Покойся с миром

Смерть Нила Маккормика наступала постепенно, была не внезапной и по всем признакам не вечной. Артур, в конце концов, уходит в мир иной куда быстрее. * * * Когда он просыпается впервые, у него возникает ощущение, что он проспал целый век. Или вообще не спал, потому что чувствует он себя до смерти вымотанным и каким-то одеревенелым. «Меня накачали наркотиками», – думает он. Спокойно. – Ты проснулся? – спрашивают слева, растягивая слова. Под веками мерцают черно-красные пятна, как будто кто-то машет перед лицом рукой. Он приоткрывает глаза. Он сидит в кресле, скорчившись, с закатанными рукавами. На запястье болтается манжета, а к манжете от какого-то причудливого металлического аппарата с пола тянется капельница. Другим своим концом она уходит прямо в руку. Иглой. Ладно. Он поднимает взгляд на своего собеседника, растрепанного чувака с внимательными серо-голубыми глазами. Как раз в его вкусе. Лицо мужчины заметно расслабляется. – Хорошо, – говорит он с британским акцентом. Расстегнув манжету, он вытаскивает иглу. – Мне там на мгновение показалось, что я потерял тебя, Артур. О чем ты думал? И все это он говорит Нилу. Нилу – а не Артуру. Он оглядывает комнату, просто чтобы убедиться, что англичанин не обращается к кому-то третьему. Они одни. Это гостиничный номер – что ж, ничего удивительного. Нил неторопливо и со всем отпущенным ему самообладанием осматривается. Он наедине с этим здоровым мужиком. Его только что накачали каким-то наркотиком, скорее всего, сильнодействующим, да и опасным. Что бы это ни было, оно прошлось по памяти шаровым тараном, оставив за собой крохотные осколки – нечеткими отблесками, смутными впечатлениями о последних днях – даже нет, по крайней мере месяцах жизни. Он не знает, в каком сейчас городе. Не помнит этого мужчину. И уж точно не помнит, чтобы надевал эту одежду. Кстати, вот еще величайшая загадка: почему он одет? – Эй, посмотри на меня, – англичанин как раз сложил аппарат в глянцевый чемодан и вернулся, чтобы наклониться над креслом. Он берет Нила за подбородок. Нил не злится на такое самоуправство – только пристально смотрит в ответ. – Артур? Ты в порядке? Нил задумывается над вопросом. – Хочу воды. Англичанин продолжает пялиться. Нил не понимает, что выражает его лицо. – Даже не думай, что я осуждаю тебя, знаешь, – наконец говорит мужчина, – за все, что случилось внизу. Нилу нечего на это ответить, так что он молчит. В конце концов англичанин моргает, отводит взгляд и вздыхает: – Ладно, давай накормим тебя и напоим. Ты какой-то бледный. Нил мог бы сбежать. Пожалуй, он быстрее этого чувака. Но не бежит. А встав, понимает, что ему и не удастся. Колени трясутся, комната кренится, и кровь приливает к голове. Окружающее на миг меркнет, леденеет и наполняется звоном, и, сморгнув, Нил видит, что его крепко держат под руку, не давая упасть. – Держись, – говорит мужчина голосом, полным заботы. Заботливый англикашка. – Я в порядке, – отзывается Нил, хотя с трудом стоит на ногах. Дождавшись, когда его отпустят, он выпрямляется. Англичанин ведет Нила к двери, держа руку за его поясницей – но даже не прикасаясь. Перед самым выходом Нил замечает еще одну странность. В номере две кровати. * * * Какого дримшерера ни спроси – не считая их двоих – чья пара самая смертоносная, любой указал бы отнюдь не на Кобба с Артуром. Нет, они, без сомнения, составляли грозную команду, но ответ был бы – Артур и Имс. Объективно в этом нет ничего странного; в конце концов, оба лучшие в своем деле, у обоих за плечами военное прошлое и боевая подготовка, оба легко и умело управляются и экспериментируют с миром снов. Но основная причина в том, что все, кто с ними работают, отмечают их полное взаимопонимание, деловую гармонию, граничащую со способностью читать мысли. В реальном мире они язвят и пререкаются, как кошка с собакой, но в мире снов – дополняют друг друга, как огонь и лед. Они не задумываются над этим. И все-таки, когда все уже сказано и сделано, когда в Лос-Анджелесе Кобб свободно проходит иммиграционный контроль, а Роберт Фишер-младший покидает аэропорт, задумчиво качая головой, и говорит что-то в телефон – Артур оборачивается у багажного терминала. Он встречается взглядом с Имсом – Имсом, который ждет его, – и нет ничего удивительного в том, что они уходят вместе. Вот так и получается, что весь следующий год они колесят по миру вдвоем: иногда берутся за случайные извлечения, но в основном просаживают деньги на дорогие отели, блюда и путешествия. Недостатка в средствах они никогда не испытывают. Они раскачиваются бесконечным маятником: сперва разыгрывают интерес к ленивому отдыху, а потом, устав от излишеств, возвращаются к работе. Дом для них – это либо грязный склад, либо второсортный мотель, где они останавливаются в поисках нового снаряжения и беспечного объекта, разгуливающего по улицам. Жертвы, предназначенной исключительно для них. В Сиднее они как раз отдыхают. Однажды, войдя в их совместный номер, Артур застает Имса по-кошачьи дремлющим поперек своей кровати. Имс всегда готов на такие проделки – лишь бы вывести Артура из себя, постучать по прутьям его клетки. Он никогда не выталкивает Артура из зоны комфорта – он дразнит и выманивает его наружу. Но в эту ночь Артур не ведется на приманку. В другой раз он, может, и порадовал бы Имса: швырнул бы подушку ему в голову, позволил бы традиционно съязвить о кроватях и их совместном использовании (а потом всю ночь дышать друг с другом одним воздухом, когда они на расстоянии всего нескольких шагов, так ужасно, невероятно близки, как будто в этом нет ничего плохого, как будто они, черт возьми, не могут позволить себе отдельные номера), – но не сегодня. Артур уходит в ванную. Там его и обнаруживает Имс минуту спустя – дверь не заперта. Шумно бежит вода. От крови с разбитых костяшек поток розовеет, и Артур шипит, закрыв глаза от неприятного жжения. Имс входит с зевком, ероша волосы одной рукой. – Тебя долго не было, знаешь? Эй… – он резко замирает в дверях ванной. – Что ты натворил, Артур? – Подрался, – отвечает тот. Рассеченную губу щиплет. – Дай догадаюсь, от твоего противника даже мокрого места не осталось? Так, ну-ка, дай посмотрю на тебя. Он подается вперед, но Артур сжимается и отдергивается. Он не хочет, чтобы его трогали. – Просто… стой, где стоишь, – хрипло просит он. – Я в порядке. – Слушай, а как ты вообще ввязался в драку? – Сам не знаю, – нервно трясет головой Артур. Хотя он знает, точно знает, это чувство – как лесной пожар, который мгновенно охватывает все тело и тянет его срочно потрахаться или подраться с первым встречным. Такое и раньше бывало – жуткий зуд в мозгу, словно внедренная кем-то идея. – Лучше расскажи мне, что выяснил. Имс окидывает его заметно обеспокоенным взглядом, но послушно меняет тему. – Ну, с нашей последней проверки ничего особо не изменилось. Фишер, кажется, в полном порядке. Его новая корпорация… о да, все нормально, давай, раздевайся прямо передо мной, я не против, – ворча, он отодвигается к косяку, уходя из вида. – Я только запру дверь на случай, если Ариадна из своего Парижа услышит звон пряжки об пол и рванет сюда. Артур вышагивает из боксеров, включает душ и заходит под струю, даже не дав той согреться. Откинув голову назад, он подставляется воде, позволяя ей смыть кровь, засохшую на губах, под носом, в волосах. – Продолжай. – Ну, все, как я и говорил, так? Никаких изменений. И, кажется, он вполне счастлив. Ему бы доплатить нам за то внедрение, правда, по-моему, теперь ему куда лучше, чем когда… Имс замолкает, услышав глухой стук, и снова возникает на пороге. – Черт, Артур… Артур стоит на коленях, закрыв руками лицо, теплая вода обрушивается на него и ручьями стекает с волос. Он и сам не понимает, почему упал, почему спрятался в ладони; помимо воли он начинает плакать: тяжелые, опустошительные рыдания сотрясают все тело. Голос у подошедшего Имса звучит куда ниже, чем обычно, и говорит он таким тоном, какого Артур никогда еще у него не слышал. – Артур, лапушка, не плачь. Все хорошо. Пожалуйста, не плачь, дорогуша. Я здесь. Хорошо? Я с тобой. Все нормально. Артур трясет головой, пытается уклониться, пытается выдавить из сжавшегося горла какие-то извинения, но у него не выходит. Он ничего не понимает. Он не помнит, когда в последний раз так рыдал. Душа рвется на части, он плачет и никак не может выплакаться, но даже не знает почему, не сознает. Имс встает на колено перед душевой кабинкой и кладет одну руку на плечо Артура, а другой тянется за полотенцем. – Теперь я тебя держу, – наклонившись, он выключает кран, оставляя Артура дрожать на мокрой плитке, и оборачивает его полотенцем. – Я с тобой. Ч-ш-ш, держись. Все хорошо. Давай-ка, вот так, хоп – поднимаемся, милый, – вот и славно. А теперь давай дойдем до туалета, пока тебя не… Имс подводит его к унитазу за миг до того, как Артур снова падает на колени и начинает блевать, перегибаясь через белый обод. Внутренности скручивает сильнейшими, мучительными позывами – такими жесткими, что мышцы живота сводит и жжет – и из желудка поднимается кислота. И все равно его тошнит, да с такой силой, что ему кажется – он сейчас просто вывернется наизнанку. Как будто внутри завелся червь, который корчится, пытаясь зарыться глубже, и его нужно оттуда вытащить, чтобы это прекратилось, боже, пожалуйста… Имс равномерными кругами гладит его спину и время от времени убирает мокрые пряди со лба. Наконец все заканчивается. Из желудка сквозь обожженное горло выдавливается последняя капля едкого сока. Можно позволить опустевшему животу немного расслабиться. Артур так и стоит, скрючившись над унитазом, ловит ртом воздух; глаза слепы от слез. Он мокрый от пота и дрожит, как в лихорадке. – Вот и все, Артур, все хорошо, – бормочет Имс позади. Наклонившись вперед, он спускает воду. – Ты молодец. Уже лучше? Артур вяло качает головой. – Со мной что-то не так, – шепчет он. Во рту полно кислой слюны, но он не хочет сплевывать. – Давай уложим тебя в кровать, – предлагает Имс. Артур смутно сознает, что происходит потом. Имс помогает ему подняться, хватает полотенце и вытирает Артура. Достает что-то из своего чемодана, усаживает Артура на унитаз, чтобы хорошенько рассмотреть порезы и царапины на лице, и наносит какую-то мазь, отчего их начинает жечь с новой силой. Заклеив пластырем порез над бровью, Имс доводит Артура до кровати; хватает пижамные штаны и рубашку и помогает одеться, как инвалиду. Все это Имс делает автоматически, без лишних движений, и измотанный от рыданий Артур полностью подчиняется его заботливым рукам. – Прости, – тихо и смущенно произносит он, когда Имс приносит стакан воды, чтобы смыть резкий привкус желчи. – Я не знаю, почему… Боже, прости, Имс. – Да ничего, – ободряюще отвечает Имс. – Все равно утром ты ничего не вспомнишь. Голова Артура тупо пульсирует с одной стороны. Предвестник жестокой мигрени. Он сглатывает и пытается не подпустить ее, собираясь с мыслями. – Такое уже и раньше случалось? Имс кивает со слабой, грустной, кривой улыбкой. – Я с содроганием думаю о том, что с тобой происходит, когда меня нет рядом. Наверное, просто лежишь на полу и блюешь до отключки. – И как часто? – у Артура голова начинает кружиться от удивления. – Разок-другой за этот год, пара раз – на предыдущих делах, о которых я знаю. Вот, кстати, – Имс вытряхивает на ладонь пилюлю, – от мигрени. Она начнется в ближайший час. Тебя снова стошнит, потом немного пострадаешь от боли, но к утру все должно утихнуть. Артур верит ему. Он глотает пилюлю. С ним что-то не так. Это все червь, скорчившийся в животе. И крыса, свернувшаяся в извилинах мозга, вгрызшаяся в нервы. С ним что-то не так. – Что со мной происходит, Имс? – Ничего с тобой не происходит, – голос Имса уверенный и успокаивающий. – Ты просто перетрудился. Мы только что закончили дело Квона. Тебе нужно немного отдохнуть и расслабиться, вот и все. Нет, не все. Артур это знает, потому что – чем бы это ни было – оно бьется прямо в мозг, как будто тело, похороненное под половицами, пытается вернуться к жизни. Оно слабо царапается и скребется, и хотя Артур пытается все вспомнить, это смертельно пугает его. Он с ужасом ждет встречи лицом к лицу. Ему не нравится собственный страх. Из-за него Артур чувствует себя еще хуже. – На этот раз не дай мне забыть, – просит он Имса. – Со мной что-то не так. Мне нужно узнать, что именно. Имс недоверчиво смотрит на него. – Тебе нужно поспать, Артур. – Нет. Совсем не это… – но он устал. Так устал. – Я позабочусь о тебе, – говорит Имс. Происходящее нелепо. За ним ухаживает Имс, господи боже… Имс, который доводит его до сумасшествия, который с переменным успехом является его коллегой и на постоянной основе – источником раздражения. Артур поражается, что тот ни разу не воспользовался своим знанием ситуации, чтобы подразнить или вывести его из себя. Имс постоянно издевается, постоянно проверяет его на прочность, постоянно трогает, флиртует и сердит Артура, пока тот не взрывается. Он еще ни разу не видел заботливую сторону Имса, и в таком уязвимом состоянии он чувствует себя неуютно. Единственное, что он может сделать – по-быстрому бросить кубик, пока Имс на кухне наливает еще один стакан воды. Выпадает реальность. Значит, Артуру не из-за чего забывать все поутру, но ему все равно страшно. – Не дай мне забыть, – просит он Имса позже, скорчившись на краю кровати. Основанием ладони он давит на глаз, полуослепнув и ослабев от мигрени. – Не дам, – вздыхает Имс. Утром Артуру кажется, что он очнулся с жесточайшим похмельем. Голова как будто истыкана ножами. Это ужасно. Он пытается проблеваться в туалете, но у него не получается, потому что внутри пусто. Он давится. Имс молча наблюдает от двери ванной. Артур беспомощно кашляет и, не глядя на него, спрашивает: – Что ты разузнал о Фишере? – Без перемен, – отвечает Имс. – Фишер в порядке. Его новая корпорация встала на ноги и, по всеобщему мнению, процветает. – Хорошо, – Артур наклоняется, чтобы прислониться головой к прохладному ободку унитаза. У него не хватает сил даже на то, чтобы вспомнить о гигиене. Он чувствует себя развалиной. – Это хорошо. Имс подходит, бросает пару маленьких пилюль на кафель и молча удаляется из ванной. * * * Нил знает, какой сейчас год. Когда он впервые смотрится в зеркало, то не удивляется собственному отражению. Его последнее отчетливое воспоминание – почти десятилетней давности, но нет такого ощущения, как будто он моргнул – и очнулся уже в настоящем. Он знает, сколько времени прошло… по крайней мере, его тело знает. Он просто не может заполнить все пробелы в памяти. Он узнает имя своего спутника, когда они возвращаются с обеда. У того звонит телефон, и он отвечает коротким «Имс». Они в Риме. Нил выглядывает из окна. Мимо пролетают голуби. По узким улочкам едут соразмерно сплющенные машины, и все вокруг из камня. Каменные дороги. Каменные дома. Чуждо и восхитительно. – Да, пару часов назад мы опробовали новую смесь, – говорят позади в телефон. – Да, по-моему, она чертовски крепкая. В какой-то момент все пошло наперекосяк. Но… нет, мы в порядке, никаких продолжительных последствий. Ну, я точно в порядке. Артур еще немного не в себе, но он мельче, доза повлияла на него сильнее. Нил оборачивается через плечо как раз вовремя, чтобы увидеть, как Имс ему подмигивает. Он ухмыляется в ответ. – Ладно, выброс сработал идеально. Да. На каждом уровне… В любое время, Юсуф. Но я, конечно, подразумеваю, что в следующий раз тебе стоит найти других подопытных кроликов, ясно? – он усмехается. – Извиняйся, извиняйся. По-моему, тебе просто нравится причинять страдания мне и бедняге Артуру. Я позвоню тебе завтра и обязательно расскажу, если за ночь мы облысеем или что-то еще пойдет не так. Хорошо. До скорой связи. Даже по обрывкам разговора можно о многом догадаться – например, о том, что Нила, как лабораторную крысу, накачали каким-то ни разу не протестированным наркотиком, чтобы собрать данные. Он ошеломленно задумывается, когда это он перестал продавать свое тело для секса и начал – для науки. Что-то в этом всем таится опасное и незаконное. Может, он много лет жил под действием наркоты, оказавшись у нее в заложниках, и только теперь пришел в себя. А это значит, что ему надо воспользоваться своим шансом, прежде чем его снова одурманят. Нил отходит от окна, когда начинает темнеть. Имс, развалившись на одной из кроватей, читает книгу при свете лампы. Перевернув страницу, он, не поднимая взгляда, говорит: – Сегодня ты невероятно молчалив, дорогуша. – Побочный эффект, – отвечает Нил, блуждая взглядом по номеру. – Схожу в душ. – Ладно. Нил молча проходит через комнату и закрывает за собой дверь ванной, не запираясь. Впервые он смотрит, по-настоящему всматривается в свое отражение. Он выглядит как настоящий аккуратист и чувствует себя от этого неуютно и фальшиво. Волосы зализаны назад – не вьются беспорядочно вокруг лица. Одежда чистая и выглаженная – ни морщинки, ни складочки. Такой облик совершенно обычен, но в голове у Нила есть собственный образ, с которым отражение не имеет ничего общего. Как будто он смотрит на незнакомца. Он сбрасывает с себя всю одежду, предмет за предметом, пока не остается стоять перед зеркалом голым. Он наклоняет голову, рассматривая себя. Это уже более знакомо. И правильно. Он изучает свою худощавую фигуру бегуна с привлекательно подчеркнутыми мускулами. Замечает шрамы, происхождение которых не помнит, но они ему нравятся. Подхватив член, он взвешивает его одной рукой, потом отпускает. На теле нет ни одного синяка. В душе он задерживается надолго – оказывается, его тело невероятно напряжено. Словно его много лет закручивали кольцами, как огромную стальную пружину. Все мышцы натянуты и скованны, да так, что горячая вода слабо помогает. Нил стонет, когда ему удается начать мало-помалу расслабляться. Что он делал с собой эти десять лет? Вот бы новые шрамы могли поведать ему свои истории… Гостиница хорошая: горячая вода течет поразительно долго. Нил притворяется глухим, когда Имс начинает барабанить в дверь ванной. А потом он слышит, как дверь открывается. – Артур! Ты что, утонул тут? Мне нужно в туалет. Нил чуть не вдыхает полные легкие воды. Его реакция – чисто инстинктивная. – Да чтоб тебя! – яростно отплевывается он в сторону душевой занавески. – Пошел на хер отсюда! – Боже, прости, – а еще Артур слышит, как Имс бормочет перед самым выходом: – Как я рад, что ты пришел в себя. Дверь закрывается со щелчком. Нилу приходится выглянуть из-за занавески, чтобы убедиться, что Имс действительно вышел. Он поражается сам себе. Он чувствует себя непривычно взволнованным и смятенным. Теперь теплая вода иголками вонзается в кожу, не успокаивая, а будто бы снова закручивая мышцы тугими пружинами. Сгорбившись, он наклоняет голову под струю воды, но безуспешно – и он поспешно отшатывается, а не то еще секунда такого душа – и его стошнит. «Что со мной не так?» – вяло задумывается Нил. Он даже не знает, кто он такой. Нет. Он Нил Маккормик. Он знает, кто такой Нил Маккормик. Он выходит, свободно повязав полотенце на бедрах. Имс не смотрит на него, проходя в ванную. Пока он плещется, Нил подходит к предположительно своей кровати и вытаскивает из-под нее чемодан. С минуту он роется в скромном содержимом, почти целиком состоящим из одежды. Аккуратно сложенной, чистой, неуютной на вид одежды. Ровными слоями. Ни одной футболки на виду. Нил озадаченно качает головой. Если это какая-то необычная ролевая игра, то он не может понять ее правил. Он начинает неспешно прочесывать пальцами волосы, возвращая им всклокоченный, мягкий, кучерявый вид – какой и должен быть. * * * Нил – нетерпеливый охотник. Посреди ночи он усаживается прямиком на бедра Имса. Имс с сопением просыпается и сперва тянется за подушку, но тут же замирает. – Что?.. – недоуменно произносит он. – Артур? Нил прижимает ладонь к его обнаженной груди. Кожа у него обжигающе горяча. Только простыни разделяют их бедра. – Имс, – окликает он, впервые пробуя это имя на вкус. – Что? – переспрашивает Имс. Он щурится в темноте. – С тобой все хорошо? Нил кивает. Улыбаясь, он наклоняется и целует Имса в губы. Лижет поверх, неторопливыми и чувственными движениями языка требуя открыть рот. Имс почти неслышно стонет и начинает отталкивать Нила. – Артур, – его голос звучит необъяснимо беспомощно и умоляюще. – Не то чтобы я не хотел… Я так хочу, ты и сам знаешь… но что ты творишь? Почему… почему сейчас, с чего вдруг? – Я хочу тебя, – отвечает Нил. Схватив Имса за руку, которой тот пытался его оттолкнуть, он тянет ее к паху. – Чувствуешь? Чувствуешь, как тут охуенно твердо из-за тебя? Имс прерывисто выдыхает и проводит ладонью вверх-вниз по обрисованному тканью твердому члену, будто бы не в силах сдержать себя. – Что же ты сегодня увидел такого внизу? – бормочет он, так тихо, словно спрашивает самого себя. Нил полностью скидывает простыни, пропуская их у себя под коленями и сдергивая с Имса. На Имсе боксеры, как и на нем самом. Его член уже почти встал. Нил проводит рукой по внутреннему шву его трусов и поднимает на Имса выжидающий взгляд. Имс снова громко выдыхает и криво улыбается: – Ты оставил всю свою скованность в сегодняшнем сне, дорогуша? – Если хочешь, я могу стать еще раскованнее, – не стесняясь, заявляет Нил. С внезапным рыком Имс цепляет пальцами резинку его боксеров, тащит их вниз, вдоль бедер Нила, и тому приходится извиваться, чтобы стащить трусы полностью. Имс хватает его за руки, перекатившись, распластывает по кровати и целует, и Нил еле удерживается от смеха. – Просто скажи мне почему, – Имс замирает, крепко держа его. – Сегодня, – Нил снова обретает уверенность в себе и привычную живость, да, он жив и влюблен в жизнь, – мне было откровение. – Побольше бы тебе таких откровений. Нил выворачивается из-под него, отползает к изножью кровати и стаскивает с Имса боксеры. Обхватив губами член, Нил начинает сосать. Стонет из-за Имса. Дрочит ему одной рукой и умело облизывает языком. Имс резко втягивает в себя воздух. – Боже, Артур… Отодвинувшись, Нил небрежно облизывает два своих пальца. Сочтя их достаточно скользкими и мокрыми от слюны, он вталкивает в себя один. Внезапное вторжение кажется безумно неприятным. Покрутив рукой, Нил вводит второй, раскрывая себя, а Имс завороженно наблюдает за ним. Наигравшись с собой, Нил опрокидывает Имса и снова седлает его. Имс подхватывает его под бедра, а Нил, приподнявшись на коленях, сжимает его член между ног, а потом вводит в себя головку. – Боже, – стонет Имс, когда Нил обхватывает его, и откидывается головой на подушку. Нил размеренно насаживается, принимая в себя дюйм за дюймом. Как же странно чувствовать себя таким заполненным; такое чувство, как будто ему задвинули по самое горло. Имс большой. Нил недоверчиво прислушивается к болезненной растянутости. Как давно его в последний раз трахали? Он не останавливается, пока не вбирает в себя все, и от этого такое ощущение, что он с трудом может дышать. Переждав секунду, он приподнимается на коленях, так что член чуть не выскальзывает из задницы; а потом резко расслабляется и насаживается обратно. Он выбирает для себя далеко не нежный темп. Нил грубо трахает себя членом Имса, и от болезненного жжения чувствует себя по-настоящему живым. – Артур, – сдавленно окликает Имс. – Ты так охрененно хорош во мне, – бормочет Нил, оставляя ногтями алые полумесяцы на груди Имса. Он движется все в том же, установленном им, темпе и криво ухмыляется, а Имс вдруг поднимает руку, чтобы провести пальцами по его спутанным волосам. Имс покачивает бедрами навстречу ему, каждый раз вталкиваясь на последние два сантиметра – и заставляя Нила сипло выдыхать. – А как тебе? – Ты даже не представляешь, дорогуша, – запыхавшись, смеется Имс. У него напряженный, сдавленный голос. Нил снова и снова насаживается на член, буквально вытрахивая из себя равномерные выдохи. Имс проводит рукой по внутренней стороне его бедра, потом дальше, прижимает большой палец там, где они с Нилом соединены. Наверняка он чувствует, как тугое кольцо мускулов растягивается и напрягается, чтобы принять его. Он смотрит, смотрит, как его член поршнем ходит в дырке, и от понимания этого по телу Нила проходит возбужденная дрожь. Наконец Имс скользит рукой к члену Нила и начинает ему дрочить, плавно и ласково, несмотря на такие грубые толчки. Нил откидывает голову назад и, не издав ни звука, кроме резкого прерывистого выдоха, кончает, брызгая спермой на ладонь и грудь Имса. Его бедра дрожат и уже ноют, но он продолжает двигаться, и наслаждение пронизывает рваными молниями с каждым встречным толчком. Имс проводит большим пальцем по сперме на груди, как-то неверяще глядя на нее. Схватив за запястье, Нил тянет его руку к себе, чтобы прижать к губам. Он водит по пальцу языком, постукивает, а потом берет в рот, обсасывает и слизывает все до одной горьковатые капли – и осторожно царапает зубами подушечку. Имс внезапно сжимает его бедро, замирает и с долгим стоном кончает внутрь Нила горячими струями. – Артур, – хрипло выдавливает он, обрушиваясь назад на кровать, – блядь… Нил с трясущимися ногами слезает с него. Пока Имс дотягивается до простыней и вытирает свою ладонь и грудь, Нил быстро заводит руку за спину и прижимает палец к анусу. Внутри сперма Имса. Про резинку как-то забылось. Снова. Блядь. – Ты восхитителен, – бормочет Имс, затягивая Нила в поцелуй. Нил расслабляется. Он лениво улыбается, прикрывая глаза. – Ты тоже, – тихо отвечает он. – А ты говоришь с акцентом, когда трахаешься, – спустя пару минут задумчиво произносит Имс. – Как и ты. Имс сонно смеется. – Это что-то южное. Очень мило. Я и не знал… – он замолкает, закрыв глаза. Отключается потихоньку. – Что-то в тебе сегодня изменилось. – Засыпай. Имс довольно быстро следует его совету. И как только он отрубается, Нил встает. Порывшись по чемодану Имса, он забирает себе слаксы и рубашку – одежда болтается на нем, но она наверняка куда удобнее, чем все содержимое его собственного чемодана. Нил находит бумажник Имса, обыскивает его и присваивает себе всю наличку, оставляя остальное нетронутым. Имс по-прежнему спокойно спит, и Нил выходит за дверь. Вот как поступает Нил Маккормик. Вот кто такой Нил Маккормик.