Крылья

Клинт появляется в начале следующей недели, а не на выходных. Он, оказывается, уже подписал разрешение у миссис Соренсон, чтобы забрать Дика на целый день погулять в Нью-Йорк. Он заходит за Диком прямо во время уроков. Вот так просто. Постучавшись, заходит в класс во время урока английского языка, извиняется, протягивает учительнице подписанное разрешение и говорит: «Пойдем, Дик, у нас мало времени». Дик идет к двери под завистливыми взглядами всего класса. И самое лучшее — Клинт берет его за руку, прямо в дверях. Машина у Клинта тоже классная, как и он сам. Здоровенный, видавший виды мощный джип цвета хаки. По дороге они врубают песню из фильма «Хоббит», про Мглистые горы, и подпевают во всю глотку, не заботясь о том, попадают они в ноты, или нет. Они оставляют машину на парковке и идут в зоопарк. Дик, конечно, уже два раза бывал в зоопарке, но одно дело ходить там с большой группой воспитанников из приюта и с воспитательницей, которая всех поторапливает, пересчитывает по головам и боится, чтобы кто-нибудь не отстал. И совсем другое дело бродить здесь вместе с Клинтом. Можно никуда не торопиться, отхлебывать колу из большого стакана, прилипать к стеклу, разглядывая тигров, сесть на лавочку возле вольера с медведями и наблюдать, как мишки купаются и вылезают на берег, отряхиваясь от воды. Но самое главное — не это. Главное — держать крепкую ладонь Клинта, утыкаться ему носом в плечо и слушать всякие рассказы. — Медведи вообще жутко быстрые, — говорит Клинт. — Бегают они — мама не горюй. Когда он прет на тебя, как танк, у тебя есть только пара выстрелов в запасе. Нет, с медведем в лесу лучше не встречаться. Главное, он еще и по деревьям лазает отлично, и плавает ничего себе так. Хорошо, что медведи редко нападают на людей. Дику хочется спросить, откуда Клинт так хорошо все знает про медведей, ведь в программе олимпийских игр вроде нет стрельбы из лука по медведям. Но Дик уже знает, что иногда лучше не спрашивать. Клинт на многие вопросы просто не отвечает, ерошит его макушку, неловко отшучивается или отмалчивается, и им обоим делается неприятно. Так что обойдемся без вопросов про медведей, — думает Дик. Главное, что Клинт рядом. На выходе из зоопарка навстречу им шагает высокий, широкоплечий парень в кожаной куртке. Дик испуганно дергается, но Клинт подходит к парню и крепко, до хруста в ребрах, обнимает его. Дик немного беспокоится, он знает, что у Клинта все уже зажило, но мало ли… — Привет, Стив, — говорит Клинт. — Дик, это Стив, мой друг, который умеет рисовать. Они идут в кафешку, где, по словам Стива, кормят лучшим в Нью-Йорке мороженым. Ох, сколько же там всего… У Дика разбегаются глаза: тут и мороженое с сотней разных вкусов, и замороженный йогурт, и чтобы мало не показалось, куча наполнителей и сиропов. В итоге он берет фисташковое, ванильное и шоколадное — и просит полить вишневым и апельсиновым сиропом. — Смотри, не лопни! — смеется Клинт. Дик замечает странный взгляд Стива — удивленный и восторженный, как будто на его глазах… ну, например, воскрес кто-нибудь. Клинт выбрал себе замороженный йогурт с кусочками дыни и, устроившись в углу, ковыряет его ложечкой, запивает крепким кофе, жмурится от удовольствия, наблюдает, как Стив достает альбом и огромный, профессиональный набор карандашей. Стив рисует просто здорово. Он поправляет Дику руку и объясняет про перспективу, смотрит рисунки Дика и широко улыбается, увидев помятый лист, где нарисован Клинт. *** Клинт отвозит его в приют уже вечером. Они за руку идут до самого крыльца. Дик в пакете тащит альбом и карандаши — оказывается, Стив специально купил их, чтобы подарить ему. — Дик, — говорит Клинт. — Я тут исчезну недели на три. Ты не пугайся. Это по работе. Я вернусь, честное слово. «Что же это за работа такая?» — думает Дик, но по привычке ничего не спрашивает. Однако, видимо, лицо выдает его тревогу, потому что Клинт задерживает ладонь в его ладони и вдруг говорит: — Я тебе оставлю номер своего мобильного. Ты можешь позвонить. Если я буду недоступен или не возьму трубку — не пугайся. Это нормально. Это бывает. Я потом обязательно отвечу. У тебя есть мобильник? — Ага, — говорит Дик. — Вот запиши, номер, — Клинт диктует цифры. — Я вернусь, — обещает он на прощание. Он возвращается через три недели, в пятницу, когда Дик уже немного задалбывается набирать его номер и слушать механический голос: «Абонент вне зоны действия сети». Клинт, кажется, похудел и явно обгорел под каким-то южным солнцем. Руки и лицо у него бронзовые от загара, расписанные мелкими поджившими царапинами, кожа на носу слазит, лицо темное от усталости, под глазами — синяки, но он блистает довольной улыбкой и обнимает Дика. Дик обнимает его и украдкой проверяет ладошкой: никаких крыльев, никаких бинтов на спине. Все в порядке. — Смотри, что я тебе привез, — Клинт достает из пакета что-то пестрое, — настоящий индейский колчан, из кожи, украшенный вышивкой, и такой же пояс. — Обалдеть! — вопит Дик. — Где взял? — Купил на рынке в Буэнос-Айресе. (Слово «Буэнос-Айрес» пахнет тропическими джунглями и немного опасностью). — Ух ты. А что ты там делал? — Работал, — говорит Клинт. Дик смотрит ему прямо в глаза. — Ты мне когда-нибудь расскажешь про свою работу? — Расскажу, — промедлив, соглашается Клинт. — Обещаю. Только давай не сегодня. — Давай. — А ты что делал, пока меня не было? — Учился. Вчера училка похвалила мое сочинение, представляешь? — Класс, — Клинт довольно жмурится. — А что еще делал? — Тренировался каждый день, стрелял. — Молодец! — А еще рисовал. Смотри! — Дик открывает альбом и показывает ему рисунки — сплошь корабли и море. — Мы тут посмотрели «Пиратов карибского моря»! Ух, какие они классные. Смотри, я нарисовал Джека Воробья. Похоже вышло? — Похоже, — соглашается Клинт. — А вот это «Черная жемчужина», а вот море. А вот еще море, в шторм! Клинт, а ты когда-нибудь был на море в шторм? — Конечно, был. — А я вот не был, — вздыхает Дик. — И вообще я на море никогда не был, только в кино видел. Какое же оно красивое… Надо попросить миссис Соренсон, может, она еще разок поставит нам «Пиратов». — Никогда не был, говоришь, — задумчиво бормочет Клинт. — Дик, а поехали, я тебя свожу на море! — Когда?! — ахает Дик, еще не веря, что на него свалилось такое счастье. — Прямо сегодня, чего откладывать! Впереди как раз выходные, и они у меня свободны, — Клинт одним плавным движением поднимается с пола — у них обоих есть привычка сидеть на полу, прислонившись спиной к стене. — А миссис Соренсен… отпустит? — А я ее очень попрошу, — хитро улыбается Клинт. *** Наверное, у Клинта какая-то особая магия, — думает Дик, второпях кидая в свой рюкзак плавки, шорты и майки. — Может, он бессмертный эльф, и у него есть кольцо, помогающее зачаровывать самых зверских училок? Иначе как объяснить, что строгая миссис Соренсен прямо на месте, в пятницу вечером подписала ему разрешение забрать Дика на выходные? А? Они выходят из приюта прямо в весенний вечер, пахнущий свежей зеленью и — кажется Дику — далеким морем. Джип стоит прямо у ворот, впереди два дня свободы! И море! Дик запрокидывает голову и ликующе вопит от избытка чувств. Всю ночь они гонят по пустым автострадам. Ровно гудит мощный мотор. Дик засыпает в откинутом назад кресле и просыпается, и видит сосредоточенный, четкий профиль Клинта, его сильные пальцы на руле — и снова засыпает, полный счастьем до макушки. — Эй, просыпайся, засоня, — Клинт осторожно трясет его за плечо. Дик открывает глаза — и сразу жмурится — сколько же здесь света! И снова открывает глаза. И открывает дверцу, выскакивает из джипа, бежит по асфальту, а потом песку навстречу морю. Перед ним распахивается невероятный простор — полный света, воды, и ветра, и криков чаек. Море… настоящее море. Дик заходит в воду по колено, волны лижут ему ноги, штаны намокают, он зачерпывает в ладони воду и пробует ее языком. — Соленая! — кричит он Клинту, и Клинт счастливо смеется, закидывает руки за голову, потягивается всем телом навстречу ветру и солнцу. *** Они целый день купаются и валяются на горячем песке, и снова купаются — Дик никак не может наплаваться до отвала. Клинт выволакивает его погреться, когда видит, что тот уже стучит зубами и покрывается мелкими пупырышками. Но Дик, едва отогревшись на солнышке, снова лезет в воду. Море — оно обалденное. Из-за волн плавать немного сложнее, чем в приютском бассейне, но зато волны — прикольные. На них можно лежать, раскинув руки, и чувствовать, как вода мягко приподымает и опускает тебя… Клинт плавает как рыба, легко скользит в воде, на спор доныривает до дна на глубине метров пятнадцати и приносит оттуда обточенный морем камушек. А еще у него классные мускулы, — гордо думает Дик, глядя, как на Клинта оборачиваются девушки. Нда, и шрамы тоже… заметные… Жуткая неровная белая полоса на ребрах слева. Круглая дырочка на груди и такая же — на спине, чуть выше правой лопатки. «Несчастный случай, говоришь?» — стискивает зубы Дик. Россыпь мелких шрамов на груди. Глубокий, но давно заживший разрез со следами швов — слева на животе. Швы на ключице. Да на нем места живого нет. Дику надоедает считать их, но теперь он точно знает: если Клинт и спортсмен, то это какой-то очень странный спорт. К обеду, когда солнце начинает обжигать, они едут в ближайший отельчик и берут там семейный номер. Обедают и идут на пляж отеля. Дику хочется попробовать тут все: скатиться в воду со всех горок, и может быть, прыгнуть с трамплина. Правда, тут он даже и не думает лезть на самую высоту. Самый высокий трамплин — метров пятнадцать, на него детей не пускают, да Дик бы и сам скорее умер, чем полез бы туда. Он смотрит снизу, как загорелые спортивные парни робко топчутся на доске верхнего трамплина, прежде чем решиться прыгнуть оттуда. Большинство прыгает «солдатиком», ногами вниз, вытянувшись и прижав руки к телу. — А ты бы смог прыгнуть оттуда? — лениво спрашивает Дик. — Ну да, ничего тут особого нет, — поворачивает к нему голову Клинт. Он валяется на теплом песке, растянувшись морской звездой, и ему так хорошо, что даже двигаться лень. — А чего не прыгнешь? — подначивает Дик. — Хочешь, чтобы я прыгнул? Окей, — улыбается Клинт. — А ты тогда чур не полезешь сегодня больше в воду — и так вон синий от холода. Дик некоторое время думает и решает, что он уже сегодня накупался, и ему больше хочется посмотреть, как Клинт утрет нос всем этим ребятам. — Договорились. Клинт легко поднимается, стряхивает с себя песок и идет к вышке. Дик следит, как он поднимается по лестнице, как терпеливо дожидается, когда наконец уже решится спрыгнуть накачанный парень на голову выше самого Клинта. И вот он стоит на краю доски — худой, бронзово загорелый, гибкий, весь какой-то натянутый, как струна. Клинт застывает на секунду — и прыгает «ласточкой», раскинув руки. В воздухе он крутит несколько оборотов — рядом с Диком кто-то восторженно присвистывает — и вертикально, почти без всплеска входит в воду. — Классно твой папаша прыгает, — говорит Дику незнакомый щербатый парень. Дик гордо кивает и вдруг думает: «А вот бы и правда Клинт был моим отцом. Вот бы он взял и усыновил меня». Плохая, плохая мысль, нельзя так думать, надо просто радоваться тому, что есть, он же давно решил, что не будет надеяться ни на что такое, у него есть свои планы… Но Дик, один раз подумав об этом, уже не может отвязаться от этой мысли. «Вот бы ты усыновил меня», — думает он, глядя, как Клинт выходит из воды, сияя детской какой-то улыбкой, как он вытирается, как с довольным вздохом укладывается обратно на песок. «Вот бы он усыновил меня… — упорно думает Дик в то время, как солнце клонится к закату, и пляж пустеет. — Интересно, есть ли у него семья… Вот я дурак, я даже ни разу не спросил. А вдруг у него есть семья, и они не захотят меня взять…» Дик хочет спросить, но почему-то боится. *** Они сидят рядом на причале, болтая ногами над водой, и смотрят, как солнце садится в океан. — Клинт, — робко говорит Дик, зажмуриваясь от страха. — А как твоя семья… относится к тому, что ты, ну, проводишь выходные со мной. Он чувствует, как плечо Клинта слегка дергается, каменеет, потом расслабляется. — У меня нет семьи, — говорит Клинт, глядя перед собой. Что-то в его интонации подсказывает Дику следующий вопрос, который он боится задать, как ни боялся, наверное, никогда в жизни… — А… была? — с трудом говорит он внезапно пересохшим ртом. — Была, — ровным голосом отвечает Клинт. — Они… все погибли. — И у меня… — выдыхает Дик. — И у меня… все… — Когда? — Во время Нашествия. — И мои, — отзывается Клинт, вдруг сгорбившийся, прижимая ладонью солнечное сплетение. Нашествие крии. Дик плохо помнит его. Темные, нечеловечески огромные корабли инопланетной расы, зависшие над большими городами. Разрушительные бомбардировки непонятным оружием. Разрушенные кварталы, смерть, запах гари, тревожные голоса дикторов по телевидению. Короткая война, которую человечество выиграло благодаря своим героям, таким, как Капитан Америка, Железный человек — и многие другие. Крии… отступили. Отступили, оставив руины и осиротевших детей. Клинт вдруг чувствует на своей спине теплую ладошку. — Я с тобой, — серьезно говорит ему Дик. Клинт сгребает его в охапку, и они молча сидят так до самой темноты. *** — Убрать локоть. Замкнуть плечо. Дотянуть тетиву, — Клинт командует больше по привычке и уже точно — для других мальчишек, но не для Дика. Дик уже все помнит сам и не забывает мысленно проверять при каждом выстреле. Мишени теперь стоят в два раза дальше, чем в начале. Середина лета, Дик окреп, у него загорелые руки, и он уже может подтянуться три раза, а отжаться — десять. Приютские обожают Клинта. Даже Тед — он ждет каждой тренировки, глядит на Дика мучительно-завистливо — но больше не решается колотить его. Все привыкли и смирились с тем, что Дик — оруженосец Клинта. Дику позволено собирать стрелы после тренировки и помогать Клинту снимать тетиву с луков. У Дика есть свой собственный легкий тренировочный лук и мишень — Клинт выпросил для него разрешение заниматься самостоятельно. Неделю назад Сэм Горавиц бочком подошел к Дику в парке, когда тот тренировался в одиночестве, отправляя в мишень стрелу за стрелой, и попросил потренировать его. Дик с трудом удержал торжествующую улыбку. — Хорошо, Сэм. Тогда слушай меня внимательно. С интуитивным луком особенно важна правильная техника. Каждый твой выстрел должен быть точно таким, как предыдущий… *** После тренировки Клинт с Диком идут к Дику в комнату — смотреть его новые рисунки и сочинение, за которое учительница поставила ему 100 баллов из 100. Рисунки явно становятся лучше, это может заметить даже Клинт. А Стив, который, когда у него есть время, охотно дает уроки Дику, говорит, что тот действительно талантливый художник. Но сейчас Клинт смотрит не на рисунки, а на сочинение, озаглавленное «Дом моей мечты». «Дом моей мечты — это дом, где живут те, кого я люблю, и кто любит меня», — гласит первое предложение. — Клинт, а у тебя есть свой дом? — спрашивает Дик. — Ну, его не разрушили… тогда… «Тогда — это во время Нашествия», — понимают они оба. — Нет, не разрушили, — отвечает Клинт. — Но я давно там не был. В Нью-Йорке у меня есть рабочая квартира, которую для меня снимают. — А твой дом далеко отсюда? — Миль 500 примерно. — На машине можно доехать… — вздыхает Дик. — А наш дом разрушили — прямо в него попал энергетический луч Крии. Все… тогда погибли. Они некоторое время молчат. — А я хотел бы, чтобы у меня был дом… Даже если бы мне было больно туда приходить, — говорит Дик. — Я приходил бы и ложился бы на кровать, и вспоминал. Как бы там ни было, это был бы мой дом, и я бы его любил. И там бы я мог побыть один, и подумать, и привести туда друзей, если бы мне захотелось. Все-таки свой дом — это классно. — Классно… — задумчиво повторяет Клинт. — Знаешь что, Дик? Мы с тобой съездим ко мне домой. Обещаю. Я думаю, тебе там понравится. Через десять дней, хорошо? Мне нужно еще кое-куда смотаться — и вернуться оттуда. И мы поедем домой. Дик просто ненавидит такие моменты, когда Клинт говорит, что ему надо куда-то смотаться. В этом «где-то» он пропадает на недели, из этого «где-то» иногда привозит свежие шрамы. Кто же он на самом деле? Дик какое-то время думал: а может, Клинт — гангстер? Или наемный киллер? Даже если и так, то какая разница? Если бы Клинт убивал людей, то Дик просто чистил бы ему винтовку — или чем там еще можно помочь киллеру? Но, хорошенько подумав, Дик отбросил эту мысль: Клинт точно не преступник. Во-первых, преступники не бывают такие добрые. А во-вторых, волонтеров тоже ведь, наверное, кто-то проверяет, прежде чем пустить в приют, верно? — Ладно, — говорит Дик, отбросив все эти мысли. — Но только… ты вернись, пожалуйста. — Я вернусь, — улыбается Клинт.