Оглянуться назад. Рубикон

Эска уже долгое время бродил по берегу моря. Серые волны казались стальными и колючими. Холодный ветер, обычный для этих мест, трепал волосы и полы плаща. Надо бы запахнуть плащ, чтобы сохранить тепло, но Эска не хотел. Холод снаружи мало чем отличался от холода внутри. Опустошённость и волны горьких эмоций бушевали в душе, сердце сжималось от тоски и неопределённости. Мир снова перевернулся с головы на ноги, и как листок на ветру, его душу и мысли швыряло без какой-либо надежды зацепиться. Он снова был один. А ведь совсем недавно было всё ясно и понятно: римляне - враги, завоеватели и работорговцы. Они завоевали его землю, разграбили деревню, убили родственников, а его самого сделали рабом. Римляне не хотели видеть, что он человек, и что у него есть гордость. Покорный и раболепный раб, неотёсанный варвар – вот, что только видели они. А он был не просто бриттом - он был сыном вождя. Ещё мальчиком он присутствовал на совете племён, вожди хвалили его успехи в соревнованиях между мальчишками - сверстниками, улыбались его по-детски напыщенным высказываниям, трепали волосы и говорили, что в своё время он займёт место отца и станет достойным вождём и великим воином. Он был свободен, он охотился столько, сколько хотел и делал то, что хотел. Он был сыном вождя, он должен был стать вождём и предводителем своей деревни. И мир казался простым, правильным и незыблемым. Но потом всё резко изменилось. Тот день до сих пор снился ему в кошмарах: дым от горящих хижин, появляющиеся из него римские солдаты, выкрики команд, боевой клич воинов, лязг железа, брызги горячей крови, тускнеющие глаза. Когда он очнулся, его уже нашли и связали в один ряд вместе с теми, кто выжил в этой бойне, и он уже не был сыном вождя, он стал рабом как и остальные. Он должен был бы управлять ими, но теперь его волокли в общей куче. Он должен был стать гордым предводителем, которому вожди соседних племён сватали бы своих дочерей, но теперь он должен был держать голову опущенной и выполнять унизительную работу раба. Он не мог это простить римлянам. Он завидовал своим соплеменникам – те с честью погибли в бою, он понимал свою мать, когда та просила мужа убить её перед тем, как римляне начнут осаду. Именно это вновь поднялось из груди и затопило в слепой ярости мозг, когда Марк в запале выкрикнул «Ты ещё мой раб». За недели скитаний Эска об этом почти забыл. Здесь, так далеко на севере, где не было ни солдат, ни каменных, с прямыми углами, крепостей, ни прямых дорог, его не так сильно тяготило ярмо рабства. А когда они встретили племя, и его - Эску - потчевали как уважаемого гостя, Эске казалось он вернул себя, свой статус, находиться на своём месте. Эти холодное море и пустынный берег были так непохожи на его родину, но здесь он вновь почувствовал себя уважаемым сыном известного вождя. С ним беседовал вождь, его словам внимали мужчины, его просьбы исполнялись, ему оказывались знаки внимания. Именно так всё и было, если бы римляне не уничтожили его племя, а вместе с ним и привычную правильную жизнь. А в этой деревне молодые воины выросли на рассказах о гибели Девятого легиона. На охоте ровесники Эски хвастались удалью своих отцов, на пиру старый вождь подробно рассказывал историю тех дней и никто, кроме Эски его не слушал. Старик уже выжил из ума, а говорил почти одно и то же. Но он похвастался перед гостем трофеем: - Сильный амулет для воина. Он раньше принадлежал одному из командиров гребней. Достойный был враг. Он дрался до последней капли крови, но нас было больше, - вождь рассмеялся, но быстро закашлялся. В руках он вертел массивное кольцо, а старые больные глаза сверкали – старик вновь стоял на окровавленной земле в минуту своего триумфа. Бриганты тоже сражались в той битве, отец Эски и другие воины были там, похожие рассказы были знакомы ему с малых лет, как и те герои, что пришли назад после гибели легиона. Но после того, как Эска побывал на поле битвы, старые рассказы знакомые с детства воспринимались по другому.