Dark moon, high tide

Кажется, впервые за долгое время у Джейкоба трясутся руки. Они предательски дрожат и так и норовят выдать его с потрохами. И Джейкоб ловит себя на мысли, что так бы оно и лучше. Пусть выдадут, пусть Билли прочтет его, как открытую книгу, пусть поймет все сам и избавит Джейкоба от этой ноши. Но Билли в кои-то веки слеп: не замечает шакальи взгляды своих товарищей, считай уже бывших. Он точит саблю, а глаза горят в предвкушении скорой расправы над Флинтом. Джейкобу гадко и мерзко от себя, даже больше чем от остальных, которые подобно ему струсили. И перед кем? Перед калекой! Перед одноногим сукиным сыном, которого они сами же и придумали. Джейкоб сплевывает. «Ты жалок», — думает он сам о себе. — Что такое? — спрашивает Билли, и Джейкоб вздрагивает. Качает головой и натягивает привычную улыбку. Билли этого оказывается достаточно. — Только подумать, скоро все будет закончено. И город, и сундук будут нашими. И больше никто не станет мутить воду. Его глаза кажутся довольными. Блестящими и яркими. Джейкоб невольно задерживает на них взгляд. Он хочет успеть насмотреться на лицо, к которому успел привыкнуть за все эти месяцы. Он еле сдерживает порыв коснуться плеча Билли, но вовремя одергивает руку. В горле встает ком, а тело сковывает ощущение неправильности. Все это должно быть не так. Все должно было закончиться иначе. Но время не терпит и стремительно сокращает часы жизни Билли до минут. Засада готова, капкан расставлен, а дикий зверь уже стоит в самом его центре. Сильвер дает команду, и Джейкоб покидает позицию. Он настоял на том, чтобы сделать все самому. Он все еще не хочет, чтобы кто-то причинил Билли вред. Глупый и бессмысленный порыв. Но Билли заслуживает уважения, которое теперь никто не позволит выказать иначе. Джейкоб идет к Билли, чувствуя, как внутри все болезненно сворачивается в жгут. Билли без опаски стоит к нему спиной. Он привык, что Джейкоб его прикроет. Это доверие окончательно ломает и без того хрупкую уверенность Джейкоба. Уверенность, что другого выхода нет. Билли что-то говорит, но Джейкоб почти его не слышит. Его губы сохнут, пальцы подрагивают, а мысли роятся, как пчелы в потревоженном улье. И одна из них вонзается в его сознание острым жалом, прекращая эту пытку. У него все еще есть выбор. Джейкоб оборачивается на заговорщиков — людей, не значащих для него ровным счетом ничего. И свой выбор делает. Он прожил славную жизнь, жаль, не успел прославиться, как мечтал. Но будь он проклят, если не сделает напоследок что-то по-настоящему правильное. Аккуратно, как всегда, Джейкоб подбирает слова. Чтобы Билли понял все сразу. Чтобы Билли был готов. Джейкоб хочет верить, что дает ему шанс на спасение. Он набирает в грудь воздух, словно перед прыжком в воду, и произносит первую фразу, после которой его ждет бездна: — Это неправильно.