Долги, любовь и Санта

      Огонек зажигалки вспыхнул, и Артур позволил себе несколько секунд любоваться переливающимся оранжево-голубым пламенем, прежде чем поднес к огню бумагу. Та занялась не сразу, но Артур никуда не спешил. Это было торжественное мероприятие, практически церемония, и он собирался насладиться ей сполна.       Пускай внутри у него царила пустыня, пришедшая на смену вихрю эмоций — и Артур был рад, очень рад, потому что все эти чувства истощили его, истрепали, как старую тряпку, — но даже в пустыне существовали свои маленькие оазисы удовольствия.       Бережно положив горящую бумагу в пепельницу, Артур притянул к себе бутылку и сделал большой глоток. Он знал, что не выпьет столько, чтобы опьянеть, потому что пойло на вкус было ужасно, но почему-то крепкий алкоголь казался подходящим к случаю. Соответствующим.       Расписки горели медленно и торжественно, Артур прикладывался к бутылке, отпивая более мелкими и осторожными глоточками, и смотрел на пламя. Зрелище его завораживало.       Даже жаль, что бумажки быстро кончались.       Пожалуй, если бы можно было разводить костер в комнате в общежитии, Артур сжег бы половину своей одежды, все презервативы из всех карманов и свою память. Но костер в общежитии разводить было нельзя, а Артур пока недостаточно выпил, чтобы наплевать на запреты.       Он не звонил Имсу.       За прошедшие с понедельника пару дней он опустошил две трети бутылки виски и половину пузырька со снотворным, пропустил несколько лекций и не звонил Имсу. Умом Артур понимал, что завтра придется пойти на занятия, придется выйти из своей комнаты и — вполне возможно — встретить Имса, но сегодня он просто сидел, пил и не думал о неизбежном.       Как будто отвечая его мыслям, затрещал телефон. Осторожная вылазка в ближайший к студенческому городку магазин была единственной уступкой Артура внешнему миру, потому что при всем желании укрыться, без телефона и алкоголя он никак не мог обойтись.       Артур рискнул и бросил взгляд на табло — и вздохнул с облегчением.       Звонила Люси.       Он ткнул в кнопку ответа и прижал телефон к уху, не произнося ни слова, молча слушая дыхание сестры на том конце. В охватившем его вакууме Артур так до сих пор не решил, что чувствовать к сестре, как латать эту трещину, что пролегла между ними, и стоит ли ее латать. Он любил Люси, по-прежнему любил больше всего на свете, но впервые за столько лет собственная жизнь во всех ее живописных руинах стояла перед глазами. Впервые за столько лет молчаливое потакание бабули и равнодушная требовательность сестры просочились через броню, слепленную из чувства долга и слепой любви, проползли через крошечные трещинки, как едкая кислота.       — Артур? — шепнула Люси, выдохнула в ухо. Это было странно, слышать свою сестру такой тихой, почти эфемерной. — Артур, ты там?       — Да, — Артур растянул губы в улыбке, потому что улыбка в голосе означает «все в порядке», а к откровенности он все еще не был готов. — Привет. Как у вас дела, как бабуля?       Должно быть, Люси не обманул его тон, должно быть. Но после небольшой паузы она заговорила, уже громче, с тем же оттенком фальшивого воодушевления:       — Как думаешь, можно нам вернуться домой? Бабуле не особо нравится в этом отеле, хотя кабельное телевиденье тут классное. Но ты же ее знаешь, она может Иисуса вывести из себя своим ворчанием, а я не Иисус… — Люси негромко засмеялась. — Ей все не нравится: постельное белье, плитка в ванной, Артур, ей даже кабельное телевиденье не нравится, можешь вообразить?       Артур прикрыл глаза, пытаясь заставить свой уставший и слегка одурманенный спиртным мозг соображать. Можно ли им вернуться домой? Сам Ридник и его брат сейчас не опасны, а если бы они хотели отомстить так сильно, чтобы послать кого-нибудь разбираться с семьей Артура, то тех бы точно нашли и в гостинице — да в их городишке всего две гостиницы, и искать не надо. Люси продолжала ходить в школу, в конце концов. И хотя паранойя настаивала, что лучше бы им прятаться, но здравый смысл говорил, что все это бессмысленная трата денег и терпения бабули.       — Да, — сказал он, — я могу вообразить. И думаю, вам стоит вернуться домой, бабуля права.       Люси помолчала. Словно ждала отрицательного ответа и теперь не знала, что делать с согласием и о чем говорить дальше.       — А ты? — наконец спросила она.       — Что я? — Артур сделал вид, что не понял вопроса.       — Ты… вернешься?       Артур открыл рот, чтобы ответить, первым порывом было «конечно», и «куда же я денусь», и «я вас не брошу», но слова почему-то никак не произносились. Даже в его голове эти обещания звучали неискренне.       — Я приеду к вам, как только смогу, — сказал он. — И постараюсь навещать почаще.       — Арти, — Люси снова помолчала. — А… как ты? Ну, твоя нога и вообще…       Казалось, Люси изо всех сил старается избежать опасной темы и остаться любящей младшей сестрой при этом. Она зря беспокоилась: Артур не собирался ругать ее, требовать объяснений или говорить «я же предупреждал». Артур вообще не хотел обсуждать с ней Стиви.       И ее любовь к подаркам — в конце концов, разве это не нормально в шестнадцать лет?       И ее гнев и обиду на Артура — в конце концов, разве он не заслужил этого своей ложью?       И ту самую змеистую, глубокую, холодную трещину между ними.       Может, они поговорят обо всем этом как-нибудь потом.       — Все почти зажило, — спокойно сказал он.       — Хорошо, — видимо, Люси не знала, о чем еще спросить, — вежливое молчание быстро перерастало в неловкое. — Если что, ты ведь позвонишь?       Наверное, стоило попросить к телефону бабулю. Рассказать ей про арест Ридника, про то, что расписки теперь у Артура — были у Артура пятнадцать минут назад, а теперь их нет, — что все кончено. Это были важные вещи, бабуле стоило их услышать.       — Обязательно, — пообещал Артур. — Пока.       — Пока, — несчастным голосом отозвалась Люси.       Артур бросил телефон на кровать почти с радостью: разговор утомил его, расстроил, и короткие гудки означали окончание тягостной беседы. Вернувшись к столу, Артур поворошил горку почерневшей трухи в пепельнице, почти чувствуя тепло, хотя огонь погас давно. Ничего не осталось. Он все сжег, и теперь ничего не осталось от долга, от привычно-невыносимой жизни, от ужасного в своей определенности будущего.       От отца.       Как ни смешно, долги были последним, что тот оставил после себя, единственным наследством и напоминанием, а теперь все это превратилось в кучку жженой бумаги. Так странно.       Оставив пепел в покое, Артур захватил бутылку и забрался на кровать с ногами, бездумно разглядывая телефон и время от времени отпивая. Интересно, сколько нужно выпить, чтобы стать пьяным-пьяным?       Интересно, хватит ли тогда у него смелости позвонить?..  

***

      Артур поднял руку и постучал в дверь. Громко, чтобы самому себе не оставить возможности отступить. Три дня передышки помогли успокоиться и взять себя в руки, сегодня Артур вернулся на занятия, с облегчением обнаружив, что никто не знает о случившемся с ним и Люси дерьме, — а Имса не было.       Это вместо ожидаемой радости почему-то расстроило Артура. И с каждым проходящим часом понимание, что встретиться и поговорить надо, росло и зрело внутри. И если три дня назад Артур был слишком ошеломлен событиями, чтобы мыслить трезво, то теперь хладнокровие к нему понемногу возвращалось. Он собирался тут учиться, он наверняка еще не раз встретится с Имсом, им необходимо поговорить.       О своих чувствах и о признании, таком нелепом и неожиданном признании Имса Артур даже не собирался вспоминать.       Резко вдохнув, Артур снова постучал.       — Имс, это я, Артур, — позвал он, — пожалуйста…       Дверь распахнулась, но в дверном проеме вместо Имса показался Юсуф. Артур нахмурился от неожиданности.       — А где Имс? — спросил он — и прикусил язык, сообразив, что ведет себя невежливо. — Добрый вечер.       Возможно, Юсуф захочет каких-то объяснений после поспешного бегства Артура и просьбы вызвать полицию? Артур не придумывал никаких убедительных баек для друзей Имса, но и правду рассказывать не хотелось.       Впрочем, Юсуф не стал с порога задавать вопросы. Посторонившись, он неуверенно, но тепло улыбнулся и сказал:       — Он в душе. Заходи.       В душе? Неуместная ревность кольнула: с какой это стати Имсу идти в душ, когда у него друг в гостях? И вроде глупо было подозревать что-то подобное, они же друзья, но Имс спал с той девушкой. Хотя… если секс с проституткой кое-кто не сочтет изменой (может, эта Мэри не из ревнивых), то секс с другом — уж точно.       За дверью ванной действительно шумела вода.       — Рад, что ты пришел, — Юсуф, равнодушный к внутренним переживаниям Артура, принялся собирать со стола тетради и учебники. — Он невыносим, серьезно, его депрессия меня доканывает. Мы договорились позаниматься, и вместо этого я жду в коридоре, пока он где-то бегает — и все потому, что «я не знаю, что мне делать, Юсуф, все кончено, я бедный-несчастный, ой-ой-ой». — Он довольно похоже спародировал голос Имса и его акцент. Артур почти улыбнулся, но Юсуф вдруг уронил учебники и поднял на него взгляд, в котором не было ни тени веселья. — Он мне сказал про девчонку. Знаю, что это звучит глупо, все эти «он не хотел» ничего не стоят, но… честно, я не понимаю, что на него нашло, это совсем на него не похоже. Он хороший парень, я говорил. Не собираюсь его оправдывать — хотя что уж там, он мой лучший друг, я бы с радостью его оправдал, просто…       Артур похолодел.       — Что он тебе сказал? — спросил он тихо. Какую еще сказку выдумал Имс, что вообще он мог сказать своим друзьям — и зачем?       — Что ты узнал про интрижку, — Юсуф скривился и вновь принялся собирать книги. — Ну и, конечно, что это была ошибка, он не хотел, все такое. Я поверить не могу, — он покачал головой. — Как ты себя чувствуешь, все в порядке?       — В смысле? — не понял Артур. Вопрос был неожиданным… о черт! — Он и об этом разболтал?       — Ну еще бы я не спросил про полицию, любопытно же, — Юсуф натянуто улыбнулся. — В понедельник… я сказал ему о твоей просьбе, хотя еще не было двух. Это ничего? Я ничего не испортил?       — Ты просто спас меня, — от души сказал Артур. — Спасибо.       — Полицию вызвал Имс.       — Все равно спасибо, — не уступил Артур.       Юсуф рассмеялся — уже более непринужденно и легко.       — Всегда пожалуйста, — сказал он. — Если надо вызвать полицию или утереть Имсу горькие слезы разлуки, можешь на меня рассчитывать. А сейчас я, пожалуй, пойду.       И он, не дожидаясь ответа Артура, повесил сумку на плечо, прихватил свою куртку и вышел.       Оставив Артура одного.       Что за…       Посверлив взглядом закрытую дверь, Артур сел на стул и скрестил руки на груди. Разговор с Юсуфом подточил его решимость — даже странно, ведь Юсуф не задавал вопросов, и не винил Артура в дурном настроении Имса, и по-прежнему не знал всей правды. Но теперь Артур сидел тут, на дурацком стуле Имса в дурацкой комнате Имса и ждал, когда тот выйдет из своего дурацкого душа.       И что Артур ему скажет?       А если Имс будет голый?       Хотя — он же думает, что тут Юсуф, зачем ему расхаживать голым перед своим лучшим другом…       Душ выключился.       Внезапно запаниковав, Артур вскочил с места и шагнул к выходу: определенно, он может прийти в другой день. Завтра или послезавтра, когда соберет мысли во что-нибудь, больше напоминающее трезвое, взвешенное решение, чем нынешний сумбур. Ну и моментально испарившееся мужество тоже не лишним было бы собрать, это уж точно. Особенно если Имс там голый…       Хотя каким еще Имс может быть в душе?       — Надо было послать ему е-мейл, — пробормотал Артур, сжимая и разжимая кулаки. Точно, электронный адрес наверняка был в личном деле, которое Артур скопировал. Или смс-ку — тоже отличный вариант. Не включающий в себя Артура наедине с предположительно голым Имсом… Господи, о чем он думал? — О чем я думал?..       Он подпрыгнул от раздавшегося звона и резко обернулся, едва не потеряв равновесие.       — Артур?!       Имс был голый. Точнее, на нем было полотенце — настолько крошечное, что его правильнее было бы назвать салфеткой, и Имс как-то умудрился завязать эту салфетку вокруг талии, но даже в одних трусах он, пожалуй, выглядел бы целомудреннее. И в таком виде он расхаживает перед друзьями?       Хотя чему тут удивляться, этот человек снимает шлюх и заводит романы с мафиозными секретаршами, причем одновременно. Артур почувствовал, как уголки его рта ползут вниз, хотя и старался изо всех сил удержать нейтральное выражение лица. Сердце колотилось от неожиданности, от громкого звука — Имс уронил стакан, Артур заметил только сейчас, и тот к счастью не разбился, — от вороха бурных, противоречивых чувств.       — Юсуф впустил меня, — беспомощно сказал он, не зная, с чего начать. — Я ничего не трогал.       Он едва не прикусил язык, сообразив, что ляпнул — как испуганная проститутка, которую клиент застукал роющейся в его вещах, и Артур почувствовал, как к щекам приливает кровь: резко и почти болезненно горячо.       — Артур, — негромко повторил Имс. К счастью, он вообще, кажется, не слышал, что Артур говорит — если судить по ошеломленному лицу с округлившимися глазами и приоткрытым ртом. — Ты…       Не договорив, Имс метнулся в комнату, хватая с кровати измятые спортивные штаны и спешно натягивая их на себя, потом с такой же торопливостью влез в футболку. Все это время он не отрывал от Артура настороженного и все еще шокированного взгляда.       Разговор не удастся отложить, понял Артур. И удивился волне облегчения. Им придется поговорить, он уже здесь, Имс здесь и пристойно одет, а значит, можно просто взять и сделать это.       Поговорить.       — Я хочу поговорить, — сказал он твердо.       Имс, по всей видимости, пришел в себя достаточно, чтобы вспомнить что-нибудь, кроме имени Артура. Разгладив футболку, как будто это могло магическим образом убрать все замятости, он кивнул, потом кивнул еще раз и наконец-то сказал:       — Поговорить… Хорошо. Хорошо, мы поговорим, — на его лице на мгновение мелькнула растерянность, но тут же сменилась пустым, неестественно спокойным выражением. Облизнув губы, он добавил: — Привет, Артур.       Артур покраснел сильнее — теперь, кажется, уже и уши начали гореть.       — Привет, — смущенно сказал он. — Извини за вторжение. Мне стоило позвонить или написать, а не приходить вот так, и ты собирался заниматься с Юсуфом, а я…       — Я рад, что ты пришел, — перебил Имс.       И теперь они были красные оба, а Артур пытался вспомнить, когда в последний раз он чувствовал себя так неловко. Хотя, учитывая его отношения с Имсом, — наверное, не так уж давно.       Он глубоко вдохнул, стараясь прояснить суматошные мысли в голове и сообразить, с чего начать.       — Я хотел поблагодарить тебя, — как ни крути, а благодарность всегда была хорошим началом. — За расписки, — голос дрогнул, но Артур заставил себя продолжать, — и за то, что вызвал полицию. Стиви мог бы застрелить Люси… и меня, если бы не полиция. Я уже сказал спасибо Юсуфу, но твой звонок спас мою сестру, я должен тебе, Имс, я так должен, что даже не знаю, чем отплатить.       Имс скривился, как будто Артур говорил гадости, да еще и ужасно оскорбительным тоном, и Артур заткнулся. Он не думал, что сказал что-то обидное, но с Имсом предугадывать возможную реакцию было трудным делом. В котором Артур совершенно точно не был мастером.       — Почему бы тебе не присесть, — тихо предложил Имс, когда Артур замолчал. Его лицо вновь сделалось спокойным, но Артур прикусил губу и покачал головой. Он не хотел садиться и еще меньше хотел, чтобы Имс стоял над ним и смотрел сверху вниз. Он и так чувствовал себя не слишком-то уверенно. — Пожалуйста?       Подавив вздох, Артур сел. Имс немного поколебался и опустился на край кровати, наклоняясь вперед и заглядывая Артуру в лицо.       — Начнем с начала? — предложил Имс. — Привет, Артур. Я рад, что ты пришел поговорить. И мне совсем не нужны твои благодарности, — он вскинул руку и быстро продолжил, прежде чем Артур успел оскорбиться: — Я делал это все не для того, чтобы ты «был так должен». Черт, Артур, ты ничего мне не должен, я уже слышать не могу ни про какие долги! Неужели это все, что ты хотел сказать?       В его голосе слышалось такое разочарование, что Артур почти сказал — почти сказал вслух то, что ни в коем случае не стоило говорить. Но даже если бы он открыл рот, слова не смогли бы вылететь, случайно или намеренно. Не после того, как Имс предлагал ему денег, не после Мэри.       — Я хотел узнать о твоих планах, — сказал он вместо этого, вместо глупых, необдуманных слов. — Я хочу остаться в колледже, учиться дальше. Я хочу, чтобы никто не узнал — ты сам знаешь, о чем. Чтобы ни одна живая душа даже не заподозрила — включая твоих друзей. Я не знаю, что они думают о… о нас, но они не должны узнать правды. Имс, что я должен сделать, чтобы ты молчал?       Несколько секунд Имс не издавал ни звука — но потом лицо его потемнело от ярости.       — Что заставляет тебя думать, что я настолько болтлив? — он явно пытался говорить спокойно, но выдержка ему изменяла. — Что, ради всего святого, ты обо мне думаешь и почему? С самого начала я, по-твоему, только и мечтал рассказать о твоем секрете окружающим? Да какого хрена, Артур?!       Артур смутился. Нет, он не считал, что Имс трепло, но…       — Извини, — ровно сказал он. — Я не хотел тебя обидеть. Просто это очень важно для меня, я должен быть уверен.       — О, и как же ты можешь быть уверен? Где гарантия, что я не обману тебя, если пообещаю? Ты же все равно не поверишь ни единому моему слову!       Артур задумался. Это была неправда. Он поверил бы Имсу, если бы тот пообещал — может, напрасно, но поверил бы.       — Я поверю, — глядя Имсу в глаза, сказал он.       Но тот, кажется, только сильнее разозлился. Сжимая губы в тонкую, напряженную линию и раздувая ноздри, он мерил Артура взглядом несколько долгих мгновений, потом резко выдохнул и вскочил на ноги.       — Как я ненавижу это, — прошипел он, — ненавижу, ненавижу! Этот твой цинизм, эту каменную физиономию, как будто ты торговаться пришел, как будто я твой клиент! Словно между нами ничего нет, кроме деловых отношений — так ты это называешь, а?       Артур старательно сосчитал от одного до пяти и потом наоборот, прежде чем открыл рот:       — А ты это называешь как-то по-другому? — осведомился он. Черт, почему с Имсом все благие намерения и планы на спокойный разговор улетучивались через пять минут после начала? — Признаю, спать с тобой бесплатно было действительно непрофессионально.       Имс ахнул, на миг его лицо сделалось настолько потрясенным, что Артур действительно пожалел о своих словах — но только на миг.       — Вот как? Наверное, я должен был заплатить? Артур, какой стыд, я остался тебе должен?       — Ты ничего не должен, — с достоинством, которое непросто ему далось, ответил Артур. — Ведь ты достал расписки.       — Так это был аванс?       И Артуру на полном серьезе все труднее было сохранять спокойствие перед лицом такой неприкрытой враждебности. Как если бы он хотел его сохранять, ага.       — Заткнись, Имс.       — А то что?! — и Имс-то уж точно перестал сдерживаться. — Перестанешь со мной разговаривать? Обольешь презрением? Снова пошлешь меня и сбежишь? Как если бы от тебя можно ждать чего-то другого!       Артур задохнулся от обиды.       — Я должен был взять твои деньги?       — Ты должен был принять мою помощь! — крикнул Имс, заставляя Артура вздрогнуть: эти вопли точно взбудоражат соседей. — Чего стоят наши отношения, если ты отталкиваешь меня? Хотя бы раз, хоть один раз ты мог мне поверить, позволить помочь? Я люблю тебя, а ты предпочел пойти на улицу, спать с кем попало, словно я всего лишь один из этих грязных мужиков, на которых ты зарабатываешь!       — Отношения, — медленно повторил Артур — голосом таким тихим, что сам едва слышал себя. — О, так вот как выглядят отношения, по-твоему. Я сплю только с тобой, а ты за это щедро даешь мне денег, как мило. Что ж, если тебя это успокоит, я больше не встречался ни с кем из грязных мужиков, которых ты бросаешь мне в лицо при любой возможности. — Он улыбнулся, вставая и отряхивая джинсы. — Вот только, Имс, а как твоя подружка относится к нашим «отношениям»? Или ей необязательно знать о таких пустяках? Или она считает, что парочка содержанок только украшают мужчину?       Имс остолбенел. Только что он кипел от ярости, но теперь его лицо стало неподвижным, как у ледяной статуи, и таким же бледным.       — Она мне не подружка, — выдавил он. — Мы не встречаемся, она никто, это была просто уловка, просто способ достать информацию…       — Ты с ней не спал? — перебил Артур. Он сам не понимал свою настойчивость, а еще меньше понимал странную, жгучую надежду, вдруг вспыхнувшую внутри.       Имс молчал.       И молчал.       И молчал, а его лицо становилось все более и более замкнутым и бледным.       Надежда зашипела, как бенгальский огонь, и погасла.       — Ясно, — безжизненно сказал Артур, опять садясь, почти падая на стул.       Имс устало вздохнул, махнул рукой, словно разговор достиг какой-то точки, за которой он перестал выбирать слова и следить за лицом.       — Ничего тебе не ясно, Артур, — пробормотал он, — ничего!       Снова вздохнув, он открыл шкафчик, достал оттуда банку пива и открыл ее. Сделал большой глоток. Артур молча ждал продолжения, глядя на банку, потому что смотреть на Имса не хотелось. Наверное, надо было встать и уйти: он уже поблагодарил Имса, Имс пообещал, что секрет останется секретом, говорить больше не о чем и незачем, да и тема разговора подобралась слишком близко к опасной области. Той, в которую не стоило бы заходить.       — Я сглупил, — внезапно сказал Имс, со стуком опуская банку на стол. — Я сглупил, понятно? Я признаю это, я не должен был влезать во все это, решать твои проблемы, не посоветовавшись с тобой. Но ты и слышать не хотел ни о какой помощи! Да что там, ты вообще обо мне слышать не хотел большую часть времени! И я решил — почему бы не разузнать все, мне казалось, это хорошая идея… — Теперь он смотрел на Артура со странной напряженностью во взгляде, от которой тому стало не по себе. Как будто ему было по себе до этого. — Это все было так просто, Артур, слишком просто поначалу — все знали про Ридника, и про твоего отца, и вообще… Я не собирался с ней спать, зачем бы мне? Но она сказала, похвасталась, что знает пароль от сейфа. Понимаешь? Я вдруг понял, что могу все решить, типа как Джеймс Бонд, — с сарказмом добавил он, — что нужно только подыграть ей, узнать пароль и вуаля! — тебе больше не придется заниматься…       Артур хмурился, тщетно пытаясь уложить в голове отрывистую речь Имса.       — Я ничего не понял, — признался он. — Ты познакомился с Мэри, и она сказала тебе пароль от сейфа? От сейфа Ридника? — Артур решил пока не думать об идее Имса разрешить все его проблемы одним своим благородным самопожертвованием. Для тяжкого испытания у Мэри были слишком уж светлые волосы и слишком красивая фигура. — Не слишком ли щедро с ее стороны?       — Нет, — Имс помотал головой, и теперь он сам избегал смотреть на Артура. — Она не сказала, она только обещала сказать. Могу ее понять, — он невесело засмеялся, но тут же оборвал смех. — Ей хотелось свалить от Ридника не меньше, чем тебе. Я не хотел, пожалуйста, поверь мне, я не хотел заходить так далеко! Меня просто ослепила мысль, что пара свиданий — и твоя свобода будет у меня в кармане…       — Как ты получил расписки? — перебил Артур. Жар снова прилил к лицу, на этот раз от гнева, и Артур поражался, на самом деле поражался тому, что даже не задумывался, как именно Имс достал чертовы бумажки. Если он спал с кем-то ради этого, ради Артура, то… то… — Она дала их тебе?       Артур сжал зубы, потому что от одной мысли его затошнило.       — Нет! В том-то и дело, что нет! — уперевшись ладонями в стол, Имс опустил голову. — Если бы. Если бы в том, что я спал с ней, был какой-то смысл. Но когда мы с тобой… поссорились — тогда, в субботу, — тогда я просто обезумел. Я был не в себе, я поверить не мог, что после всего, что между нами было, ты собираешься вернуться на улицу. И я позвонил Риднику и договорился с ним о встрече. Я подумал — раз ты не хочешь брать мои деньги, то я просто предложу платить ему за тебя. Может быть, чуть больше, ну, чтобы он согласился… на самом деле, у меня не было плана, я вообще не соображал, что делаю.       — Это уж точно, — не удержался Артур.       Он с ней спал, он с ней спал, он сказал это вслух — а значит да, Имс действительно спал с этой женщиной. Впервые Артур почти готов был понять мотивы Имса, потому что если он хоть что-то испытывал к Артуру и хоть самую каплю ревновал, то это оправдывало все. Ревность, Артур чувствовал по себе, была совершенно невыносимым чувством, огнем, кислотой, ядом, разъедающим даже кости.       — Я еще не закончил, — ровно произнес Имс. — Я поехал к нему в понедельник, как мы и договорились. Но Ридника не было дома… его уже арестовали тогда, представь себе, но я не знал. Мэри тоже не знала, его взяли при побеге из города, а Мэри думала, он просто задерживается. А потом ей позвонила полиция, и она вышла в коридор… Понимаешь, он просто бросил все на столе и на полу, не успел собрать все бумаги, а может, просто забыл, я не знаю, может, эти расписки показались ему неважными — вряд ли они могли послужить доказательством в суде. Может, он так спешил, что бросил их, — Имс говорил все быстрее и быстрее, будто слова вылетали из него по собственной воле, — или планировал послать кого-то все собрать до приезда полиции… господи, да откуда мне знать! Что я пытаюсь сказать — это что я получил их случайно, что я бы мог не встречаться с Мэри, что если бы я приехал в другой день, то не забрался бы в кабинет, не смог бы их стащить… Это просто стечение обстоятельств! Но, Артур, — он вскинул голову, — Артур, я хотел как лучше, я все-таки достал их, расписки у тебя, разве это ничего не стоит?       Артур сидел, лишившись дара речи, пока мысли его метались, как безумные. Это стоило — для Артура это стоило всего на свете, но… Но Имс, с другой стороны, был ли Имс тем, ради кого имело смысл рисковать? Артур чувствовал себя на пороге новой жизни, тревожной, непонятной и туманной, но — возможно — лучшей, чем прежняя. Так не умнее ли оставить Имса позади? Оставить вместе с его грубостью, гневом, его деньгами и попытками устраивать жизнь Артура по своему усмотрению, вместе с воспоминаниями о том, как они познакомились, мотелями, в которых занимались сексом?       Оставить вместе с дурацкой влюбленностью, и ревностью, и обидой?       Артур не знал.       — Чего ты хочешь от меня? — еле слышно спросил он. — Ты сказал, я ничего не должен — и все же, Имс, чего ты хочешь?       — Не все в жизни так работает, Артур, что бы ты ни думал.       Артур хмыкнул, не сдержав иронии.       — Поэтому ты трахался с красивой девчонкой за обещания.       Он знал, что Имсу есть что на это ответить, что сам Артур не тот, кто может позволить себе такие упреки, но ничего не мог с собой поделать — язык, казалось, жил собственной жизнью. На самом деле Артур ждал грубости, ждал оскорблений, это сделало бы решение таким простым, таким очевидным — это дало бы Артуру сил сделать все правильно хоть раз в жизни.       Но вместо резкого ответа Имс выпрямился, глубоко вздохнул и сказал:       — Да. Прости меня за это. — И, пока Артур осмыслял извинение… извинение? — он шагнул вперед и взял Артура за руки. — Прости меня, пожалуйста. Хочешь знать, чего мне надо? Хорошо, если ты настаиваешь, хорошо — я скажу. Я хочу быть с тобой. Понимаешь? Я хочу быть с тобой, вместе, поэтому дай мне шанс. И если ты… если ты меня не хочешь… Артур, тебе нужна помощь — и я не о деньгах, клянусь, я говорю не о деньгах. — Артур дернулся, но Имс держал крепко, а его лицо теперь было таким целеустремленным, что трудно было отвести взгляд. — Если ты меня не хочешь, то просто дай тебе помочь, давай будем друзьями. Хотя это не то, чего хочу я, — твердо закончил он.       Артур опешил, не в силах произнести ни слова. Он хотел кричать, что ему не нужна никакая помощь, и меньше всего помощь Имса, что ему не нужны друзья, что он не хочет никого прощать, потому что ненавидеть гораздо легче, ненависть делает его злым и легким, как перо, а симпатия давит на плечи тяжестью всех пережитых разочарований — Артур хотел кричать, но Имс своим извинением испортил все, задушил его гнев на корню. Надо было уйти сразу. Надо было вообще не приходить.       — Почему, Имс?       — Потому что я люблю тебя, — без колебаний ответил Имс.       Артур вырвал руки и спрятал их за спину. Улыбнулся, позволяя себе насладиться этими словами — и тем, что они могли означать. Он любит Имса, а Имс любит его, они могли бы остаться вместе, забыть о прошлом и… и… дальше фантазия Артура не заходила, но даже этого короткого видения хватит, чтобы согревать его одинокими ночами.       — Прости, — сказал он, все еще улыбаясь — тепло и с любовью — в ответ на разочарование, проступившее на лице Имса, — прости, ничего не выйдет. Ты и сам это знаешь, Имс, просто не хочешь видеть. Твое увлечение пройдет, но я и вся эта грязь останемся. Я спал с мужчинами с тринадцати лет, а последние полтора года я делал это каждую неделю. У меня есть только заложенный дом, несовершеннолетняя сестра, бабуля и испорченная репутация, а ты — совсем другое дело. Что ты скажешь своим друзьям? Своей родне? Что ты скажешь себе, когда остынешь и больше не сможешь игнорировать правду? А главное — что ты тогда скажешь мне?       — Мне очень жаль, что с тобой такое случилось, — горячо ответил Имс. — Что еще я могу сказать? Мне очень жаль.       — Мне тоже, — искренне сказал Артур. — Я бы хотел, чтобы мы встретились как-нибудь по-другому. Я трус, Имс, это точно, но я не могу рисковать, — протянув руку, он погладил Имса по щеке и быстро отдернул пальцы. — Спасибо тебе.       — Артур…       Но Артур не хотел больше слушать. Отступив, он выскочил за дверь, закрывая ее за собой и бессильно приваливаясь к стене в коридоре. Его трясло. Кажется, это был самый ужасный момент в его жизни. Он поступил правильно, Артур знал, точно знал — но он не чувствовал себя так, будто поступил правильно. В действительности, он чувствовал себя потрясенным, измученным и почему-то брошенным.       Дверь оставалась закрытой, Имс не выскочил следом — слава богу, — и Артур продолжал стоять, глядя на эту дурацкую дверь, будто она скрывала все тайны вселенной, пока в голове у него все перемешалось. Он думал об Имсе, о своем отце, о том, как зачем-то всегда его оправдывал, о своей сестре, которую любил всем сердцем, но перестал понимать, о бабуле, которая знала о том, чем он занимается, и ничего не делала; думал о людях, с которыми спал, чьи деньги обменивал на свою жизнь и будущее своей семьи; думал о том, что так и не смог доверять Имсу, а каждый раз, когда подходил слишком близко, Имс разочаровывал его — и да, он снова думал об Имсе.       Он поступил правильно! Где же удовлетворение? Или, может, облегчение… радость? Где хоть что-то, кроме боли?       Вся его короткая жизнь пронеслась перед Артуром, совсем как это описывали люди на пороге смерти. Еще пять минут, понимал он, подождать всего пять минут, и разум заработает. Все его аргументы вновь станут такими, какими и должны быть: правильными и настоящими. Всего пять минут, и он сможет повернуться и уйти.       Протянув руку — совсем не думая о том, что делает, — Артур положил пальцы на ручку двери, нажал, и дверь открылась неожиданно легко. Имс сидел, привалившись к стене. Он вскинул голову, глядя на Артура снизу вверх блестящими, темными от печали глазами.       — Чего тебе нужно? — спросил он.       Артур просто смотрел на него, потом шагнул вперед, захлопнул дверь и сел на пол рядом с Имсом. Тело у того было горячим, и Артур почему-то почувствовал себя лучше. Он так хотел Имса себе, так сильно хотел — и разве он не может иметь что-то свое, даже если это будет неудачный, обреченный на провал роман? Разве это не будет лучше, чем ничего?       — Давай сходим куда-нибудь? — спросил он. И, не дожидаясь ответа, наклонился и поцеловал Имса в губы. — Вдвоем? Вроде свидания.       — Я совсем тебя не понимаю, Артур, — пожаловался Имс.       Это ничего, подумал Артур, это ничего — он и сам себя не понимал.       — Только я плачу, — ответил он.       И снова поцеловал Имса, потому что это было проще и приятнее, чем говорить.