Шоколадный угар

Фото: https://pp.userapi.com/c845417/v845417807/4c650/K9DjG8zr0b0.jpg Аудио: Thomas Mraz, Basic Boy - Дорогая, кажется, я больше не хочу делать рэп да, мы все знаем, что такое жизнь в петле, и я засемплю, как ты плачешь (не плачь, малышка!), но это всё — не по моей вине. я так хочу пожать кому-то руку, но получаю лишь кулак в щёчку. детка, я не знаю, что такое splash, я наврал тебе, я никогда не носил thrasher. больше не могу слушать биты, ведь всё, о чем могу я думать - это ты. наш дом похож на трэп. я так запутался, я больше не уверен, что я true. Скриптонит – Танцуй со мной в темноте я выключил свет, ведь душа моя так же бессмысленный бег. нам не скрыть с тобой фальшь, и выхода нет! представь, что мы незнакомы, без боли не снять нам оковы. в свете холодных стен наши тела, как пламя свечи. ты обнимаешь меня, и каждый твой атом кричит «не уходи». я-то не искал других ты и я не из таких, ведь холод по коже от мысли: я не смогу быть просто прохожим. ты же знаешь, ты - моя. я же знаю - навсегда. dom!no – Отменить восход я открыл в твоих глазах новый океан, твой новый океан, дай мне бой его стихий, утонуть в нём дай... я дразнил твои воды ветром, топи меня руками вон. мне кайф сойти на твоё дно, а может, мы лишь чей-то сон? представь, что мы лишь чей-то сон и живы только до утра. я должен отменить восход, чтоб нас спасти... торопись меня влюбить, можешь опоздать, ты можешь опоздать. дай мне главные слова, раздразни мой пульс, но только не уйди без боя. оставь в моём любимом сне любые признаки себя, чтоб я тебя по ним нашёл.

      В номере было тихо, дни вдали от всего подходили к концу. Утром им предстоял полёт до Москвы. Оля, прижавшись к Кате, вспомнила, как, ещё летя сюда, блондинка призналась, что не хочет возвращаться домой. Серябкина не хотела тоже. Данная перспектива приводила её в ужас. Кищук, закрыв глаза, обнимала её, уткнувшись носом в волосы и крепко сжимала её ладонь в – своей. Она молчала, но тоже ощущала приближавшуюся опасность. Было страшно, но Катя знала: это пройдёт. Не сегодня, не завтра, возможно, даже не через неделю или месяц, но пройдёт. Катя была уверена, что всё это скоро закончится. Закончится не Катиными слезами и уж точно – не Олиными. Девушка верила в лучшее и мысленно пыталась передать свой настрой Серябкиной. Оле нужно было ещё время, и Катя, если быть до конца честной, не могла пообещать, что её нервы в этот срок не сдадут. Но всё то тепло, которое она ощущала от Оли в эти дни, лишь укрепило веру в то, что Оля чувствует к ней даже больше, чем говорит и думает. Кищук поняла, что у Серябкиной есть причины остерегаться происходящего между ними ещё более весомые, чем у Кати. Но она понятия не имела, как донести до Оли, что ей нечего бояться.       Оля, уткнувшись носом ей в шею, ладонью гладила лицо. Все вопросы, которые стояли перед ней раньше, никуда не ушли. Все страхи и сомнения тоже обступили её кругом. Она чётко осознала, что вступила в одну и ту же реку трижды. Они с Катей были в оковах, что хотелось разорвать и спрятаться от всех. Кате она верила на все сто, но не верила никому и ничему, кроме Кати. Олю пугало, что в их мир ворвутся и нарушат гармонию, присущую ему. Серябкина не понимала, как весь тот негатив, бывший изначально в их отношениях, превратился в источник энергии, заряжавшей их обеих. Это было нечто такое, казавшееся Оле нереальным. - Я даже не знала, что такое возможно, - призналась она утром Полине. - Что? – не поняла та. - Мне так хорошо, - сказала Серябкина и поняла, что ей даже нечего добавить. - Не поверишь, - улыбнулась Поля, - но так это и должно работать.       И это, действительно, работало. Вместе с Катей. Кажется, что только с Катей-то оно и заработало. Ей было интересно, случалось ли схожее у самой Кищук, но она не хотела знать правду, надеясь, что, если сейчас Катя лежит, обнимая её, то всё, что было тогда, не могло дать ей то, что они теперь делили вместе с Олей напополам. - Представляешь, - неожиданно рассмеялась Серябкина, - мы с тобой однажды были не знакомы. - Я даже больше скажу, - взглянула на неё Катя, - ты в школу уже пошла, а меня ещё не было. - Это очень странно. - Есть такое, - согласилась Кищук. - Ты будто всегда была, - задумалась Оля. – Вроде как… Чёрт! В общем, просто была… - Да точно, - кивнула Катя, - ты просто так тридцать лет ждала, а вообще я была. - Вот что ты насмехаешься? – толкнула её Серябкина. - Я не насмехаюсь! - Я даже не знала, что именно тебя ждала. - Да вообще непродуманная система. Нужен человечек откуда-то там, который предупреждает. Вот, например, позвонили бы тебе и сказали: «К тебе это, скоро Катька Кищук подъедет. Всё, расслабься. Она всё порешает». - Ты дурочка, - засмеялась Оля. - Я ещё не всё. И ты такая: «Хм, надо узнать, кто это». Вбиваешь моё имя в поисковик, а я там с Фараоном! И ты: «Эта не та явно». - А потом ты приходишь к нам, - продолжила Серябкина. - Да, - кивнула Кищук. – И ты: «М-да». Решаешь, что это просто совпадение, и игнорируешь меня. - Тебе бы книги писать, - посоветовала ей Оля. - Мне лень. - Зря, - вздохнула Серябкина. – Мы бы жили где-нибудь в домике в горах, ты бы каждое утро писала норму слов на улице, наслаждаясь свежим воздухом. Заканчивала книгу, её бы передавали в издательство, а мы бы жили припеваючи на твой гонорар. - Зачем нам гонорар, если у нас уже есть домик в горах? - А еду ты на что брать будешь? А бензин, чтобы доехать до хотя бы одного магазина? - Ладно, - сдалась Катя. – Но вообще-то ты можешь тоже писать. - Прозу-то легче продать. - Самое простое – это продавать своё лицо. - Мы этим и занимаемся, - напомнила ей Оля. - Но у нас всё ещё нет домика в горах. - А ты хочешь? - Я не знаю, - честно призналась Катя. - Вот и я не знаю…       В комнате снова повисла тишина. Оля ощутила, как на её плечи свалилась вся та усталость, что она уже несколько лет не замечала. Ей хотелось лежать в таком положении так долго, как это было возможно. Лежать именно с Катей; ощущать, как та гладит её по волосам, рукам, спине; слушать её ровное дыхание; молчать; обсуждать всякую ерунду или же что-то поистине важное для них обеих. - Ка-а-ать, - протянула Серябкина. - Ау? - Как хорошо, что ты есть. - И ты, - ответила блондинка, поцеловав её в лоб, от чего Олю вновь накрыло всеобъемлющей мыслью «Как же хорошо!». Она приподнялась и, улыбнувшись Кате, поцеловала её в губы. – Позвони Поле. - Зачем? – не поняла Серябкина. - Пусть она придёт и выключит свет. - Тебе что, лень подняться? - Лень. А тебе? - Не настолько, чтобы просить Полину!       «Поля! Поля! Тревога!» - через пару минут пришло на телефон Полины. - Чего там? – спросил Никита по видеосвязи. - Сейчас, - ответила им подруга и переключилась на парня: - Оля что-то хочет. - Надеюсь, не тебя, - зевнул он. - Поверь, не меня, - улыбнулась она. - Помирились что ли? - Вроде как, но я бы ещё подождала, - прочла она следующее сообщение и сказала ему: - Просит зайти. - Иди. - Ты всё? Спать? - Да, - кивнул он, - или нет. Давай ещё поговорим. - Давай, - отложила она телефон и пришла в Олин номер только через полчаса. Постучавшись несколько раз, она сама открыла дверь и вошла. На кровати, обнимаясь, спали Катя с Олей. Полина, улыбнувшись, не поняла, что они хотели, но выключила свет и пошла обратно к себе.