Крылья

Утро выдалось отстойным. Началось все с того, что Тед Мортенсон за завтраком в столовой толкнул Дика под локоть. Специально. Горячий чай из стакана плеснул Дику на колени, и он стиснул зубы, стараясь не расплакаться. Если он расплачется при всех — это будет просто финиш. Тед вообще любил издеваться над людьми, особенно если эти люди — младше и слабее. Дик понимал, что он — тощий, на почти два года младше Теда и без друзей, которые могли бы его защитить — подходящая жертва. Как это ни подло. Иногда он мечтал, чтобы у него была куча друзей. Ну или хотя бы один — сильный, как Капитан Америка. Или хотя бы такой, каким был старший брат Дика. Вместе с друзьями отколошматить Теда, натыкать его круглой рожей в сливочное желе, которое выдали к чаю — вот это было бы клево. Но с друзьями как-то не склеилось, хотя в приюте Сан-Себастьян Дик прожил уже почти год. В общем, Дик с тоской понял, что сейчас придется драться, и Тед, которому уже тринадцать лет, выдаст ему по полной программе. Но спускать такое с рук было нельзя. Сиротский дом не был адом, воспитатели относились к ним хорошо, и в общем, старшим не давали особо обижать младших. Но воспитатели видят далеко не все. Если три года, проведенных по приютам, и научили Дика чему-то стоящему, так это тому, что надо всегда быть готовым постоять за себя. Особенно если ты — тощий, сутулый и немного… как это говорила тетенька-психолог? Застенчивый. Дик встал. Подтянул штаны. И громко сказал: — Да ты вообще охренел уже, Тед. Давно в рыло не получал? — От тебя что ли? Давно. Драться здесь будем? — деловито отозвался Тед. Дик молча рванул вперед, целясь ему в нос. *** Когда появилась миссис Соренсон, Дик под крики окруживших их других воспитанников уже успел получить в глаз, полететь на пол, снова вскочить и снова получить локтем в ребра. Зато он успел расквасить Теду нос. Значит, проиграл не вчистую. Один удар — зато какой. У Теда пошла носом кровь, вид у него был самый зверский. Тед все-таки сумел заломать его — повалить на пол, сесть на спину и выкрутить руку. — Проси пощады! — приказал он. Нет. Только не при всех. Дик отчаянно замотал головой. Где же, блин, воспитатели, когда они так нужны? Когда не надо, они тут как тут! — Теодор! Что ты делаешь! Трубный глас, рога ристанийцев, ревущие под стенами Минас-Тирита, капитан Америка со своим щитом приходит на выручку! Резкий и громкий голос миссис Соренсон — Дик почти обожал его в эту секунду — прорезал гвалт мальчишечьих голосов. Тед наконец соизволил поднять свой толстый зад с его спины. — Теодор! У тебя кровь! Что произошло? Ричард, Теодор, кто начал драку? На такие вопросы никто из уважающих себя людей не отвечает, и Дик, стрельнув глазами в сторону миссис Соренсон, привычно уткнул взгляд в пол. — Так! В умывальную, а потом ко мне в кабинет. Сейчас же! *** — Что за безобразная драка?! Кто ее начал, признавайтесь? Они стоят перед столом директора и молча сопят, изучая узоры на паркетном полу. Дик не любит жаловаться, от этого бывает только хуже. С Тедом он уж как-нибудь сам разберется. — Дик, зачем ты разбил Теодору нос? — Так получилось. — Теодор, это твоя седьмая драка за этот месяц. У Дика всего вторая. Поэтому, Дик, у тебя — предупреждение. Тед, ты наказан. Сегодня к нам придут волонтеры проводить спортивную игру. Ты в ней не участвуешь. Отправляйся в свою комнату и займись уроками. Все, свободны. Выходя из кабинета, Дик оборачивается и видит, как миссис Соренсон вздыхает и опирается подбородком на кулак. Она в общем, не злая. Она их всех жалеет, и иногда это очень помогает, — думает Дик. Закрыв за собой дверь, он широко, торжествующе улыбается и показывает Теду «фак». — Ну и не больно-то хотелось играть в их дурацкие игры, — злится Тед. Но Дик знает, что ему хотелось. Тед любит спортивные игры. И все они любят, когда приходят волонтеры и всякие там посетители. Всем известно, что люди, которые хотят усыновить ребенка, сначала приходят и общаются с воспитанниками, потом им кто-нибудь понравится, они разговаривают с ним, берут его к себе на выходные, и потом вдруг раз — в один прекрасный день приезжают за тобой на машине, подписывают бумаги и везут тебя домой. И вот у тебя уже есть дом, мама и папа. Признается он в этом или нет, но каждый здесь мечтает, чтобы однажды за ним приехали на машине и забрали домой. Усыновляют чаще маленьких. Таких, как Тед, или даже как Дик, забирают редко. Дик старается на это даже и не надеяться. У него другие планы. Да, у него есть планы, и плевать ему на тех, кто бегает за каждым пришедшим в приют волонтером в надежде обратить на себя внимание. Он будет хорошо учиться, поступит в университет… Дальше его мысли не заходят. Дик не любит спортивные игры, он тощий и слабый, его всегда выбирают в команду одним из последних. Но глядя на злое, красное лицо Теда, он решает, что сегодня обязательно пойдет играть. Теду назло — пускай покусает локти. *** Игра оказалась правда классная. Всех желающих разделили на команды, волонтеры устроили на стадионе и в парке на территории приюта несколько «станций». На каждой надо было выполнять какие-то задания. Ты бежишь от станции к станции, выполняешь задания, решаешь задачки, приносишь своей команде очки. Сэм Горавиц, капитан команды, не сильно обрадовался, когда ему достался Дик, но и протестовать не стал. Дик все-таки не самый хиляк. Симпатичная круглолицая девушка на станции, где надо было решать кроссворд, вообще сказала, что Дик — молодец и отгадал почти все слова. Он зажмурился от удовольствия, когда девушка потрепала его по макушке. С веревочным городком, где инструктором был худой парень, все получилось хуже. Дик боялся высоты, минут пять топтался перед троллейным спуском, а по канату вообще не смог взобраться — вся остальная его команда, наблюдая за этим, разочарованно застонала. На следующей станции бесцветный дядька — седые волосы, серые глаза, черная майка, глубокий шрам поперек щеки — выдавал стрелы и легкие учебные луки. Подбежав к станции, Дик почувствовал, как его сердце подпрыгнуло и даже, может, сделало пару кувырков от восторга. Он ужасно любил фильм «Властелин колец», смотрел его, наверное, раз пять. И мечтал стрелять, как Леголас, как легендарные эльфийские лучники. Когда он еще жил дома, папа купил ему игрушечный лук, и он целыми днями пулял стрелы с присосками в висящую на стене мишень. Сейчас… он покажет Сэму и всей своей команде, на что он способен! Он хватает лук, спешит положить стрелу на тетиву, сейчас, сейчас он покажет… — Не торопись, — спокойно говорит ему седой дядька, — стань боком к мишени. Лук держи левой рукой, тетиву натягивай правой. Нет-нет, тремя пальцами. Дик раздраженно дергает плечом и спускает тетиву, которая неожиданно больно щелкает его по руке возле локтя. Стрела пролетает гораздо выше мишени. Вся его команда, и особенно Сэм Горавиц, разочарованно стонет. Сэм отчетливо говорит: слабак. У Дика осталось четыре стрелы. От боли в руке и внезапной обиды у него вдруг начинают дрожать губы. Разве не он только что заработал столько очков на кроссвордах? Сказали бы спасибо, так зачем сразу гнобить? Вторая стрела тоже уходит мимо цели. Сэм демонстративно отворачивается. Больно-то как: тетива опять щелкнула по тому же месту на локте. Только не заплакать, — думает Дик. — Нельзя плакать, нельзя, нельзя, нельзя. — Все хорошо, — инструктор вдруг кладет ему на плечо горячую твердую ладонь. — У тебя все хорошо получается. Просто соберись и сделай все спокойно, медленно и правильно. Сначала стань правильно. Он берет Дика за плечи и разворачивает боком к мишени. — Вот так. Локоть разверни — так ты не попадешь по нему тетивой, — он немного поворачивает Дику руку, которой тот держит лук. — Тяни на себя, второй локоть уводи назад. Не дергай тетиву, просто отпусти ее. Дик внутренне сжимается, ожидая, что тетива после выстрела опять обожжет ему руку — но нет, та бьет мимо. Стрела втыкается сильно правее центра, но все-таки в мишень. Его команда взрывается криками радости. — Молодец, у тебя хорошо получается, — говорит седой дядька. — Давай еще две. — Он властно подымает ладонь, заставляя команду Дика заткнуться и не мешать ему криками. Дик прикусывает губу. Руки у него уже начинают дрожать от усталости, но он оттягивает тетиву до самого уха — и опять попадает в мишень! Пусть не в центр, пусть в краешек, но это не ноль очков! Он не хиляк. Он принес своей команде очки. Последняя стрела летит мимо мишени, потому что у Дика уже сильно устали руки. Он раздосадованно топает ногой. Ужасно обидно! Это просто устали руки, а так бы он попал. Жалко, что стрелы уже кончились. Ему бы хоть одну еще попытку. *** Дик доплетается до финиша почти на последнем издыхании, пьет воду, отдыхает пару минут — и бежит обратно к станции с лучной стрельбой. Ура, он прибегает первым, возле мишени никого из ребят еще нет. Инструктор не спеша собирает стрелы. — Извините, а вы можете… еще немного меня поучить? — осторожно спрашивает Дик. — Да, конечно, — поворачивается к нему лучник. Хоть он весь и седой, он совсем не старик, — понимает Дик. У него неулыбчивое лицо много повидавшего сорокалетнего мужчины — жесткая складка у четко очерченных губ, глубокая вертикальная морщина на переносице. А вот глаза глядят неожиданно тепло. И под этим взглядом Дик сразу чувствует себя… Как тогда, когда папа хвалил его за что-нибудь. «Молодец, Дик». И сразу в груди такой клубок тепла. «Ага, пап». — Становись сюда, на отметку. Как тебя зовут? — Дик. А вас? — Клинт. И со мной можно на ты. — А-ага. — Так вот, Дик. Мы с тобой сейчас стреляем из так называемого интуитивного лука. На нем нет ни прицела, ни чего-нибудь еще, что помогает тебе попадать. Только ты, твое тело и твои глаза. Ты целишься всем собой. — А что, бывают луки с прицелами?! — перебивает его Дик. — Еще и с какими. Бывают даже луки с лазерными прицелами, — губы Клинта трогает намек на улыбку. — Ты из таких стрелял? — Я из всяких стрелял. — Ты спортсмен, да? — Ну, можно и так сказать. Дик в восторге. Его будет учить настоящий лучник, спортсмен, может даже — чемпион. Обалдеть. — Так вот. С интуитивным луком особенно важна правильная техника. Каждый твой выстрел должен быть точно таким как предыдущий. Точно такое же натяжение тетивы, точно такое же положение стрелы по отношению к глазам. Сейчас, когда мы учимся, неважно даже, попадаешь ты или нет. Важно проверить, что ты все сделал правильно. Договорились? — Договорились. — Тогда становись левым боком к мишени, вот так. Левую стопу немного разверни в сторону мишени. Левой рукой упирайся в лук — не держи, а именно упирайся, лук должен лечь между большим и указательным пальцем. Теперь положи стрелу на тетиву и на вот этот желобок. Ага, вот так, между двумя вот этими шариками на тетиве. Возьми ее тремя пальцами — нет, большим не надо — указательным, средним и безымянным. Левый локоть разверни, вот так, чтобы по нему не щелкнуло тетивой. У-у-ух, у тебя тут уже синяк выдувается. — Фиг с ним, — нетерпеливо говорит Дик. — У меня много синяков. — У меня тоже, — улыбается Клинт почти одними глазами. — Локоть развернул? Теперь опусти левое плечо. Замкни плечевой сустав. — Это как? — Вот так, — ладонь лучника мягко нажимает на напряженное плечо Дика, заставляя его опуститься. — Теперь плавно тяни на себя тетиву, еще-еще-еще. Ты должен каждый раз дотягивать ее до одной и той же точки. Давай это будет, например, кончик носа. Дотянул? Замри. Запомни, как ты стоял, всем телом запомни. У Дика уже руки дрожат от напряжения. — Стреляй, — говорит Клинт. Дик спускает тетиву, и стрела улетает, конечно, мимо мишени. Дик разочарованно стонет. — Дик, ты все отлично сделал. Не страшно, что не попал, сейчас не это главное. Давай следующую. — У меня… руки быстро устают, — говорит Дик. — Это потому что ты неправильно натягиваешь лук. Давай еще раз. Разверни локоть. Замкни плечо. Правую руку, которой тянешь тетиву, уводи не в сторону, а назад, за ухо. И самое главное — тяни не рукой. — А чем? — стонет Дик, у которого уже рука болит от напряжения. — Спиной. Мышцы спины у нас самые сильные. Потянул тетиву на себя — и медленно своди лопатки, вот так — Клинт кладет ему обе ладони на лопатки. — Как будто у тебя там крылья, и ты хочешь ими взмахнуть. Дик выпускает стрелу, и она втыкается в самый низ мишени. Ура! — Крылья… — хихикает Дик. — А у тебя они есть? Он несмело поднимает руку и трогает спину Клинта. Под черной обтягивающей майкой и правда… нащупывается что-то, похожее на тонкое сложенное крыло. Дик останавливается в удивлении. — А как же, — губы Клинта трогает улыбка. — Черные. Кожистые. Как у летучей мыши. — Как у Бэтмена! — подпрыгивает Дик, поддерживая игру. — Фе, Бэтмен отстой. Как у дракона! — улыбается Клинт и вдруг бледнеет. Бледнеет прямо на глазах, шатается, Дик бросается к нему, удерживает на ногах. — Мне… надо присесть, — говорит Клинт, — ничего? — Да, конечно. Ты что, болеешь? Что там у тебя под майкой? — Дик задирает голову и с тревогой глядит на бледное лицо в мелких капельках пота. — Бинты, — признается Клинт, усаживаясь в тенек под дерево. — Что с тобой случилось? — Несчастный… случай. Все уже почти зажило, ничего, сейчас пройдет. Это… от жары, — тихо говорит Клинт. Он достает из кармана коробочку, вытряхивает на ладонь две белые таблетки. — Тебе воды принести? — Да, если не трудно. — Не трудно, я сейчас, подожди! — Дик срывается с места и мчится в столовую. Там всегда есть вода в кулере, чай, хлеб, можно сделать себе тост с сыром или цапнуть с полки кекс. Мама когда-то говорила, что таблетки нельзя пить на пустой желудок. Поэтому Дик сует хлеб в тостер, наливает в один стакан холодную воду, а в другой — чай, закрывает крышкой, пихает в карман пару кексов в целлофановой упаковке, кладет в пакет горячие тосты и идет обратно, пытаясь ничего не уронить и не расплескать. Клинт сидит, привалившись спиной к дереву, и выглядит… не очень хорошо, но хотя бы живым. Лицо у него бледное-бледное, глаза закрыты. — Эй, я поесть тебе принес. И чая. Мама говорила, таблетки на голодный желудок — это вредно, — Дик трогает его за плечо, Клинт открывает глаза. Дик осторожно садится рядом, скрестив ноги. — Клинт, ты тост будешь? — Только вместе с тобой, — отзывается Клинт, запивая свои таблетки. — Я себе тоже сделал. А вот чай только один принес. — Ничего, поделимся. Они хрустят тостами, по очереди пьют чай, передавая друг другу стаканчик, и Дик с облегчением видит, что болезненная бледность сползает с лица Клинта. — Можно посмотреть? — Дик трогает ладошкой лопатку Клинта. Тот морщится, но кивает. Дик задирает майку и видит белые бинты, из-под которых проступает темное пятно. Белые бинты по диагонали, через шею, опоясывающие спину и грудь Клинта. — Ничего себе у тебя «несчастный случай», — бурчит Дик. — Слушай, ты посиди, я сам постреляю, и стрелы сам соберу. — Хорошо, — отзывается Клинт. Через час, собирая стрелы, Дик наконец-то решается спросить: — А ты к нам еще приедешь? — Обязательно, — отзывается Клинт из-под дерева. — Куда же я денусь? *** Клинт появляется снова только через две недели, в течение которых Дик уже успел два раза поплакать, и один раз даже решить, что Клинт больше не придет. Но Клинт приходит — в той же черной майке и в джинсах, и с целой охапкой тренировочных луков в чехлах, и с двумя колчанами стрел за спиной. — Я договорился с директором, что буду вести у вас стрелковый клуб, — говорит он Дику. Это хорошо, это значит, что он точно будет приходить снова и снова, но Дик немного ревнует, глядя, как Клинт учит других мальчишек. Только немного: Дик чувствует, что Клинт смотрит на него по-особенному — тепло и ясно. Клинт радуется каждый раз, когда Дик попадает прямо в центр мишени. А Дик попадает часто. Дику очень нравится стрелять. Он никуда не торопится. Он делает все медленно и правильно, каждый раз напоминая сам себе: «Развернуть локоть. Замкнуть плечо. Медленно свести лопатки, как будто собираешься взмахнуть крыльями. Дотянуть тетиву до носа. Выпустить стрелу». В конце тренировки Клинт устраивает небольшое соревнование. У каждого по 10 стрел, на мишенях размечены очковые зоны, и все ужасно хотят победить. Дик спокойно и плавно оттягивает тетиву. Дик проговаривает про себя: развернуть локоть-замкнуть плечо-свести лопатки-взмахнуть крыльями. Дик выигрывает. Ему нравится, как в этот момент на него смотрят Сэм и Тэд — с удивлением. Но еще больше ему нравится, как на него смотрит Клинт. После тренировки они с Клинтом гуляют по парку, окружающему здание приюта, и разговаривают обо всем подряд. Дик говорит, что пять раз смотрел «Властелина колец», а Клинт убеждает его, что книга еще круче фильма. Дик говорит, что у него любимый герой — это Леголас. Клинт почему-то смеется, треплет его макушку и говорит, что ему больше нравится Арагорн. — Слушай, а я тебя нарисовал! — вдруг говорит Дик. Он лезет в карман, достает сложенный в несколько раз лист бумаги, разворачивает его, протягивает Клинту. На листе, черным карандашом, легкими летящими штрихами изображен лучник — тетива оттянута до уха, под черной майкой перекатываются сильные мышцы. Клинт с удивлением узнает себя в профиль. — Ух ты! Ты здорово рисуешь. Учился рисованию? — Не, я просто… сам… А ты умеешь рисовать? — Нет, вообще никак, — улыбается Клинт. — Но у меня есть друг, который умеет. Хочешь, я попрошу его дать тебе пару уроков. — Ага! — Дик радостно подпрыгивает — и вдруг просовывает голову под руку Клинту, ввинчивается ему под мышку, прижимается к его боку — тощий, горячий — и закрывает глаза. Сердце у Клинта пропускает два удара, болезненно сжимается — точно такая смешная привычка была у Купера… Ввинтиться ужом под мышку и блаженно фыркать, пока Клинт обнимал его и трепал по макушке. Клинт обнимает Дика, крепко-крепко. Тот блаженно фырчит, и Клинт ловит себя на том, что ему не больно. Ему просто тепло, и сердце бьется себе дальше. И это, наверное, правильно.