Коктейль для неудачников

      – Ого, – сказал автобот с широким антикрылом, сложенным за спиной на манер вертолетного ротора, проматывая информацию на экране датапада. – Давненько никто не делал таких операций. Это дорого встанет, – он поднял яркий алый визор. – Особенно если хочешь, чтобы концов не нашли.       – Верю, ты найдешь подходящие комплектующие, Сульфо, – отозвался его собеседник.       Даже новоприбывшие кибертронцы легко узнали бы его – по силуэту ракет за спиной, по синему шеврону на шлеме и вечно поджатым тонким губам на фейсплейте из светлого металла. Статистически, несмотря на то, как много схожих по молду мехов постепенно заполняло Аякон, именно эта модель встречалась чаще всего. В то время как каждый кибертронец вне зависимости от происхождения обладал уникальной внешностью, этот как две капли походил на другие собственные копии. Легендарный хладнокровный тактик превратился в невероятно популярную фигуру, когда стал встречаться на каждом шагу, подбирая под себя все больше влияния в восстающем из руин городе. Популярной – но далеко не пользующейся народной любовью, ведь свой точеный клонированный нос он совал буквально везде, не сомневаясь, что имеет на это полное право.       Он продолжал отливать где-то клонов, и все шептались, что среди них ходит настоящий Праул и бдит всеми десятками своих оптик. У подлинника, по слухам, поперек фейсплейта шла трещина, так что этот – по мнению случайного стороннего наблюдателя – определенно был бы дроном. Но случайных посторонних мехов, разумеется, на встрече не присутствовало.       – Ты меня знаешь, я порежу его так, что конжункс эндура не узнает, но за качество не отвечаю.       – Качество не важно, – Праул приподнял руку, отгибая пальцы. – Важно, чтобы Хорри-Бул выжил, и чтобы запомнил нейтралов, поющих хвалу чистоте Праймуса. Напарникам не распространяйся, просто повеселитесь на славу. Потом вышвырнешь их в пустошь.       Сульфо ухмыльнулся:       – Не учи ученого. И чем этот кон так тебе насолил? Ладно, не отвечай, меньше знаю – лучше перезаряжаюсь. Мне нужно несколько дней на подготовку. Следи за новостями из медцентра, Фиксит получит твоего Хорри-Була полностью – ха – очищенным.       Праул кивнул и развернулся. Тут делать больше нечего: Сульфо получил указания, и на него можно положиться – он неплохой подпольный хирург и умеет держать вокалайзер отключенным. Своими руками, как бы много их ни было, все не сделаешь – к сожалению. Праул старался препоручать что-то своим агентам чрезвычайно редко.       С недавних пор Шоквейв изменил линию поведения, и Праул пока не понимал, хорошо это или плохо. С одной стороны, он наконец-то заткнулся. Никаких обличительных проповедей, цитируемых на каждом углу, никаких толп последователей, перегораживающих улицы, которых очистили не так уж много. Но проповедник резко ушел в подполье, пропал с экранов, и Праул не верил, что за этим стоит лишь послушное исполнение просьбы нового лидера десептиконов. Шоквейв – шлаково умный противник, дальновидный, расчетливый, этому не вредит ни его эксцентричная вера, ни миллионы лет с алым знаком на белоснежном честплейте. Праул был далек от мысли, что имеет дело с наивным пацифистом, но чтобы найти причины покладистости Шоквейва, требовалось отыскать его самого... и желательно вытащить на допрос в обход Старскрима.       Откровенно высказываемые религиозные убеждения – слабая сторона любого фанатика, даже многоопытного ученого, и Праул собирался повернуть новых кибертронцев против Шоквейва, используя его же «чистоту». Сульфо сделает грязную работу, а Праул позаботится, чтобы слухи разлетелись быстро.       Слухи о принудительной эмпурате – самом мерзком насилии, которое можно совершить над мехом.       После этого Праул будет в полном праве перевернуть Аякон вверх дном, чтобы найти святошу и хорошенько прополоскать его в кислоте. Или – если всплывет что-то по-настоящему опасное – убрать тихо и незаметно, ради спокойствия нового Кибертрона.       Праул вывел этого клона из трущоб на освещенную дорогу и припарковался в разрешенной зоне, погасив внешние огни. Большинству мехов вырубаться на улице в альтмоде посреди ночи запрещалось, но это и не было подзарядкой. В фоновом режиме дрон сканировал окрестности, готовый в любой момент активировать проблесковый маячок и сняться с места, а Праул пока переключился на другого клона.       Проверив все копии по очереди – каждая замерла на ключевой точке, маячки активированы – Праул сначала перешел на пассивный контроль, а после начал отключение. Медленно-медленно прояснялся видеосигнал с его родной оптики: мутные пятна превращались в прямоугольники разных оттенков серого. Экраны, отражавшие зону видения его копий.       Праул не торопился: выход из сети требовал времени, а контроль над собственным корпусом восстанавливался с неприятными ощущениями. Неподвижный, вплетенный в паутину проводов, Праул просиживал сутками, а то и неделями без подзарядки, и сейчас каждый сигнал от мозгового модуля к сервоприводам отдавался болью. За тем, чтобы он не довел себя до полного истощения, следила Арси. Она присматривала за уровнем энергона, за охлаждением, проводила легкий ремонт и предупреждала об износе деталей или необходимости откалибровать подключения. Она постоянно вертелась где-то рядом, подсматривая – через множество оптик Праула – за всем Кибертроном сразу.       Правда, сейчас Арси здесь не было. Это не вязалось с обычной ее скрупулезной точностью: ведь установленное время как раз подошло. Праул запланировал свою перезарядку, первую с тех пор, как корабль Родимуса отправился в дальний полет, за несколько суток. Он давно начал замечать за собой слишком медленную обработку данных, даже погрешности в расчетах, и пришел к выводу, что несколько часов глубокого оффлайна необходимы его системам. А после того, как он отдохнет, нужно будет провести веерное отключение клонов и заново настроить соединение.       Арси сказала, что усовершенствовала код. Она работала над устранением задержки при экстренном оффлайне клона – в случае смерти одной копии другие ненадолго подвисали, делались уязвимее. Праул давно хотел избавиться от этих удручающих нанокликов черноты, и ради этого готов был перепрограммировать часть встроенных передатчиков. Резервные сохранят старые настройки – на случай, если придется откатывать, но это перестраховка. Арси еще ни разу не подводила… вот только задерживается уже на несколько кликов.       Но если бы что-то случилось с их убежищем, Праул уже услышал бы аварийный сигнал. Что ж, они обсудят ее невнимательность позже.       Он медленно завел руку назад и сжал пальцами ближайший штекер. Те слушались плохо, хотя он и выждал порядочно, так что он пропахал пальцами горячий тонкий металл, обычно спрятанный под шлемом, прежде чем удалось схватиться достаточно крепко. Арси права, он изнашивает себя быстрее, чем она успевает его восстанавливать. Смешно, но даже во время войны он мог позволить себе отдыхать чаще! А были времена, когда он обходился без помощницы, и все приходилось делать руками клонов…       Стоило отключиться от сети, и нейроузлы обретали чувствительность. Штекеры ощущались раскаленными иглами, пронзившими мозговой модуль. Проще было отсоединять их резко, не смакуя боль: очередь коротких вспышек, одна за другой, и он свободен. Сосредоточившись на контроле над сервоприводами, Праул отключил все провода, и вечно горячие разъемы – не успевающие остынуть за короткие часы отдыха, которые Праул себе позволял, – обожгло многократно переработанным прохладным воздухом убежища. Внутренняя температура все еще была запредельно высокой. Он дал команду на повышение охлаждения, но понял, что она не срабатывает.       Просто не получалось раскрутить кулеры сильнее. Требовалась наружная обработка, Арси обычно использовала спрей… Праул обнаружил его почти под рукой, рядом со шлемом. Она приготовилась к тому, что он отключится от сети, вот только не пришла.       Праул не беспокоился о том, что Арси могла куда-то исчезнуть. Она не покидала убежище – не потому, что он запрещал. Она сама никогда не ступила бы за порог. Самое худшее – во время тренировки она что-нибудь себе повредила; такое уже случалось, когда Праул долго не мог с ней спарринговать, и Арси теряла голову, становясь неосмотрительно жестокой к себе, раз энергию больше некуда было деть.       Она ненавидела скуку, но скучала большую часть времени. Паника охватывала ее при одной мысли, что придется контактировать с другими мехами, и Праул позволял ей утолять любопытство, работая с ним и его клонами. Он был единственным, рядом с кем ее не трясло от страха и ощущения собственной уязвимости… то, что Арси была когда-то опытным воином, не придавало ей уверенности. Она потеряла все, включая собственную личность. Джиаксус оставил лишь мешанину обрывков кода: эмоциональные перепады, обрывочные куски воспоминаний… искаженная искра. Арси проще было наложить на себя руки, чем жить дальше, но Праул показал ей это место. Долгое время он изучал ее, отправляя в ее комнату клонов одного за другим, демонстрируя, что настроен на сотрудничество, предлагая то, чего она так хотела – общение, – взамен на опыт величайшего изобретателя Кибертрона. О, Арси многому научилась у Джиаксуса. И, перебив несколько десятков дронов, не оказывавших сопротивления, наконец, поняла, что эти безыскровые железки – та компания, которая ей нравится.       Что Праул – та компания, которую она согласна потерпеть.       Он берег их союз – союз, позволивший ему отдаться работе полностью, переложив заботу о своей функциональности на чужие плечи. Арси помогала охотно: благодаря Праулу она была в центре мира, она видела все, знала все, как будто бы жила полной жизнью.       Он не сомневался, то, что она не рядом, досадная случайность. Это, правда, не облегчало возвращение в собственный корпус.       Праул растер суставы и только после этого закрепил шлем и поднялся из кресла. Голова еще кружилась – мозговой модуль, мощность которого была раскручена под обработку информации от нескольких копий сразу, после отключения не очень хорошо справлялся с одним-единственным корпусом. Праул отошел в сторону, чтобы не повредить технику, трансформировался, разгоняя застоявшийся энергон. Ти-ког – наиболее редко используемая деталь – нуждался в дополнительной стимуляции. Тем не менее, кататься по коридорам Праул считал излишним, и вышел из контрольного центра уже в робомоде.       Арси идеально смазала его не так давно – ничего не скрипело при ходьбе, хотя он несколько недель не поднимался с кресла. Он не торопился и наслаждался каждым шагом – движением его собственного корпуса, – пока двигался по раскинувшимся глубоко под Аяконом коридорам. Это убежище было частью заброшенных еще в Золотом веке коммуникаций, которые со временем исчезли со всех карт. Отчасти Праул приложил руку к тому, чтобы последние входы сюда были забыты.       Он услышал громкий смех впереди – хрипло-металлический, безусловно, принадлежащий Арси. Она же и говорила – быстро, низко, с беспечными интонациями… что-то об Уилджеке, кажется, об электростанции в Роквуде. Пересказывала свежие новости, так, будто слышала их от друга, общавшегося с Уилджеком лично.       Этим другом был Праул. И он ничего ей не рассказывал – она сама стояла за его спиной, пока он обращался к ученому за точным прогнозом. Электросеть в Аяконе работала нестабильно, надеяться, что все пройдет гладко, не приходилось. Но Уилджек как-то вернул свет в смотровую башню, так что должен был справиться и с бывшим рабочим кварталом. Когда-то, сообщала Арси неведомому собеседнику, Роквуд был обнесен высоченными стенами, чтобы быт простых работяг не смущал ничьих взоров. Все производство вынести за пределы столицы не удавалось, и квартал полностью изолировали. «Этот снобизм так выгоден сейчас, когда приходится восстанавливать сектор за сектором, – процитировала она Уилджека, бубня почти так же, как он обычно. – В рабочих кварталах всегда полный порядок. Коммуникации в центре прокладывали снова и снова: то энергию во время ремонта перенаправят по временным каналам, а потом забудут лет на четыреста, то обновят все, резервные каналы вырежут, а на схемах не зафиксируют ничего. Я наконец-то подрубаю медцентр, а на другой стороне накрывается станция связи. И ты еще осуждаешь меня за взрывы. Мы живем на тикающей бомбе».       Арси снова рассмеялась. Праул подошел к приоткрытой двери в мастерскую и, не заходя, заглянул внутрь. Она сидела на столе, закинув ногу на ногу, рассадив вокруг себя трех отключенных дронов. Перед ними стояли стаканы с энергоном – высокие, квадратные в основании, заполненные до краев. Один дрон покосился и почти падал со стула, два других сидели ровно, опустив головы и повесив руки вдоль корпуса. Отключенная оптика казалась черной.       Двое блестели от свежей краски – Арси только нанесла черный слой. Еще одному – с неровным шрамом на фейсплейте – она подравнивала синее покрытие. Это тоже было ее работой: все болванки приходилось красить, а на каждой десятой имитировать повреждения, причиненные Голдбагом. Правитель Кибертрона горел идеей-фикс, что Праул обязан говорить с ним лично. Чтобы успокоить его паранойю, пришлось наделить часть дронов искрами, а теперь еще и делать им одинаковое украшение поперек щеки, чтобы лидер опознавал «настоящего» тактика.       Праул помнил, как Голдбаг выбил ему оптику. Тот клон ушел на утилизацию, но все его воспоминания остались, ведь они принадлежали самому Праулу. Удар тростью по фейсплейту – помехи на экране – и мир воспринимается только одним оптосенсором, а не двумя.       Арси сидела в окружении баночек и контейнеров с краской, баллончиков, очистителей, закрепителей, грунтовочных материалов. Рядом были разложены инструменты, которыми она пользовалась, отлаживая клонов. Сейчас она размахивала кисточкой с синей краской, капая себе на колени, и периодически начинала водить по собственным пальцам.       Джиаксус что-то сделал с ее активным металлом – или, может быть, мутировавшая искра как-то влияла на него, но краска на ней никогда не держалась. Клоны были выкрашены идеально, в то время как на ней быстро образовывались трещины и пятна, а после нанесенный слой облезал, обнажая бурое покрытие. Праул часто замечал на полу тонкую вьющуюся стружку содранной краски. Арси нравились цвета Праула – по крайней мере, тот предлагал ей другие, но она предпочитала черный, синий и белый.       Она взмахнула кисточкой снова, капля упала в стакан с энергоном, и синее пятно медленно расплылось в розовом. Арси обхватила клона с треснувшим фейсплейтом за подбородок и вздернула ему голову, глядя прямо в погасшую оптику.       – Если они там живут на бомбе, то мы – внутри, правда, Праул?       Праул не ответил. Она обращалась не к нему, она обращалась к кукле, марионетке, реплике. Клону, в раскрытый честплейт которого недавно погрузила искру убитого нейтрала. Кукла и не должна была отвечать.       Арси захихикала и игриво мазнула клона по носу кончиком кисти – поперек, оставляя горизонтальную синюю черту. Праул не вмешивался, наблюдая за дергаными движениями, за тем, как подрагивают мыски ног, когда она меняет их местами, рискуя задеть бедрами одну из многочисленных емкостей с краской. У них был уговор – клоны принадлежат ей так же, как и ему. Она делает с ними все, что захочет, главное: когда он требует определенное их количество, все единицы активны и готовы к использованию. Поэтому она могла рисовать им клоунские узоры, могла рвать на части, устраивать воображаемые церемонии вокруг стола… Этот, со шрамом и искрой, конечно, более ценен, чем другие. Но по сравнению с Арси его ценность ничтожна.       Пусть развлекается.       Праул ушел. Если Арси и заметила его, должно быть, не хотела объясняться за опоздание. Эти игры с краской – не самый достойный повод не явиться в контрольный центр. Он запер дверь – не чтобы ассистентка не заявилась покрасить и его заодно, но на случай проникновения посторонних в убежище – и запустил генератор.       Пришлось понизить протокол удаленного подключения, чтобы наконец-то уйти в оффлайн – так, как прочие мехи могут позволить себе делать чуть ли не каждый день. Вытянувшись на платформе, с кабелем питания чуть ниже искры и абсолютной пустотой в мыслях.                     Возвращение в онлайн чем-то похоже на отключение от сети, но контроль восстанавливается куда быстрее. Праул активировал оптику, услышав чужое присутствие – легкий шорох вентиляции и жужжание гидравлики. Арси немедленно улыбнулась ему.       Она нависала над ним, скрестив руки, на которых уже высохла краска, и стучала пальцами по локтю.       – У тебя хронометр сбился, – сказала она довольно.       Она всегда посмеивалась над нарушениями, мешавшими ему работать. Язвительность, в конце концов, не мешала ей ухаживать за ним. Арси была жестока, но проявляла это по-своему. Когда Праул во время передышки едва восстанавливал управление конечностями, она звала его спарринговать, а после всегда била в голову – туда, где под шлемом горели точки-разъемы. А после обрабатывала полученные им легкие травмы, пока он замирал в кресле, готовясь вернуться в сеть. Обычно она не ошибалась в своем диагнозе, но сейчас Праул покачал головой.       – Сбился-сбился. Ты взлетел с места почти на час раньше. Мог бы и позвать. Или у тебя вокалайзер накрылся? – она потянулась к его горлу, и Праул медленно отвел ее руку. Он испытывал проблемы с генерацией речи, когда у него оставался только один звуковой поток, но никогда не терял голос.       – Точное время? – спросил он.       – 31.11, — Арси выпрямилась.       Он сверил показания своего хронометра с часами, встроенными в генератор, и признал ее правоту глубоким кивком. Его вернуло в онлайн в соответствии с установками внешней аппаратуры, в итоге он пробыл в перезарядке на час больше, чем планировал. То, что встроенные часы спешили, было плохим знаком.       Придется обновить и эти настройки.       Арси криво улыбалась и молчала, пока он не встретился с ней взглядом.       – От перегрева, должно быть. Посмотрю, что можно сделать. Перепрошью тебя, будешь как новенький, – пообещала она.       До знакомства с ней у Праула было куда больше проблем с управлением дронами. Мезофулос, открывший ему невероятные возможности клонирования на заре войны, многому научил его. Однако у него были амбиции, убеждения... и он знал слишком много. Он не мог стать идеальным помощником Праула, хотя был невероятно полезен. От него пришлось избавиться.       Арси стала великолепной находкой.       – Как отдохнул?       – Хорошо, – вымученно поддержал диалог Праул. Он охотно вообще не говорил бы в этом корпусе, в настоящем корпусе, тем более что Арси понимала с полуслова, но она любила поболтать. Ей надоедало молчание клонов, потому она вынуждала Праула отвечать. – Твои прогнозы не изменились?       – С чего бы? Твои ведь не меняются никогда, – она подскочила и развернулась на месте. Сзади корпус был как всегда не докрашен, поскольку до некоторых частей она не дотягивалась, а броню никогда не отстегивала – чтобы не чувствовать себя уязвимой. – Вставай, у нас всего три часа, а потом у тебя встреча с Голдбагом.       – Я помню, – Праул поднялся, убрал кабель для подзарядки, которым планировал в следующий раз воспользоваться нескоро, и зашагал следом.       Шаги Арси были шагами убийцы. Ум – умом ученого, лишенного оков этики. Если бы она освободилась от собственных страхов, она могла бы принести немало разрушений, но эта тюрьма была надежнее любых материальных стен и замков. Праул не увидел ни малейшего прогресса с тех пор, как она согласилась быть с ним здесь. Арси по-прежнему боялась общества и видела в любом живом мехе угрозу своему функционированию. Окажись она на поверхности, по улицам Аякона она и пары шагов не сделает...       Она никогда не говорила, хочет ли попробовать. Праул считал, что их отношения достаточно близки, чтобы она высказала подобную просьбу. Он постарался бы все устроить – разумеется, так, чтобы она непременно пожелала вернуться к единственному меху, который не будет причинять ей вред. Праул слишком дорожил ей, слишком много доверил тайн, чтобы допускать иные варианты.       Но она избавляла его от необходимости лгать и никогда не просила свободы, даже временной. Только новые игрушки – клонов, инструменты, комплектующие... Праул давал ей все, даже то, что ему самому не нравилось.       Они шли назад тем же маршрутом. Дверь в ее мастерскую была по-прежнему открыта, внутри за столом остались двое дронов, уже полностью покрашенных. Банки валялись на полу в лужах краски, а третий клон – со шрамом на щеке – лежал перед двумя другими, выставив развороченный честплейт, будто особенное блюдо. Арси вспорола ему камеру искры и изуродовала корпус почти до неузнаваемости.       Праул равнодушно скользнул взглядом по синей полосе поперек фейсплейта копии.       – Те, что с искрами… такие живые, – проронила Арси, хотя Праул даже не собирался просить объяснений. Дрон – неприятная, но не невосполнимая потеря. – Боюсь, я не предусмотрела этого. Их взгляд быстро становится голодным.       Он хмуро взглянул на выбитую оптику. Из одной торчала рукоятка кисти, которой Арси его подкрашивала.       – Что ты хочешь сказать?       – Искусственно помещенная в корпус клона искра быстро затухает, – Арси коснулась его плеча, выглядывая из-за него, как будто по-прежнему немного боялась сломанного дрона. Боялась больше, чем живого, настоящего Праула. Ее адаптация в убежище была его огромной победой, в некотором смысле, более ясной и уверенной, чем сомнительная победа автоботов в войне. – Даже если мы вытаскиваем ее из еще живого донора.       – Это я знаю, – терпеливо откликнулся Праул.       Он с самого начала понимал, что возня с искрами будет отнимать много ресурсов, а результат давать неидеальный. Тем не менее, один раз слабое сияние в камере спасло всю его работу с Голдбагом; ради этого стоило продолжать. Арси способна довести эксперимент до абсолютного успеха, просто ей требовалось время.       – Чем дольше искра внутри, – она навалилась на него сзади, почти повиснув на плече, – тем сильнее она влияет на сигнал. Как будто пустой мозговой модуль формирует связи с ней.       – Ясно, – проронил он.       – Я говорю, что твои клоны оживают, Праул! – она ткнула его пальцем под шлем, задев – нарочно – саднящий разъем. Он вздрогнул, повернулся и почти столкнулся с ней фейсплейтом.       Тусклая багровая оптика на темно-сером металле. Криво растянутые губы, подкрашенные синим, как ее шлем. Как его шеврон. Арси впилась в него взглядом – и пальцами.       Что это – ее фантазии или истина? Что она увидела за этим столом и почему уничтожила дрона, потому что захотела – или потому что запаниковала? Как может быть голодным взгляд клона, во-первых, вырубленного, во-вторых, лишенного собственных мыслей? Каждая копия – всего лишь часть сети, а искра – не больше чем источник энергии.       – Я принесу новую искру, – пообещал он коротко. – Составь график, какой посчитаешь нужным.       – Будешь убивать каждый день? – спросила она весело.       – В разумных пределах, – Праул закрыл дверь, оставляя двух безыскровых дронов за их игрушечной каннибальской трапезой.       Арси оставила в покое его плечо и устремилась дальше по коридору. Праул осторожно прижал потревоженный разъем пальцем, успокаивая боль. «Твое слабое место – голова», – всегда смеялась Арси и, пожалуй, была права.       Но если ей удалось усовершенствовать прошивку, возможно, решится проблема с охлаждением. Праул уже забыл, что такое – не перегреваться.