Шоколадный угар

Фото: https://pp.vk.me/c623329/v623329761/38dac/w_9CrOHVqXY.jpg https://pp.vk.me/c630728/v630728761/16ef6/-WwNrYwaBkg.jpg https://pp.vk.me/c623329/v623329761/38d88/xOeWWh94Hks.jpg https://pp.vk.me/c630728/v630728761/16b22/YeuaMr2ZRCE.jpg https://pp.vk.me/c623329/v623329761/38d7f/F6PomGlNla4.jpg https://pp.vk.me/c630728/v630728761/16b90/1ZI3d4VNFnk.jpg Аудио: Ханна – Омар Хайям разгладь моё сердце по краям, возьми мою душу подутюжить. я за тебя её отдам, если будет нужно. лучше с тобой мне, так спокойней, знаешь сам. нет достойней, ты достал мне чудеса. это ты виновен на протяжении долгих лет. Макс Барских – Я болею тобой Тимати, Егор Крид – Где ты, где я я помню, как я спешил к тебе на встречу ночью на метро. так было раньше, всё это было так давно. я всё помню, секс на кухонном столе на репите в голове, детка, ты меня ещё вспомнишь. мне всё равно, что ты будешь делать дальше среди денег и вранья. оставайся в этом мире, где нет меня. ты и не вспомнишь, а я всё помню. как молился всю ночь, просил Всевышнего нам помочь. да, я помню, как сказал тебе тогда, что не найдёшь такого, как я больше никогда.

      Темникова вскрикнула и, закрыв глаза, приподнявшись, прижалась к Оле. Серябкина нежно гладила её по обнажённой спине, оставляя короткие поцелуи. Ритм дыхания постепенно выровнялся, и Оля отпустила её, отправившись в душ. Лена опустилась всем своим разгорячённым телом на стол. Ей казалось, что Оля всё ещё здесь, с ней. Следы от её прикосновений пламенем согревали Лену, и она, прикусив нижнюю губу, лежала полностью расслабленная. Дверь ванной комнаты открылась, и Темникова только под душем осознала, что ей нужно возвращаться домой. Она с горечью вздохнула и выключила воду. Оля уже лежала на кровати, падая в сон. Лена прилегла рядом и, обняв её со спины, дотронулась губами до щеки. - Оль, - шепнула она. - А? – глухо отозвалась Серябкина. - Я поеду, - тихо сказала Лена. - Угу, - пробормотала Оля. Темникова провела рукой по её волосам, уткнулась в них носом и пролежала так несколько минут. - Я люблю тебя, - больше не могла молчать Лена. Но Оля уже заснула и ничего не слышала. Темникова поднялась, укрыла её, отключила везде свет и как можно тише захлопнула дверь.       На циферблате высветилось «5:49», когда девушка надавила ногой на газ. Она включила радио, чтобы не быть в тишине, и сразу же услышала «Я болею тобой». Лена увеличила громкость. я болею тобой! мне сложно признавать, но я сломан тобой опять и едва ли стою. болею тобой, и это моя вина. я выпит тобой до дна. я уже на краю. болею тобой.       Пальцы сильнее вжались в руль, Темникова прибавляла скорость, чтобы сбежать от самой себя. будь со мной, я навеки останусь твой, даже если внутри пустой, как бы я ни пытался искать, не найти мне замены.       Слёзы полились из глаз, Лена смахнула их рукой, чуть не пропустив нужный поворот. - Это моя вина, - вторила она приёмнику. – Моя вина. Моя вина. Моя вина!       Но в чём? Темникова не знала, точнее, знала, но не хотела признаваться в этом себе. Ни за что. Не сейчас. Она не желала принимать правду. Ни за что. Не сейчас. Лена убеждала себя, что всё это время была права. Но разве «прав» и «не виновен» равнозначные понятия? Возможно, она и была права, но при этом являлась виновной. Но Темникова рассчитывала на полную амнистию. Ей нужно было вырваться из клетки, в которую она закрылась сама. Она приехала домой в половине седьмого, а, значит, через полчаса проснётся Дима. Лена на ходу разделась, затем накинула на себя ночную сорочку и нырнула под одеяло. Дима двинулся, и Темникова испуганно зажмурила глаза, пытаясь не дышать. Но шорох смолк, и Лена, задумавшись, глядела в одну точку. Она вспомнила про записку на холодильнике и пулей полетела на кухню. «Успела», - выдохнула Лена, сорвав её. - Ты чего проснулась? – послышалось за спиной. - Пить захотелось, - повернулась она, превратив стикер в комок. - Что у тебя там? – зевнул Дима. - Ничего, - сказала Лена и выбросила листок в мусорное ведро, чмокнула его в щёку. – Кофе? Что тебе приготовить на завтрак? - Не отказался бы от блинчиков, - ответил он. - Хорошо, сейчас переоденусь и приготовлю, - поспешила она в комнату. - Лен, - вновь послышалось за спиной. - Да? – испуганно повернулась Темникова. - Ты же пить хотела, - напомнил Дима. - Да, точно, - растерянно улыбнулась она и набрала себе воды. Лена чувствовала его пристальный взгляд, пока жадно вливала в себя содержимое стакана. Через полтора часа он, наконец, уехал, и Лена упала на постель, как сразу же услышала шум в Сашиной комнате. Девочка проснулась и позвала её. Темникова положила подушку на голову и закрыла уши. – Мне нужен отпуск!       Успокоившись через минуту, она встала и поторопилась к дочке. - Моё солнышко встало! – улыбнулась Лена и взяла её на руки. Саша обняла её. - Ням-ням, - произнесла она, смотря Лене в глаза. Темникова рассмеялась. - Пойдём куп-куп сначала, - сказала она и понесла её в ванную, - ням-ням... Вся в папу... Хотя, хорошо, что не в маму.       Спустя час Саша уже игралась с кубиками, а Лена всеми силами старалась не уснуть. «Дурацкий день», - пронеслось у неё в голове. Она посмотрела на дату. Шестое мая. День рождения Максима Александровича. Точно, Оля же говорила, что они приедут и на следующий день отправятся праздновать. - С днём рождения, - произнесла она, посмотрев на его контакт в телефоне, что поспешно закрыла. После обеда Лена, наконец, дождалась слипающихся век Саши и заснула сама.       Она падала вниз мимо взлетающих вверх людей, чьи лица были ей незнакомы. Она не могла раскрыть рта, но чей-то душераздирающий крик оглушал её. Лена попыталась закрыть уши руками, но не сумела поднять их, такими тяжёлыми они казались. Она опустилась на твёрдую землю, вокруг поднялась пыль, она чихнула и почувствовала острую боль в пояснице. Двинуться возможности не было. Лена услышала неторопливые шаги. Сверху вниз бросила на неё свой взгляд Оля. - Оля, - обрадовалась Темникова. – Помоги мне. - А ты мне помогла? – спросила Серябкина. - Что? - А ты мне помогла? – повторила Оля. - Когда? - Когда толкнула меня в эту пропасть. - Я не делала этого, - ответила Лена. - Ты уверена? - Да, - с сомнением произнесла Темникова. - Вспомни, как следует, - проговорила Оля и собралась уходить. - Оля! – воскликнула Лена. – Помоги мне! - А ты мне помогла? – услышала она, уже не видя Серябкину. Лена закричала и проснулась от этого. - Господи! – воскликнул Дима. - Ты уже вернулся? – удивилась Темникова, тяжело дыша. - Да, - ответил он, - пойдёшь с нами гулять? - Да, конечно, - взяла она себя в руки, - сейчас переоденусь.       Они вернулись уже поздним вечером, и Лена сходила в душ, пока Дима укладывал Сашу спать. Темникова вышла из кабинки, вытерлась и, взглянув на себя в зеркало, заметила два засоса на своей груди. - Чёрт! – выругалась она, вдруг в ванную зашёл Дима, и Лена прикрылась полотенцем, надеясь, что он не заметил ничего. - Тебя стучаться не учили? - Да ладно тебе! – засмеялся он, подошёл ближе и, обнимая сзади, поцеловал в шею. - Дим, я не в настроении, - сказала Темникова. Он прекратил, и Лена увидела в зеркале, как он остановил свой взгляд на её спине. Дима осторожно дотронулся и взялся за край полотенца. Она испугалась, что же там такое, и повернулась к зеркалу спиной, на которой виднелись царапины. Всё внутри неё упало, хватка рукой ослабла, и Дима с лёгкостью сорвал с неё полотенце, увидев и засосы. А Лениному взору в свою очередь представилась полная картина сзади. Четыре царапины тянулись полукругом вверх и четыре – вниз. Как же она не заметила этого во время... Чёрт! Она взглянула в Димины глаза. - Прикройся, - бросил он и вышел, хлопнув дверью. Лена закрыла дверь на замок и прижала ко рту руку, чтобы не закричать. Что делать? Что делать? Она дотянулась до кармана джинсов, лежащих на полу, и достала телефон, набрав Олю. Та сбросила. Она позвонила ещё раз. Итог тот же. «Возьми трубку», - шепнула Лена и ещё раз нажала на вызов. Серябкина отключила телефон. «Твою мать!» - Темникова ударила кулаком по полу. Она просидела в ванной около часа, боясь даже двинуться. Наконец, вышла. Во всём доме был выключен свет. Лена наощупь добралась до их комнаты. Дима лежал на левом боку, отвернувшись от неё. Темникова надеялась, что он спит. Она легла на самый край, но так и могла заснуть. Телефон на тумбе завибрировал. Лена быстро разблокировала. Даша написала «Спишь?», но Темникова даже не стала открывать. Она больше не могла лежать и поэтому встала. Включила свет, налила себе кружку кофе, открыла книгу и погрузилась в чтение.       Пора ложиться спать. За спиной у меня прорезанное высоко в стене, вытянутое в ширину окно во внутреннюю комнату. Вставая из-за стола, я невольно смотрю в ту сторону и вижу своё отражение в чёрном стекле, как в зеркале. Меня никогда не терзали ночные страхи. В детстве, сколько помнится, я никогда не боялся темноты. Мать всегда внушала мне, что боязнь темноты — суеверие, которого богобоязненные люди не признают. А Бог как защита и не был мне нужен. Защитой от любого ужаса были для меня родители. И в Шрафф-Энде я ничего жуткого не нахожу. Дело не в том. Просто я только что сообразил, что впервые в жизни остаюсь по ночам совсем один.       Кофе уже остыл, было пять утра, а она всё не могла оторваться, листая страницу за страницей.       Послушай, Чарльз, я сказала, что благодарна тебе, и это правда. Ты же знаешь, что я годами, годами готова была по первому знаку выйти за тебя замуж. Да сколько раз я сама делала тебе предложение, когда мы были вместе. Я понимаю, что в этом твоём письме речь, конечно же, не идет о браке. Тогда о чём же? О воскресном пикнике? Ты не говоришь, что любишь меня. Хочешь, видно, поэкспериментировать, благо есть свободное время? Чарльз, я хочу жить. Хочу уцелеть. Не хочу второй раз лишиться рассудка. Как подумаю — я просто боюсь подойти к тебе близко. Тебе пришлось бы меня уговаривать, а это не для тебя. Ты сам когда-то сказал: что А любит В — сразу заметно, точно комбинация из-под юбки. Мы не виделись больше года, в последний раз на завтраке в честь Сидни Эша, и как я ждала этой встречи, а ты со мной двух слов не сказал. Потом я хотела уехать с тобой в такси, а ты ни с того ни с сего предложил Нелл Пикеринг тоже ехать с нами. (Ты, наверно, уже забыл.) И с тех пор от тебя ни звука. Не звонил, не написал ни строчки, хотя знаешь, как бы я обрадовалась. Ты даже не знаешь, где я живу, вот и письмо послал на моего агента! О чем это все говорит? А теперь вот это странное, двусмысленное письмо. Просто тебе что-то взбрело в голову, какая-то абстракция. Наверно, ты уже успел пожалеть, что написал.       Темникова вчитывалась глубже, сжимая в руках салфетку.       Чарльз, я побывала в аду, и выбралась оттуда, и не хочу возвращаться. Ревность — это ад, а я не излечилась. Что, если я явлюсь к тебе со своей прежней любовью, а ты улыбнешься и пожмёшь плечами. Ты же свободен, это ясно из твоего письма. Прости, но ты сам знаешь, люди болтливы. Все всё всем рассказывают, и я до сих пор встречаю женщин, про которых и не знала, что ты их знал, и они рассказывают, что у них были с тобой романы, может быть, врут, конечно. Ты знаешь, что не можешь жить без женщин, а я уже и не молода и не красива, а ты любишь гоняться за тем, что нелегко даётся в руки, ни с кем не остаёшься долго, всех рано или поздно бросаешь. Ты как-то сказал, что жениться — все равно что купить куклу, вот, значит, как ты смотришь на брак. И не верю я, что ты навсегда ушёл из театра. Гилберт говорит, что с тем же успехом Бог мог бы удалиться от дел, слишком ты для этого беспокойный. Ты заставил меня играть, ты всех заставлял играть, ты как очень хороший танцор, с которым всем легко танцевать, но тебе нужно, чтобы танцевали с тобой. - Единственный плюс, что ты боишься кукол, - прошептала Лена и, закрыв книгу, быстро собралась, взяла ключи и поехала к Серябкиной. Было уже семь утра, она остановилась во дворе и побежала к Олиной квартире. Она постучала в дверь, Оля быстро открыла, но выражение её лица изменилось, казалось, что Лену она точно не ждала. - Доброе утро, - произнесла Серябкина. - Могла бы и перезвонить, - буркнула Темникова. - Не могла, значит, раз не перезвонила, - ответила Оля, облокотившись о стену. - И что в итоге? – развела руками Лена. - Что? – переспросила девушка. - Что с нами? – уточнила Темникова. - А что ты хочешь? - Будто ты не знаешь! – повысила тон Лена. - Не знаю, - призналась Оля. – Я не знаю, что хотят замужние женщины, сбегая ночами от своих мужей к бывшей пассии. - Хотят вернуться. - К мужу? - Нет! - Лена, - покачала головой Серябкина, - ты уже сделала выбор, который делают только раз. Ты выбрала его, не меня. Вот и живи с этим. - Оля, - подошла к ней Лена, та опустила глаза, Темникова приподняла за подбородок и взглянула. – Даша? - Даша, - вздохнула Серябкина. - Ты серьёзно? – нервно засмеялась Лена, отойдя от неё. – Ты страдаешь по этой девчонке? Я здесь! Оля, я здесь! Разрушаю свою пришедшую в порядок жизнь, чтобы увидеть тебя, а ты тоскуешь по той, на которую и внимания бы не обратила никогда! - Что ты говоришь такое... - Правду! – крикнула Темникова. – Ты же замену искала, а она глядела на тебя влюблёнными глазами, и ты особо не раздумывала. - Это не так! - Что ты мне сказала в ту ночь в декабре, помнишь? Что ты молчишь? Ты сказала: «не моё». Ты сказала это о ней. Да, она не твоя! И ты не её! - Уходи, - произнесла Оля. - Что? - Уходи! - Нет. - Ладно, - кивнула Серябкина. – Тогда слушай мою правду, раз мы погрузились в воспоминания. Помнишь, как ты, уже будучи в отношениях с Димой, запрещала мне общаться с ней? Зачем? Ты же так ревновала, как ни к кому, в жизни. А знаешь почему? Потому что ты знала. Ты знала меня. Ты знала её. И мы с ней, такие непохожие, идеально подходили друг другу. И ты боялась. Боялась, что я полюблю её больше, чем тебя. Так вот. Больше не бойся. Я сделала это. - Какая чушь, - рассмеялась Темникова. – У вас никогда не было шансов. Ты – цунами, а она – девочка на доске для серфинга, наивно полагающая, что сможет не только выжить, так ещё и усмирить стихию. - Ты уже говорила, что я цунами, когда уходила от меня. А что ушла-то? Сама-то ты кто? Девочка, что испугалась разрушений и сбежала к защитнику? И что, укрыл он тебя? Зачем ты сейчас здесь? Надоела спокойная жизнь? Я не собираюсь быть лишь причиной повышения адреналина в твоей крови. Мне это не нужно! Я ещё раз повторяюсь: ты уже сделала свой выбор. Огромный дом, дорогие машины, подстриженный газон. Этого ты хотела? Если тебе так нужны деньги, - сказала Оля и потянулась за сумкой, рассыпая купюры на голову Лене, - держи! И как ты вообще можешь так говорить о Даше? Знаешь, когда ты ушла, она обвиняла себя в этом. Даша безумно скучала по тебе. - Вряд ли ей было до скучаний под тобой, - заметила Лена. - И после той фразы про победные танцы, - не обратила внимания Серябкина на её реплику, - о которых она якобы рассказала тебе, она слезами всю ночь обливалась, как и я. Даша считала тебя своим близким другом, а я не думала, что ты опустишься так низко. Но ты, видимо, наслаждаешься свободным падением. Не разбейся, внизу нет батутов.