До свадьбы заживет

К счастью, за неделю, оставшуюся до первого сентября, от зеленки и следов не осталось, так что Игорь шел в школу, сияя абсолютно чистой кожей, если не считать крошечной родинки на скуле под правым глазом. В классе была обновка, точнее, новенький. Его друзья заметили еще на линейке: стройный мальчишка, стоявший рядом с классной, на одноклассников не смотрел и презрительно кривил губы, глядя на праздничное представление. После линейки все ввалились в класс и сели, как хотелось и с кем хотелось, знали, что это ненадолго: после вводного урока классуха раздаст учебники и всех пересадит. Все гомонили, обмениваясь впечатлениями о проведенном лете, когда дверь хлопнула и вошедшая Людмила Аркадьевна предложила всем сесть и успокоиться, что все и проделали, с интересом поглядывая на новенького. Но он, как и на линейке, презрительно кривил губы и ни на кого не смотрел. — Познакомьтесь, это Нефедов Антон. Будет теперь учиться в нашем классе, так что прошу любить и жаловать. Садись пока, Антон, на любое свободное место. Антон прошел в конец класса и сел за последнюю парту. Ни Диму, ни Игоря новенький не заинтересовал: по шмоткам и поведению видно, что мальчик обеспеченный и цену себе знает. Да вот только какова она? Человек подобен дроби: числитель — то, что он есть на самом деле, а знаменатель — то, что он о себе думает, чем больше знаменатель, тем меньше дробь. И дробь Антона представлялась до слез маленькой. Эдика же больше волновала очередная пересадка. Как же он был возмущен в прошлом году, за который их трижды всех рассадили, пересадили, но Дима и Игорь так и остались вместе. Просветила его Катя Самойлова, с которой он сидел после второй пересадки. Она сказала, что когда их начали рассаживать в пятом классе, они отказались садиться с кем-то другим, учительница, видно, решила не идти на конфликт и попробовала мягко уговорить. Но Дима заявил, что получению знаний Игорь не мешает, а как раз наоборот. Людмила Аркадьевна настояла, он пересел. В итоге в конце недели его мама пришла к директору с требованием показать устав школы, в котором указано, с кем должен сидеть ее сын. Мало того, на Диму и Игоря жаловались все учителя, потому что они отказались учиться: ни домашки не выполняли, ни на уроках не отвечали. Так что их быстро посадили снова вместе и с тех пор пересаживали на другие ряды и парты, но не разделяли. И тут получился у Эдика облом. А через пару дней произошло неприятное событие. На большой перемене Игорь и Эдик пошли в столовку вдвоем, так как Дима был не голоден, а идти толкаться за компанию не захотел. В классе почти никого не оставалось: новенький да пара девчонок, шушукающихся за первой партой. Дима пошел к открытому окну, проветрить голову, как услышал окрик: — Эй ты! Подойди ко мне! Дима, с удивлением оглянувшись, понял, что сия уничижительная фраза предназначалась ему. Он, не веря своим ушам, посмотрел на новенького. — Да, ты! Иди сюда! Я к тебе обращаюсь. — Если я к тебе подойду, ты об этом очень пожалеешь, — хмыкнул Дима. — Ты чо, бля, выебываешься? Подошел, быстро! Дима подошел и хорошо поставленным хуком въехал Антону прямо в нос, метил вообще-то в челюсть, но тот как раз чуть наклонился, явно не ожидая ничего подобного. Кровь мгновенно хлынула на белую рубашку. Девчонки, ахнув, вскочили, но предлагать свою помощь не спешили. И никто даже не заметил, что у этой сцены была еще одна свидетельница — Людмила Аркадьевна. Она, правда, все услышать не успела, но суть была ясна. — Девочки, проводите Нефедова в медпункт. Антон вскочил, зажимая нос, и, с ненавистью взглянув на Диму, ответил учительнице: — Я не в медпункт, я к директору сразу пойду. Пусть посмотрит, как тут у вас с людьми обращаются. — Прекрасно. Можем сразу пойти вместе. Дима, идем с нами. Виктор Семенович, оторвав взгляд от монитора, вперил его в вошедшую троицу. В глаза сразу же бросалась живописно забрызганная каплями крови белая рубашка Антона. — Почему не в медпункте? Антон, зажимающий нос бумажной салфеткой, плюхнулся на стул рядом с директорским столом и завозмущался: — Я требую, чтобы этого выгнали из школы, а еще я пожалуюсь матери, и она подаст в суд и на него, и на вашу паршивую школу. Директор, выслушав излияния Антона, посмотрел на Людмилу Аркадьевну, та тут же сказала: — Да, его ударил Дима, но я, наверное, на его месте поступила бы так же. Виктор Семенович прекрасно знал лучших учеников школы, а Дима Арсенин был круглым отличником и шел на золотую медаль, а когда надо, защищал честь школы на олимпиадах. Сам он к этому вообще-то никогда не стремился, но и отказать не мог, если просили. Кто-то со стороны, услышав, как он фактически слово в слово отвечает параграф, решил бы, что он ботан и зубрила, но у него всего лишь была прекрасная память. И прочитав один раз даже параграф по физике или химии, он мог рассказать его дословно вместе со всеми формулами, причем прекрасно понимая суть того, о чем говорит. Директор сжал губы в тонкую полосочку, посверлил взглядом учительницу: — Понятно, идите, Людмила Аркадьевна, готовьтесь к уроку и Диму забирайте. Скажите секретарю, чтобы вызвала сюда медсестру. Внутри Димы был какой-то неприятный холодок, как бывает перед соревнованием или олимпиадой, но страха не было. Вины он за собой не чувствовал, к тому же знал, что за спиной есть ударная сила и поддержка в виде родителей. Они вышли из приемной, и Диме показалось, что классуха пробормотала что-то типа «мелкий гаденыш», он посмотрел на нее, но женщина стояла отвернувшись и раздумывая о чем-то. — Вот что, Дима, это не педагогично и неприлично, но я должна тебе сказать. Не связывайся с Антоном, просто не обращай внимания на его подначки. Пока ничего неприличного Дима не услышал, к тому же сказанное было как раз педагогичным. — Вот представь, идешь ты по дороге, и у тебя на пути лежит куча говна, прости за выражение. Ты ж обойдешь ее, не станешь вступать в нее, так и тут, пока ты его не трогаешь, он не воняет. — Так я и не трогал его! — горячо воскликнул Дима. — Знаю, — устало ответила Людмила Аркадьевна, — значит, просто не реагируй, если он еще что-то скажет, и другим скажи, чтоб не трогали его. — Да кому он нужен, трогать его? Прозвенел звонок. Мимо них в кабинет директора прошла медсестра, и они направились в класс. В классе со слов очевидиц уже все всё обсудили и теперь жаждали увидеть участников драмы. Игорь побледнел и места себе не находил, все-таки вызов к директору — это не шутки. *** — Вы чего его отпустили? — заорал возмущенный Антон. — Да я матери скажу, не знаю, что она сделает! — Рот закрой, — директор сказал таким тоном, что Антон замолчал и обиженно уставился на него. — То, что мы с тобой родственники, не дает тебе права так себя вести. Если ты и был в своей гимназии королем, потому что мама директор и закрывала глаза на все твои шалости-гадости, то здесь ты простой девятиклассник, и пока тебя никто не короновал, да с таким поведением тебе не то что престол или пьедестал не светят, скорее уж надгробная плита. Тебя тут защищать и покрывать никто не будет, так что старайся контролировать дурные стороны своего характера. Твоя мать не могла уже не обращать внимание на жалобы на тебя, вот и уговорила меня взять тебя к себе в школу. Но моя школа — это мой дом, ты ж у меня дома не гадишь, вот и тут сдерживайся, иначе вернешься назад. — Дядя Витя, вы что, даже не накажете этого Димочку? — скривился Антон. — Не сомневаюсь, что ты получил по заслугам, потому что Димочку, — передразнил директор, — я знаю и даже спрашивать не буду, что ты ему сказал, что за это тебе прилетело в нос. — Хоть родителей его вызовите! — Могу вызвать твоих и вручить им твои документы. *** Прошла пара недель, все давно подуспокоились, Антона не то чтобы игнорили или бойкотировали, но и желания общаться с ним ни у кого не возникало. Диме он напоминал затаившуюся под камнем гадюку. Как-то в конце третьего урока в дверь постучали и тут же ее открыли. Все с удивлением воззрились на двух вошедших завучей: старших и младших классов. Они о чем-то переговорили с учительницей физики, Жанной Леонидовной, и она, посмотрев на Диму, сказала: — Арсенин Дима, это к тебе, выйди. Тяжело вздохнув, Дима поплелся на выход. Оказалось, нужно провести урок у первоклашек, у их учительницы что-то случилось, и ей нужно было срочно уйти. Оставался один урок, последний, но отпустить детей домой было нельзя, так как почти за всеми приходили родители-бабушки-дедушки. — А что, нельзя кого-то из учителей или одиннадцатиклассников попросить? Или девчонок? — Дима, если бы было кого, то попросили бы, — строго сказала завуч старших классов, — тебе всего лишь нужно провести с ними чтение, а потом проследить, чтобы они собрались, и вывести их на школьный двор, там уже родители сами своих чад разберут. — У меня сейчас урок, — подключилась завуч младших классов, — но я сразу подойду во двор. — А нельзя их объединить с другим классом? — Нет, там и мест нету, да и собери их вместе, они такое начнут творить. Дима вздохнул с облегчением, когда наконец вывел этих бешеных цыпляток во двор. — А что такое сношение? — звонко спросил мелкий, весь в веснушках, рыжий пацаненок, заглядывая Диме в глаза. О господи, ну что за наказание! Дима с тоской огляделся и тут же увидел спасение — сияя фамильной рыжиной, мамаша любознательного мелкого, не догадываясь о выпавшем ей счастье просвещения, подгребала к школе. — Сейчас у мамы своей спросишь, — процедил Дима и с рук на руки сдал любознательного непоседу его родительнице. Тот тут же радостно переадресовал вопрос маме. Та сначала ошарашенно хлопнула глазами, потом обожгла Диму, стоявшего рядом, нечитаемым взглядом и, пытаясь увести мальчишку со двора, стала негромко мямлить что-то про мужчину и женщину… ну там… пипи у мальчиков и девочек разные… а нужны они для… эээ… пацан, не двигаясь с места, внимательно слушал окончательно запутавшуюся в ответе мамашу и, хмуря брови, молчал. Дима с серьезной миной тоже с интересом слушал лекцию по современному половому вопросу, догадываясь, что мелкий уже давно знает все лучше матери благодаря интернету. Конечно, если бы Макаренко и Сухомлинский стояли рядом, они бы подсказали, как вывернуться из такой ситуации, но Дима, даже не догадываясь о существовании этих великих педагогов, сумел-таки спросить то, с чего должна была начать разговор растерявшаяся мамочка: «А почему ты спрашиваешь?» После ответа шмакодявки Дима, имитируя сдавленный кашель вместо дикого ржача, перевел глаза на школьное крыльцо, откуда неторопливо спускалась завуч, и рванул в школу. Оказалось, что на перемене этот мелкий и какой-то Витька поспорили, кто быстрей читает. Проигнорировав учебники, они из старого шкафа в классе вытащили пожелтевшую газету, валявшуюся там со дня падения Трои, и стали наперебой читать политический обзор. В котором было выражение «министр внешних сношений». Выражение лица мамочки описанию не поддавалось, но слегка внушало опасения, а потому Дима похвалил себя за правильное решение о спасении своей головы в стенах родной школы. *** Классуха пересаживала учеников раз в квартал и первого сентября посадила Эдика с Викой Перовой, с которой придется теперь сидеть до зимы и которую в прошлом году он вообще не замечал. Ну, есть такая серая мышь со светлыми волосами, забранными в немодную косу, и что? В классе было пятнадцать девочек и двенадцать мальчиков, так что мальчишкам и не светило сидеть друг с другом в любом случае, кроме всем известного исключения, конечно же. Да только в этот учебный год Вика вступила совершенно преобразившись, даже непонятно было, как она так ухитрилась измениться за лето: коса исчезла, вместо нее появилась модная длинная стрижка, легкий загар подчеркивал глубину светлых глаз, а тушь на ресницах и блеск на губах из бесцветной мыши сделали ее утонченной красавицей. Эдику она напоминала француженку Мари, с которой он познакомился в гостинице в Египте, где она тоже отдыхала с родителями, и с которой он опробовал различные виды поцелуев, не боясь, что покажется смешным или неумелым. Все равно через несколько дней разъедутся и больше никогда не увидят друг друга. Эдика посадили за четвертую парту у окна, а Диму с Игорем — за третью у стены. Поэтому ему совсем нетрудно было заметить, куда постоянно поглядывает соседка по парте, ведь он сам смотрел туда же. Как будто Дима — это Северный полюс, а Викина голова — стрелка в компасе, которая всегда на него показывает, ну, смотрит в данном случае. Эдика бесило это неимоверно и, заметив, что Игорь тоже обратил внимание на то, как Вика постоянно поглядывает в их сторону, решил провернуть небольшой план, который, возможно, избавит его сразу от двух соперников. Оставшееся до осенних каникул время Эдик делал Игорю намеки, что на него запала Вика Перова. Игорю же казалось, что Вика больше смотрит на Диму, чем на него, но Эдик упорно опровергал любые его сомнения и все время подначивал на действия. А что? Девчонка вон какая стала интересная, а видел, как в столовке на нее одиннадцатиклассники смотрели и с десятого тоже? В конце концов Игорь и сам поверил, что Перова от него без ума, да и у него самого что-то такое дергалось в груди при взгляде на нее. Но как подойти к девчонке, что сказать, Игорь не знал. Он поделился с Димой, и тот долго и удивленно на него смотрел, а потом спросил: — Она на самом деле тебе нравится? Ты что, хочешь с ней встречаться? — Наверное. — Бля, Гор, ты даешь! Не знаешь, нравится она или нет. На фига тогда голову морочить себе и мне? Незаметно подошедший Эдик тут же включился в разговор, обнимая Игоря за плечи: — Конечно, нравится, и он ей тоже. Нужно девочку пригласить в кино или в кафе, нужно же вам общаться и знакомиться поближе. — Лучше в кино, — быстро сказал Игорь, — только вы тоже пойдете. Эдик скривился. — Точно, — поддержал друга Дима, — ты с ней сидишь, Эд, тебе и приглашать ее. Пойдем все вместе такой ненавязчивой компанией, а после фильма будет видно, может, Гор проводит ее до дома. Когда шли к кинотеатру, Эдик поинтересовался у Димы: — А чего ты мне дал свой номер в прошлом году, если отвечать не собирался. Дима слегка смутился: — Невежливо не дать номер однокласснику, грубо как-то. Это ж не кто-то в маршрутке у меня его попросил. — А почему тогда не отвечаешь никому? — Видишь ли… друг у меня один, и ему я всегда отвечаю, а остальные звонили в основном, чтобы узнать домашнее задание или как что-нибудь решить. И звонков таких было очень много, а у меня то тренировки, то бассейн… Поэтому все ненужные номера Дима сразу вносил в черный список, но говорить Эдику об этом не стал. Так Игорь начал встречаться с Викой, если это можно было назвать встречами, потому что Вика делала все возможное, чтобы с ними гулял Дима. У того времени было поменьше, чем у Гора, который закончил свою музыкалку и теперь ходил только в бассейн два раза в неделю вместе с Димой и периодически на акробатику, но так, можно сказать, факультативно, только чтобы потренировать какие-нибудь трюки по паркуру. Но у Димки по-прежнему еще оставались тренировки по дзюдо, а периодически и соревнования. Вика становилась все капризнее, и к Новому году Игорь уже проклял тот день, когда согласился с ней встречаться. Ведь для чего пацан встречается с девчонкой? Чтоб потискаться, поцеловаться, а тут облом сплошной. Нет, поначалу он и сам стеснялся, все-таки потренироваться было не на ком, но за два месяца уже можно к чему-то прийти. Да и разговоры все каким-то образом сводились к Димке, причем винить в этом только Вику он не мог, сам с радостью болтал о друге. Но с другой стороны, Гор начал подозревать, что тут все не так чисто, и самое интересное, когда он пробовал заговорить о Вике с Димой, тот морщился и переводил разговор на другую тему. Может, ему самому нравилась Вика и он ее ревновал? Игорь решил это проверить. У Вики тоже были свои планы, она как раз начиталась романов Кэтрин Коултер, и в одном из них мужчина давал дельный совет девушке по соблазнению, мол, если ничего не действует, нужно раздеться догола. Нет, Вика вовсе не хотела, чтобы Дима завалил ее на кухонный стол, но заинтересовать его, чтобы отбил у друга, это да. А план был таков, главное остаться с Димой наедине, она, умышленно не надев бюстгальтер, а только футболку и свитерок, скажет, что ей жарко и попросит воды. Свитер снимет, жарко же, а воду опрокинет на себя, случайно, с кем не бывает? Футболка станет прозрачной и облепит все достоинства, Дима увидит ее грудь с торчащими сосками под мокрой тканью и не устоит. После Нового года Игорь решил привести в исполнение СВОЙ план и под каким-нибудь предлогом оставить Вику наедине с другом. Он настроил в мобильнике так называемый «ложный вызов», теперь достаточно было засунуть руку в карман и зажать боковую кнопку, как телефон начинал звонить. Увидев друга с его девушкой, Дима оставил их раздеваться, а сам пошел на кухню ставить чайник. Как говорится — вежливость превыше всего, хотя шоколадные трюфели на стол были поставлены со вздохом, а остатки маминого торта, бережно хранимые в холодильнике для Гора, Димка и вовсе не стал доставать, потом как-нибудь друга угостит, тот все равно забежит к нему еще сегодня вечером, причем один. Минут через пять трепа ни о чем у Игоря зазвонил телефон, и он вышел переговорить в коридор. Вика водила глазами по потолку, время от времени кокетливо поправляла челку и, как ей мнилось, эротично засовывала в рот очередной трюфель, когда друг заглянул на кухню и деловито сообщил, что ему нужно срочно сбегать домой, мама зовет, но он через десять минут придет, а Викочка пусть тут посидит. Викочка проглотила конфету и как-то подозрительно сверкнула взглядом. Проигнорировав молнии из Димкиных глаз, Игорь упылил в туманную даль, а обрадованная Вика включила СВОЙ план: — Димочка, конфеты сильно сладкие, дай мне воды, пожалуйста. Воды не жалко. Дима налил кипяченой в тяжелую глиняную чашку, Вика отхлебнула и вскочила, чтобы снять свитер и тут почувствовала, что бюстгальтер-то на ней надет. Тьфу ты. — Я пойду в ванную, можно? Заодно свитер сниму, а то жарко же. Дима покладисто кивнул, хотя сказать, что в их квартире жарко, не смог бы, да и зачем девушкам ванная для того, чтобы снять свитер, тоже представлял себе смутно. Вика резвой козой поскакала в ванную и стянула с себя все лишнее: свитер положила в коридоре, бюстик спрятала в сумочку и, чрезвычайно довольная собой, вернулась на кухню. Где тут же, не мешкая, «совершенно случайно» вывернула себе на грудь воду из глиняной чашки. На оглушительный вопль прибежала перепуганная Наташа и разъяренный Сашка, кстати, о том, что кто-то может быть дома, кроме Димы, Вика не подумала вообще. Ну откуда ей было знать, что пока она ходила в ванную, милый Дима о ней позаботился? Он вылил теплую воду, кинул в чашку чайный пакетик и залил его крутым кипятком. Ясное дело — темная внутренняя поверхность глиняной чашки скрыла коричневый цвет жидкости, а толстые стенки не сразу стали горячими. Дима вытирал разлитый чай в кухне, прислушиваясь к сдавленному подвыванию за дверью ванной, где Наташа отмачивала пострадавшие места ледяной водой и мазала их «Спасателем». Вероятно, мазь лечила не только ожоги: домой Вика ушла, высокомерно задрав носик и полностью излечившись от любви к Диме.