бродяги не сразу поняли, что так просто парень свою берлогу им не отдаст, поэтому ему стоило больших усилий отстоять свое право на нее.       Впрочем до заморозков было еще далеко ─ пока можно было наслаждаться теплыми осенними ночами и жаркими вечерами.       Молодой человек повернул небольшой вентиль, и из короткого патрубка потекла струйка прохладной воды. Он наскоро умылся и вернулся к соломенному матрацу. Вытянувшись на нем, крепко обнял сверток, из которого торчала говяжья ножка, и тихо засопел. Подобное нужно беречь, иначе утащат: не собаки, так кошки, не кошки так и вовсе крысы. В Аламиде лишний кусок хлеба на дороге не валяется, поэтому всегда нужно держать ухо востро и не разбрасываться лишний раз личными вещами. На любую вещь, даже самую затасканную, найдется с десяток желающих, а эту говяжью ножку украсть было не легко. Пришлось даже убегать и прятаться от желтогвардейцев.       С усилием юноша продрал заспанные глаза. Солнце было теперь высоко и светило прямо в лицо. До ушей доносился навязчивый гул оживленных улиц, топот ног, цокот каблучков и рокот работающих двигателей. Начался новый день.       Парень привстал на постели, и живот тут же заурчал, требуя немедленно заполучить, с трудом добытую накануне говядину. Уже сутки почти ничего не ел, не считая нескольких листьев капусты, что нашел под окном одних весьма зажиточных бюргеров. Впрочем, постоянное чувство голода уже давно стало для него чем-то естественным, поэтому сильно не беспокоило.       Нехотя он поднялся на ноги, в ответ затекшие суставы слегка щелкнули, и подошел к расположенной рядом железной бочке, в боковой стенке которой зияло квадратное отверстие ─ некоторого рода печь. Заглянув на дно, юноша с досадой обнаружил, что топлива почти не осталось. К счастью, большой проблемой это не являлось: достать дрова или угли в городе, все равно, что насобирать хворосту в лесу. Это главный источник энергии в Аламиде, который обеспечивает движение транспорта, работу двигателей и всевозможных устройств. Угли и пар ─ то, без чего не представляет себе жизнь ни один горожанин, будь то простой обыватель или же представитель заносчивой аристократии.       Говяжье мясо требовало тщательной прожарки, прежде чем действительно стать пригодным к употреблению.       ─ Любую еду, прежде всего, необходимо хорошенько прожарить, а то подхватишь заразу в два счета, ─ пробормотал молодой человек себе под нос слова, которые часто повторяла ему мама в детстве       Поэтому, хотелось ему того или нет, но отправляться на поиски топлива было необходимо.       Сунув руку в тюк сена, юноша извлек из него потрепанную, старую торбу и положил в нее драгоценный кусок мяса. Едва он покинул свою улочку, как тут же оказался на шумной улице, сплошь заполненной людьми самого разного сорта: в основном, конечно, это были крестьяне, ремесленники и рабочие. Сквозь толпу тщетно пытались проехать грохочущие паромобили, но людей было так много, что лишь настойчивые машинные гудки заставляли их хоть немного разбегаться в стороны. Кузова машин были доверху заполнены тюками с картофелем, поверх которых обязательно сидел чумазый крестьянин и бил палкой по рукам любого, кто намеревался урвать пару-тройку клубней.       Все прохожие были одеты в самую обыкновенную для этого бедного района одежду. Женщины носили длинные платья в пол, туго затянутые кожаными корсетами, а волосы аккуратно укладывали под платки или потрепанные шляпы. Зачастую их лица были измазаны сажей и копотью. Мужчины же предпочитали свободные рубахи и штаны из плотной мешковины, на руках они нередко носили короткие кожаные перчатки на металлических застежках с отверстиями для пальцев; это было необходимо, чтобы защитить ладони от появления болезненных мозолей.       Юноша сделал несколько шагов и вместе со всеми вовлекся в этот нескончаемый поток. Первым делом он решил проведать местную свалку, на которой зачастую можно было найти немало хлама, пригодного для растопки печи. Проблема заключалась в том, что как правило люди предпочитали самостоятельно сжигать его в топках своих паромобилей, ведь паровые двигатели к топливу неприхотливы: хочешь, сжигай дерево, хочешь ─ угли, а если есть деньги, так и вовсе можно закупать баллоны с газом. Но зачем платить больше, если мусор ─ прекрасное горючее.       Вскоре молодой человек свернул с широкого проспекта в небольшой переулок, круто уходивший вниз: подобные переходы в ландшафте города ─ далеко не редкость. Целая сеть улочек вновь вывела парня на широкую дорогу, перейдя которую, он снова очутился в крохотном проулке. Юноша всегда старался избегать людных мест, отдавая предпочтение пустующим улочкам: если хорошо их знать, можно значительно сокращать свой путь.       Постепенно дома стали редеть, и молодой человек вышел на небольшую вымощенную каменной плиткой площадку, что скрывалась позади жилых кварталов. На противоположной ее стороне не было абсолютно ничего. Обрыв.       Парень подошел к нему поближе, к самому краю. В этом месте город просто резко обрывался, заканчивался крутым утесом, край которого тянулся бесконечно далеко и вправо, и влево. На некоторых его участках жители построили небольшие ограждения, но не везде, поэтому ни о какой безопасности не могло быть и речи. Юноша посмотрел вниз: утес не был совсем уж отвесным, он спускался под уклоном, но очень крутым. Никакого дна не было видно и в помине: все закрывал густой туман, который никогда не рассеивался.       Подобная картина наблюдалась, если подойти к границе Аламида с любой стороны: он был окружен пропастью. Насколько парню было известно, нижележащие территории густо покрывали леса, которые постепенно вырубали для производства древесного угля, необходимого для работы паровых двигателей. Однако жить там никто не мог, ибо, по слухам, этот туман содержал примеси паров тяжелого ядовитого газа. Все рабочие, занимающиеся вырубкой лесов, спускались вниз исключительно в специальных комбинезонах с противогазами. Но даже с учетом этого умирали они все в молодом возрасте, хотя в Аламиде люди до старости вообще редко доживали. По крайней мере, живущие во Внешнем круге.       Юноша прошел немного вдоль края обрыва, пока не оказался перед небольшим участком, где ограждение отсутствовало. Он снова посмотрел вниз с обрыва: теперь там внизу вместо крутого утеса была небольшая пологая площадка, но очень далеко. Именно сюда жители близлежащих кварталов сбрасывали все, что потеряло для них свою ценность. В основном здесь покоились разного рода медные кузова, запчасти двигателей, паровых механизмов, обрезки труб, латунные листы и многое другое. Немного поодаль начиналась железная лестница, круто уходившая вниз к площадке; ее ступени были вмонтированы прямо в каменную породу.       Спустившись вниз, парень принялся тщательно рыскать по грудам металла в поисках того, что могло бы сойти за топливо. Город давно превратился в меднокаменное царство, в котором больше нечего было сжигать, кроме угля, поставляемого с дальних областей.       Но иногда счастье улыбается и бездомникам, с которыми жизнь и без того обошлась сурово: молодой человек подобрал обожженный с двух сторон деревянный ящик, а под ним обнаружил еще и подранную мешковину. Приободренный он продолжил поиски, однако, к великому сожалению, больше ничего на этой свалке так и не нашел. Юноша возвращался по одной из широких улиц обратно, крепко сжимая в руках находку и надеясь отыскать по пути что-нибудь еще: часто угли падают с проносящихся мимо паромобилей.       ─ Эй, Смурной! ─ донесся вдруг до него чей-то голос. ─ Смурной Гил!       Парень обернулся и увидел мужчину в грязных лохмотьях, что сидел у стены рядом с коробочкой для милостыни. Он смотрел прямо на юношу и улыбался во весь рот, обнажая с дюжину гнилых зубов. Молодой человек тяжело вздохнул и покачал головой.       ─ Сколько можно повторять, Куцый, ─ сказал он попрошайке, когда подошел поближе, ─ я ненавижу, когда ко мне приписывают это дурацкое прозвище. Я просто ─ Гил.       ─ Это не просто прозвище, ─ многозначительно поднял указательный палец мужчина, ─ это символ того, что ты состоишь в Содружестве.       Юноша закатил глаза:       ─ То еще содружество. Я бы иначе назвал ваше сообщество ─ как насчет «рабство»?       ─ На твоем месте я был бы поосторожнее со словами, Гил, ─ лицо собеседника стало на миг серьезным. ─ Ты ведь знаешь, что бывает с теми, кто распространяет о нас дурную молву.       ─ Ко мне это не относится, Куцый, сам знаешь.       ─ Ах, разумеется, передо мной ведь сам Гил, ─ демонстративно склонил голову бездомник. ─ Уже год минул, как твоего покровителя не стало. Думаешь его посмертная протекция еще долго просуществует?       ─ А вот память об Унио не смей пятнать своими грязными лапами, ─ парень зло сжал кулаки и угрожающе шагнул вперед.       Лицо мужчины оставалось беспристрастным. Спустя несколько мгновений оно вдруг расплылось в лицемерной улыбке:       ─ Я ведь тебя не просто так окликнул: слышал, ты снова Хьюго обчистил? ─ усмехнулся он хрипло. ─ Говорят, мяса на два мешка утащил, а с нами и не поделился. Не хорошо, Смурной.       ─ Что за чушь! Какие два мешка? ─ возмутился юноша. ─ Я помню третий пункт Свода, поэтому если бы я сорвал подобный куш, вы бы узнали это от меня лично.       ─ Но есть свидетели, утверждающие обратное. И кому верить? ─ собеседник наиграно развел руками. ─ Кто-то даже предложил отобрать твою подворотню за подобное своенравие.       ─ Только суньтесь туда!       ─ Я думаю, что мог бы замолвить за тебя словечко, если бы ты поделился со мной добычей.       Раздув ноздри, парень достал из свертка кусок мяса, а следом ─ маленький ножичек с рукоятью в виде рыбьего хвоста.       Содружество, о котором он говорил, было самым крупным объединением бродяг и бездомников города. Жить на улице и не состоять в нем было практически невозможно. Каждый, кто не имел документов, волей или неволей вынужден был вступить в Содружество и следовать Своду его немногочисленных правил. Каждому вступившему они давали личное прозвище, что добавлялось к имени: Хилый, Шустрый, Куцый и так далее. Этот юноша прослыл среди них как Смурной Гил, по той причине, что даже бездомников удивляла его отчужденность и нелюдимость ─ черта характера, препровождающая его с самого детства.       ─ Так и быть, ─ сказал он, отсекая кусок говядины. ─ Лови.       Бездомник схватил его налету и тут же откусил огромный ломоть своими гнилыми клыками.       ─ Как же хорошо, ─ прохрипел он, пережевывая сырое мясо. ─ Так уж и быть, похлопочу за тебя перед ребятами.       ─ Думаю, эту проблему мы уладили? ─ спросил юноша, приподнимая бровь.       ─ Вполне. Но позволь еще кое-что сделать для тебя, ─ ответил мужчина, улыбнувшись, а спустя мгновение вдруг неожиданно громко завопил. ─ Помогите! Помогите, грабят!       Прохожие тут же поотвлекались от своих дел и уставились прямо на них.       ─ Что ты делаешь? ─ прошипел парень, нервно озираясь по сторонам.       ─ Помогите! ─ тот лишь закричал с новой силой. ─ Убивают!       Молодой человек посмотрел на свою руку и с ужасом осознал, что все еще крепко сжимал в ней нож. А из-за толпы уже стали проглядываться золотые блики гвардейских доспехов.       ─ Всем сохранять спокойствие! ─ послышался властный тон правоохранителя.       ─ Ах ты подлая крыса! ─ закричал юноша. ─ Подставить меня решил?       В этот момент его глаза встретились с глазами гвардейца, который тщетно пытался протиснуться сквозь скопище прохожих, и сердце невольно сжалось. Парень бросил на землю добытое топливо для печки и медленно попятился назад, убирая нож под комбинезон.       ─ Мы еще не закончили, Куцый, ─ рявкнул он и помчался прочь.       ─ Стоять! ─ закричал гвардеец в синем мундире и заверещал в свисток.       Гилу было хорошо известно, какая участь ждет бездомника вроде него, пойманного за грабежом с поличным, а уж тем более ─ за покушением на жизнь: каторга в шахтах или на лесопилке, побег с которой сродни самоубийству. Пока еще ни одному заключенному не удавалось вернуться до завершения установленного срока, который пророчил отнюдь не скорое освобождение. К счастью, просто так сослать всех бездомных на каторжные работы никто не имел права, поэтому уже много лет власти выискивали малейшие поводы для ареста бродяг, а тот повод, что подбросил им молодой человек, переплюнуть сложно.       «Дурак, дурак» ─ снова и снова повторял он сам себе, едва дыша от изнуряющего бега.       Расталкивая прохожих, парень мчался так быстро, как только мог, но гвардеец и не думал отставать. Вскоре к нему присоединилось еще двое солдат, обративших внимание на поднятую шумиху. Если и был хоть какой-то шанс уйти от преследователей, то в первую очередь необходимо было покинуть многолюдную улицу. Поэтому, внимательно осмотревшись по сторонам, Гил помчался к бакалейной лавке, что приметил на другой стороне дороги: у подобного рода зданий всегда имелся черный ход.       Вломившись внутрь, он закрыл за собой дверь на большой железный засов ─ это хоть ненадолго должно было задержать неприятелей.       ─ Какого черта! ─ воскликнул седовласый хозяин лавки. ─ Что вы себе позволяете!       Игнорируя крики, молодой человек промчался мимо стеллажей с крупами и нырнул в темный коридор на другой стороне помещения. Почти одновременно с этим позади послышался громкий стук в дверь, а спустя пару секунд ─ звон вдребезги разбитой витрины.       ─ Да что же это такое! ─ последовали громкие причитания продавца.       Юноша толкнул тяжелую дверь в конце коридора и, выскочив наружу, оказался в грязном сыром переулке, завешанном бельем.       «Где-то здесь должен быть канализационный люк» ─ пронеслось у него в голове.       Глаза забегали по каменной плитке в поисках железной крышки, но ее нигде не было. Тогда Гил ринулся сквозь путаницу бельевых веревок на другой конец улочки, где она вскоре заканчивалась глухим тупиком, заваленным скопищем ящиков и металлолома. Из-под груды мусора виднелся крохотный кусочек канализационного люка.       Внутри у Гила все похолодело. Пытаться разгрести завал, чтобы добраться до люка, было бессмысленно. Тогда он вскинул голову кверху и вдруг заметил выступающую из стены деревянную балку, за которую вполне мог бы ухватиться при хорошем разбеге.       ─ Он побежал сюда! ─ закричал один из гвардейцев уже совсем близко.       Бельевые веревки вдруг зашатались, от чего сердце заколотилось еще быстрее. Юноше казалось, что если он промедлит еще хоть секунду, то нервы окончательно лопнут, подобно натянутым струнам. Поэтому он тут же сорвался с места и, буквально влетев на шаткую груду металлолома, подпрыгнул так высоко, как только мог. Гил уже был готов вцепиться в брус, но вместо шероховатой деревянной поверхности рука напоролась на что-то, как шило, острое. С диким воплем парень одернул руку и рухнул вниз, ударившись затылком о медный бак, что лежал на куче хлама. Виски загудели, а в глазах все забродило ходуном. Гил ударил себя кулаком по голове, стараясь отбить навязчивый гул, что разрывал череп, но тот лишь усилился. Дрожа всем телом, он взглянул на руку, и сквозь мутную пелену взору предстала рваная рана, рассекающая ладонь от центра до края.       ─ Чтоб тебя!       Глядя, как качается из стороны в сторону белье, он все ждал, как из-за него вот-вот покажутся золотые доспехи. Еще немного и целый отряд гвардейцев накинется и скрутит его. Но прошла секунда, за ней другая, а никто так и не появлялся ─ преследователи исчезли.       С большим трудом Гилу удалось заставить себя подняться на ноги, свист в голове постепенно утихал. Однако разум никак не мог смириться с мыслью, что беда неким образом миновала, не смотря на то, что даже мизерного шанса на спасение не было. Он не понимал, куда могли деться несколько гвардейцев, когда они уже дышали в затылок. Как в воду канули.       «Ладно, Гил, ─ прошептал он мысленно, ─ допустим, чудесным образом тебя пронесло. Но даже если и так, продолжать оставаться в этом месте нельзя: в любой момент может подойти подкрепление»       Юноша решительно направился сквозь гряду простыней, и вдруг услышал под ногой легкий плеск. Тряпичная обувь моментально пропиталась чем-то теплым. Глаза метнулись вниз и обнаружили багряную лужу крови, медленно расплывающуюся в стороны. Ноги невольно подкосились и заковыляли назад. Окровавленная ступня заскользила по плитке, и парень, потеряв равновесие, рухнул на пол. Из-под свисающих краев белья он увидел бездыханное тело: гвардеец с искаженной гримасой на лице лежал на спине, а в его груди зияло крупных размеров отверстие, из которого все еще медленно рывками вытекала красная кровь. За ним виднелось еще два трупа.       ─ Какого! ─ воскликнул Гил. ─ Нет. Нет, я просто… я просто ударился головой. Мне мерещится.       За спиной послышался глухой стук. Молодой человек обернулся и увидел толстый канат, спускавшийся с крыши до самой земли.       «Кто-то явно хочет, чтобы я поднялся по нему на крышу» ─ подумал он.       ─ Кто вы? ─ крикнул юноша дрожащим от страха голосом. ─ Это вы убили гвардейцев? За что?       В ответ последовала тишина.       ─ Я не стану лезть наверх!       Но в следующий момент послышались далекие крики со стороны бакалейной и медленно приближавшиеся шаги.       ─ Да что б вас! ─ воскликнул Гил и помчался к веревке.       Покушение на убийство ─ это полбеды, а если бы его обнаружили среди горы трупов, то простой каторгой дело бы не обошлось. Руки крепко вцепились в канат, юноша стал медленно вскарабкиваться наверх, опираясь ногами о стену; раненная рука неистово болела и скользила из-за густой крови, поэтому приходилось каждый раз оборачивать канат вокруг ладони. С большим трудом ему удалось достичь крыши. Он посмотрел вниз и обнаружил, окровавленный ржавый гвоздь, что торчал из злосчастной балки. Ладонь при этом отдалась глухой болью.       Внизу все было по-прежнему: мертвые тела, окровавленные простыни, гора мусора. При этом незнакомые голоса продолжали приближаться, поэтому Гил не стал медлить и помчался прочь по ветхой шатающейся крыше. Та грохотала под его ногами, но он продолжал бежать. В этом бедном районе дома плавно переходили один в другой, поэтому по одним только кровлям можно было убежать достаточно далеко. Дома сильно разнились по высоте, поэтому уже спустя сотню шагов юноша скрылся за грядой старых построек.       Он мчался так быстро, как только мог до тех пор, пока силы окончательно его покинули. Парень сбавил темп и медленно остановился. Сердце бешено колотилось, а со лба ручьями стекал пот вперемешку с кровью: удар затылком не обошелся простым ушибом.       ─ Куцый, ─ Гил зло стиснул зубы и сжал больную руку в кулак так, что из раны вновь засочилась кровь.       «Во всем виноват именно ты, ─ ругался и размышлял юноша, ─ именно ты натравил на меня солдат. Сам бы ты ни за что не решился на подобный поступок, если бы за этим не стоял некто больший. Наверняка, тебе пообещали за это нечто чрезвычайно ценное»       К сожалению, юноше не пришлось долго думать, кто мог желать ему неприятностей: в Содружестве у него было немало врагов по самым разным причинам. Но чтобы устроить подобную засаду, причина нелюбви должна быть по-настоящему веской. К несчастью неприятелей и с такими серьезными намерениями хватало.       С Содружеством судьба свела Гила еще в детстве. После того, как он потерял родителей, его приютил у себя один добрый человек. Так вышло, что он входил в состав Гетерии, небольшого альянса друзей, что стоял у власти Содружества. Их было пятеро: пятеро друзей заложивших основание этой огромной подпольной структуры, включающей в себя почти всех бродяг Внешнего круга Аламида ─ самого бедного района города. Их первоначальные мотивы был преисполнены благородства и добра: объединить бездомников пред лицом общей опасности ─ голода и нищеты. Но вскоре все их добродетельные побуждения отошли на второй план перед первобытной алчной человеческой натурой. Сперва они позволяли себе подворовывать из Склада ─ хранилища общих вещей Содружества, куда каждый вступивший сдавал все, что у него было, ради общего благополучия. Все вещи в равной степени принадлежали каждому содружественнику, а Гетерия решала, как именно ими распорядиться. Конечно, все это было лишь на словах: в действительности, самое лучшее основатели оставляли себе.       С тех пор прошло более двадцати лет, Содружество изменилось до неузнаваемости. Его уже без сомнения можно было называть игом. Гетерия теперь без зазрения совести и утайки буквально правила несчастными бездомниками. У них были свои люди по всему Внешнему кругу, в каждом из его восьми районов. Здесь, в районе ВитШи, всем управлял Шули: отвратительная скотина, не имеющая ни капли жалости. Среди бродяг он прослыл как Тучный Шули за свои весьма габаритные размеры.       Человека, взявшего Гила к себе, звали Унио. Тоже не самый добропорядочный человек, но в то же время без сомнения наименее гнусный среди пятерых, входящих в Гетерию. В Гиле же он души не чаял, за что тот в ответ и любил его всем сердцем и закрывал глаза на многие страшные вещи, которые тот творил. Другие четверо скептически отнеслись к идее Унио приютить мальчика, но противиться не стали. По этой причине Гил всегда был среди бездомных несколько привилегированным, за что многие его не любили. В то же время к порядочным бродягам он старался относиться с состраданием и нередко помогал им тем, что удавалось унести из Склада. Тот давно уже пополнялся лишь за счет систематической дани, которую платили содружественники за собственную безопасность.       Шули был одним из главных неприятелей Гила, недовольный теми вольностями, которые он позволяет себе в его районе. Поэтому Тучный систематически отправлял жалобы Гетерии в БранШи, чтобы те приструнили юношу. К сожалению, Унио погиб меньше года назад, но его протекция и по сей день хранила Гила от нажитых врагов. Четверо друзей, составлявших теперь Гетерию, относились к нему с некоторым пренебрежением за то, что он постоянно преступал их собственный Свод правил и тем самым пятнал их авторитет. Но, несмотря на это, в знак уважения к Унио, они юношу не трогали.       У Гила почти не оставалось сомнений в том, что Куцего натравил именно Шули, пообещав ему что-то из склада ВитШи. Но парня беспокоило даже не это, а то, что произошло в переулке. Только чудом ему удалось уйти от преследователей, и, безусловно, этим чудом являлся некий человек. Кто-то намеренно убил гвардейцев ради того, чтобы он смог уйти.       ─ Но зачем? ─ пробормотал юноша себе под нос.       Внезапно его тело накрыла огромная черная тень. Он вскинул голову кверху: по небу плыла необъятная громадина ─ дирижабль, достигавший в длину как минимум сотню метров. Нижняя часть его оболочки, наполненной гелием, была из металла, верхняя же ─ из толстой плотной ткани. Подобные гиганты парили над каждым районом Внешнего круга в целях наблюдения за территорией и воздушным пространством. Такие крупные дирижабли обычно под завязку пичкались гвардейцами и военной техникой, готовой в любой момент пуститься в атаку. Преимущества подобных аппаратов заключались в том, что они могли долго, автономно, не требуя горючего, висеть в воздухе или двигаться потихоньку в нужном направлении. Часто с ними поддерживала связь с земли желтая гвардия, когда им требовалась помощь в осуществлении слежки за беглыми преступниками. Радиостанции были исключительно стационарными и располагались в гвардейских Штаб-квартирах.       «Вряд ли преследователи могли успеть попросить поддержку с воздуха до того, как я скрылся, подумал Гил. ─ Тем более учитывая, что я ─ не такая крупная рыба, чтобы уделять мне столько внимания»       Перед глазами снова вдруг возникла искаженная гримаса мертвого гвардейца.       «Однако тела солдат уже наверняка обнаружили, ─ с опаской подумал он, ─ поэтому дело принимает совершенно иной оборот»       Парень поежился и поспешил спрятаться под небольшим навесом, укрывавшим от солнца чью-то крохотную грядку, расположенную на крыше. Помимо гиганта-дирижабля в небе было полно дельтапланов и аэростатов поменьше: большая часть ─ грузовые суда.       В детстве, когда погибли родители юноши, он часто взбирался на крыши и точно так же наблюдал за плывущими в небе гигантами. Это его успокаивало и помогало справиться с трагедией. Он всегда мечтал подняться туда к ним, чтобы вместе парить под облаками. Часто во снах это даже удавалось, но жестокая реальность каждый раз опрокидывала его обратно на землю. И даже теперь, почти достигнув двадцатилетнего возраста, он все еще хранил в сердце крохотную надежду, подняться ввысь на большом дирижабле и посмотреть на землю с высоты птичьего полета. Но, к сожалению, жители Внешнего круга не могли позволить себе ни дирижаблей, ни аэростатов. А тем более для такого бездомника, это уж точно оставалось сродни далекой эфемерной мечте, которой никогда не суждено было сбыться.       Гил просидел под навесом несколько часов, пока дирижабль не уплыл прочь. Солнце успело уже побывать в зените и продолжить свой путь к противоположному краю горизонта. Кровь на руке и голове давным-давно запеклась и почернела. Парень встал на ноги и не спеша побрел по длинной крыше. Прохладный ветер переваливал с боку на бок бурые пряди его волос ─ те из них которые не слиплись от крови.       «…и любовь дарует нам свободу…»       Внутри все перевернулось, а тело покрылось гусиной кожей. До ушей юноши донесся ангельский голосок, такой тонкий и прекрасный. Давно он не слышал ничего подобного в этом затхлом районе, пропитанном сажей и дымом, среди алчных людей и неотесанных бродяг.       «…забыв про голод, страх и суету…»       Словно ветер, мгновение назад ласкавший его волосы, теперь стал нарочно издеваться над Гилом, дразня обрывками сказочных строк удивительной неизвестной ему мелодии. Но в его памяти вдруг стал всплывать до боли знакомый мотив. Так бывает, когда пытаешься уловить ускользающие обрывки недавнего сна. Но, не смотря на все старания, вспомнить мелодию ему так и не удалось. Выхватывая из воздуха каждую ноту и каждый музыкальный оттенок, он все ближе подбирался к источнику звуков. Ноги несли его по черепичным пролетам, а зрачки беспорядочно бегали по крышам.       И вот, наконец, Гил увидел ее.       Маленькая хрупкая девочка, в белом платьице. Она стояла на небольшом балкончике старого дома и смотрела куда-то вдаль. Ее одежда не была похожа ни на что, из того, что носили здесь, во Внешнем круге, а русые волосы были аккуратно уложены под бледно-зеленой шляпкой. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что эта девочка не отсюда: она приехала из Внутреннего круга, а быть может, даже из Центра. Как правило, Внутренний круг покидают исключительно в связи деловыми обязанностями: никому не хочется приезжать в этот преступный грязный район без веской на то причины. Но Гилу было неясно, что здесь забыла эта девочка; было неясно, почему она не играет со своими подружками в куклы у себя дома, почему не гуляет по зеленым лужайкам у своего двора. Вместо этого девочка стояла на грязном балконе беднейшего района города и, умиротворенно глядя на пасмурный и наполненный клубами смога пейзаж, пела песню: Когда мы мечтали о небе безбрежном, Когда нам хотелось лишь ласки небрежной, Вы нам повторяли одно лишь упорно, А мы продолжали вас слушать покорно. Вы нам покляли́сь, заключив на бумаге: ─ Все делаем мы лишь для вашего блага! Когда обирали вы наши поля, Твердили, что это земля короля, Мы слушали вас, преклонивши колени, В умах без единой и тени сомнений. Мы приняли каждый подпунктик устава: ─ Все делаем мы лишь для вашего блага! Но больше терпеть мы это не будем, Все ваши уставы навек мы забудем. Разрушим тяжелые цепи, оковы, Чтоб цель нам достигнуть на все мы готовы. Пусть слышит нас каждый, пусть слышат народы: ─ Свобода, свобода, свобода, свобода!       Юноша дрожал и не мог пошевелиться. Не узнать песню было невозможно: отрывок из книжки, что читала ему мама каждую ночь перед сном. Тогда он был еще слишком маленьким, но этот мотив очень ясно отпечатался в сердце. Перед лицом тут же возник образ матери и Гил, почувствовав, как к горлу подкатывает ком, громко всхлипнул.       ─ Кто там? ─ девочка вздрогнула и посмотрела на него испуганными глазами.       Холодок пробежал по телу.       «Пропал!» ─ пронеслась в голове единственная мысль.       Гил уже успел представить, как девочка кричит во всеуслышание при виде, постороннего, измазанного кровью, что сидит на крыше соседнего дома и пялится на нее. Успел представить, как его заковывают в кандалы и отправляют поездом в Вальдог или того хуже ─ казнили на центральной площади БранШи за убийство нескольких гвардейцев и покушение на жизнь девочки из Внутреннего круга.       Но девочка молчала. Широко раскрыв глаза, она с любопытством разглядывала незваного гостя. В ее больших зеленых глазах можно мыло прочитать многое: удивление, трепет, волнение, но ни в коем случае не страх.       ─ Здравствуйте, ─ сказала она.       ─ Да… здравствуйте, ─ с трудом выдавил из себя Гил.       Ужас продолжал ледяной хваткой держать его за горло и крутить внутренности. Ему казалось, что его тело поочередно обдают то кипятком, то студеной водой. Мышца на переносице не переставала судорожно сокращаться, от чего брови невольно дергались.       ─ Ты только… только не кричи, ладно? ─ дрожащим голосом пробубнил юноша. ─ Я уже ухожу.       ─ Уходите? ─ спросила девочка. ─ Но почему?       ─ Я не хотел вам сделать ничего плохого, ─ продолжал Гил. ─ Я просто проходил мимо.       ─ Ладно, но я и не думала вас прогонять, ─ нахмурилась собеседница. ─ А почему вы так дрожите? Вам холодно?       ─ Холодно, ─ подтвердил парень, ─ и жарко в то же время. Не могу точно сказать.       «Страшно мне» ─ подумал он.       ─ Смешной вы, ─ улыбнулась девочка. ─ Ой, а что это у вас на руке? Вы поранились?       ─ Да так, царапина, ─ юноша спрятал руку в карман.       ─ Нет уж, вот это царапины, ─ она закинула ножку на поручень балкона и провела пальцем вдоль красных полос на голени, ─ а то что у вас на руке, это самая настоящая рана.       Гил с изумлением посмотрел на исполосованную ножку. Красные шероховатые линии никак не вязались с этой белой фарфоровой кожей. Девочки ее уровня и статуса не должны получать подобные увечья. За ними как правило день и ночь присматривают сиделки и воспитательницы, учат их шить, читать книги, играть на пианино.       ─ Откуда у вас такие царапины? ─ спросил парень.       ─ Да так, ─ девочка убрала ногу, ─ игралась на опушке, за пределами нашего особняка. И пожалуйста, никаких «вы», от этой этики меня уже тошнит.       ─ Ладно, тогда к тебе это тоже относится, ─ Гил уже чувствовал себя более-менее спокойно, дрожь постепенно проходила, ─ ты тоже обращайся ко мне на «ты». Я совсем не того статуса, чтобы употреблять «вы» по отношению ко мне.       ─ Договорились, ─ улыбнулась девочка, ─ спускайся сюда. Мне не удобно говорить, когда ты сидишь на соседней крыше. Тем более я хочу поближе взглянуть на твою рану.       ─ Не могу, ─ с опаской покачал головой парень.       ─ Почему же? ─ нахмурилась та.       ─ Мы совсем не знакомы. Если меня увидят у тебя дома, то придут солдаты желтой гвардии и отправят за решетку.       ─ Да здесь никто, кроме моей бабушки, и не живет, ─ отмахнулась девочка, ─ она очень добрая. Да и дома ее сейчас нет. Но ты совершенно прав, мы с тобой еще даже не познакомились.       ─ Тогда давай знакомиться, ─ улыбнулся юноша.       ─ Меня зовут Нири, ─ улыбнулась в ответ юная собеседница и протянула руку.       ─ Гил, ─ махнул ей парень.       ─ Нет! ─ воскликнула она. ─ Так не пойдет, ты должен пожать мою руку.       ─ Но для этого мне придется спуститься к тебе на балкон, ─ замежевался Гил.       ─ Ну так спускайся.       Юноша тревожно осмотрелся по сторонам. Никого по близости видно не было. Балкон девочки выходил на нелюдимый узкий проулочек, совершенно темный и сырой. Единственная оживленная улица была так далеко, что шум от нее едва сюда доносился.       ─ Ну хорошо, ─ сказал наконец парень, ─ я спускаюсь.       В несколько прыжков он достиг крыши ее дома и, повиснув на руках, спрыгнул на балкон рядом с девочкой. Та продолжала держать перед собой вытянутую руку. Гил вздрогнул, вблизи она была еще более кукольной и красивой. Ее кожа, ее прическа, одежда, манеры ─ все кричало о том, что она из совершенно другого мира. Из мира аристократии.       Юноша посмотрел на ее бледную ладошку, которую предстояло пожать, но ему так не хотелось этого делать. Не хотелось пачкать ее своими грубыми, покрытыми сажей ручищами.       Но если я этого не сделаю, она обидится» ─ подумал он.       ─ Я Гил, ─ повторился парень, пожимая наконец крохотную ручку.       Нири улыбнулась всеми своими белоснежными зубами и крепко сжала его кисть, не позволяя одернуть ее. Она завороженно разглядывала ее, крутя во все стороны.       ─ Прости, ─ сказала она наконец, разжимая пальцы, ─ просто я впервые вижу так близко жителя Внешнего круга. Мне всегда запрещали с вам общаться.       ─ По вполне понятным причинам, ─ кивнул юноша.       ─ Но ведь это неправильно! ─ воскликнула девочка. ─ Подобные разделения приводят лишь к непониманиям. Одни люди не должны пренебрегать другими только потому, что те родились не в таких богатых семьях.       ─ Я с тобой согласен, ─ ответил парень, удивленный тому, что такие слова исходят из уст ребенка, ─ однако реальность такова, что все совсем не так, как нам с тобой хотелось бы.       ─ А жаль, ─ нахмурилась Нири. ─ Ух как я зла на этих глупых взрослых!       Юноша рассмеялся.       ─ Когда ты повзрослеешь, то поймешь, что взрослых не существует.       ─ Как это? ─ девочка потупила взгляд.       ─ Поймешь, когда повзрослеешь, я думаю, ─ почесал затылок тот.       Нири недовольно скрестила на груди руки и надула губы. Не успел парень что-либо предпринять, как она воскликнула:       ─ Гил, твоя рана! Я совсем забыла, покажи мне!       Девочка схватила его ладонь и поднесла к лицу, тот скривился от боли.       ─ Какой кошмар! ─ присвистнула она, разглядывая запекшиеся рванные края раны. ─ Туда могла попасть инфекция, нужно скорее обработать!       Девчушка побежала в комнату, потащив нового знакомого за больную руку за собой. Гил невольно ойкнул и последовал за ней, чтобы не стало еще больнее.       ─ Нири, мне нельзя сюда, пожалуйста! ─ зашептал он громко и отчаянно, но тут же умолк, увидев внутреннее устройство помещения.       Дом безусловно был старый, точно такой же, как и остальные дома по соседству. Однако вместе с тем его ветхую природу старались скрыть за ширмой богатой утвари. Скрипучий пол покрывал роскошный ковер с таким длинным ворсом, что ноги в нем просто утопали. Юноша успел сделать несколько шагов прежде, чем смог скинуть с себя грязные тряпичные ботинки, один из которых был твердым от засохшей крови гвардейца. Чумазые ступни тут же испытали на себе всю прелесть и очарование дорогостоящего покрытия. К счастью, ковер и без того был темных оттенков, поэтому грязные следы на нем почти не выделялись.       Драпированные дорогой атласной тканью стены тщетно пытались скрыть серо-голубую плесень, а с ветхого, местами прогнившего потолка свисала изысканная медная люстра с лампочками в виде свечей. В помещении также находились резные комоды и столы из красного дерева, покрытое матовым лаком фортепиано, мольберт с холстом, на котором уже виднелись некие зарисовки и многое другое. Большую часть всего этого Гил видел впервые, поэтому глаза механически и бессознательно бегали от тумбы к часам, от часов к книжной полке, от полки к огромной картине в золотой раме.       ─ Присаживайся сюда и не дергайся, ─ Нири усадила юношу на мягкий пуфик и побежала в противоположный конец комнаты к шкафу.       Из него она достала небольшой сундучок и поставила его рядом с Гилом. Внутри оказались бинты, щипцы, ножницы и бутыли с неизвестным содержимым.       ─ Сперва давай промоем рану, ─ сказала девочка и, поставив на пол медный таз, полила на рану из графина с водой.       Таз моментально наполнился водой черно-красных оттенков.       ─ Пожалуйста, Нири, ─ взмолился парень, кривясь от боли и наблюдая, как ребенок тщательно трет его кисть, ─ мне очень неловко от того, что ты отмываешь мою руку.       ─ Брось, ─ кинула она и с еще большим упорством стала тереть чумазые пальцы.       Копоть, зола, грязь и кровь потоком устремились в медный таз, когда девочка в очередной раз плеснула воды из графина.       ─ Так гораздо лучше, ─ довольно произнесла она, взглянув на результат. ─ Сейчас будет щипать.       Нири взяла самую большую бутыль из сундучка и откупорила ее. В нос тут же ударил резкий запах спирта. Прежде чем юноша успел что-либо сделать, руку парализовала острейшая боль.       ─ Терпи, ─ пробубнила девочка, ─ ты же мужчина.       ─ А ты уверена, что все делаешь правильно? ─ спросил он сквозь стиснутые зубы, вытирая о плечо слезы.       ─ Да, ─ твердо кивнула та. ─ Или нет. Но так всяко лучше, чем было.       Глубокая рванная рана начиналась в центре ладони и заканчивалась у ее края примерно между средним и безымянным пальцем. Ее алое дно теперь снова кровоточило. Девочка отложила в сторону бутыль, от чего парень с облегчением вздохнул, и взялась за бинт. Неумело она совершила пару туров, после чего Гил предложил свою помощь, и та нехотя согласилась.       ─ Теперь ты довольна? ─ спросил юноша показывая ей туго забинтованную ладонь.       ─ Можно подумать это было нужно мне одной, ─ поджав губы, Нири гордо понесла сундучок обратно в шкаф.       ─ Прости, ─ улыбнулся парень, ─ я тебе правда очень благодарен.       Он помолчал, а затем спросил:       ─ Слушай, Нири, ты ведь из Внутреннего круга, верно?       Та нерешительно кивнула и сказала:       ─ Но я не хочу много рассказывать о себе, это не безопасно.       ─ Конечно-конечно, я понимаю. Но что девочка из Внутреннего круга делает здесь?       ─ Это долгая история.       ─ Я никуда не спешу, ─ улыбнулся Гил. ─ А ты?       ─ Моя мать родом из Внешнего круга, ─ ответила, вздохнув, Нири. ─ Их семья имела разрешение на торговлю в Западном Нестене, во Внутреннем круге. Однажды мимо их торговой точки проходил мужчина, который обратил на нее внимание. Он был совсем не похож на нее и принадлежал к богатому, обеспеченному семейству. Браки между представителями разных сословий в Аламиде не запрещены, но активно порицаются, что в свою очередь не остановило его. Он женился на торговке, забрав ее с собой из этого бедного района. Потом у них родилась я и мои братья.       ─ Твоя мать, наверное, была счастлива покинуть Внешний круг? ─ спросил Гил.       ─ О, более чем, ─ закатила глаза Нири, ─ такой шанс выпадает далеко не каждый день. Я бы даже сказала, не каждую жизнь. Но я ее порой не понимаю.       ─ Почему?       ─ Как бы ты относился к жителям Внешнего круга, если бы тебе самому выпал шанс покинуть его навсегда? ─ вместо ответа спросила девочка.       ─ Не знаю даже, ─ юноша почесал подбородок. ─ Безусловно, я бы им сочувствовал, ведь я как никто другой знаю все те тяготы, через которые приходится проходить каждый день только лишь для того, чтобы просто существовать здесь. И я не говорю уже о более-менее приличной жизни.       ─ Ты бы их стал презирать?       ─ Нет конечно же, ─ возмутился парень, ─ чем они хуже? Тем что им повезло меньше?       ─ А моя мама презирает их всех. Вас всех, ─ грустно сказала Нири. ─ Она стыдится своего происхождения, своего прошлого. Она стыдится даже своей матери, Гил!       ─ Твоя бабушка…       ─ Да, ─ кивнула девочка, ─ бабуля отказалась покидать район ВитШи, потому что здесь прошло все ее детство и молодость. Здесь ее близкие подруги и знакомые, здесь все привычно для нее. А вот мамины брат и дядя, с радостью последовали за ней во Внутренний круг и живут теперь там.       ─ Каждый волен выбирать то, что хочет, ─ пожал плечами юноша.       ─ Да, вот именно, ─ подтвердила собеседница, ─ но мама в ответ на бабушкин отказ покидать ВитШи просто заставила ее дом дорогой мебелью, «дорогущее тряпье» ─ как говорит бабуля, и уехала. Навещает ее с большой неохотой раз в два-три года. А пока находится за пределами Внешнего круга, то и вовсе всячески избегает упоминаний о ней и просто старается забыть о ее существовании.       ─ Это очень… некрасиво, ─ задумчиво проговорил Гил.       ─ «Судьба дала мне шанс, и я намерена им воспользоваться» ─ скорчила гримасу девочка. ─ Это ее слова, которые она часто повторяет. «Я не хочу иметь ничего общего со своей прежней жизнью и с теми кто за нее держится».       ─ И ты с ней не согласна?       ─ Разумеется нет, ─ вспылила Нири. ─ Я часто донимала маму с ее прошлым, расспрашивала о ее молодости. И она решила свозить меня сюда и показать Внешний круг, чтобы я поняла, почему ей так неприятно вспоминать детство. Но вопреки ее ожиданиям я была очарована этим местом, Гил! Да, я понимаю, что изнутри все совсем не так, как может показаться со стороны. Но люди здесь такие живые, такие естественные!       ─ А что насчет жизни там, на другой стороне пропасти?       ─ Там все совсем иначе. У людей другие заботы, другие печали. Если здесь люди пекутся о действительно важном, то там жителей заботит лишь один вопрос: как бы заключить брачный союз так, чтобы как можно ближе породниться хоть с одним из благородных семейств.       ─ Кланы, ─ фыркнул Гил. ─ Монарх и шесть благородных кланов. Всех действительно беспокоят эти союзы? Жителям Западного и Восточного Нестена не хватает того, что они просто живут в благополучных районах?       ─ Анбрано, Энибранды, Рибрины, ─ лениво проговорила девочка, ─ все только о них и мечтают. Новый брачный союз с Рибринами может и обойдется горстью сплетен, которые исчезнут так же быстро, как и появятся, а вот если венчание проведут Лекмунды, то это обязательно произведет настоящую сенсацию. Газеты будут расходиться, как горячие пирожки.       ─ Ну еще бы, это единственные семейства удостоенные чести жить в Центре, на горе Приме вместе с Монархом. Кому бы не хотелось такой сладкой жизни?       ─ Мне бы не хотелось, ─ сухо сказала Нири.       ─ Ты просто никогда, наверное, не бывала в Центре, ─ улыбнулся парень.       ─ Ты сам там не бывал, откуда тебе знать, как там живется? ─ закатила глаза та.       ─ Ты меня обезоружила, ─ Гил усмехнулся.       Они помолчали.       ─ И все это говорит мне девочка лет… ─ изумленно проговорил юноша.       ─ Восьми, ─ нахмурилась та. ─ Я не люблю когда мне указывают на мой возраст.       ─ Да нет же, ─ улыбнулся парень, глядя, как собеседница нахмурилась, ─ я ведь говорю это в самом хорошем смысле. Ты не перестаешь меня удивлять с того самого момента, как я тебя увидел. Как я услышал тебя.       ─ Родителям часто говорят, что я слишком смышленая. Такую, говорят, будет сложно выдать замуж, ─ в очередной раз закатила глаза девочка.       ─ Глупости, Нири, ─ возразил Гил, ─ как раз глупые девушки никому не нужны.       ─ Ты судишь по меркам Внешнего круга. У нас же все совсем иначе. Все, что требуется от женщины там, на той стороне пропасти, это родить нескольких продолжателей рода. Остальное берут на себя воспитательницы и домохозяйки. В свободное время женщины могут видеться с другими женщинами, чтобы обсудить какой фасон шляпки нынче в моде. Интеллект будет ей только мешать и усложнять жизнь мужу.       ─ Да, здесь если жена не привыкла заниматься тяжелым трудом, то и она, и все семейство рискует скоропостижно оказаться на улице. Как я. Один мужчина, как правило, прокормить семью в таких условиях не в силах.       ─ Ты живешь на улице! ─ воскликнула девочка. ─ Как же так? У тебя нет своего дома?       ─ Как-то так, ─ пожал плечами Гил и улыбнулся. ─ Мне пока не повстречалась богатая девушка, с которой я бы мог покинуть Внешний круг. Кому-то везет больше, кому-то меньше.       Дверь на нижнем этаже вдруг хлопнула.       ─ Милая, я дома! ─ раздался голос пожилой женщины.       ─ Это бабушка, ─ сказала Нири.       Юноша же покрылся гусиной кожей с ног до головы и попятился назад к балкону.       ─ О нет, мне пора идти, ─ протараторил он.       ─ Почему же? ─ удивилась та. ─ Ты боишься моей бабушки?       ─ Говори тише, ─ прошипел парень, подбирая с пола ботинки, ─ она услышит.       ─ Нири, с кем ты там разговариваешь? ─ послышался голос и скрип ступенек, ведущих на второй этаж.       ─ Подожди же ты, не уходи, ─ понизила голос девочка. ─ Бабуля Фетра очень добрая.       ─ Прости, ─ сказал Гил, выскакивая на балкон, ─ но я не хочу, чтобы о моем визите кто-то узнал.       ─ А ты еще придешь? ─ спросила Нири, следуя за ним.       ─ Приду, ─ кивнул тот. ─ Обязательно приду. Ты меня очаровала.       Юноша подпрыгнул, схватился за край крыши и уже через мгновение оказался на ней.       ─ Что ты делаешь? ─ услышал он голос бабушки, которая как раз поднялась в комнату.       ─ Ничего, ─ резко обернулась девочка. ─ Просто пою на балконе, как обычно.       ─ Вот как, ─ удивленно проговорила бабушка Фетра, ─ а мне показалось, что тут был еще чей-то голос. А что это за черная вода в тазике?       ─ Да так, ничего! ─ воскликнула Нири и побежала внутрь комнаты. ─ Просто экспериментировала с краской. Хочу нарисовать на полотне что-нибудь необычное.       ─ Зачем же использовать для этого тазик? У тебя ведь есть палитра и специальные инструменты.       Гил лежал на крыше и улыбаясь слушал их разговор. Эта неожиданная встреча заставила его переосмыслить многое, задуматься о тех вещах, которые ему и не приходили в голову. Юноша лежал и мечтал еще об одной встрече с этой удивительной девочкой. Но сперва нужно было уладить одну проблему.