***
Влюбляясь, приучаешься доверять любимому слепо и безрассудно. Так говорят книги. Так поют барды. Так твердит тебе собственное сердце. Но сердце волка упорно отвергало слепую веру. Когда тебе за тридцать и ты привык прогрызать себе путь в жизни зубами, перестаешь быть наивным романтиком. После их обоюдных признаний, проснувшись утром все еще пьяным от любви, Дерек, вместо выяснений другого толка, неспешно занялся со своим парнем двусторонним минетом, решив таким образом заткнуть рты им обоим. А днем начал поиски таинственного Д.А. Нашел его быстро и без проблем по номеру телефона. Определил, что звонил тот из пригорода Лос-Анджелеса и звонок был не с домашнего телефона. Заведение, которому принадлежал номер, именовалось "Кипарисы", и подъезжая туда, Дерек и вправду заметил, как здание полностью скрывается за рощей этих душистых деревьев. Справочник не давал пояснений, какого рода компанию он посещает, а внешний вид строения напоминал скорее всего пансионат отдыха, или же санаторий: уже почти у самого крыльца Дерек заметил нескольких людей в белых халатах, мелькающих тут и там между ветвей зелени. Мысли, вертевшиеся в голове, были все сплошь нехорошими. Связь с медицинским работником, если Д.А. был действительно в прошлом любовником его парня, отдавала душком извращений, в том самом смысле, когда мужчина, намного старше и наделенный врачебной властью, может так просто и легко убедить своего маленького пациента оказать ему услуги сексуального свойства. Почему-то версия совращения малолетнего была для Дерека наиболее близка. В этом варианте событий он смело снимал вину со Стайлза за прошлую его измену и всё больше начинал ненавидеть незнакомца, который посягнул на несмышленого мальчишку. Минуя холл с администратором, он проскользнул невидимой тенью мимо поста охраны, и пошел к кабинету нужного номера, с нужными ему инициалами, мысленно накручивая себя все больше и больше. Девушка в приемной вскочила ему навстречу, пытаясь задержать, но Дерек не сбавил шага - лишь осторожно, но сильно отодвинул её в сторону и, наконец, дёрнул ручку белой двери, на которой висела простая лаконичная табличка - "Алан Дитон, специалист высшей категории". Он еще слышал, как секретарша тщетно рвет запертый замок двери, крича: "Куда вы? Вам не назначено!!! Вам туда нельзя!!! Охрана!!!", но захлопнув дверь за собой, выдохнул, привалившись к стене и встретившись с внимательными темными глазами человека в белом халате, сидящем напротив. - Вам плохо? - совершенно не испугавшись вторжения, участливо спросил этот человек Дерека, будто прочтя по его виду, что он не столько опасен, сколько потерян и взбешен случившейся с ним жизненной неопределенностью. А Дерек, услышав вопрос, вдруг осознал, что ему действительно плохо. Плохо, плохо, плохо! И дело совсем не в том, что этот врач мог быть его бывшим соперником, а в том, что действительность могла оказаться намного проще и ужаснее. Вариант со взрослым любовником представал перед глазами сейчас, как самый легкий и безобидный из всех возможных вероятностей. - Вы врач, - тупо проговорил он, охватывая глазами весь кабинет Дитона. Тот наклонил голову, подтверждая очевидное и прикидывая степень невменяемости ворвавшегося к нему человека. Прикинув, протянул руку, нажав на кнопку коммутатора. - София, - позвал он мечущуюся за дверью девушку и произнес, - отмените вызов охраны, все хорошо. Дереку было стыдно. За вспышку неуправляемого гнева, которую он так страстно продемонстрировал, доказав себе же - его отношения с красивым мальчишкой сродни болезни. И тут же усмехался своим невеселым мыслям - эта болезнь и привела его сейчас сюда, в спокойный белый кабинет доктора Алана Дитона, высшая категория которого уже не вызывала никаких сомнений. - Присядьте, молодой человек, - сказал ему врач и указал рукой на удобный стул у стены. - Постарайтесь успокоиться. Меня зовут Алан Дитон, я врач, и, хоть вы не записаны ко мне на прием, все же вас выслушаю... Он, этот добрый доктор, еще много чего говорил ему - успокаивающим, мягким тоном. И чем мягче тон становился, тем понятнее было - Дерек сорвался непростительно и ужасно, всего лишь выпустив на волю свою ничем не подкрепленную ревность, поэтому и успокаивают его сейчас, как редкостного психопата. ... - Вы, кажется, долго сюда ехали, - тем временем прозвучало предположение, - наверно, устали. - Простите, доктор, - выдавил из себя Дерек тихое и покаянное, - но дорога ни при чем. - И все же, - настаивал Алан, - откуда вы? - Бикон-Хиллс. Дитон немного изменился в лице. Совсем чуточку, но это было заметно. Дерек не успел восторжествовать, как врач сам поспешил признаться: - Вот как... - он посмотрел внимательнее, окинув всего оборотня взглядом. - У меня из вашего города есть только один пациент. И, думаю, вы его знаете. Ваш приезд не случаен. Ведь так? - Что... - Мне кажется, когда я звонил этому своему пациенту, то разговаривал именно с вами. Точнее, мы не разговаривали, а... Дитон вгляделся в изменившееся лицо Дерека и конкретизировал: - Я звонил Стайлзу Стилински. Вы же знаете его? Дитон замолчал, снова приглядываясь к реакции сидящего напротив парня. А Дерек... Дерек не знал, что сказать. Тогда доктор продолжил. Очень спокойно, отстраненно даже, он снова стал предполагать и попадать опять в точку. - Я вас не знаю, молодой человек, но если телефон и вправду взяли вы, смею предположить, что знакомы со Стайлзом близко. И даже... очень близко. Дитон сделал паузу, прямо-таки терапевтическую, и снова продолжил удивлять Дерека своей проницательностью: - Думаю, вы его парень. Бойфренд. И, думаю, что поняли сложившуюся ситуацию неверно. Особенно, если встречаетесь со Стайлзом недолго и он не успел рассказать вам о своей жизни... "Да много ты сам знаешь, живодер проклятый, - пронеслось в голове у Дерека, - я знаю про Стайлза всё! Всё!!! Да я ему уже ключи от своей квартиры отдал! Он мне в любви признался вчера! Чего я могу не знать?" Дерек чувствовал, как проваливается в бездну пугающей неизвестности. Отчего-то показалось, что сейчас Дитон выдаст самую страшную тайну его маленького любовника, и всё старался воссоздать в памяти надписи, мимо которых пробегал, и которые, обозначая назначение, были выбиты мелким шрифтом под основным названием этого благообразного пансионата. Смысл надписей ускользал. От этого становилось страшнее. - Не понимаю, - выдавил он наконец. - Вы что, семейный врач его, что ли? Дитон улыбнулся. Кивнул. - Типа того. И, может, скажете теперь мне своё имя, чтобы мы могли общаться на равных? Дерек поспешно представился и еще раз извинился. А потом провел в кабинете Алана Дитона несколько часов, которые оказались самыми тяжелыми в его жизни.***
У оборотней главенствующее значение имеет их интуиция. Это то, что было изъято из животной ДНК в ходе их эволюции в получеловека и то, что позже многократно спасало в особо трудных жизненных ситуациях, сделав возможным выживание в человеческой среде. Там, где человек не почует ничего странного, вервольф сразу же сориентируется и не позволит ситуации выйти из-под контроля. Волк должен сразу почувствовать некое "НО", что-то, что заставит его замедлить движение и застыть, выжидая. Должен, если не влюблен. Дерек понимал - даже осознав творящиеся странности между ним и Стайлзом, он не остановился. Он продолжил идти прямиком в западню их непонятных отношений. Что-то было не так. Но разве ж это остановило его хоть на мгновение? И оказавшись у Дитона в кабинете, он наконец смог получить подтверждение своим неосознанным предчувствиям, которые находились совершенно не в той плоскости, в которой он ожидал их найти. - Дерек, должен сразу вас успокоить насчет ваших, очевидных мне, как специалисту, подозрений в том, что наши отношения со Стайлзом выходят за рамки профессиональных, - начал Дитон разъяснения с главного, верно определив причину его визита. - Мы знакомы более пяти лет. Он мой пациент. Вы, как его близкий друг, наверно знаете о том несчастье, которое произошло с его семьей несколько лет назад? Разумеется, Дерек знал. Стайлз ему рассказывал. Ему было шесть, когда машину, в которой он ехал с родителями, занесло на скользкой дороге. Отец был за рулем, он не справился с управлением, да еще так некстати на трассу выскочило какое-то животное. Стайлз потерял в той аварии свою мать, но ведь прошло более десяти лет... - Через два года после трагедии Джон Стилински впервые привел ко мне в клинику своего сына, и с тех пор Стайлз является моим пациентом, - продолжал Дитон. - Я говорю о его статусе так официально, чтобы вы поняли - дружба, сопровождающая с некоторых пор наше общение, всего лишь дружба и ничего более. Стайлз доверяет мне. Простите, что буду откровенен почти на грани, но это необходимо, чтобы расставить всё по местам: мне не хотелось бы повторения сегодняшнего... Дерек сжался на своем стуле, снова ощутив стыд за несдержанность. - Я понимаю, - сказал он, не понимая, тем не менее, ничего совершенно. - Когда год назад Стайлз осознал свою гомосексуальность, - как ни в чем ни бывало проинформировал Дитон Дерека, - он признался в открытии мне. С отцом у них сложности, да и сказать о таком легче стороннему человеку, чем родителю. Поэтому не удивляйтесь, что я распознал в вас его парня, к этому все шло и я... рад. Дитон глянул на немного шокированного Дерека. Объяснил: - Рад вашей взрослости, прежде всего. А то, что повели вы себя сегодня, как подросток, говорит лишь о том, что вы влюблены. Сильно влюблены. И этому я тоже рад. - Я повел себя непозволительно, - снова пробормотал Дерек, уже сомневаясь, что после всего этого будет способен вызвать уважение к себе в глазах врача. - Обычно таких инцидентов в моей жизни не происходит. Врач доверчиво склонил голову. Дереку он нравился. Теперь, когда так верно констатировал факт влюбленности своего агрессора, всего лишь проанализировав несколько его действий. В этом была спокойная уверенность профессионала. Неудивительно, что Стайлз делился со своим врачом интимными вещами. Может, благодаря Дитону, мальчик достаточно спокойно принял свои сексуальные наклонности, не мучая себя чувством вины за то, что он "не такой". - Кстати... Ваш возраст... Вы проходили вторую аттестацию? - задал вдруг Дитон не очень приятный вопрос, внезапно меняя тему. Намекая на то, что прекрасно понимает, что видит перед собой оборотня, и еще на проверку, которую в волчьей среде шутливо именовали "Управление гневом". Вторая по счету, после тридцати, проводилась она только в особых случаях, если первый раз результаты бывали сомнительными. Проверка, серьезный тест, показывали, насколько склонен данный оборотень к агрессии и это бывало достаточно унизительно, позволять машине судить о себе по физико-химическим показателям тела. - Я... нет, - немного оскорбился Дерек, но, отчего-то решив говорить только правду, какой бы неприглядной она ни была, признался: - Это лишнее, у меня чип. Дитон вскинул брови, хотя не должен был удивляться, после такого-то, что учинил час назад его посетитель. Именно таких бешеных заставляли либо проверяться повторно после тридцати, либо чипировали насильно. Но обычно эти особи уже никого не тревожили, так как преспокойно отбывали свои наказания в местах не столь отдаленных... - Чип? - воскликнул врач немного ошарашенно. - Это варварство еще применимо к обычным гражданам в Калифорнии? Дерек криво усмехнулся - практиковалось это варварство, как сказал врач, только лишь в его компании. Когда его принимали на работу, это было единственным условием, которое не ставили претендентам с человеческой ДНК. Дерек согласился на чип, сцепив зубы. Эта работа, это место было его мечтой еще с первого курса, и он уверенно прошел через унижение. Его чипировали, как зверя. И оно стоило того, потому что он стал первым зверем, принятым в ряды "Рубикона", закрытой корпорации, куда брали исключительно талантливых молодых специалистов-людей. Через пять лет он был уже на другой должности. Имел роскошную машину, роскошный лофт на двадцать седьмом этаже, огромный счет в банке, престиж, уважение, а иногда и страх некоторых своих коллег. И... чип. - Я думал, что это осталось в прошлом, Дерек, простите, - немного скомкано произнес доктор, будто это была его вина. Лет двадцать назад по всей стране чипировали абсолютно всех оборотней. Некоторых - принудительно. Дискриминация была явной, но процедура объяснялась требованием безопасности остального населения, и это было еще не таким унизительным, как требование, например, раздельного обучения человеческих детей и волчат. То, как еще столетие назад оборотней попросту отстреливали серебром, уже не вспоминалось. История всегда пестрела подобными эпизодами, нечему удивляться-то было. Поэтому Дерек носил свой чип с кривой улыбкой понимания. Бороться за равноправие было проще, побеждая стереотипы безболезненными методами. Он доказал руководству "Рубикона", что незаменим и нужен, и стал первым оборотнем, взятым в ряды его сотрудников. Повисло минутное молчание. Дерек неловко заёрзал и даже ощутил фантомную щекотку под кожей плеча, как будто электрической искрой зажглось там крохотное пятнышко микросхемы. Дитон мог теперь не сомневаться, что находиться с оборотнем в одном помещении так же безопасно, как и с двухнедельным щенком. Чип не позволил бы Дереку никакого физического воздействия, прочитав реакции тела, идентифицировав их агрессивными и дав ощутимый разряд в подкорку. Разве что вервольф и так не вызывал у всё понимающего врача никаких опасений. - Я спросил вас об аттестации только затем, что беспокоюсь о своем пациенте, - всё так же виновато продолжил врач, - это довольно-таки неожиданно, что Стайлз в партнеры выбрал оборотня. Дерек, только что убедившийся в том, что Дитон не испытывает предубеждений против волков, снова напрягся. - А это проблема? - немного резко поинтересовался он, - мне показалось, что нет. - И правильно показалось, - подтвердил Дитон. - для меня - нет. И это не было бы проблемой, если бы Стайлз являлся обычным молодым человеком. Он... - Так, доктор, - не выдержал Дерек, - мы разговариваем обо мне, о моем происхождении, о работе, и я столько не откровенничал, наверно, даже со своей мамой... Не знаю, отчего сейчас... - Оттого, что вы сами пришли ко мне, - прервал его проницательный врач. - Пришел, - легко согласился Дерек. - И мне кажется, - продолжил Дитон, - дело даже не в том, что у вас возникли подозрения насчет меня и Стайлза. Это, как по мне, естественно, испытывать ревность к незнакомцу, который вот уже на протяжении месяца названивает человеку по телефону несколько раз на дню... Месяц, да? Это же срок ваших отношений? - Почти, - вынужден был снова сказать правду Дерек, - полтора. - Я предполагал нечто подобное. Стайлз хороший мальчик, он обязательно должен был встретить хорошего человека, но я не предполагал, что эта встреча так кардинально отразится на наших с ним встречах. Дерек дернул плечом. Намек на регулярность посещений врача снова вызвал безотчетный страх и неуверенность. И преодолевая все эти эмоции, он все равно хотел получить ответ. Казалось, еще чуть-чуть, и Дитон даст ему желаемое. - Мне необходимо узнать самое главное, доктор, - умоляюще произнес Дерек, - почему Стайлз не может считаться обычным парнем? Я намерен спросить, хоть и знаю, что это наверняка врачебная тайна - чем он болен? Это депрессия? Или отклонение какое-то психическое? Что? - У Стайлза Стилински сложная форма ПТС, - объяснил Дитон, сдавшись, - посттравматического синдрома, который развился на почве аварии, смерти матери, а также был подкреплен неудачной генетикой, передавшейся ему по наследству. Сочетание всего этого вызвало усиление уже диагностированного у мальчика ранее подросткового синдрома дефицита внимания, и я предполагал, что в момент полового созревания все эти сочетанные симптомы усилятся под воздействием гормонов. Не ошибся. Да и осознанная им гомосексуальность добавила проблем. Я не надеялся, что у него так скоро появится партнер, еще и такой взрослый. Но надеялся, что им станет парень с человеческими генами. Дерек застыл, не понимая. - Не обижайтесь, Дерек, - немного печально произнес Дитон, будто в следующую секунду хотел озвучить эпитафию на только что зародившуюся любовь человека и волка, - но вы не понимаете, насколько это важно. Вы ведь, наверно, даже не интересовались, какое именно животное сбил на той злополучной дороге Джон Стилински? Да? И как это могло быть связано сейчас с вами и Стайлзом? С его ассоциациями, которые, зарождаясь в психике при определенных условиях, вынуждают проживать его трагический момент снова и снова? - Это был волк, да? - тихо и догадливо спросил Дерек. - Это была собака, - кивнул Дитон и попросил, наверно, о самом насущном: - Расскажите мне, что в ваших отношениях со Стайлзом не так, если, конечно, вы чувствуете это? Вы же чувствуете, я не ошибся? Дерек не знал, что сказать. Не знал, какими словами обозначить это гигантское "НО", что стояло между ним и его парнем, потому что выглядели их отношения снаружи прекрасно. Обложка светилась яркими красками, пряча под собой еле уловимые предчувствия, которые основывались на нескольких случаях, когда Дерек ловил своего мальчишку запертым в ванне и тихо всхлипывающим. - Когда Стайлз впервые заплакал? Когда вы застали его плачущим, Дерек? - потребовал Дитон невозможного, потому что рассказывать ему об этом Дереку не хотелось. Это было вторжением в особую интимную зону, о которой он никому не распространялся. - Хорошо, - неожиданно не стал давить на него врач, - вам трудно говорить об этом, я понимаю. Поэтому расскажу вам сам, отчего все-таки у меня возникли некоторые беспокойства насчет своего пациента, которого я знаю уже так давно. Я без ложной скромности скажу, что изучил Стайлза. Он очень обязательный молодой человек и раз пообещав отцу, что будет у меня наблюдаться, он никогда не пропускал наших бесед. Мы встречались раз в две недели. В некоторые моменты - чаще. Латентный период его давней травмы достаточно затянулся, и я опасался, что с приходом взросления она обострится. Ребенок шести лет вряд ли может пережить такую трагедию осознанно, и осознание её откладывается до более поздних времен. Память хранит образы, но только в закодированном виде, понимаете? И вызвать их может что угодно. Вызванные, они уничтожают личность, побеждают её страхом, тревогой, новыми переживаниями беды, случившейся так давно. И это очень уязвимый период. Если его не отслеживать, не заметить, упустить - может случится некий коллапс и психика откликнется непредсказуемо. - Стайлз вполне вменяем, доктор, - нерешительно и обиженно за своего парня сказал Дерек, ощущая себя обладателем не человека, а какой-то бомбы замедленного действия. - А я и не говорил о невменяемости, Дерек, - успокоил его врач. - Он позвонил мне месяц назад и сказал, что отменяет следующий сеанс, потому что чувствует себя лучше. Поверьте, я был склонен ему верить, до тех пор, пока он не пропустил и все последующие встречи. Самое печальное, что при этом заболевании у пациента не может быть полной ремиссии. Травма, её смертельные остаточные осколки всегда вернутся бумерангом, так или иначе. Стайлз знал об этом, и то, что он не хотел больше встречаться со мной говорило о том, что она вернулась, только так коварно, что он и не знал об этом. Скажите, вы замечали чтобы Стайлз чего-то не помнил? Вы замечали у него провалы в памяти? - Н-нет, - Дерек, скованный ужасом, который зародился в нем еще с первым произнесенным Дитоном медицинским термином, действительно не мог припомнить ничего такого. Слезы Стайлза симптомом не могли являться. Или?.. - Ну хоть что-то? Дерек, - Дитон не сдавался, от волнения совершенно непрофессионально перейдя на "ты", - тебя привела сюда ревность, но послушай, воспользуйся ситуацией и доверься мне. Расскажи о происходящем сейчас со Стайлзом, это необходимо, потому что вместе мы сможем помочь ему! - А почему вы мне верите? - вдруг осенило Дерека запоздало. Он вдруг совсем забыл о том, как еще минуту назад требовал правды о своём парне во что бы то ни стало. - Почему так легко и просто вы рассказали сами о том, насколько болен ваш пациент? Это же запрещено, вы должны хранить врачебную тайну, вы должны... - Прежде всего я должен защищать интересы своего пациента, ты прав, - устало кивнул Дитон, соглашаясь со всеми кинутыми в его лицо обвинениями, - и я этим сейчас и занимаюсь. - Вдруг теперь, узнав обо всем этом, я наврежу ему? - Дерека трясло. - Вряд ли, - уверенно сказал доктор. Дерек не понимал - почему. Почему, ворвавшись в кабинет этого человека, он вызвал в нем такое доверие. - Что вы хотите узнать? - все же спросил он, еще надеясь, что к нему не собираются залезать под кожу. Надежды растаяли со словами Дитона. - Всё, - кратко сказал он. - Особенно если в последнее время между вами происходило что-нибудь странное. "Странное..." Дерек усмехнулся. Он оборотень. Это уже странно. Общество все еще не научилось признавать равенство двух видов. Он оборотень-гей, и пусть пресса орет о железной толерантности к однополым отношениям, они всё так же осуждаемы. Шепотом, но все же. Он оборотень-гей, который имеет связь с шестнадцатилетним мальчиком, и разница в возрасте составляет более десяти лет. Он просто ходячее доказательство похотливого животного, которое по незнанию трахает не только малолетнего, но и психически больного мальчишку. Он странен с головы до ног и кажется, этим странностям могут вскоре придумать определенную статью в уголовном кодексе. - У него часты смены настроения, - начал с легкого Дерек, убедившись, что Дитон все так же выжидательно смотрит на него. Ждет откровений, профессиональный ублюдок. - Еще. - Он очень неугомонный временами. - Еще. - Болтает много. Жестикулирует. Не дружит с координацией. Грызет все подряд, как щенок... Дерек улыбнулся. Наверно, единственный раз за сегодня. Он вспомнил, как впервые провел эту аналогию, увидев погрызенные колпачки ручек. Узнав на них отпечатки зубов своего любовника. Учуяв запах его слюны, хранившейся на последней... Эти бытовые мелочи успокаивали и умиляли. Гасили напряжение получше секса. Они напоминали Дереку, какой на самом деле Стайлз еще ребенок и накладывали странный запрет на серьезные, взрослые разговоры с ним. Это было несправедливо по отношению к парню, Дерек осознавал. Потому что когда трахал, не думал о том, насколько еще незрела психика, да и анатомия его маленького волчонка. Вгонял в его маленькую дырку член и выл от удовольствия на всю спальню... - Насколько гладко прошел его первый опыт? - этот вопрос, больше, чем остальные, застал Дерека врасплох. - Что, простите? Дитон кашлянул, пояснил бесстрастно: - Насколько безболезненно прошел его первый половой контакт? - Я не буду... - Будете, Дерек, - Дитон внезапно снова перешел на "вы", - потому что это важно. Попробуйте абстрагироваться от смущения и неловкости, расскажите мне об этом важном событии в жизни каждого человека. Парни - народ особенный. Никто им ТАМ ничего не рвет и не ищет после следов крови. Парни не заморачиваются датами и не отмечают этот день в календаре, будто бы день взятия Бастилии. И все же Дитон зачем-то хотел услышать о первом опыте Стайлза. Наверно, интуиция его тоже была на высоте, за столько-то лет практики... - Я... не смогу, - попытался съехать с темы Дерек и тут же сдался под непроницаемым, спокойным взглядом врача, в котором, даже если и поискать хорошо, не было ни грамма похоти от предвкушения слышать историю дефлорации своего пациента. - Ладно. Ладно, - тихо и стыдливо прошептал Дерек, - я расскажу, если это так важно. - С подробностями, - жестоко уточнил требование Дитон. - С подробностями, - кивнул Дерек, думая, что пусть это и будет намеренным скальпированием его личной жизни, но еще это - хороший шанс на избавление от собственных иррациональных страхов; от странных, непонятных воспоминаний, которые он на протяжении целого месяца отношений упорно старался затолкать в память от себя подальше.