Живой смерти не ищет

Мама, как птичка, летала по кухне, приготавливая самые разнообразные блюда из комбинации 3-4 ингредиентов. Она была отличная хозяйка. Она никогда не верила в бога, поэтому мы и не молились перед обедом, но в тот день я почему-то заметил, что она что-то шепчет себе под нос, закрывши глаза. Немолода она уже была, хоть и возраст это просто число в её случае. Тогда я не понял, почему она вдруг решила сделать это, но я запомнил этот момент на всю жизнь. Пронеся это в себе, за все эти годы, я пришёл к выводу, что пока ты молод, тебе не нужен бог, ты независим и амбициозен, но всю жизнь невозможно прожить независимо. Хотя я - не верующий. Я не верю в религию из-за самой же религии. Невозможно считать идеалом то, что каждый раз рассыпается в прах. Патошик просто обожал подобные изречения от всех им интервьюированных. Собирать крупицы знания не из книг, не от умов давно забытых мужей, а от людей на 5-10 лет старше него самого. Это давало ему надежду на то, что когда-то и он сможет прийти к таким красивым и глубоким мыслям. - Когда мы сели за стол на летней террасе, мама подала запеченную курицу с картофелем. Как сейчас помню этот умопомрачительный аромат. Мама не часто готовила подобные блюда, скорее, не часто были средства для приготовления подобного. Она послала меня за разделочным ножом для курицы, я пошёл на кухню через всю террасу, залитую дневным неаполитанским солнцем, по скрипучему полупрогнившему деревянному полу, краска на котором потрескалась за годы ходьбы. Я пришёл на кухню и начал искать разделочный нож. У нас их было огромное количество: с гравировками и разными покрытиями, заточенные и тупые, маленькие для чистки картофеля и большие для резки бараньих бёдрышек. Пока я искал нож, я услышал скрип нашей калитки, почему-то я не предал этому никакого значения. - Итальянец поднялся с кресла, полностью погружённый в воспоминания и побрёл к, разрисованному с обеих сторон инеем, окну. - Я до сих пор корю себя в этом. Я должен был побежать к матери и сказать об этом, возможно тогда.. Серб наблюдал как маленькие капли сожаления собирается на его веках, он и сам пережил гибель родителей - их убили прямо на его глазах. Воспоминания той роковой ночи снова начали блуждать по сознанию Марка, после неё он уже не был прежним. - Извините. - Андреа взял себя в руки и продолжил. - Пока я был занят поисками ножа, причина скрипа двигалась по нашему дому, как проводник по давно изученным дебрям. Пол, который был покрыт ковром с толстым прессованным слоем пыли на нём, скрипел и прогинался по тяжестью веса этого мужчины. Это был мой отец. Запах спиртного из чрева этого "человека" мог зажечь спичечную серу. Когда этот odore донёсся до меня, он уже был на веранде. Изумлённым шёпотом донеслись до меня слова матери: "Джузеппе, что ты здесь делаешь?" Услышав голос отца, я замер, не смея пошевелится, пленённый ужасом и страхом, полный отчаяния и нерешительности. "Ах ты сука! Пока я работаю, как проклятый, чтобы прокормить тебя и твоего ублюдка, ты тут трахаешься с этим подонком?! Ну тварь, сейчас я покажу тебе, как должна вести себя жена!" - Хриплым, пьяным, полным боли и ярости, голосом прорычал мой отец. Далее послышались крики матери, будто разряд дифриблятора, они вывели меня из ступора. К тому моменту как финка разлилась серебрянной мелодией по древяному полу, я уже был у входа в террасу. "Джузеппе, прекрати. Я всё тебе объясню, это не то, что тебе кажется, пожалуйста дай мне.." - Наблюдая тщетные попытки Сэмюэля остановить моего отца, я стоял в дверном проёме. "Закрой рот! Я убью тебя, сукин сын, слышишь?! Я убью тебя!", - с этими словами он ринулся к другому концу стола. Было видно как Вератти, окутанный воспоминаниями, не контролируя себя, обильно жестикулирует, то прикладывая, то убирая руки от лица. Интервьюер пристально следил за хронологией рассказа и делал заметки в своём красном блокноте. "Пеппе, пожалуйста, перестань, это не то, что ты думаешь!" - Мама пыталась встать у него на пути, но он, взяв своей грязной, от пыли в трещинах его сухой кожи, рукой её лицо, оттолкнул назад. Мама попятилась, пытаясь найти опору, выставила руки назад, но так её и не нашла. Её тело перекинулось вниз через небольшое ограждение веранды. Казалось, будто в тот момент она уже была мертва. Будто своей предательской рукой отец высушил, как песчаная буря живительный оазис, прекрасный мир своей жены. Когда тело матери падало вниз, она уже ничего не чувствовала. Патошик наблюдал, как быстро события сменяют одно другое, как Андреа Вератти излагает всё, что тяжёлой ношей лежала у него на душе. Будто заученное эссе звучала его история. "Журналист" покорно слушал и что-то рисовал чёрной ручкой в пожелтевших, протёртых листках блокнота. - Раздался удар.. - Андреа выдержал паузу. - Когда отец понял, что мамы больше нет, на секунду он осознал, что только что натворил. Веранда была примерно на высоте пулотураметра от земли, но и этого хватит, если ты падаешь вниз головой со стремительной скоростью. - Закончил вератти. - Тёмнокарие глаза убийцы превратились в два маленьких уголька из которых последним дыханием выходил красный жар. "Это всё ты! Ты.. Ты виноват!" - Яростно прокричал Джузеппе и кинулся через весь tavolo на Сэмюэля. Увидев это, я закричал от страха. Ужас снова парализовал меня. Мне казалось, будто всей моей силы хватает только на движение глазами. Мой детский крик был поглощён громким ударом тел о деревянные балки на полу. Марк заёрзал на стуле, так как история итальянца снова напомнила ему далёкие воспоминания его отрочества. Тот самый день. Гибель родителей. Незаконное пересечение границы. Голод. Страх. Насилие. Холод. Воспоминания снова обрели образ свирепого тилацина, громящего всё в душе интервьюера. Несмотря на то, что все рассказы записываются, Марк никогда их не прослушивал. Обосновывая это тем, что "ни одна часть чего-либо не важна без единой концепции". - Выйдя из ступора, я наблюдал как двое мужчин отчаянно борются на полу, пытаясь оседлать друг-друга и нанести удар. Это сумасшествие вывело меня из оцепенения. Как говорится simile cura il simile. - Улыбнулся полный мужчина. - Я понятия не имею что это значит. - С всё той же натянутой улыбкой ответил Марк.