Restart

Drafting (рус. «драфтинг») – умение держаться за лидером для получения преимущества в заплыве. ________ Пока приближаются Рождественские каникулы, Эггзи получает короткую передышку от потрясений, на которые этот год оказался чересчур богатым. Он без всяких проблем восстановил форму и теперь наравне со всеми готовится к предстоящим индивидуальным соревнованиям. Свою команду он научился полностью игнорировать, просто не разговаривая ни с кем, кроме Дигби и Чарли, и то чрезвычайно редко. Руфус первое время после выписки из больницы пытался его задирать, но потом перестал – в конце концов даже ему стало неинтересно, потому что Анвин на все подначки просто показывал средний палец и уходил. И тем не менее, Эггзи продолжает чувствовать их неприязнь, а со стороны Руфуса, пожалуй, это смахивает даже на ненависть. Их волнует то, что Эггзи с фантастической скоростью прогрессирует в своем мастерстве, но самого Гэри не волнует, что их волнует. Мерлин только довольно улыбается каждый раз, когда Эггзи обходит своих соперников в очередном заплыве, и молча им гордится. Депрессия никуда не делась, Анвин просто пытается не давать ей снова захватить себя всего целиком. Ему приходится прилежно учиться, потому что зачетные эссе уже на пороге. Впереди несколько сертификаций и дипломный проект, который он решил сам сделать по групповой психологии. Это кажется парню интересным, тем более что у него есть живой материал для исследования – его команда. Которая, кстати, отлично справляется на своих очередных соревнованиях, занимая призовые места. Когда Лондон окончательно преображается к Рождеству, сверкая праздничными огнями и громко заявляя о всемозможных скидках на каждом углу, а голова Эггзи занята в основном мыслями о подарках всем родным и друзьям и размышлениями о том, принять ли приглашение Гарри на званый ужин их Благотворительного фонда, Анвин попадает в ситуацию, которую не мог бы представить себе ни в одном романе. У них с Гарри наконец выпал абсолютно ничем не занятый субботний день, который они решают провести в центре города. Эггзи снова выклянчивает поход в кино на очередной голливудский боевик, а после они решают пройтись по магазинам в поисках подарков. На улицы уже опустилась плотная темнота, уютно рассеиваемая тысячами огней. С неба падает редкий снег, оседая на волосах и на черной ткани пальто Гарри. - Если так пойдет и дальше, то у нас в кои-то веки будет белое Рождество, - говорит довольный Эггзи, цепляя покрасневшим пальцем снежинку, застрявшую в челке Харта. – Ты любишь Рождество, Гарри? Тренер хмурится и перехватывает холодную ладонь парня своими руками. Очень странно, что достаточно мерзляклый Эггзи не надел перчатки. - Где перчатки, Эггзи? – спрашивает Гарри с легким упреком. Анвин только фыркает. - Ты такой зануда. - Я не зануда, просто ты при нуле градусов замерзаешь, как лягушка. – Мужчина снимает свои теплые кожаные перчатки и натягивает на руки Эггзи. – Так-то лучше. Гэри привычно бычится, но благодарно кивает. Все-таки и правда лучше сейчас идти в перчатках. - Не романтик, - ухмыляется Анвин, за что предсказуемо получается тычок в бок. – Так ты любишь Рождество? Гарри пожимает плечами, задумчиво рассматривая витрины магазинов. Разнообразие радует глаз, Сохо никогда не скупился на всевозможные бренды и товары, но он ведет Эггзи в определенное место. До небольшого магазинчика, торгующего оригинальными вещицами и сувенирами ручной работы, еще далеко, но они никуда и не спешат. Гарри хорошо так вот идти рядом с Эггзи, практически соприкасаясь плечами. И да, наверное, он любит Рождество. - Как сказать… - отвечает наконец Харт, когда Эггзи уже готов пихнуть его, чтобы привлечь внимание. – В детстве практически ненавидел. Меня всегда раздражали званые обеды и ужины, на которых на меня обращали внимания едва ли не больше, чем на пятиметровую елку в самом центре холла семейного поместья. Каждый из родственников или приглашенных знакомых считал своим долгом заметить, как я вырос – и это ли странно в подростковом возрасте? – и что пора уже присматривать невесту. А по правилам хорошего тона мне запрещалось посылать тетушек на хрен. Эггзи прыснул, в красках представив, как Гарри с вежливой улыбкой на лице мысленно проклинает всех своих родственников колена этак до пятого. Также он представляет и поместье Хартов, и елку – обязательно с одинаковыми шариками и мишурой – и гору подарков под ней, чтобы все в яркой оберточной бумаге и с записками, кому какой. - К нам съезжались родственники со всей страны, - продолжает Гарри, - куча кузин и кузенов, племянников и племянниц, которые были просто невыносимы. - Ты не любишь детей, Гарри? – подначивает Эггзи, заглядывая Харту в глаза. Мужчина улыбается краем губ. - Напротив, сейчас я могу сказать, что мне нравятся дети, которые ладят со мной. Но не тогда, когда тебе пятнадцать или шестнадцать лет, и тебя пригласили на нормальную новогоднюю вечеринку, где текут реки алкоголя и нет вообще никаких запретов, а ты вынужден нянчиться с капризными детьми своих родственников. - Бедный-несчастный Гарри, - смеется Эггзи. Ему так нравится, когда Гарри разговорчивый и рассказывает такие вот эпизоды из своей жизни: создается ощущение, будто он впускает его немного глубже в свой мир. – И что же? Неужели на этих ваших чопорных приемах ты не делал ничего в духе Дориана Грея? - Ты имеешь в виду, зажимал ли я в уединенных коридорах девушек, их матерей или – что еще более позорно для моей семьи – парней? - Ага. - О да. – На лице Гарри расплывается широкая усмешка. – И не один раз. Анвин откровенно смеется, привлекая к ним внимание пожилой пары, идущей навстречу. Гарри от них достается негодующий взгляд, когда он позволяет себе приобнять Эггзи за талию. Просто потому что он прекрасен в своем искреннем веселье, его хочется целовать прямо на морозе под этим редким снегом, но приличия сдерживают. Эггзи с готовностью прижимается к нему боком, чувствуя себя совершенно комфортно. Они заходят в парочку магазинов, просто чтобы немного разнообразить путь и согреться. Ну и потому, что Гарри внезапно хочется купить галстук. - Ты помешанный, - ворчит Гэри, но все же помогает с выбором. В том, что темный галстук с зеленым отливом – в цвет глаз Эггзи – конечно же целиком и полностью его вина. Когда они выходят из магазина – с двумя галстуками, что примечательно – Гарри задает Эггзи встречный вопрос по поводу Рождества. Просто так, чтобы послушать историю мальчишки. - Не знаю, - пожимает тот плечами, машинально подстраиваясь под шаг Гарри, - мама говорила, что в детстве, когда был жив отец, я очень любил Рождество. А потом все пошло по… ну ты понимаешь. Мне было не особо важно празднование, лишь бы быть подальше от дома, полного пьяных придурков. Но когда появилась Дейзи, я стал по-другому относиться к празднику. Старался, чтобы в квартире была елка. Мы украшали ее всякими фотками, конфетами и вообще всем, на что Дейз обращала внимание. Это было жутко весело. Эггзи улыбается воспоминаниям и думает о том, как Рождество пройдет в этом году – мама с сетрой ведь так и не вернулись в старую квартиру, переехали к новому бойфренду Мишель, которого она все еще скрывает. Она говорила, что это только на время, но съезжать пока что, как видно, не собирается. - А у нас всегда были тошнотворно правильные одинаковые шары, - говорит Гарри с ноткой брезгливости. Эггзи хлопает его по плечу и выглядит слишком довольным. – Что? - Я так и знал, предположил про одинаковые шары, когда попытался представить пятиметровую елку. Ну естественно, а что еще можно подумать об аристократах Хартах? В юности Гарри, на самом деле, хотелось, чтобы у него была другая семья. Менее правильная, менее аристократичная, менее завернутая на манерах и правилах приличия. Но со временем он понял ценность того, чему его учили всю жизнь, понял, как важно происхождение и сколько нужного дает классическое образование. Он начал уважать традиции своей семьи и теперь не устает благодарить высшие силы за то, что понял это раньше, чем совершил какую-нибудь глупую ошибку. Проблема его родителей была в том, что они не умели приспосабливаться под меняющееся время и общество, а он смог подстроиться и сочетать в себе чопорность английской аристократии и прогрессивное видение мира современной молодежи. - Кстати, Гарри, - после несколько минут уютной тишины, повисшей между ними, снова говорит Эггзи, - ты и правда любишь детей? Мужчина улыбается уголком губ: не заметить нотку нервозности, которая проскочила в голосе Эггзи, невозможно. Он пожимает плечами и кидает взгляд на Анвина – мальчишка смотрит прямо вперед, не поворачивая голову. - Ну, скажем так, я не считаю их отвратительными. Мне совершенно не в тягость посидеть с маленьким ребенком, я вполне могу покормить и умею менять памперсы. - Ты?! – вот тут-то Эггзи не выдерживает и переводит взгляд на тренера. – Откуда бы?! - У меня есть младший брат и сестра, как думаешь, кому приходилось с ними сидеть? - Эээ… Нянькам? Поверить не могу, что у вашей семьи не было няньки. - Была, - легко соглашается Гарри, - и даже не одна. Но помимо этого, у меня была мать очень строгих правил, у которой было свое понятие о настоящем мужчине. И в это понятие определенно входило умение ухаживать за маленькими детьми. Эггзи присвистывает, за что получает недовольный взгляд. Если раньше ему казалось, что Гарри не может быть идеальнее, то сейчас он понимает, что это не так. Воображение тут же рисует ему Гарри с ребенком на руках, тихо напевающего колыбельную и покачивающего небольшой сверток. Боги, свихнуться можно… - Эггзи, сюда, - мягко окликает Гарри, и Эггзи выныривает из своих мыслей. Харт придерживает для него дверь магазина, и парень оказывается в тускло освещенном помещении, пахнущем магнолиями. Синие стены увешаны резными рамками совершенно причудливых форм с разными фотографиями в них. В полках больших шкафов темного дерева Эггзи замечает множество всевозмжных подвесок, браслетов, сережек. В магазине чего только нет – прямо глаза разбегаются. - Круто как, - выдыхает Эггзи, вертя головой по сторонам. – Как думаешь, маме может понравиться что-то из этого? - Давай посмотрим… Они проводят в магазине около часа, потому что Эггзи обнаруживает еще одно помещение, заставленное и заваленное сшитыми вручную игрушками, сделанными из дерева шкатулками, сундуками для одежды, самодельными свечами, мылом и черт знает чем еще. Довольный Анвин выбирает подарки для мамы, Рокси, Газель, находит смешную бабочку для Ричмонда, даже для Мерлина удается подобрать толстый ежедневник в кожаной обложке и с пергаментными страницами. Уже по пути к выходу Эггзи натыкается на очень красивый кулон из бирюзы и не может устоять – покупает для Шарлиз, решая передать подарок через Гарри. Подарки всегда поднимали Эггзи настроение, он доволен сверх меры, высказывает свои восторги Гарри и потому чуть не врезается в кого-то на выходе из магазина. Гарри едва успевает придержать его за талию. - Мам?! – удивленно выдыхает Анвин, когда поднимает голову, чтобы извиниться. - Детка… - Мишель выглядит испуганной и растерянной, ее взгляд мечется от Эггзи к Гарри. И через секунду Анвин понимает, почему. - Что такое, дорогая? - Голос знакомый, чересчур знакомый, он слышит его каждый день на тренировках. – Гарри, Эггзи… Добрый вечер. Эггзи во все глаза смотрит на Мерлина, чувствуя, как непроизвольно сжимаются зубы. Испуг на лице Мишель сменяется виной, она прикрывает рот ладонями, не зная, что сказать. А Эггзи смотрит на них и не понимает только одного: как? - Может, мы хотя бы немного отойдем с прохода? – осторожно предлагает Гарри. Они все вместе делают пару шагов: Эггзи и Гарри немного в сторону, Мерлин и Мишель – вперед, так чтобы не мешать другим посетителям, которые могут прийти в магазин. - Что вы здесь делаете? – интересуется Эггзи, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал нейтрально. – Мам? Что это значит? - Мы… пришли за подарками, - сделав глубокий вдох, говорит Мишель. От Гэри не укрывается и то, что они с Мерлином держатся за руки, но женщина, похоже, даже забыла про это. – А вы? - Мы, собственно, тоже. Не хочешь мне ничего рассказать? Видимо, Гарри чувствует нарастающую внутри парня бурю, потому что крепче сжимает руку на его талии. Этот жест Эггзи неприятен в данный момент, но он сдерживает порыв зашипеть на своего любовника, только прищуривает глаза. - Я собиралась сказать тебе немного позже. - Я хотел рассказать раньше. Они говорят это вместе, но Эггзи по большому счету все равно на оправдания. Факт – они не сказали. Мама скрывала от него отношения. Отношения с его же тренером. Боги… Эггзи на секунду прикрывает глаза и сбрасывает руку Гарри со своей талии. - Прошу прощения, - ядовито бросает он и выходит на улицу, нарочно задевая Мерлина плечом. Его трясет от непонятных эмоций, перед глазами плывут противные черные точки, в ушах почему-то шумит, но Эггзи упрямо идет вперед, на автомате лавируя между прохожими, заполонившими улицу. Их слишком много, как и мыслей в голове, летающих обрывками и неумоливо возвращающихся к одному: мама ему не доверяет. Тренер ему не доверяет. - Да стой же, черт возьми! – его грубо хватают за плечо, и Эггзи уже готов развернуться и ударить, когда понимает – перед ним Гарри. – Эггзи, ты чуть на красный не пошел, глупый мальчишка. Гэри трясет головой и утыкается лбом в обтянутое грубой тканью плечо. Харт чувствует, как тело в его руках напряженно дрожит, и, сжимая объятия сильнее, отводит Эггзи в сторону от пешеходной части. Анвин краем сознания понимает, что надо взять себя в руки, это вообще не повод так вести себя на улице, да тем более с Гарри, но никак не может сосредоточиться. На него вдруг обрушивается гул улицы: звуки трения шин об асфальт, разговоры людей, писк светофора, чьей-то сигнализации, гудки машин, музыка, доносящаяся из магазинов, когда покупатели выходят и заходят. Эггзи пытается сосредоточиться на чем-то одном и выбирает тихое дыхание Гарри над своим ухом. Оно спокойное, немного неравномерное – вдох короче выдоха – но успокаивает. - Поехали домой, пожалуйста, - просит Эггзи невнятно, ткань пальто, в которое он все так же утыкается, заглушает слова. Гарри ловит кэб, и через несколько минут они уже неспешно двигаются по загруженным вечерним улицам. Ночь еще только приближается, поэтому машин все еще достаточно много, особенно учитывая пору рождественских распродаж. Эггзи прижимается виском к стеклу и безучасно смотрит на город, пытаясь понять, что он делает не так в своей жизни, что она подбрасывает ему такие сюрпризы. - Эггзи, - подает голос Гарри, которого явно тяготит молчание, - а тебя больше обижает то, что это Мерлин, или то, что Мишель тебе не сказала? Гэри морщится от такой достаточно резкой – и оттого единственно правильной – постановки вопроса и вздыхает. - Заткнись, Гарри. Харт хмыкает и коротко сжимает колено парня, показывая свою поддержку. Благо, они почти приехали, поэтому у Эггзи нет времени на формулировку чего-то более оскорбительного. При всех его взрослых качествах, Гэри все еще на удивление обидчив и тяжело отходит. Гарри прекрасно известно, что он часто гиперболизирует, как сейчас, например. Он не понимает, что Мишель могла просто опасаться его реакции, и на самом деле считает такое замалчивание едва ли не предательством наивысшей степени тяжести. И это угнетает и настораживает даже Гарри. Как только они заходят в квартиру, Эггзи оставляет пакеты в прихожей, разувается, наступая на задники кроссовок, и сразу поднимается на второй этаж, запираясь в гостевой комнате. Ему нужно время подумать, и – боже, храни Гарри Харта! – тренер без всяких вопросов предоставляет ему это время. Только вот потом им все равно предстоит прояснить хотя бы парочку моментов. Пока Эггзи рефлексирует, уткнувшись взглядом в ровный белый потолок, Гарри заносит пакеты с покупками в спальню, переодевается в домашнюю одежду и спускается готовить ужин. Он ставит жариться помидоры и фарш для болоньезе и думает о том, что с Эггзи очень полезно тренировать терпение и искусство ведения бесед по душам. Как-то они вообще часто стали происходить… Эггзи спускается вниз как раз тогда, когда Гарри доводит сваренную пасту до готовности. Он переоделся в старые домашние джинсы, сидящие на бедрах так низко, что, когда он поднимает руки, край застиранной футболки открывает острые тазовые косточки и косые мышцы. - Чай с мятой? – спрашивает Гарри, через плечо глядя на устроившегося на низкой банкетке парня. - Да, пожалуйста, - кивает Эггзи. Он выглядит немного уставшим, но Гарри уже давно подметил: когда Эггзи переживает, круги под его глазами выделяются яснее. – Гарри, ты же знал, правда? Харт не отвечает, пока достает большую кружку с полки и кидает в нее заварку зеленого чая и несколько листочков свежей мяты – лучший напиток для Эггзи, когда он расстроен. Пасту он оставляет доходить на маленьком огне еще минуту. И только потом поворачивается к Гэри, опираясь поясницей о тумбочку. - Узнал, когда ты был в больнице. Мишель с Дейзи с самого начала жили у него. - Я должен был догадаться раньше, - говорит Эггзи, почесывая голову. – Еще тогда, на открытии Комплекса. Дейзи никогда не идет на руки к незнакомым людям, а Мерлин держал ее, и она даже не канючила. Чайник оповещает о том, что вода закипела. Гарри неопределенно пожимает плечами и дает Эггзи кружку с дымящейся жидкостью. Парень благодарно кивает и дует на чай, пытаясь остудить. - Надеюсь, ты понимаешь, что это была не моя тайна и я не мог рассказать тебе? – спрашивает Гарри. Его голос звучит нейтрально, но на самом деле от ответа Эггзи зависит достаточно многое. Например, его образ в глазах самого Гарри. Парень фыркает и кивает. - Это я понимаю. Я только не понимаю, почему она мне не сказала. И Мерлин… Боги, голова кругом. – Анвин вздыхает и трет лицо ладонями. – Можно мы просто поедим эту твою умопомрачительную пасту и посмотрим что-нибудь типа «Дневников Бриджит Джонс»? А обо всем остальном я подумаю потом. Эггзи всегда такой – подумает обо всем потом. Но порой это самое «потом» так и не наступает, и Гарри приходится бороться с депрессией своего юного любовника. Однако он все равно знает, что эта битва проиграна, а потому только слабо улыбается, накладывает еду на тарелки и несет в гостиную. С появлением в его жизни Эггзи столовая вообще перестала использоваться по назначению. Но, может, оно и неплохо.