Шоколадный угар

Фото: https://pp.userapi.com/c639431/v639431090/5f292/S3-hC5z_eg0.jpg https://pp.userapi.com/c840728/v840728676/16725/lKQom-naL2E.jpg https://pp.userapi.com/c840728/v840728676/1681f/jhKQWDdZCmk.jpg https://pp.userapi.com/c840222/v840222406/29a8b/jO60jW2jxCw.jpg https://pp.userapi.com/c837338/v837338676/5c25b/It0VJTVrsgs.jpg https://pp.userapi.com/c840234/v840234676/35cce/SSHo0_Xt2lI.jpg https://pp.userapi.com/c840728/v840728676/16775/GpJdb6t8pbo.jpg Аудио: Lx24 ft. Мари Краймбрери – Мы останемся в городе одни как ты? я слышу твой голос и так хочу набрать и признаться в потоке чувств, но помолчу ещё чуть-чуть - ты знаешь и сам эти факты! я так уникальна, когда твоя самая сумасшедшая! скажи мне только: давай навсегда. мы останемся в городе одни, убегая от них, от них, от них! Макс Барских – Займёмся любовью я хочу ближе и ближе к тебе, чтобы слышать и слушать, как дышит любовь. рекою в тебе растворяться, губами касаться по коже, под кожей рукой. в комнате я, в комнате - ты. это не сон. наши тела, обнажены и в унисон. я буду ближе и ближе к тебе. давай займёмся любовью. мы будем плыть по небу, как будто в первый раз. давай займёмся любовью. хочу любить твоё тело, любить тебя сейчас.

      Катя сквозь сон слышала шум за дверью и, открыв глаза, часто моргала, пытаясь прийти в себя, пока, видимо, опаздывающая по делам сестра причитала: - Вот какой смысл в уборке, если после неё ничего невозможно найти?!       Серябкина начала ворочаться, и, если бы Кищук была в состоянии, то бросила бы в сестру что-нибудь тяжёлое, лишь бы та заткнулась. Но она была за дверью, а, значит, Катя никоим образом не могла её утихомирить. Нет, могла, конечно. Вот только горланить самой – так себе вариант. Блондинка с сожалением вздохнула, и тут как по волшебству сестра замолчала: то ли в итоге нашла то, что искала, то ли вспомнила, что она тут всё же не одна. Катя, обрадовавшись, опустила взгляд на Олю и улыбнулась её спящему лицу. Девушка осторожно дотронулась до её щеки, и счастливая улыбка теперь буквально приклеилась к собственной физиономии. Кищук замерла в таком положении и не сразу осознала, что дверь в комнату распахнулась и вторая Оля в квартире спрашивает на пороге, не знает ли Катя, где лежит её паспорт. Блондинка, перепугавшись, быстрым движением руки накрыла Олино лицо одеялом и, заикаясь, помогла сестре. Та сразу же выбежала и издала радостный вопль, оповестив Катю, что она была права. Но Кищук это сейчас было неважно. Её сердце чуть ли не вырывалось из грудной клетки. Катя пыталась успокоить себя тем, что раз сестра промолчала, то ничего не видела. Она уже хотела освободить Олину голову из заточения, но дверь снова открылась, а затем послышалось тихое: - Спасибо, коть. - Ага, - кивнула Катя, ожидающая, когда та уже просто-напросто исчезнет, - не за что. - Извини, что разбудила, - как назло продолжала любезничать сестра. - Да ничего, - держала себя в руках Кищук. - Я рада, что ты не злишься, - улыбнулась та и, прикрывая дверь, обронила: - Оле привет передавай, как проснётся.       Катя раскрыла рот от изумления и выпучила глаза, пока в голове крутилось лишь одно желание: чтобы всё это оказалось сном. Она не ожидала от себя настолько бурной реакции от произошедшего, ведь, по сути, ничего не случилось. Правда же? Если честно, Катя сомневалась, посчитав своё поведение со стороны крайне странным. Вот только и по-другому среагировать она не могла, - это Кищук тоже понимала. Как и понимала то, что за это всё придётся отвечать, что-то объяснять, придумывать… А, собственно, какого чёрта она должна что-то кому-то объяснять? Благо, уже не маленькая и может делать всё, что хочет. А хочет она быть рядом с этим ещё не проснувшимся до конца человеком, чья голова высунулась из-под одеяла с вполне разумным вопросом: - И что это такое? - Я решила, что у тебя замёрзла головка, - улыбнулась Катя. - Да? – уточнила Оля. - Ага, - кивнула Кищук. - Ладно, - протянула Серябкина и, поднявшись к Кате, набросила на них обеих одеяло.       Катя сделала глубокий вздох, почувствовав, как стало мало воздуха, когда Оля провела своим носом по её щеке. Серябкина оставила на её коже осторожный поцелуй и закрыла глаза, вдыхая Катин запах. Она боялась двинуться, зажмурившись ещё сильнее, боялась, что всё это нереально и сейчас же распадётся на мелкие кусочки, что в свою очередь со временем превратятся в ничто. Кищук медленно гладила её по волосам, пока Оля размышляла, как же всё между ними внезапно началось. Хотя… не было никакой внезапности, никакой спешки, но всё равно происходящее складывалось каким-то невероятным способом. Оля бы с удовольствием спросила, как Катя умудряется делать это с ней, но Катя бы не ответила, потому что сама Оля не понимала, что именно Катя с ней умудряется делать.       И всё же, если бы Серябкина задала мучивший её вопрос, то Катя бы действительно пожала плечами, потому что ничего она с Олей не пыталась делать специально. Катя просто была. Просто была у Оли. И самой Кищук этого хватало, ей не хотелось строить никаких планов. Они просто были вдвоём. Они просто были вместе. А когда они были вместе, для Кати весь внешний мир уже не имел никакого значения. Она гладила Олино лицо с замиранием дыхания и хотела произнести что-то, но всё никак не решалась.       А если бы решилась, то Оля бы сделала вид, что пропустила мимо ушей, что ничего вообще не слышала. Ведь внешний мир всё же существовал. Существовал, кажется, лишь с одной целью: погубить её внутренний. Конечно, Оля этого боялась и любым способом стремилась себя защитить. В данном случае лучшей защитой не послужило бы нападение. Лучшей защитой оказалось быть в Катиных объятиях, в которых Оле было так спокойно, как не было уже много лет.       Если бы, например, Ирма знала о происходящем, то смело бы сказала, что Катя возвращает Оле Олю. Но Ирма не знала.       А если бы вопрос задали знающей Полине, то та бы, не углубляясь, ответила, что Катя её просто любит. Но у Полины никто ничего не спрашивал.       Да и какой смысл задавать Полине вопрос, что изначально предназначался для Кати? Но и у Кати тоже никто ничего так и не спросил. Да и сама Катя так ничего и не сказала. Она лишь приблизила к себе Олины губы и нежно поцеловала девушку, подумав, что слова излишни.       Пальцы Серябкиной впились в её запястье. Катя не вскрикнула от боли, она вообще не почувствовала никакого дискомфорта, продолжая скользить губами по Олиным. Шатенка свободной рукой сбросила с них одеяло, ощущая стаю мурашек, что Катя вызывала своими прикосновениями. Наверное, влюбляться с каждой секундой сильнее – это всё же возможно. По крайней мере, Оле так казалось. По крайней мере, Катя чувствовала это из раза в раз.       Катины губы скользнули вниз, по Олиной шее. Серябкина тихо застонала и вдруг поняла, что же Катя с ней делает. Вдохновляет проснуться очередным утром. От осознания Оля задышала глубже и чаще и вновь прильнула к её губам. Нежные поцелуи превратились в покусывания. Серябкина запустила руки под Катину футболку, что вскоре и вовсе сбросила на пол. Впрочем, и на ней одежда тоже надолго не задержалась.       Катя прижимала её обнажённое тело ближе к себе, будто пытаясь отпечатать её на своей коже. Она вся дрожала, пока совершенно спокойная Оля тыльной стороной ладони гладила её по щеке и улыбалась, смотря в глаза. Кищук же в свою очередь улыбаться не могла в стремлении наладить своё тяжёлое дыхание. Но не успела она даже попробовать привести его в порядок, как Оля языком уже оставляла мокрую дорожку на её ключицах, пока руки гладили грудь и тёплые пальцы осторожно касались сосков. Олины губы опустились на живот, и Катя чуть выгнулась в спине. Она ощущала, как Олин язык ласкает её между ног и тихо постанывала, удерживая волосы Серябкиной, что той периодически мешали.       Приподнявшись, Кищук поцеловала её, ощущая на Олиных губах собственный вкус. Катины пальцы дотронулись до её клитора, а Серябкина шумно выдохнула, когда она провела языком по соску. Лаская её грудь губами, Кищук продолжила стимулировать клитор. Оля зажмуривалась, когда Катины движения становились неаккуратными. Блондинка уменьшала напор, стоило лишь ей услышать «больно», и нежно целовала в живот, будто извиняясь.       Оля подтолкнула Катю лечь на спину и, раздвинув ей ноги, опустилась на неё. Кищук выпустила из себя долгий стон, ощутив Серябкину. Оля поцеловала её, а затем, чуть приподнявшись, начала медленно двигаться. Катя положила руки на её ягодицы, помогая.       Девушки лежали на боку, гладя спины друг друга. - С добрым утром, - прошептала Оля. - С добрым, - улыбнулась Катя.