Шоколадный угар

Фото: https://pp.vk.me/c836127/v836127599/fda4/AuVQ1sKv8j0.jpg https://pp.vk.me/c626316/v626316677/3567f/MAI5dyBuPLQ.jpg https://pp.vk.me/c836127/v836127599/10158/HezONee0fng.jpg https://pp.vk.me/c636620/v636620276/1082c/QGBNifRUWJU.jpg https://pp.vk.me/c836127/v836127599/10151/TK1MO3ZVC4c.jpg https://pp.vk.me/c636828/v636828677/228da/GY6VrwTCNCs.jpg Аудио: Та Сторона – Поломанные уходи, прошу, не стой. я тут один, и ты мешаешь думать. ну, что стоишь, застыв, любишь что ли? хотя, кто такого полюбит… уходи, нет, я серьёзно, оставь слова и забирай чувства нет, я не хотел, да и, скажи, кто знал, что внутри у тебя станет так пусто? Юлианна Караулова – Разбитая любовь десять попыток оставить сюжет, нашей любви уже больше нет. и снова убили все лучшие дни, отдавшись в плен безумной для нас темноты. о чём я только думала, влюбляясь в тебя? разбитую любовь не склеить никогда. беги, как можно дальше от меня. беги навстречу снам, лети по холодам, но больше никогда мы не будем рядом.

- Скорый поезд сообщением «Москва-Санкт-Петербург» отправляется с третьего пути второй платформы, - проговорил голос диспетчера, который Серябкина слышала лишь приглушённо.       Они тронулись; так как вагон был почти пуст, все расселись, как им удобно – раздельно друг от друга. Катя, накинув капюшон и откинув голову на сиденье, закрыла глаза и попыталась заснуть. Оля бросила на неё быстрый взгляд и отвернулась к своему окну. «Нет, - крутилось в её голове, - быть не может». Но факты говорили об обратном. Она достала записку и прочла её снова. Сомнений в том, что это сделал человек из её круга общения, уже не осталось. «Эти цветы ты должна знать» - должна знать их название, что она каждый раз спрашивала у окружающих. Оля перебирала в своей голове появление всех букетов за эту неделю, и только один раз Кати при этом не было рядом с ней. Хотя какая разница? Серябкина тяжело выдохнула и снова покачала головой из стороны в сторону, будто этим жестом отменит происходящие события, откажется от них. «Ты, конечно, можешь их выбросить», - гласила записка. Перед Олиными глазами сразу же пробежала сцена: она с ненавистью выбрасывает очередной букет, а Кищук с ошеломлённым выражением лица вопрошает её «Ты чего?». Если это Катя, то за что она просила прощения, отправив первый букет? За что? За возникшие чувства? Какие чувства? Нет-нет, Оля снова отвергала даже предположение об этом. Это не Катя. Но почему она разрыдалась сегодня? Потому что Оля нагрубила ей, это Серябкина прекрасно понимала, но похожая ситуация была между ними не раз. Что же теперь изменилось? Может, причина в том, что последнее время их отношения стали теплее и Катя не ожидала от неё такого? Вполне возможно. «Моё сердце болит о тебе», - прошептала Оля и снова взглянула на девушку, наблюдая, как она ровно дышит. Серябкиной так хотелось подсесть к ней и сказать: «Успокой меня, убеди, что всё, что я придумала, неправда». По её щеке скатилась слеза от воспоминаний слов Никиты. «Она влюбилась в того, кто не может ответить ей так, как она того достойна», - звучало в её голове. – «А её прям тянет на таких. Которые вроде как и любят, но оставаться с ней не собираются. Будто она нечто временное; будто быть с ней – это не важно и не обязательно; будто разбить ей сердце – это не сделать что-то предосудительное и плохое; будто она ничего не чувствует; будто она кукла. Но она – человек». Серябкина заплакала в голос, её сердце сжалось от чужой боли. От боли, в которой виновна она. Нет-нет-нет! Она уже встала и подошла к ней, но резко повернулась и вернулась на своё место. Оля смотрела в сторону Кищук и мысленно проговаривала: «Прости, все твои цветы завяли, я забыла о них, я за ними не ухаживала. Как и за твоими чувствами… Всё это ошибка, большая ошибка. Не люби меня, не люби!». «Но мне просто хотелось, чтобы ты улыбалась», - прочла Серябкина последнюю фразу. Не получилось. Оля не улыбалась, она плакала, отвернувшись и зажимая губу, чтобы заглушить, нейтрализовать звуки.       Немного успокоившись, Оля дошла до уборной и, закрывшись, взглянула на своё заплаканное лицо в зеркало и, умывшись, начала разговаривать со своим отражением: - Успокойся, - попросила она, - это не Катя, а кто-то другой. Ты просто накручиваешь себя. Всё в порядке. Не все женщины на этой планете сходят по тебе с ума и уж тем более любят. Кроме мамы, конечно…       Серябкина замолчала и задумалась, что уже давно не набирала мамин номер, и когда та звонила сама, тоже не слишком долго поддерживала их разговор. «Вот же дура», - пробурчала Оля, ругая себя, и достала телефон, сев на своё место. Но смартфон, к её удивлению, сразу же запищал и отвлёк от её прошлого намерения. Новое сообщение. - Тебя-то и не хватало, ага! – возмутилась Серябкина, увидев «Хорошего концерта» от Лены. Оля не стала отвечать и закрыла чат. В следующем открытом окне было их вчерашнее селфи с Дашей. Серябкина со злостью удалила его и заблокировала телефон. Всё невероятно раздражало её. Тут девушку словно ударило молнией, и она достала блокнот из рюкзака, наконец, придумав то, над чем так долго корпела. Но ручки не нашлось. Она огляделась по сторонам. Все спали. - Чёрт, - пробурчала она и проверила все отделы ещё раз, но никакой письменной принадлежности не нашла. А вот конфеты были тут как тут. Оля взяла одну и, нацелившись, легонько бросила её в сторону Кати, а затем гордилась собой, что та упала ровно на колени девушки. Но Кищук это не обрадовало совсем, она гневно взглянула на неё и сказала: - Чего тебе? - Есть ручка? – спросила Серябкина. - Нет, - ответила Катя, даже не проверив. - А карандаш? – попробовала Оля ещё раз. - Нет! – повторила Кищук. - Но ты даже не посмотрела… - Нет! – не унималась Катя и закрыла глаза. - Кать, - снова позвала её Серябкина. - Что опять?! - И чем мне писать? - Кровью! – крикнула Кищук. - Но… - Оля, отстань! Нет у меня для тебя ничего. - Ладно, - упавшим тоном произнесла Оля и отвернулась от неё, убедившись, что цветы – дело не Катиных рук. Серябкина вспомнила про телефон и набрала текст, сохранив его в заметки. - Вы чего буяните? – спросил подсевший к ней Титов. - Господи! – воскликнула Оля, испугавшись. – Дурак что ли? - Я не думал, что ты… - Ты вообще не думал! – перебила его Серябкина. - Думал, я всегда думаю. - Но не обо мне, - надулась Оля. - О тебе я тоже думаю, - уверил её Лёша. - Твои цветы? – попробовала Серябкина ещё раз. - Какие цветы? – не понял Титов. - Ты всю неделю заказываешь мне букеты? - Нет, - честно ответил Лёша. – А должен был? - Уж лучше бы ты… - Как знать, как знать, - усмехнулся парень. - Ты знаешь, кто это делает? - Нет, - сказал Титов, отведя от неё свой взгляд. Ему хотелось признаться, что, конечно, он в курсе, но парень запретил себе. - Ты бросаешь меня, - заявила Оля. - Прости, - единственное, что он смог выговорить. – Я просто больше не могу… - Ты же понимаешь, что наше общение прекратится? – спросила Серябкина. - Понимаю, - кивнул он. Оля вздохнула и прижалась к нему, он дотронулся губами до её лба. – У тебя всё будет замечательно. - Ага, когда меня не будет, всё тогда будет замечательно, - проворчала девушка. - Не наговаривай, - бросил Лёша. – Я хотел после концерта посидеть где-нибудь со всеми. Ты как, за? - Да. - Куда хочешь? - Без разницы, - ответила Оля. – Там, где можно напиться до беспамятства. - Твой вариант взят на рассмотрение, - рассмеялся он и увидел, что Кищук поднялась, и обратился к ней: - А ты как относишься к тому, чтобы напиться сегодняшней ночью до беспамятства? - А можно уже сейчас начать? – спросила Катя. - Я тебе начну! – крикнула на неё Серябкина. – После концерта!       Кищук закатила глаза и, махнув на неё рукой, отвернулась. Лёша захохотал её выходке. Оля завелась. - Это ещё что? - Это ещё что? – спародировала её Катя. - Катя! - Катя! – повторила за ней Кищук. - Прекрати, - попросила Оля, - Лёша, пусть она прекратит! - Не надо, весело же! – смеялся Титов. - Дурак! – толкнула его Серябкина и обратилась к блондинке: - Хватит дуться. Извини, я была не права. - Ага, - бросила Кищук. - Катя, - пыталась достучаться до неё Оля. - Что? – повернулась к ней блондинка, одарив недовольным взглядом. - Иди сюда, - подозвала её Серябкина и, когда та подошла и встала напротив, попросила наклониться: - На ушко скажу.       Катя без особого желания выполнила её просьбу и почувствовала прикосновение губ к щеке. Кищук засмеялась и вернулась в прежнее положение, спросив: - Это ещё что? - Ничего, - пожала плечами Оля, - иди сюда.       Катя снова наклонилась и попала в объятия сразу и Оли, и Лёши, которые поочередно чмокали её в щёки. Кищук широко улыбалась и смеялась. - Вечно всё веселье без меня, - услышала она ворчание Полины, которая обняла её сзади, тоже начав оставлять свои поцелуи на её лице. - Ай-ай! – вопила Катя не в силах удержать их троих. - Ты посвящена! – усмехнулся Лёша, когда они, наконец, отстали от неё. - Мы её уже посвящали, - улыбнулась Оля. - Это более интимное посвящение, - засмеялся Титов и сказал Полине: - Мы сегодня, кстати, провожаем меня под громкую музыку и с огненными коктейлями. - Ладно, - легко согласилась Полина, и Титов, получив согласие от троих, пошёл рассказать план остальным. - Кстати, - вдруг поняла Оля и посмотрела на Катю, - а мы ведь с тобой ещё не пили… Тоже своего рода посвящение. - Так, - напряглась Поля, - может, не надо? - Да чего ты? – нахмурилась Серябкина. – Ей же не шестнадцать! Повеселимся. - Аккуратно давайте повеселимся, - сказала Полина и отошла от них. - Не обращай внимания, - сказала Оля Кате. - Ладно, - кивнула Кищук, не отрывая от неё своего взгляда. - Больше не злишься? – спросила Серябкина. - Не злюсь, - проговорила Катя и посмотрела на акации. – Девятое мая прошло вроде. - Человек просто хотел, чтобы я улыбалась. - Так чего ты не улыбаешься? – прямо задала вопрос Кищук и получила в ответ то, чего просила, то, чего хотела.