The Loudest Silence

- Пожалуйста, - прохныкал Генри. Они вместе уложили его спать, перед этим вместе почистив зубы и выбрав пижаму для мальчика и удобные футболки с шортами для женщин. Но как только его отвели в комнату, мальчик вскочил с кровати и, вырываясь из рук Реджины, убежал в другую комнату. Женщины нашли его между диваном и стеной в гостиной. Плотный захват рук матери не дал мальчику повторить попытку к бегству. Поэтому через минуту Генри оказался на кровати, завернутый одеялом, словно в кокон. Мальчик перестал бороться, найдя новую забаву и требуя сказку на ночь. - Ты потерял свое время, бегая от нас. Теперь никакой сказки. - Хотя бы одну? – Его нижняя губа задрожала. - Эй, малыш, что я только что сказала? Огромная слеза скатилась вниз по его щеке, когда Генри смотрел на Реджину. - О, ты такой слабый! – Улыбнулась темноволосая женщина. – Хорошо. Но только одну. И при условии, что завтра ты ложишься спать без борьбы. Обещай! Мальчик энергично закивал головой, соглашаясь, глядя на свою мать, которая присела на край его кровати: - Нет, скажи это! Реджина выглядела удивленной, но счастливой, когда мальчик согласился с ее условиями. Брюнетка легла рядом с мальчиком, и он устроился у нее на плече, когда Реджина начала читать историю о рыцарях и белоснежном коне, с переливающейся гривой. Генри выглядел смущенным, неожиданно поцеловав Реджину. Но женщина без колебаний, с улыбкой вернула ему поцелуй в щеку. Эмма, которая сидела чуть позади них не упустила момент и сфотографировала это, сразу отправляя фотографию Руби: «Реджина читает Генри сказку на ночь». Мальчик наблюдал за своими руками, которые как будто танцевали, вырисовывая причудливые узоры. Но его глаза медленно закрывались. Зевая, он сонным голосом произнес: - Я люблю тебя, Джина. Реджина посмотрела на Эмму, так как почувствовала дыхание мальчика на своей ключице, но, не понимая, что именно он сказал. Свон не колеблясь, показала его слова жестами. Миллс на мгновения покраснела, даря мальчику поцелуй в лоб: - Я тоже люблю тебя, малыш. Эмма наблюдала за ними мгновение, прежде чем ее посетила мысль: Если эта женщина, продолжит в том же духе - я пропала. - Он спит, – сказала блондинка. Миллс кивнула, стараясь незаметно смахнуть слезы от переизбытка чувств, вызванного признанием Генри. - Ты в порядке? – Спросила Эмма. - Да, конечно. - Почему ты плачешь? Реджина замешкалась на секунду, казалось, раздумывая над ответом: - Никто никогда не принимал меня такой, какая я есть. Полностью. Всегда были оговорки. Даже если это просто ребенок. Свон кивнула, наклоняясь и целуя брюнетку, стараясь вложить в поцелуй как можно больше. Реджина улыбнулась, когда блондинка оторвалась от нее. - Мне нужен душ, – прошептала Эмма, вставая. Она медленно намылила волосы, наслаждаясь моментом, словно допивая последний глоток домашнего вина. Как изменится ее жизнь, если в ней останется Реджина? Как это будет? На следующей неделе? В следующем месяце? Привязанность к Миллс пугала и удивляла Эмму. Зная, что так произойдет, она не познакомила бы ее с сыном, чтобы защитить его чувства. Что будет, когда Реджина уйдет из их жизни, оставив только воспоминания и ценные навыки языка жестов. Что-то громко хлопнуло в гостиной, заставляя Эмму вздрогнуть. Она поняла, что это была Реджина. Брюнетка все делала чертовски шумно, но там спал ребенок. Свон вышла из душа, но мысли о ночном признании Генри не давали ей покоя. Промокнув волосы полотенцем, она размышляла о том, что может просто не стоит беспокоиться. Пусть все идет своим чередом. Интересно, как Реджина отреагирует, если она выйдет из душа с мокрыми волосами и полностью обнаженная? Только решив воплотить мысли в жизнь, Свон услышала громкие возгласы. Что за черт? - Нет! – Громко крикнул Генри. Проклиная все на свете, Эмма бросила полотенце в корзину для белья и вышла из ванной комнаты. Если Реджина в спальне, она не услышит криков мальчика. На пути в комнату Генри она услышала громкие крики Миллс и развернулась на 180 градусов, направляясь в гостиную. Она остановилась, замирая на пороге с открытым ртом. Лицо Реджины было искажено гневом. Плачущий Генри сидел у нее на бедре, обвивая шею темноволосой женщины руками. Напротив них стоял Киллиан. Его рука блокировала выход из комнаты. Киллиан. Это было неправильно, это было несправедливо. Это была ужасная ошибка. Она совершенно забыла о нем. С того момента как они с Реджиной были в клубе, Эмму поглотила их счастливая жизнь. Свон точно знала, почему на лице мужчины ярость. Миллс открыла ему дверь лишь в растянутой майке Эммы. Предположения были лишними, глядя на брюнетку в таком сексуальном виде. - Киллиан, – тихо сказала блондинка. - О, вот и женщина часа. Реджина повернулась к ней, ее глаза были полны дикой ярости. Она была похожа на львицу, которая защищала своего детеныша. Ее зубы были обнажены, как - будто она была готова в любой момент вцепиться мужчине в горло. Это был материнский инстинкт, который выглядел очень сексуальным. - Что, черт возьми, здесь происходит? – Спросила Эмма, делая попытку взять все еще плачущего сына. Но мальчик заплакал еще сильнее, цепляясь за брюнетку, словно она была его единственным путем чтобы выжить. Киллин подошел, чтобы поговорить, но она выставила вперед руку, не давая ему сказать и слово. - Я открыла дверь, и ему, видимо, не понравилось, что он увидел, – жестами показала Миллс. Эмма нахмурилась: - Как ты услышала стук в дверь? - Он так сильно стучал в нее, что разбудил Генри, который пришел ко мне, – снова показала брюнетка. - Что она показывает? – Грубо спросил Джонс. - Я знаю, что она может говорить. Заставь ее. Эмма посмотрела на сына: - Что случилось Генри? - Он оскорблял Джину. Она мой лучший друг, он не должен делать это. Он - плохой человек! У Свон округлились глаза: - Серьезно? Ты кричал на нее на глазах моего пятилетнего сына? Киллиан выглядел непоколебимым: - Из всех вещей, которые мы сейчас должны обсудить, мой крик на глазах ребенка - последняя из них. Два лица с гневом обернулись на него, заставляя понять свою ошибку и отступить на шаг: - Я понял. Для вас это имеет значение. Но видит Бог, я надеюсь, что ты не встречаешься с этой женщиной, потому что это извращение. И вот как раз это не должен видеть мальчик. Реджина рассмеялась, и это отрезвило Эмму, которая выставила вперед руку, останавливая мужчину. Миллс мягко коснулась руки блондинки, жестом показывая, что уведет Генри в детскую. - Что она говорит? – Проревел мужчина. - Эй, - сквозь зубы обратилась к нему Свон, - ты забыл, что я только что сказала? Или возьми себя в руки, или убирайся отсюда к черту. - Хорошо, прости меня, я немного расстроен. Просто я нашел в квартире своей девушки, другую женщину в нижнем белье. И не говори мне, дорогая, что я не так все понял. Я не настолько глуп. Твой сын цеплялся за нее так, будто она его вторая мать. Эта женщина была готова убить меня, если бы я дотронулся до мальчика. Эмма закрыла глаза, делая вдох: - Я никогда не утверждала, что я натуралка. - Ты чертовски хорошо избегала этой темы, Свон. Но это заставляет понять некоторые вещи. - Какие? Что я не спала с тобой? Это не потому что мне нравятся и женщины, Киллиан. Это потому, что ты слишком давил на меня. - Да, верно. Чувство вины и гнев боролись в женщине. - Прости, Киллиан. - Прости? Не говори мне этого. - Тише, - попросила Эмма, - мои соседи могут вызвать полицию. Так что, если ты хочешь поговорить, возьми себя в руки и прекрати так кричать. - Не кричать? Смысл? Она все равно не услышит меня! Эмма смотрела спокойно, пропуская язвительное замечание. Но, наконец, он кивнул, чувствуя себя некомфортно под осуждающим взглядом блондинки. Они прошли на кухню, и Свон налила им немного виски. - Киллиан, я правда очень сожалею. Я должна была тебе сказать, объяснить. Я просто… - Эмма остановила себя, прежде чем сказать слово «забыла». - Вы вместе все это время? С нашего знакомства? - Нет. Нет, это началось пару дней назад. Я знаю, что это не оправдание, но в то время ничего не происходило. Я имею в виду, - неловко продолжила блондинка, - я была увлечена ею. Я постоянно смотрела на нее, она адски горяча. Тогда я не понимала, что это было. Думала просто сексуальная привлекательность. - То есть, ты – лесбиянка. Это не звучало как вопрос. Утверждение. - Я не знаю, – прошептала блондинка, – наверное, да. Или нет. Я не знаю. - Ты спишь с ней. Но не спишь со мной. - Киллиан, я тебе уже объяснила, что я не спала с тобой лишь по причине твоего давления на меня. Ты никогда не давал мне времени почувствовать себя комфортно в наших отношениях. - Лесбиянка, – зло бросил Джонс. - Прекрати меня так называть. Ты хочешь знать правду? Ты будешь разочарован. То, что я чувствую к Реджине, происходит со мной впервые. И мне не важно, какого пола человек, который вызывает во мне эти ощущения. Он усмехнулся и поставил свой стакан. - Но я сожалею, что не сказала тебе об этом, – продолжила Свон, – я не хотела причинять тебе боль, Киллиан. - О, - прорычал мужчина, – ты не причинила мне боль, Свон. Я просто разочарован и раздражен тем, что ты предпочла эту дефектную дамочку мне. - Что? - Хорошо подумай, моя дорогая. Она не может поговорить с тобой. Она – женщина. Таким образом, я уверен, что она не даст тебе и половины того, что могу я. Ты снизила планку, Свон. Типичный мужской аргумент против женщин, спящих с женщинами. Член. Чертов инструмент. Эмма тихо усмехнулась, вспоминая, сколько оргазмов она испытала за предыдущую ночь. Многие из которых ввели ее в бессознательное состояние. - Да, – ответила Эмма, – убирайся из моего дома и продолжай успокаивать себя. - Хорошо, Свон, – ответил Джонс, всем своим видом показывая свое раздувшееся эго. – Когда-нибудь ты передумаешь… Эмма отрицательно покачала головой, прежде чем он закончил, направляясь к двери. - И да, Киллиан, - она остановила его непосредственно перед выходом, - не смей больше подходить к моему сыну. Он усмехнулся и вышел. Реджина лежала на кровати Эммы и казалась удивленной, когда блондинка вошла. - Я думала, ваш разговор займет больше времени. Эмма пожала плечами, снимая рубашку и обнимая Реджину с намеком. Она хотела придти и лечь спать, но вид женщины лежавшей на кровати заполнил мысли. - Он говорил ерунду. - Какую? Эмма неопределенно пожала плечами и залезла руками под майку Миллс, пробираясь к груди и нежно массируя ее. Реджина закрыла глаза, ее спина медленно выгнулась, рука дрожала, когда она показала жестом: - Расскажи мне. - Нет, ничего серьезного, о чем стоит говорить, – ответила Свон, садясь на колени женщины, убирая из ее рук книгу, попутно целуя в щеку. - Ты расстроена? Эмма нахмурилась: - Я чувствую себя ужасно. Было действительно отвратительно просто забыть о нем. Но как я могу расстраиваться, когда ты ждешь меня в постели? Миллс улыбнулась и поцеловала ее, слегка прикусывая губы. Эмма мурлыкала и покачивалась на бедрах Миллс. - Что он говорил тебе? - Между поцелуями спросила Свон. - Ничего, просто немного вспылил. Эмма прекратила свои действия: - Что он сказал? Брюнетка прикусила губу и покачала головой, покачивая бедрами, на которых сидела Свон, задавая ритм. - Он сказал, что ты никогда не получишь от меня всего, что мог дать он. Потому что я глухая и женщина, – неожиданно ответила Миллс. - Что? – Эмма взяла лицо Реджины в свои руки, чувствуя горячее дыхание женщины. – Он правда сказал это? - Да. - Надеюсь, ты знаешь, что я так не думаю? – Стараясь смотреть в глаза, уточнила Эмма. Реджина пожала плечами, стараясь отвлечь женщину. *** Генерал Киллиан «Я не забочусь, о вашем мнении обо мне» Джонс долго не продержался. Через двадцать четыре часа Реджина больше не смогла избегать своих профессиональных обязательств, и ей пришлось покинуть их счастливое гнездышко, выходя в реальный мир. Эмма включила Генри кино, и он радостно наблюдал, как Белоснежка поет птицам и деревьям. В это время Свон практиковалась, не жалея сил. Когда мультфильм закончился, она поставила сыну другой диск - «Золушка» и заметила, что ее пальцы порезаны в кровь. Наверное хорошо, что женщина отвлеклась. Такие усердные тренировки могут привести к профессиональной болезни струнников – тендиниту. - Мама, ты практикуешься слишком усердно, – упрекнул ее сын. - Да, я знаю, – вздохнула она, – но на это есть веские причины. - Какие? – Спросил ее Генри, не особо вникая в смысл сказанного. - Возможно, у меня будет прослушивание. Генри насторожился, отвлекаясь от просмотра мультфильма. Его глаза наполнились слезами: - Мы уезжаем? – Расплакался он. - Нет, нет, нет! – Воскликнула Эмма, подбегая к сыну и обнимая его. - Я не хочу уезжать! – Крикнул мальчик. – Мне нравится здесь. Мне нравятся Джина и Руби. - Нет, – слегка покачивая сына, ответила Свон, – я имела в виду, прослушивание здесь. Прослушивание. Если я пройду его, мы смогли бы остаться здесь. Обосноваться по существу. Навсегда. В реальной квартире, с кроватями, а не дешевыми матрасами. И владеть большим, чем пара коробок. А может, мы могли бы купить дом. И твоя жизнь, малыш, стала бы другой. Одна школа до окончания. Мы имели бы корни. Никаких постоянных прослушиваний и переездов. Никаких срочных перелетов. Мы могли бы жить нормальной жизнью, Генри. Она хотела все это объяснить своему сыну, но это будет несправедливо. Прослушивания может и не быть. Женщина, которая хотела уволиться, могла передумать. Кроме того, даже если она уйдет, это не сильно увеличивало шансы Эммы. Ведь придется конкурировать с лучшими в мире музыки. Поэтому она просто обнимала Генри, ожидая, когда он успокоится. - Послушай, малыш. Я не могу обещать, что прослушивание пройдет успешно и мы не должны будем снова переезжать. Но я собираюсь сделать все, чтобы так получилось. Мальчик не казался удовлетворенным ответом. Но он вернулся к просмотру фильма, обнимая свою обезьянку. Эмма отругала себя и снова села за репетицию. Если это прослушивание даст ей шанс, она сделает все чтобы победить. *** Руки Свон дрожали от энергичной тренировки днем, когда она села в электричку. Суставы ломило от напряжения. Но она не волновалась по поводу вечернего концерта. Зал гудел, как всегда было при виде артистов, которые занимали свои места. Эмма озиралась, надеясь увидеть Реджину, но вместо этого столкнулась с презрительным взглядом Киллиана. Он хихикал и что-то шептал на ухо Августу, который выглядел заинтересованным. Эта картина вызвала раздражение у Эммы. Она могла понять, что ему причинили боль. Но такое поведение? Ей просто нужно избегать его некоторое время. Свон глубоко вздохнула и вытащила виолончель из чехла. Когда она искала нужную композицию в нотной тетради, то почувствовала, что Киллиан и Август все еще смотрят на нее. - Что? – Рявкнула она, из-за чего улыбка Джонса стала еще шире. Она отвернулась и пошла искать место подальше от мужчин. Блондинка села и сразу же почувствовала себя лучше, спокойней, без посторонних глаз. Через некоторое время Свон поняла, что Киллиан стоит сзади. Она нахмурилась, видя, что Август стоит с другой стороны от нее. - Слушай, мы должны знать, – медленно, растягивая слова, сказал Джонс, – как это спать с крокодилом? Скользко? Чешуя не мешала? Эмма открыла рот, чтобы парировать, рассказать о мягкости волос и губ брюнетки. О нежном вкусе ее помады. Но передумала и просто закатила глаза: - Заткнись, Киллиан. - Я впечатлен, – сказал Август, – думал, она слишком холодна, чтобы хотеть кого-то. Эмма встала так резко, что ее пронзил шум в ушах. - Эй, Свон, – хмыкнул Джонс, – это просто любопытство. Я имею в виду, это интересная история. Тогда, ночью, в нижнем белье, она не казалась таким уж крокодилом. - Киллиан! – Злясь, прошипела Эмма. Мужчина равнодушно пожал плечами. Август, все еще смеясь, хлопнул друга по плечу: - Не перегибай палку, друг. Некоторые мужчины недостаточно хороши. И женщины от них уходят. Лицо Эммы покраснело, хоть она и понимала, что это лишь дружеское подтрунивание. - Некоторые мужчины делают из девушек лесбиянок. Свон видела, что Джонс резко убрал руку Августа со своего плеча, нисколько не удивляясь этому высмеиванию. Но она не ожидала негативной реакции. - Эй, брат, я просто шучу, – Август выглядел потрясенным, что его игривая шутка, была воспринята так близко к сердцу. – Прости. Джонс прошипел еще несколько нелестных слов, прежде чем Август ушел. Киллиан что-то бормотал себе под нос, собирая свои нотные листы. Эмма наклонилась поднять тот, который лежал у ее ног. Женщина хотела еще раз извиниться, чувствуя себя ужасно, видя, как задето самолюбие мужчины. Но Джонс оттолкнул ее, мстительно глядя в глаза. Эмма забыла, как дышать, беспомощно наблюдая за тем, как ее любимая виолончель летела от нее на сцену, разбиваясь об пол. Весь зал, сцена и аудитория замерли. Виолончель издала острый протяжный звук, когда приземлилась на сцену. Свон закрыла глаза, не желая смотреть на это. Я слышала это. Я слышала, как она разбилась. Черт! Черт! Черт! Я слышала это. Все были изумлены тем, что сделал Киллиан. И смотрели на него и Эмму. Но самые пристальные взгляды собрал сломанный инструмент. В мире музыки им поклонялись. Не потому что они были неописуемо дорогими, а потому что хранили память. Киллиан только что совершил огромную ошибку. Эмма открыла глаза, сжимая руки в кулак. Стараясь побороть панику, которая зарождалась внутри нее. Она купила эту виолончель, когда ей было девятнадцать. Это был ее компаньон. Это был ее лучший друг. Она все еще платила кредит за нее. Если ее можно отремонтировать, все не так плохо. Есть страховка. Но если нельзя, она будет не в состоянии заменить инструмент. О, Боже, о, Боже, я не могу на это смотреть. Я слышала, что она раскололась. Я не могу смотреть на это.