До свадьбы заживет

Лето вовсю уже вступило в свои права, прогрело хорошенько море, где и пропадали друзья. Для Димы так и осталось тайной за семью замками, чье же признание в любви он тогда прочитал. Но поползновений и намеков в его сторону никаких не было, поэтому он на это темное дело просто махнул рукой: может, было и прошло, а может, и не было ничего — дурная шутка. Эдик отдыхал сначала с родителями в Египте, а потом у родственников в деревне, но всем сердцем рвался домой в город, чтобы посмотреть в прекрасные синие глаза Димки и полюбоваться на его белозубую, обаятельную улыбку. Для своего собственного спокойствия он старался не задумываться о том, что пока он прохлаждается где-то вдали, эта белобрысая моль Игорь Березовский крутится вокруг Димы и, возможно, соблазняет его своими белесыми ресничками и бровками. Да как он вообще кому-то может нравиться: кожа бледная, ну да, сейчас, может, и загорелая, глаза тоже бледные, какие-то светло-серые, ресниц-бровей не видно. Ну и что, что спортом занимается и на гитаре играет, его возле стенки побеленной поставь и найти можно будет только на ощупь. Тьфу! Нет чтобы вокруг посмотреть, может, тогда бы вместо этого бесцветного тощего чудища увидел бы его, Эдика? А Эд сейчас тоже блондин, но только яркий, светло-русые волосы выгорели до пшенично-золотого, голубые глаза так и сияют на загорелом лице! А какие соблазнительные ямочки появляются на щеках, когда Эдик улыбается! Сам в себя бы влюбился, одна отрада, что все ж таки не Нарцисс. Да Эдик никогда и не думал, что ему может понравиться парень, вообще не задумывался о таком, а когда перевелся в эту школу и увидел неразлучную парочку, что-то заскребло в душу, да так неприятненько. Друзья друзьями, но было что-то странное в том, что им больше никто не нужен, вот он тогда и брякнул это обидное «педики», а когда Дима повернулся и Эд встретился с его синими глазами, увидел эту улыбку очаровательную, по-другому и не назовешь, что-то екнуло в сердце в тот момент. Хорошо, что Дима не услышал слов его тех гнусных, прямо стыдно за них стало. Дальше — больше. Захотелось познакомиться поближе, подружиться. Он так обрадовался, когда Дима без второго слова дал ему номер своего телефона. Думал, начнет звонить, общаться, постепенно заинтересует собой, а не вышло — Дима ни разу не ответил на телефонные звонки. Эдик сначала недоумевал, обижался, потом разозлился и что-то по этому поводу брякнул Леське, соседке по парте, та только взглянула спокойно и сказала, что Дима никогда не отвечает ни на чьи звонки, кроме родителей и Игоря, и это все прекрасно знают. На вопрос «почему» просто пожала плечами и уткнулась в учебник. Фактически год прошел с момента их знакомства, а ничего не изменилось. Он думал, что на День святого Валентина начнется хоть какая-то движуха, но к его огромному разочарованию, кто-то убрал имя возлюбленного из признания, и все осталось на том же месте, только вся школа гадала, кому же и от кого предназначалось такое поздравление. *** Раздался звонок домофона, и Дима помчался к двери, услышав на ходу недовольный выкрик Сашки: — Блин, ты как стадо мамонтов! Дима, не спрашивая, нажал кнопку, открывающую дверь в подъезд, и открыл сразу замок на двери в квартиру. Через полминуты ввалился довольно улыбающийся Игорь: — Привет, чем это так вкусно пахнет? Дима заулыбался в ответ и пошел на кухню, Игорь, скинув шлепки, — за ним. — Привет. Мама пирог испекла с яблоками и вишней. Он не спрашивал, будет ли Игорь его есть, и так все было ясно. Дима включил электрочайник и достал чашки. — Чай или маккофе? — Маккофе, конечно, если есть с французской ванилью, — ответил Игорь, глазами поедающий ароматный пирог, стоящий посередине стола. — Мама только такой и берет, зная твои пристрастия. Когда уже не влезало ни кусочка, Гошка привалился к спинке мягкого кухонного уголка и поинтересовался: — Чем займемся? — Можно в Анчартед поиграть на соньке или в Ассасин Крид на иксе. А можно на море пойти. Или сейчас поиграть, а после обеда на море. — Давай. О, точно, — тут же загорелся Игорь, — я тебе заодно такой переворот покажу! — С пирса в море или на песке? — усмехнулся Дима. — Нет, придурок, с пешеходной дорожки вниз на пляж. — Так там высота — метра два с половиной. — Так в этом и смысл рола. — Ролла? Я знаю только те роллы из суши, которыми обжирается Сашка. — Ха, лошара! Это перекат, в основном через плечо, для снижения нагрузки на ноги при приземлении. Все трейсеры мира его используют после приземления с большой высоты, ну или для сохранения скорости передвижения. — Бред какой-то! Ладно, посмотрю, но если ты сломаешь себе шею, то я не с тобой. Игорь засмеялся, и в этот момент в кухню зашла Наташа: — Здравствуй, Игореша. — Здрасьте! Теть Наташ, я вас обожаю! Спасибо за пирог. — Ну что ты, Игореш, кушай на здоровье. — И чего моя мама не умеет печь? — пожаловался Игорь. — Значит, ты учись. — Я? Ну вы сказали, — рассмеялся Игорь. — А почему нет? Захочешь печеного… — Пойдет купит в магазине, — перебил маму Дима и потянул друга в комнату. В зале, усевшись перед огромной плазмой, включили приставку и погнали: Игорь на Димкином джойстике, Дима — на Сашкином. Вскоре Игорь почувствовал, что у него страшно зачесался нос, но так как обе руки были заняты джойстиком, он, недолго думая, потерся носом об плечо Димы. Тот бросил на него быстрый взгляд и тут же вернулся к экрану, пробормотав: — Не вытирай об меня свои сопли, дебил. — У меня нос чешется, идиот. — О, тогда ты точно по нему получишь сегодня на пляже, а может, и раньше. Пятнадцатилетие ребят решили отмечать на участке. Дом Валера уже выгнал, электричество и водопровод были, к газу и канализации подключился, оставались только внутренние работы. Но сейчас он опять ушел в рейс, а Наташа без него со строителями связываться не хотела, так что все в очередной раз застопорилось. Дома сделали заготовки: замариновали шашлыки, овощи и шампиньоны в специях и майонезе для мангала. Саша для разнообразия, видно, в этот раз был не с подружкой, а с друзьями, он закончил четвертый курс университета, получил бакалавра и поступил в магистратуру. Мангалом занимался Саша, он же притащил из подвала складной стол, женщины застелили его привезенной с собой клеенкой и заставили вкусностями, частично приготовленными еще дома. Днюшка прошла на «ура». После вкуснейшего торта подруги расположились на покрывале, разговаривая, играя в карты с Дашей и любуясь сыновьями. Дима с Игорем, тоже беседуя, бродили по участку, изредка срывая спелую малинку. В ухе у Игоря посверкивала бриллиантиком новенькая сережка-гвоздик, подаренная родителями, Андрей, правда, был в рейсе, как и Валера, но, естественно, подарок был и от него тоже, о чем тот даже не подозревал, а иначе был бы категорически против, считая, что такие украшения пацану совсем не к лицу. Игорь же был в корне не согласен и с тех пор, как проколол ухо, стригся очень коротко, а на затылке и с боков в парикмахерской ему выбривали различные узоры. — Как выросли, — вздохнула Марина. — Да уж. Нас уже обогнали. — Игорешка выше меня, наверное, сантиметров на десять, а Димка еще выше. — Так странно — уже девятый класс. Игорь не собирается в мореходку после девятого? — Нет. Ни малейшей тяги. Он бы, наверное, в цирковое пошел или на каскадера, но я даже боюсь заикаться о таком, вдруг и в самом деле захочет. — Это точно — он у тебя экстремал. *** За неделю до начала учебного года Эдик наконец вернулся домой, первым делом наведавшись во двор к Диме. Как-то открыто о себе заявлять он не собирался, решив обыграть встречу как случайное столкновение, типа он тут мимо проходил. Вот и крутился уже пару часов во дворе, а все без толку. Он пристроился на качелях с наушниками в ушах, как раз напротив Диминого подъезда, но стоявшее почти рядом дерево очень хорошо закрывало обзор сверху. Раз Эдик не видел за ним окон Диминой квартиры, значит, и тот не мог его увидеть. Наконец сквозь редкие кусты у дороги он увидел подходившего к подъезду Березовского и, ловко соскочив с качели, окликнул его. Игорь оглянулся и приветственно махнул рукой: — Какими судьбами? — И тебе привет. Ты к Димону? — Ну да, — подтвердил Игорь. Эдик пытливо вглядывался в него, замечая и то, что тот загорел и подрос, и сережку с бриллиантом вместо золотого колечка, и фирменную майку с новенькими бриджами, и платиново-белые волосы, но было и утешение — брови и ресницы тоже совсем выгорели, делаясь почти незаметными на лице. У самого Эдика, несмотря на светлые волосы, и ресницы, и брови были темными, словно подкрашенными, что смотрелось ярко и очень эффектно. Дима очень удивился, увидев пришедшего с Гором Эдика, но приветливо улыбнулся и пожал руку. А у Эдика аж дыханье сперло: Димка так вырос, загорелая кожа сияла чистотой, ни единого прыщика не пятнало ее, синие глаза словно светились и казались еще ярче на фоне черных волос, чуть отросших и небрежно падающих на лоб и уши. А этот голос! Он стал глубже, ниже, чувственнее: — Привет, ты по делу или так? — Просто повидаться, — улыбнулся Эдик, пожимая в ответ руку Диме. — Ладно, проходи. Чем займемся? — Можно на приставках поиграть, — предложил Игорь, — так как джойстиков только два, кинем камень-ножницы-бумагу, а потом кого первого убьют, тот выходит из игры и отдает свой джойстик. — Согласен? — взглянул на Эдика Дима. — Да, — завороженно глядя в эти синие глаза, ответил тот. Играть выпало Димке и Игорю, но того вскоре «убили», и он уступил свое место Эдику, слоняясь по комнате и отпуская едкие комменты в сторону играющих. По коридору прошел Сашка со своей новой девушкой Алисой, они уже встречались три месяца, но близкие подозревали, что скоро это закончится. Алиса — стройная блондинка с длинными волосами во всех смыслах была блондинкой. — Малый, закрой дверь! — крикнул Саша. — Закрой сам, у тебя ключи есть! — отозвался из зала Дима. — Оторви свой зад от дивана и иди сюда, а то он у тебя скоро станет шире плеч! Недовольно фыркая, Дима остановил игру и пошел к входной двери. Эдик внимательно изучил упомянутый зад, надо сказать, очень даже поджарый и уж, по крайней мере, вдвое уже широких плеч. Сашка недовольно зыркнул на брата, а Алиса вынула из сумки чупа-чупс и сунула его Диме, что она делала каждый раз при встрече, считая обязательным дать младшему братишке своего парня конфету. — Спасибо, — процедил сквозь фальшивую улыбку Дима, закрыл на замок дверь и, развернув конфету, сунул ее в рот. Он вернулся на место и взял джойстик, Игорь тут же подошел к нему, тщательно принюхался и, выдрав чупа-чупс изо рта Димы, сунул ее в рот себе, блаженно прикрыв глаза: — Мой любимый вкус — клубника со сливками. — Придурок! Ты б еще жеваную жвачку у меня изо рта вытащил. Эдик аж поперхнулся. Это что сейчас было? Вот так запросто один парень взял изо рта другого конфету, не брезгуя, не стесняясь? А может, они и так регулярно обмениваются слюной? В поцелуях? Игорь, причмокивая чупа-чупсом, куда-то направился, и вскоре раздался грохот. — Это что? — слегка испуганно спросил Эдик. — Гор надел мои ролики и катается по квартире, — спокойно ответил Дима. Мальчики играли, а Игорь катался, видимо, попутно пытаясь сделать какие-то трюки. Было уже десять вечера, и в квартире стало темно, но Дима в зале свет не включал, чтобы не отрываться от игры. Вдруг из коридора донесся вскрик Игоря и его матюки. — Шею сломал? — крикнул в ответ Дима. — Идиот! Руку до крови ободрал. Что у вас тут за гвозди торчат? Дима выскочил в коридор, за ним из любопытства поспешил Эдик. Откуда Игорь взял гвоздь или, точнее, откуда гвоздь выскочил на пути Игоревой руки, было непонятно, но сейчас на ребре левой ладони красовался глубокий, полный крови, порез. — Вот черт! И угораздит же тебя вечно. Пошли в кухню, там аптечка. Ребята прошли на кухню. Игорь, грохоча роликами, сел на уголок, Дима подложил под его руку салфетку и вытащил из кухонной стенки один ящик, который был заполнен различными аптечными препаратами, Эдик сел рядом с Игорем на стул, с интересом наблюдая за Димой и сожалея, что это не он поранился. Дима вытащил кусок ваты и дал его Игорю. — Надо перекисью водорода обработать. Эд, подай перекись. И в этот момент погас свет. — Блядь, — выругался Димка, — сейчас я фонарь принесу. — Ага, — согласился Игорь. — Держи, — Эдик подал бутылочку Игорю, — я крышку снял. Парни в темноте столкнулись руками, и бутылочка, весело сделав кульбит в воздухе, приземлилась на что-то твердое. Стук, бряк, и сразу упавший голос: — Блин. Мужики, я ее пролил… — Куда? — На стол и на пол… — Всю, что ли? — Фиг знает. Игорь зашарил по столу руками: — О, нашел! — радостно крикнул он. — Вроде булькает чего-то. Черт, нос чешется… Из коридора показался свет, и изумленный и обрадованный открывшимся зрелищем Эдик сдавленно хрюкнул, глядя на Игоря. — Что за хуйня? — ошарашенно спросил Дима, ставя на стол фонарь рядом с лужицей разлитой зеленки. Как известно, самый искренний смех — злорадный. Эдик от души разоржался, любуясь на зеленый, как у клоуна, нос Игоря и яркие разводы с пятнами по всему лицу. — Видать, не только нос чесался, — не в силах разогнуться от смеха, выдавил он. А уж какие живописные разводы были на футболке и полу! Класс! — Кончай гоготать! — Тебе… счас… только в триллере сниматься — упырь, блин! До Игоря дошло не сразу: — Это чо, у меня и на роже, что ли? — Блин, Гор, ты хоть до чего-нибудь не дотронулся? — возмутился Дима. — Яйца не почесал, — прошипел Игорь, глядя на свои руки, а потом бросая многообещающий взгляд на Эдика. Тот сразу открестился: — Прости, я не хотел! Я не специально! Честно! Дима кинул в лужицу на столе часть салфеток и обреченно посмотрел на Игоря: — Как же тебя теперь отмыть? Игорь вскочил и кинулся в коридор к зеркалу, но тут же вернулся за лампой. Из коридора донеслись матюки и обещания кое-кому мучительной смерти. — Как я теперь домой пойду? — Садись давай, буду тебя отмывать, — Дима вытащил из шкафчика бутылку водки. Он аккуратно промокнул зеленку со стола, но все равно испачкался. Теперь везде, где он прикасался, оставались зеленые пятна. — Ты, Эд, бери вату, смачивай водкой и подавай нам. Эдик взял два куска ваты, намочил водкой и подал один Игорю, второй — Диме. Вата сразу же стала зеленой, мало того, область захваченной зеленкой территории расширялась по мере смывания, так как она почему-то не смывалась, а бледнела и размазывалась. Наконец кое-как руки Игоря были вытерты, и Дима приступил к очистке лица от наглой захватчицы. Игорь прикрыл глаза, так как пары водки неприятно щипали. Дима осторожно протирал его лицо, меняя ватки, и теперь кожа приобрела «веселенький» зеленоватый оттенок глубоко и давно больного чем-то смертельным, не иначе, человека. Особенно живописно выглядел левый глаз — словно накрашенное неумелым визажистом, малахитовое веко придавало лицу Игоря лихой и какой-то двусмысленно подмигивающий вид. Эдик с завистью смотрел, как Дима касается лица Игоря, мечтая быть на месте последнего. — Ну вот, — удовлетворенно осмотрел свою работу Дима, — теперь умоем тебя с мылом, и будешь как новенький. Эд, бери фонарь, пойдем в ванную. В ванной Дима тщательно намылил свои руки и, взяв правую руку Игоря, стал ее мыть, постепенно мыльная пенка становилась все белее. — Помогает. Давай теперь лицо, наклонись. — Бля, если мне попадет в глаза, я тебя накормлю тем мылом. — А ты зажмурься получше. Эдик понял, что у него пересохло в горле только тогда, когда попробовал сглотнуть. Почему это мытье рук, умывание выглядели так интимно? Неужели ребята больше чем друзья?