В поисках счастья

      Что чувствовали люди, когда совершали роковые ошибки? Осознание собственной никчемности, вселенскую скорбь, стыд? Мучила ли их совесть по ночам, когда они не могли уснуть в очередной раз, то и дело ворочаясь в кровати, которая казалась им самой жесткой кроватью на свете? Нацу ощущал стыд за то, что не удержался и сорвался; неловкость, когда он находился рядом с девушкой, стараясь все время отводить взгляд и не смотреть на нее, хотя Люси словно приковывала к себе взгляд; грусть, что из-за такой выходки она могла сфантазировать невесть что, и это выйдет ему потом боком.       Нужно было что-то решать. Находиться рядом с девушкой каждый день становилось все сложнее и сложнее.       Люси понимала, что с ними что-то не так. Они не поклялись после поцелуя в вечной любви, не поцеловались снова, не улыбнулись друг другу: Нацу скромно отвел взгляд и отпустил ее руку, а Люси отстранилась от него.       Они не сказали друг другу и слова.       Хартфилии было трудно находиться рядом с ним, она не знала, что говорить и что делать, ее тело словно застывало, не было возможности пошевелиться: лишь смотреть.       И однажды Нацу решил с ней поговорить. — Люси, — он никак не мог посмотреть ей в глаза. — Тот… э… поцелуй… он… ну, как бы сказать-то… он… — Я поняла, — девушка заставила себя кое-как улыбнуться. — Не стоит извиняться. — Это было ошибкой… — Мы просто немного увлеклись. — У меня давно не было отношений, вот я и сорвался. — Да, верно, и у меня также.       Нацу неловко переминался с ноги на ногу. — Когда мы выдвигаемся? — На рассвете. Не забудь собрать все необходимое, мы уже сюда никогда не вернемся. — Я понял.       И Нацу покинул комнату, оставляя Люси наедине с ее мыслями и чувствами, которые никак не хотели затухать.

***

      На рассвете, как и говорила девушка, они покинули домик лесника. Каждый из них нес ношу бремени, от которой никак не могли избавиться. Нацу винил себя в своей мимолетной слабости и порыве, который не смог сдержать. Он — молодой парень, который соскучился по женскому теплу и поцелуям, по любви, ему хотелось, чтобы кто-то залечил его душевные раны, прижал к себе и тихо сказал: «Все будет хорошо».       Драгнил искренне ждал этого человека.       Люси никак не могла до конца смириться с мыслей, что убила человека собственными руками, и теперь его кровь на ее хрупких руках, которые были вынуждены взять нож. Этот человек заслуживал смерти (особенно за то, что убил бедную ведьму, и друзья не смогли похоронить ее по-человечески, ведь не знали даже имени), и наверняка он убивал не один раз. Но никто не имел отнимать у старика жизнь. Смерть — слишком слабое наказание для него. Он заслуживал худшего.       Хартфилия желала ему гореть в Аду.       Хэппи впервые увидел труп так близко, впервые почувствовал трупный запах, и этот запах невозможно было описать словами. Мальчик увидел достаточно резни, крови и оторванных конечностей, но увиденное поразило его до глубины души. Теперь Хэппи не мог спокойно спать один, ему казалось, что из-за шкафа вот-вот появится та девушка вместе с Шарли — девочка, которую он любил когда-то давно, когда она была жива, — и они заберут его с собой в Ад. Мальчик просыпался с криками и шел в постель к Нацу, быстро-быстро пробегая коридор: кто знает, что пряталось в темноте.       Хэппи стал более взрослым, но его психика все рушилась и рушилась.       Напарники преодолели большой путь за два дня. Они останавливались, чтобы попить или сделать мини-передышку, а затем снова продолжали путь. Практически все время команда шла в молчании, не было слышно привычных разговоров и даже мимолетных шуток. Нацу молчал, хотя привык во время путешествия рассказывать анекдоты (причем, не всегда приличные. Люси возмущалась, когда тот снова начинал рассказывать, ведь Хэппи, как-никак, тоже был рядом, но мальчик улыбался и продолжал прерванную шутку вместо Нацу. А потом они оба смеялись, смотря на дико смущенную Хартфилию, которая и представить не могла, что Хэппи может знать такие шутки дословно). Мальчик тоже предпочитал идти в молчании, вся эта обстановка ему не нравилась, но он плохо представлял, как можно было развеять ее. Люси пыталась разобраться в собственных чувствах, но все было так запутанно, что девушка не представляла, что ей делать.       Слишком все сложно.       По пути им попадались маленькие домики, в которых жили люди. Они были не похожи на домик сумасшедшего лесника — вполне безобидное жилище с милыми старичками. Им даже удалось переночевать однажды в доме: хозяева, как только узнали, что те путники, пустили их, не раздумывая, и Нацу лишь подивился их наивности. Напарников накормили, отмыли (несмотря на то, что домик был маленьким, купальня здесь имелась, чему несказанно обрадовалась Люси), а постелили им постель в одной комнате, но команда и не смела жаловаться, ведь это для них было слишком непозволительной роскошью.       Хэппи уснул почти сразу. Край одеяла сполз на пол, и Люси увидела при свете луны вырезанную метку хвостатой феи. Мальчик не вырывался и не издавал и звука, когда девушка делала «рисунок»: Хэппи молча плакал, глотая слезы боли. И это было словно ужасной пыткой. Люси хотелось, чтобы он плакал в голос, чтобы вырывался и дико кричал, а не молча сидел на лавке и глотал слезы — так было больней. Хартфилия в очередной раз подивилась тому, каким Хэппи стал взрослым.       Нацу лежал с закрытыми глазами, прислушиваясь к мирному дыханию напарников, размышляя. Люси делала вид, что все в порядке, но это не так. Девушка старалась общаться с парнем как и раньше, но это выходило из рук вон плохо: часто присутствовали неловкие паузы в разговорах, а то и вовсе молчание.       Им было неловко, но поцелуй никак не выходил из головы.       Драгнил все размышлял о Лисанне, об их первом поцелуе. С Лисанной было все намного проще, она была простой и понятной, в отличие от Люси. Парень не знал, о чем она думает, что сделает сейчас, что скажет. Хартфилия была одной сплошной загадкой для него, которую хотелось разгадать.       Наутро они покинули дом, поблагодарив хозяев за теплый прием и уют, что они подарили. — Не будьте такими наивными, не приглашайте вот так сразу незнакомцев к себе в дом. Кто знает, кто они такие и что совершат, — сказал Нацу им напоследок, а затем напарники ушли, оставляя хозяев одних.       Напарники все шли и шли, время текло медленно пейзажи не менялись и оставались неизменными, и это быстро наскучивало. Прошлый день был похож на настоящий, все было одни и тем же, все повторялось вновь и вновь, и Нацу хотел какую-то встряску, чтобы взбодриться, вырваться из этой рутины, но ничего не происходило.       Пока.       Вечером они наткнулись на деревню, что располагалась у подножия горы. Шум привлек их внимание, поэтому путешественники незамедлительно пошли туда.       Ночную темень освещали факелы, яркое пламя отчетливо виднелось в темноте. Здесь кипела жизнь: люди, несмотря на позднее время, веселились и гуляли по маленьким улицам, здороваясь с Нацу, Люси и Хэппи, даже если они только что их увидели. Маленькие дети ходили одни, видимо, здесь было настолько безопасно, что родители не боялись отпускать их. Слышалась музыка из одной таверны, а также смех и крики посетителей, что там находились. — Пойдем посмотрим? — предложила Люси. — Давай.       Нацу заинтересовала эта деревня, которая не походила и на деревню вовсе: слишком здесь было все оживленно. Хэппи казалось, что они попали в маленький городок, в его самую столицу, а не в какую-то деревню. В любых поселках, в каких были Нацу и Хэппи, там царила тишина и спокойствие, никто не шумел или не доставлял удобств, но здесь все по-другому, и это настораживало в некоторой степени.       Они подошли к таверне, которая, наверное, являлось самым шумным заведением этого поселения. От этого место несло алкоголем и табачным дымом, а слишком громкий смех людей оглушал путников. Напарники хотели уже подойти ко входу, как из таверны вывалился мужчина. Он был пьян, он кое-как переставлял ноги, а потом незнакомец неожиданно засмеялся, словно сумасшедший. Его и от того красное лицо стало еще красней, а слюной он успел забрызгать свою рубашку.       Нацу отступил в сторону, загородив собой Люси и Хэппи, и ждал, когда мужчина уйдет отсюда. Но он явно не торопился. — Эй, Игритт, я еще вернусь! — кое-как сказал он: язык не слушался. — Давай проваливай отсюда!       Из таверны вышла женщина и пнула мужчину. Тот, не удержавшись, упал на землю под смех посетителей. Незнакомка поправила свои темные распущенные длинные волосы и, увидев Нацу, Люси и Хэппи, сказала: — Добро пожаловать.       Женщина была одета в зеленое платье с узором паутины, которое хорошо сочеталось с ее волосами. В руках она держала веер, которым вальяжно обмахивалась, хитро поглядывая на новых посетителей, которые рассматривали ее.       Люси что-то подсказывало, что здесь происходит что-то странное и непонятное, но в тоже время она уверяла, что накручивает себя. Когда в последний раз она отдыхала, как нормальный человек? Когда она пила алкоголь и отдыхала в кабаках, а не пряталась от преследователей в сырой пещере? Когда девушка разговаривала с другими спокойно, без страха, что преследовал ее каждый час?       Это было так давно, что уже и не вспомнить.       Люси сделала несколько шагов к таверне, как Нацу схватил ее за руку. — Ты хочешь зайти туда? — его взгляд был беспокойным. — Почему бы и нет. Идемте, — девушка взяла путников за руки и повела в таверну, а женщина улыбнулась и последовала за ними.       В помещении было много народа, в воздухе витали запахи алкоголя и сигарет. Алкоголь лился рекой, у каждого посетителя была кружка с тем напитком, а все их лица были красными. За барной стойкой стояла девушка, совсем еще юная, на вид ей было девятнадцать-двадцать. На ней красовалось уж слишком открытое платье, и, казалось, если она не удачно повернется, то вся грудь вывалится наружу. Девушка быстро разливала напитки, рассказывала пошлые шуточки и строила глазки клиентам.       Нацу здесь определенно не нравилось. — Хэппи не следует дышать этим воздухом, — сказал тот. — У нас есть второй этаж, где не пахнет. С помощью волшебства мы поддерживаем чистоту воздуха, — сказала женщина и повела их на второй этаж. Они шли по скрипучей лестнице, но из-за криков людей не слышался скрип. — Вы владелица этого заведения? — спросила Люси, когда напарники казались на втором этаже. — Да. Это довольно прибыльное дело. Многие путешественники идут мимо этой деревни и натыкаются на таверну. Ее трудно не заметить, — хмыкнула та. — Я им даю еду, ночлег, обеспечиваю весельем и девушками. — Девушками? — переспросил Нацу. — Конечно, — она хитро улыбнулась. — Не желаете уединиться с моей подопечной в комнате? Всего за пять тысяч джувелов, выгодное предложение! — Нет, спасибо, — Нацу нахмурился. — Мне это не интересно.       Женщина проводила их за столик и дала бумажку с блюдами. Она была вся запачканная и старая, к ней было противно докосаться. — Вы желаете мужчину? У нас есть не только женщины, есть дети, но они стоят дорого… — Я желаю лишь поесть и переночевать, больше ничего не нужно, — Нацу не нравилось общество этой женщины, и также ему не хотелось, чтобы Хэппи слышал весь этот пошлый бред.       Люси решила хоть как-то перевести тему. — А сколько у вас будет стоить две комнаты для ночлега? — Двадцать тысяч джувелов, но для вас я сделаю персональную скидку! Всего три тысячи, и ваш сладкий сон вам обеспечен. — Почему так дешево? — парень напрягся. — Я всегда делаю скидки молодым семьям с детьми, — женщина улыбнулась и посмотрела на Хэппи. — Я всегда мечтала о детях, но, увы, мне не суждено стать матерью.       Драгнил хотел сказать, что они вовсе не семья, как Люси пнула его под столом, веля замолчать. — Спасибо Вам за все, — девушка приветливо улыбнулась. — А теперь нам бы хотелось поесть в одиночестве. Мы слишком устали после дороги, простите. — Я все понимаю, ничего страшного, — ты улыбнулась и пошла спускаться на первый этаж.       Когда владелица ушла, Люси сердите взглянула на недовольного Нацу. — Ну вот и что ты начал? Чем тебе не нравится скидка? У нас мало денег, и тебе стоило бы сказать той женщине спасибо, а не бухтеть и недовольно сопеть. — Мне не нравится ни она, ни это место. Меня все настораживает здесь. Как такое шумное заведение может находиться на отшибе? Уж ты-то должна догадаться, что здесь что-то нечисто.       Люси вздохнула. — Мы просто слишком сильно устали. Нам хоть иногда, но нужен отдых. И ты разве забыл? — она наклонилась к нему и тихо прошептала. — Избранные нас не найдут, пока у нас есть знаки. Успокойся и ешь.       Нацу сложил руки на груди, но все-таки начал осматривать меню.       Через несколько минут к ним пришла барменша. Девушка записывала заказ и все время поглядывала на Драгнила: переводила взгляд с его лица на руки, будто что-то ища. Карин, а так звали барменшу, осматривала путников, а те старались не замечать ее внимательного взгляда, от которого так сильно хотелось укрыться.       Она записала заказ и удалилась. Повисло молчание. Люси смотрела на людей внизу, на то, как им весело, даже если в этом виноват алкоголь. Нацу сидел и мечтал, чтобы следующее утро быстрей наступило, и они смогли бы покинуть это место. Хэппи рассматривал поверхность стола, не зная, что сказать, поэтому он предпочел молчать. Он видел, что между Нацу и Люси что-то происходило, но не мог понять, что именно.       Вскоре принесли заказ. Карин поклонилась (открывая хороший вид на грудь, и Драгнил невольно сглотнул) и удалилась, пожелав приятного аппетита. С едой напарники разделались быстро: уж слишком сильно были голодны. Когда на тарелках не осталось и крошки, а чай был выпит, Нацу хотел идти заказывать комнаты на ночь, как вдруг музыка сменилась, и теперь место медленной и спокойной (которая никаким образом не подходила заведению) играла быстрая и веселая. Многие посетители встали со своих мест и начали танцевать, каждый на свой лад. И никого не волновало, что они не умели, ведь главное — веселье.       Люси завистливо глянула. — Нацу, пойдем потанцуем. — Нам не до этого сейчас, — сказал парень, хотя у него вдруг внезапно появилось желание присоединиться к танцующим. — Ну, Нацу-у-у-у… — Люси, не занимайся ерундой.       Но девушка уже не слышала. Вместе с Хэппи она встала с места и взяла под руку Драгнила. Парень удивленно уставился на нее, и Хартфилия повела его к лестнице. Мгновенье, и они уже танцевали среди других. Нацу не умел танцевать совершенно, все его тело будто стало деревянным, а сам парень и не понимал, как спустился с этажа и находился здесь, среди пьяниц и шлюх. Люси веселилась как никогда, она давно не чувствовала себя такой раскрепощенной и свободной, впервые за долгое время она, наконец, смогла откинуть страхи и сомнения. Хэппи не полез в самую гущу, а стоял около толпы вместе с незнакомой девочкой его возраста. У нее были кудрявые русые волосы, светло-синие глаза, а розовое платьице каждый раз развивалось, когда девочка кружилась, и мальчик невольно на нее засматривался.       Вскоре атмосфера веселья передалась и Нацу. Его движение стали более плавными, неловкость ушла, оставляя месту радости. Все вокруг танцевали, играла веселя музыка — все это подействовало на Драгнила. Щеки Люси покраснели, но ее глаза так и горели счастьем, и парень невольно улыбался ей, как и она ему.       А затем они поцеловались. Снова.       Хартфилия была привлекательной и манящей, он осознал это только сейчас. Весь мир приобрел краски, он перестал был черно-белым, и Нацу даже казалось, что он пьян. Но парень не пил алкоголя.       Или ему так казалось.       Люси отстранилась от Нацу, прерывисто дыша. Казалось, что все посетители исчезли, и в таверне остались только они. Девушка смотрела в его серо-зеленые глаза, не смея оторвать взгляда. Вот сейчас Драгнил перестанет ее обнимать за талию, отвернется от нее и скажет, что это все было еще одной роковой ошибкой.       Но Нацу поцеловал Люси снова, еще жарче. Хартфилия почувствовала себя развратной, и ей это чертовски нравилось.       Они уже не помнили, как оказались около комнат, как заплатили за ночлег и как отправили Хэппи спать. Нацу целовал Люси страстно, обнимал крепко. Хартфилия позволяла ему делать с ней все, что он хотел, она была в его власти. Фея уперлась спиной о стену, позволяя рукам Нацу гладить ее талию. Как долго у Драгнила не было совместной ночи с женщинами? Он уже и не помнил. Казалось, что до встречи с Люси он лишь существовал, но когда встретил ее, то начал, наконец, жить.       И парень хотел, чтобы все происходило по-другому. — Подожди.       Он отстранился от нее. — Все должно быть не так. — Снова скажешь, что это ошибка? — Люси взглянула на него. — Нет, это не ошибка, это судьба.       Девушка улыбнулась и хотела уже снова его поцеловать, но парень не дался. — Поэтому не сейчас. Мы немного не в себе. Вся эта атмосфера повлияла на нас. Пойми, Люси, так будет лучше.       Фея с обидой во взгляде смотрела на Нацу, а потом, осознав, что тот поступает правильно, кивнула. — Тогда… Э…. Спокойной ночи? — Спокойной, — Драгнил чмокнул девушку в красную щечку и пошел к Хэппи, который уже, наверное, видел десятый сон.       Хартфилия осталась одна в коридоре, а затем, улыбнувшись, вошла в свою комнату. Помещение было небольшим, но содержало в себе все необходимое: кровать, не самая уютная на вид, но лучше, чем холодная земля; тумбочка со свечкой; небольшой шкаф, в которое поместилось бы несколько платьев; и окно, у которого не было штор.       Девушка плюхнулась на кровать, и, не раздеваясь, стала засыпать. В комнате было тихо, даже слишком. Из-за закрытого окна не было слышно и звука. Люси привыкла спать под какие-то посторонние звуки, взять, например, кузнечика, что пел свои песни всю ночь, или комара, летавшего над друзьями. Девушку раздражал его писк, но бороться с ним было бессмысленно. А через несколько секунд она слышала ругань Нацу, его проклятья и то, как он размахивал своим сапогом, пытаясь прибить назойливое насекомое. И улыбка сама собой появлялась у Люси на ее лице.       Но тут послышался противный скрип.       Кто-то царапал окно.       Люси широко раскрыла глаза. Ужас накрыл ее с головой, и девушка кое-как повернула голову.       На нее, через окно, смотрела женщина. Вместо глаз у нее были черные пуговицы, ее пальцы были вовсе не пальцами человека: они были очень тонкими и длинными, и сделанные из железа. Шея непропорционально длинная, а плечи острые, безумная улыбка растянулась на ее лице.       Люси не могла пошевелиться. — Не хочешь поиграть?!       Хартфилия покрылась мурашками. Как же ей было страшно! — У-уйди, нечисть!       И монстр пропал. Снова комнату освещала луна. Люси с трудом могла пошевелиться, все тело словно окаменело.       А потом она услышала, что кто-то скребся под ее кроватью. — Не хочешь поиграть?!       И из-под кровати появилось чудовище, протягивая, словно иглы, пальцы, хватая Люси за запястье. Девушка не успела вскрикнуть, как больно ударилась о тумбочку и потеряла сознание, перед этим почувствовав, что ее руку прокололи иглой, и дикая боль пронзила ее тело.