Опалённые

Из точки А в точку Б вышел юноша бледный со взором горящим, По дороге слегка располнел, пропил доспехи, женился на прачке. Oxxxymiron, "Неваляшка"

— Вам никто не говорил, что у вас красивые глаза? — Вам не кажется, что такое должен говорить мужчина? — он привычно ухмыльнулся. — Выпьем? — не дожидаясь ответа, девушка повернулась к бармену: — Виски для него, а колу — мне. — Виски с колой. Хотя сегодня я бы предпочел «Б-612», — Константин ослепительно улыбнулся и развернулся так, чтобы смотреть собеседнице в лицо.        За два часа до этого        Успешный писатель, автор «Края», за экранизацию которого дрались ведущие киностудии, не мог написать ни единого слова. Можно было подумать, что он просто ищет подходящее слово, потому что такой мастодонт, как он, не может жевать когда-то мятную жвачку и бесцельно водить мышкой.        На самом деле всё куда прозаичнее. Константин Бретенский, более известный как Карен Борг, не мог описать чёртово подвенечное платье. Он открыл с десяток сайтов известных дизайнеров и равнодушно читал манящие описания. Ничего не получалось. Платье не хотело шуршать и струиться, а героиня, вместо того, чтобы кружиться перед зеркалом, мрачно потягивала виски.        Что делал и Константин. Привычка пить осталась со времен «Края». Как оказалось, справляться с описаниями шёлковых простыней в пятизвёздочных отелях куда проще, если об этом меньше думать.        — Чёрт, пошло оно всё, — он встал, прихватив бутылку с собой.        Покачиваясь, он доковылял до кровати, схватил пульт и рухнул на постель. Старые фильмы было одним из увлечений его «прошлой жизни». Голливуд тридцатых-сороковых — золотое время, когда губы были настоящими, а сюжеты ещё неизбитыми. Во всяком случае, так ему казалось.        Сегодня, похоже, ничего не помогало. В темноте мерцало чёрно-белое лицо Вивьен Ли, запах пролитого виски забивался в ноздри. Американский акцент кричал что-то романтичное: в плохие вечера Константин не мог выносить тишины, которая оглушала его. Горячий пепел от сигареты падал на рубашку, на которой не хватало двух пуговиц.        «Все читатели — просто дети. Чтобы «пипл схавал», как говорит Олег, нужно рассказать ему сказку. Тогда он размякнет, отложит на время свой айфон, чтобы после отстучать в твиттер псевдо-отзыв и щёлкнуть ретро-селфи, проглотит книжку и найдёт в ней сакральный смысл», — мрачно думал Константин»        Вначале платье не представляло проблемы. Но его героиня в этот раз — нью-йоркская дива, которой не подойдёт стандартный принцип «просто, но со вкусом». До этого Константин предпочитал использовать архетип «серых мышек», который чудно резонирует с экзистенциальным кризисом подростков. Он жалел, что ввязался в кабалу с романом о золотой молодёжи Манхэттена. Это была идея Олега. Такое легко продается, но уж точно не пишется. Притащив, наконец, героев к свадебной арке, он застрял на мелочи.        Кино не отвлекало. Он слез с кровати, вступил в лужу виски и, не выпуская бутылку, пошел к ванной, открыл кран с холодной водой и подставил голову. Ледяные струи целовали стрижку от дорогого парикмахера, побелевшие пальцы держались за посеревший фарфор. Дышал ртом. Равнодушная вода шумела, и он не слышал ничего, кроме своего дыхания. В такие минуты Константин не думал ни о чем.        Так он жил. Просыпался, работал. По вечерам ходил на популярные тусовки, придирчиво выбранные Олегом: агентом, менеджером, подчинённым и боссом в одном лице. Иногда он ходил с ним, щеголяя разноцветными пиджаками. Иногда их принимали за пару. Не то чтобы Константину было до этого дело. Крикливых детских фраз в школе хватило для выработки иммунитета от заголовков в журналах. Иногда, если вдруг наступало затишье в вечеринках, он оставался дома, пил и смотрел фильмы.        Забавно, что он не может вспомнить ни одного сюжета. Только лица. В особенности Вивьен Ли.        Константин выпрямился и посмотрел в зеркало. Помутнённый взгляд не увидел ничего нового. Тусклые зелёные глаза обшарили мокрую рубашку, спутанные волосы, щетину и остановились на бутылке.        Вздохнув, Константин выбросил ее в мусоропровод. Пора было собираться. Он игнорировал Олега целую неделю, и тот уже был в панике от низкой посещаемости страниц в социальных сетях. Нужно было подкинуть фанатам кусок мяса пожирнее, чем старые фотки с автограф-сессии. Наотрез отказавшись идти в театр на очередную модную абстракционистскую чушь, Константин дал себя уговорить на поход в бар.        Через полтора часа в «В-5000» пружинистой походкой вошёл мужчина и, не глядя на выпрямившихся красоток за столиками, прошел к барной стойке. Улыбнувшись бармену, он огляделся. Зелёная кожа на диванах, стойка из чёрного дерева, бряцание стаканов и стук вилок. Классические картинки в стиле пин-ап лепятся к кирпичным стенам, дым от сигарет поднимается к потолку, а большие окна с видом на город уже не впечатляют.        Константин зашёл в тесный холл, завешанный зеркалами. Приятно играла современная мелодия, сновали официанты с огромными шипящими, булькающими и переливающимися бокалами. Лёгкий полумрак заставлял поверить, что всё это только для тебя одного, что здесь тебя ждут и уважают. Стянув пальто, он начал озираться. Куда же его?.. Пальцы теребили неотрезанный ярлычок. Девушка с тёмными волосами приподняла брови, прошептала что-то в проколотое ушко подруге, и они заливисто засмеялись.        — Молодой человек, пальто можете отдать мне. Вы на презентацию? — Что? Да, я вообще-то автор, — Константин улыбнулся кончиками губ; так его учил Олег: должно было выглядеть небрежно.        Старушка, пробежавшись глазами по новому костюму и старым, но тщательно начищенным ботинкам, сказала: — Проходите в заднюю дверь. Вас там ждут.        Что было, конечно, преувеличением. Он провел час за кулисами, гладя коробки с голубо-розовыми обложками, когда вокруг бегали люди и решали какие-то свои проблемы. Тогда он много заикался, уронил ручку и отдавил ногу девушке при её попытке сфотографироваться.        Сейчас ему смешно вспоминать все эти лихорадочные волнения: раньше казалось, что это исполнение всех мечтаний. Да, книга простенькая, но то ли ещё будет! Когда-нибудь о нём заговорят как о русском Варгасе Льоса.        «Человек создан для счастья, как птица для полета», — гласит набивший оскомину афоризм. Когда-то Константин приклеил бумажку со словами к окну, чтобы постоянно на неё смотреть. Сейчас единственное, что он клеит к окну — жвачки, если лень идти до мусорки. Глупые слова. И жизнь такая же. Громкий смех блондинки с красными губами, которая розовыми коготками держала не менее розовый коктейль, только раздражал. «Один бокал, пятнадцать минут», — прикинул Константин. От «вы прекрасно выглядите» до механического секса в машине — среднее время бритья по утрам.        Череда одинаковых куколок, затянутых в платья, в один момент начала восприниматься как единая улыбающаяся биомасса. Не то, чтобы он думал, что они относятся к нему как-то иначе. Он скорее бренд, чем человек. В последнее время ему самому так казалось.        В детстве он ещё как-то мечтал о чистой, как стекло нового автомобиля, любви. Маленький шахтёрский городок позволял мечтать о верных жёнах, ждущих мужей из-под земли. Но потом всё как-то забылось. Сорванные поцелуи в школьном гардеробе, глупые скандалы — всё как-то смялось зрелостью, и воздушные замки остались в городе его детства. Как и Лина.        Константин смотрел на стакан. Вот он закажет два бокала шампанского, отправит их блондиночке и её подруге. Выдержит паузу, минут в пять, чтобы они начали нетерпеливо ёрзать на мягких стульях. Потом подойдёт. Сделает пару комплиментов. Не будет отрывать взгляда от блондинки, пока та не покраснеет и не предложит сесть, а расстроенная подруга ретируется в уборную. Он расскажет забавную историю, сделает селфи, бросит в инстаграм. С твитером Олег сам разберётся. Спустя десять минут они, выходя из бара, столкнутся с подружкой, которая получит утешительный приз — поцелуй в щёчку. Дальше дело техники.        Но Константин не успел пустить вечер по привычному сценарию, потому что спокойный голос произнёс: — Вам никто не говорил, что у вас красивые глаза? — А вам не кажется, что такое должен говорить мужчина? — он привычно ухмыльнулся. — Выпьем? — не дожидаясь ответа, девушка повернулась к бармену: — Виски для него, а колу — мне.        — Виски с колой. Хотя сегодня я бы предпочел «Б-612», — он ослепительно улыбнулся и развернулся на стуле, чтобы смотреть девушке в лицо.        Любой бы подумал, что он заинтересован в девушке напротив: небрежно лежавшая на спинке её стула рука, лёгкий, но участливый наклон головы, милая улыбка, а также нотка дорогого одеколона. Тяжёлый запах был призван рассеять все сомнения о нетрадиционной репутации носителя.        Константин Бретенский уставился на собеседницу. Типичная, одетая в стиле выверенной небрежности, жительница большого города. Каштановое каре до плеч, большие очки, плюхнувшиеся на курносый нос. Майка, пиджак, джинсы. Таких он часто выводил в качестве второстепенных персонажей: подруг, продавцов. Они обычно пили кофе из бумажных стаканчиков, напряжённо строчили в блоги с телефонов и увлекались саморазвитием.        «Скука. Но всё равно лучше, чем потом пялиться на следы от тех когтей на коже», — мысли Константина вернулись к блондинке. Карие глаза стрельнули в его сторону. Пожалуй, это единственное, что было в ней примечательного: быстрый, ясный взгляд — Константину это нравилось. Не было этой мутной и размытой глупости.        — Я Наталья, кстати. А вы… Карен Борг? — Бретенский. Если для близких, — улыбка отточенным движением вспыхнула на лице. — А вообще, просто Константин. — Не любите свой псевдоним? Занятно, — девушка очерчивала пальцем край стакана. — Хотя, на самом деле не слишком: он звучит искусственно. Не настроенный на долгую беседу, Константин разом проглотил виски и сказал: — Вас тоже Натальей называть не стоит?        Фраза утонула в стуке стакана о барную стойку. Почувствовав первые позывы головной боли, Константин решил поторопить события. Хотелось поскорее домой.        — Чего же вы грустите сегодня? Таким красивым дамам не пристало печалиться.        Господи, голос выше на полтона, чем нужно. Секундное возвращение в начало карьеры.        — Может, сразу пойдём? — Наталья посмотрела на него. — Давайте без прелюдий, и так скучно. — Простите, что? — Да бросьте вы. Пару комплиментов, которые вы не имеете в виду, оплата заказа по-джентльменски. Так давайте срежем путь. — С чего вы взяли, что я хочу с вами спать? Может, вы мне даже не нравитесь, и я просто поддерживаю разговор? — Как и десятки других девушек. — Константину не понравилась её ухмылка. Слишком уж высокомерная. — Кстати, я читала ваши книжки. Приятно. — И всё? — он прищурился. — И всё. Хорошая вещь, чтобы отвлечься после работы. — А вы чем занимаетесь? — Я фотограф, — она склонила голову и попросила: — Ещё колы, пожалуйста. Делаю снимки для журналов, частные заказы. Всё по чуть-чуть, в общем. — Скучная работа.        Незаметно от лёгкого флирта они перешли к пассивным оскорблениям. Сказывалась головная боль, не иначе.        — А Вам, похоже, нравится это чувство, — в спокойном голоске послышалась издёвка. — Вам есть дело? — бросил Константин; ответной реплики не услышал. Он уставился на губы, завороженный их движениями. Он вдруг подумал, что предложение может быть не таким плохим. — Вы, кажется, передумали?        Она победоносно улыбалась. Однако Константин не собирался сдаваться так быстро. Голова слишком болела, чтобы подыгрывать.        — Мне нужно покурить, — и, не глядя на Наталью, вышел в уборную, захлопнув за собой дверь.        Из ближайшей кабинки слышались характерные звуки. Тошно. Стукнув по пластиковой двери, услышал пьяный рогот, шуршание, и у него за спиной прошмыгнули две тени. Всё затихло. Темнота, глянцевый пол, стекло, ритмичная музыка, разлитая вода возле умывальника. Константин достал сигарету: в этом баре можно было спокойно курить. Он прислонился к холодной стене и затянулся. Что делать с этой… Наташей? Константин всадил кулак в мрамор столешницы: боль тоже выключает голову.        Можно было уйти через черный вход, чтобы подпортить языкастой девице вечер. Однако ему не сильно хотелось. Девушка была чем-то свежим, как мятная жвачка. Разнообразие в череде леденцов.        Константин швырнул тлеющий окурок в урну с бумажными салфетками и вышел в зал. Она сидела там же, бесцельно водя пальцем по экрану смартфона. Ходячий стереотип.        — Бутылку виски, пожалуйста.        Она поняла без слов, уже знакомая кривая ухмылка нарисовалась на лице. Привычным жестом она поправила очки и взяла сумку. Бросив купюры на стойку, Константин положил руку на спину Наталье, и они вышли в мокрый февраль. В свете фонаря поблескивала разбитая бутылка, прохожий вдалеке вжимал голову в ворот куртки, прячась от сырого ветра. Наташа поднялась на цыпочки, обхватила Константина за шею и с неожиданной страстью впилась в его губы.        Он обхватил её за лицо, пальцы запутались в волосах. Он углубил поцелуй. Это было не похоже на механическое всасывание ярко-розового силикона. Инстинктивные движения, красные от покусываний губы, два тесно прижатых холодных тела.        А на обочине лежал мокрый снег.