The Loudest Silence

Эмма оставила свои ключи на столике в гостиной, все еще чувствуя, как горит место, куда ее поцеловала Реджина. Она медленно провела рукой по волосам, глядя на брюнетку, которая скинула туфли, оставляя их у порога. Легкая улыбка коснулась губ блондинки, когда она повернулась, включая свет в холле, направляясь в спальню. Свон оставила брюнетку, глаза которой горели, словно наполненные лавой, в гостиной. Но ожидание было недолгим. Миллс прошла в спальню, останавливаясь у дверного проема и опираясь на него, наблюдая за блондинкой. Свон медленно подошла к ней и начала расстегивать молнию на своем платье. Делая навстречу виолончелистке два шага, Реджина потянула ее за одежду, обхватывая ладонями лицо. Эмма ожидала увидеть в шоколадных глазах вожделение, но там были лишь нежность и предвкушение. Это настолько поразило блондинку, что сердце пропустило удар. Пришло осознание, что происходящее - больше, чем просто секс. Эмма осторожно, практически невесомо, прикоснулась губами к устам Миллс, не лишая ту права выбора. Тихий стон, больше похожий на выдох, вырвался у Реджины, посылая дрожь по телу Свон. Брюнетка сократила расстояние, плотно прижимаясь к женщине, которая с радостью приняла ее, чувствуя, что собственный стон прошелся клинком удовольствия по позвоночнику. Они сорвались, побеждая неловкость, губы сомкнулись в равной борьбе, языки исследовали друг друга. Платье Реджины было сорвано и брошено на пол, прежде чем они упали на кровать. Эмма приподнялась, упиваясь видом женщины под ней. Ее грудь поднималась и быстро опадала, а взгляд горел желанием. Святое дерьмо, этот взгляд для меня! Медленно она провела кончиком носа от резинки трусиков выше, попутно целуя смуглую кожу Реджины, обжигая ее горячим дыханием. Миллс вздрогнула, запуская руки в густые белокурые локоны, когда Эмма добралась до ее груди, прикрытой бюстгальтером, прокладывая дорожку из коротких поцелуев поверх чашечки. Выше, вдоль шеи и подбородка, возвращаясь к губам. Поцелуй был подобен танцу, в то время как Эмма позволила своим рукам свободно гулять по телу партнерши, обводя ее плавные изгибы. Их дыхание стало рваным, когда Эмма спрятала лицо в зоне декольте, поднимаясь к небольшим затвердевшим пикам, которые виднелись через ткань. - Боже мой! – Прошептала Свон, прежде чем захватить один из них ртом. Реджина выгнула спину, приподнимая одежду любовницы, и с вожделением застонала, когда островок бледной кожи был освобожден. Слегка подтягиваясь выше, она поцеловала грудь блондинки, оставляя влажный след. Руки Эммы судорожно вцепились в простынь сбоку от Реджины, глубокий стон вырвался из горла от удивительного ощущения губ брюнетки на своем теле. Мимолетное ощущение потери метнулось в ее голове, когда она осознала, что Миллс не сможет услышать это. Она снова застонала, когда Миллс переключилась на другую грудь, терзая сосок, а руками сжимая ее ягодицы. Эмма приподняла голову брюнетки, страстно целуя. Ее язык исследовал рот Реджины, заполняя, стараясь продвинуться как можно дальше, а руки пытались освободить любовницу от лифчика. Когда он оказался на полу спальни, Эмма снова переключила свое внимание на грудь женщины, лаская ее языком, иногда прикусывая, срывая хриплые стоны с уст ее обладательницы. Бедра Реджины дернулись вверх, прося о большем. Свон не стала медлить, проскальзывая между бедер брюнетки ниже. Я чувствую ее запах. О Боже, я чувствую ее запах. Мысль пульсировала в голове у Эммы. Она была уверена, что никогда ничего не хотела больше, чем сейчас. Блондинка глубоко вздохнула, облизывая внутреннюю сторону бедра Реджины. Та всхлипнула, ее брови были сведены вместе, рот подрагивал от вида Эммы, которая наслаждалась своими действиями. Свон видела, что трусики брюнетки, нежного оттенка лаванды, стали темно-фиолетовыми между ног. Это зрелище было мучительно-прекрасным. Она коснулась пальцами этого пятна, наблюдая за реакцией Миллс. Та дернулась, рукой захватывая волосы блондинки и тихо выдохнув ее имя. Улыбаясь, глядя ей прямо в глаза, Эмма наклонилась и оставила легкий поцелуй в этом чувствительном месте. Наконец теряя самообладание, Свон освободила женщину от последней преграды, отбрасывая ее в сторону, утыкаясь лицом в промежность. Миллс дернулась, разводя ноги еще шире. Эмма не растерялась, упиваясь происходящим. Держа брюнетку за живот, она встала на колени, желая исследовать каждый дюйм, проникая языком внутрь. Крики Реджины наполнили комнату. Эмма набирала темп, наслаждаясь стонами женщины. Возможно это самое прекрасное, что она когда-либо слышала. Виолончелистка не хотела спешить, но первый оргазм накрыл Реджину с головой, хотя Свон даже не проникла в нее. Блондинка улыбнулась, поглаживая влажную кожу любовницы, но не давая ей опомниться, погрузилась внутрь Реджины. Миллс приподнялась, утыкаясь лицом в шею Эммы: - Чёрт! – выкрикнула Реджина. Свон усмехнулась, действуя нарочито медленно, проникая как можно глубже. Это было как танец пару часов назад. Воздуха не хватало, в комнате витал запах секса. Эмма играла с женщиной, меняя амплитуду и скорость движений, наблюдая за реакцией: - Эмма, - рвано выдохнула Миллс, - кажется, я сейчас… Блондинка целовала ее лицо, губы, веки, что-то шепча, когда Реджина летела над краем. Почувствовав, что оргазм близко, Эмма ускорила ритм движений, пока Миллс не обмякла в ее руках, издавая громкий стон. Свон продолжила лениво целовать ее, вдыхая аромат тела, пока Миллс не открыла глаза. Эмма поймала ее взгляд и медленно облизала пальцы. Реджина перевернула их через секунду, усаживаясь на бедра блондинки. Эмма никогда не чувствовала, не ощущала и половины того, что испытывала с брюнеткой. Миллс прикасалась к ее телу иначе, словно играя симфонию на пианино, вписывая тончайшую нить поэзии на коже. Погрузив свои пальцы в рот блондинке, она через секунду провела ими по ребрам, ниже, накрыв плоть там, где ее так ждали, через мгновение исчезая, снова терзала грудь Эммы. Свон задыхалась от ощущения нежных прикосновений. Реджина наблюдала за любовницей, и, когда почувствовала, что дрожь волной проходит по телу блондинки, притянула ее к себе, заставляя открыть глаза. Эмма была полностью обнажена перед глазами Миллс в этот момент, никаких тайн, никакой ложной скромности. Лишь страсть и благодарность за эту ночь. Брюнетка перевернула ее на живот, не давая опомниться. Слегка приподняв ее бедра, она снова вошла в нее, тесно прижимаясь, целуя спину вдоль позвоночника. Поднимаясь выше, захватила в плен мочку уха, то слегка покусывая, то зализывая место укуса. Эмма была почти в бессознательном состоянии, когда оргазм обрушился на нее, поглощая остатки разума. Через несколько часов, когда первобытная страсть уступила место усталости, они провалились в сон, обнимая друг друга. *** Преимущество платить немного больше за квартиру со звуконепроницаемыми стенами было таким же, как и иметь глухонемого любовника. Эмма проснулась среди ночи, понимая, что хочет провести время со своей виолончелью, она знала, что не разбудит Реджину. Ее тело немного подрагивало, когда она провела смычком по струнам, наслаждаясь глубоким и чистым звуком. Это была типичная мелодия, которую все узнают с первых нот: Сюита Баха №2, но она была ее любимой. Когда ее играет новичок, мелодия глупа и однообразна, но настоящий артист привносит в эту мелодию свою жизнь, делая звуки глубокими и соблазнительными. Эмма жила музыкой. Обычно она была довольна скупа на эмоции во время игры, но сегодня она поистине наслаждалась, ее голова немного покачивалась, следуя дыханию музыки. Она провела мало времени в эти дни со своей виолончелью. Она соскучилась по своей первой любви, по своему спасителю. Руки мягко скользнули по ее плечам, спускаясь вниз, обхватывая грудь. Эмма улыбнулась, сбивая дыхание. Она почувствовала, как Реджина закутала ее в одеяло, в котором пришла сама, образуя словно кокон вокруг них, прикрывая наготу. - Ты прекрасна, – произнесла брюнетка, нарушая тишину. Эмма улыбнулась через плечо и подарила ей короткий поцелуй. Миллс обвила ее руками со спины, попросив продолжить играть. Эмма подняла смычок, начиная новую мелодию. Она закрыла глаза, наслаждаясь мелодией и теплотой тела, которое прижималось к ней. Эмма почувствовала движение, когда Реджина привстала, и одеяло соскользнуло на пол. Открывая глаза, блондинка увидела, что рука Миллс мягко легла на виолончель, изучая колебания. Нежная улыбка появилась на губах брюнетки, когда Эмма начала играть чуть интенсивней, жестче. В эту минуту они говорили на одном языке. Когда Свон закончила играть, она аккуратно опустила виолончель на пол, разворачиваясь к любовнице и ласково обнимая. Реджина молча погладила ее по щеке. Свон закрыла глаза, пропуская эти теплые прикосновения через себя. Миллс встала, беря женщину за руку, следуя обратно в спальню, где медленно и чутко занялась с ней любовью. *** Солнце разбудило Эмму поздним утром. Реджина еще спала на ее груди, а тело переплеталось с телом блондинки. Глубоко вздохнув, Свон аккуратно убрала волосы с лица брюнетки и почувствовала, как женщина пошевелилась, растягиваясь на ней. Это действие послало волну мурашек вдоль позвоночника виолончелистки. «Доброе утро, любимая!» на руках показала Реджина. Эмма засомневалась насчет последнего слова, правильно ли она поняла. Но то, что Миллс показала, а не сказала это вслух, было маленькой победой для блондинки. Это означало, что брюнетка чувствует себя комфортно, раз использовала родной для нее язык. Она знала и понимала Реджину довольно хорошо, но ей хотелось другого уровня общения. Когда не будет никакой необходимости в голосе Миллс вообще. Эмма улыбнулась и притянула ее за подбородок. Брюнетка охотно повалилась на нее сверху, расставив руки по бокам, ненасытно целуя, несмотря на бурную ночь. Свон уже почувствовала, какая влажная Реджина, но тут раздался топот маленьких ножек на кухне, отвлекая ее. - Что случилось? - Генри. Кажется, они вернулись. Реджина нахмурилась, но только на секунду, ведь она всегда рада видеть мальчика. Эмма хитро улыбнулась, решив закончить, что начала продвигая свою руку глубже. Миллс откинула голову назад, издавая протяжный стон. Свон закрыла ей рот другой рукой, не сумев сдержать улыбку: - Ты очень громко! Реджина покраснела: - Мне очень жаль, я не знала. Это не всегда ясно, когда мой голос громче, чем обычно. По сути дела, иногда я не могу сказать, использую ли я его вообще. Эмма улыбнулась, целуя ее страстно, немного грубо: - Не переживай, мне нравится это. Миллс улыбнулась в губы женщины, когда та убрала руку, которая была внутри. Реджина зарычала, но Эмма быстро вскочила, накидывая футболку, обещая закончить позже. Приведя себя в порядок в ванной комнате, Эмма вышла в гостиную: - Малыш, я тут. - Привет! – Генри подскочил к ней, крепко обнимая, получая в ответ множество коротких поцелуев. - Привет! – Отвлекла ее Руби, говоря подозрительно медленно. - Как спалось ночью? Свон усмехнулась в ответ, кивая в сторону комнаты, откуда появилась Реджина в футболке накинутой, поверх нижнего белья. Руби щелкнула языком, оглядывая Миллс. Реджина ухмыльнулась и повернулась к Генри, крепко обнимая его и даря Эмме быстрый поцелуй. - Итак, кто голоден? - Спросил мальчик. Руби прищурилась, превращаясь в строгую учительницу: - Покажи. Она рассмеялась, когда Генри покраснел. Но следом увидела, что Генри совершенно верно показал жестами эту фразу. - Молодец, малыш. Эмма с сыном готовили, пока Руби и Реджина сидели за столом общаясь. - Ты слышала о Lyric? – Спросила Миллс. Свон резко развернулась, с ножом, зажатым в руке. Увидев, как округлились глаза женщин, она рассмеялась и извинилась: - Так что там с Lyric? Реджина удивилась: - Я даже не разговаривала с тобой, думая, что ты знаешь об этом. Ты же виолончелистка, в конце концов. - Но я новичок тут, - нахмурилась Эмма, – я не знаю никого кроме вас, ребята. - Ты знаешь Ренделлов? – Уточнила Миллс. - Муж и жена виолончелисты? – Поинтересовалась Руби. - Да, – подтвердила Миллс, - ну, похоже, он переспал с флейтисткой. - Нет! Ужасно! – Скривилась Руби. – Это тот самый пожилой мужчина с огромной лысиной и вечными пятнами от еды на рубашке? - Ага. Эмма рассмеялась над ними, наслаждаясь таким утром. - Думаю, теперь его жена сможет уехать, – прокомментировала Миллс. - Что? – Бросила нож Эмма. Lyric Opera в Чикаго был одним из лучших оперных театров в стране, и это была мечта Эммы. Метрополитен-опера в Нью-Йорке была чудесной, и она никогда не пропускала спектакля, когда они гастролировали по всей стране, но Lyric был известен своей стильной и современной интерпретацией. - Так у них прослушивание? – Эмма попыталась выглядеть не заинтересованной. Реджина улыбнулась на эти жалкие попытки Свон выглядеть безучастной: - Мы пока не знаем. Его жена, не помню имя, сказала, что есть предварительное прослушивание весной этого года, когда закончится сезон. Эмма, ты в порядке? Свон моргнула несколько раз, сосредотачиваясь на Реджине: -Да, все отлично, спасибо, – она взяла нож и продолжила готовить. После обеда компания разместилась в гостиной, играя в настольную игру. Вскоре Руби, оправдываясь, сказала, что ей пора. Миллс поддержала ее. - Нееет! – Генри бросился в ноги Миллс. - Ты не можешь уйти. - Генри, – строго позвала Эмма. Хотя понимала, что если бы могла, точно так же вцепилась бы в брюнетку, не отпуская. Не потребовалась практически никаких усилий, чтобы уговорить Миллс остаться. Она работала в гостиной, посылая текстовые сообщения и электронные письма с телефона и ноутбука Эммы. Генри сидел рядом, а Эмма репетировала. Когда Миллс закончила дела, она посадила Генри на колени, рядом с матерью, перед виолончелью, и показала ему, как можно чувствовать, а не слышать звуки. Мальчик был беззаветно влюблен в мир тишины, который показывала ему женщина. Реджина подняла взгляд от ладоней мальчика, чувствуя обжигающий взгляд Эммы, который всколыхнул внутри огонь, напоминая все, что произошло ночью. Вечером, закончив с ужином, они вместе уложили Генри и занимались любовью почти всю ночь. На следующий день, Эмма была уверена, что Миллс уйдет пораньше, чтобы выспаться после двух бессонных ночей, но была приятно удивлена, что та осталась, помогая приготовить завтрак Генри. Они провели день вместе, наслаждаясь обществом друг друга, даря украдкой поцелуи, когда Генри отвлекался. И только на третий день удовольствия от общения что-то смогло испортить это.