***
У Артура не было страховки. На самом деле вся поездка в больницу была попыткой скрыться, выиграть себе немного времени, и он ожидал, что его выставят из приемного отделения с парой таблеток тайленола и упаковкой пластырей, как только проверят фамилию в базе. Но то ли у них были проблемы с базой, то ли до Артура просто никому не было дела, но его препроводили в палату, усадили на неуютно выглядящую койку, отделенную от десятка таких же коек пластиковой занавеской, выдали накрахмаленную больничную пижаму отвратительного бледно-желтого цвета и обещали позвать врача, как только кто-нибудь освободится. — Переоденься пока, сынок, — предложила пожилая медсестра, улыбаясь с куда большим дружелюбием, чем врач из скорой. — Тут написано, у тебя огнестрельное ранение? Артур попытался улыбнуться в ответ, чувствуя, что лицо как будто одеревенело. Наверное, это был шок. Да, точно, шок. — Это громко сказано, мэм, — сказал он. — Просто поцарапало, ничего серьезного. Медсестра кивнула и ушла, задернув занавеску и наконец оставив его в одиночестве. Артур вдохнул и медленно выдохнул, мрачно разглядывая свои все еще трясущиеся руки. Успели ли бабуля и Люси уехать? Должны были успеть, должны! Нужно было поехать с ними, убедиться, что все в порядке — и вообще, что за глупый порыв, каприз, зачем он здесь? Царапина не опасна, и ее уже обработали. Что… Артур снова вдохнул и выдохнул, стараясь вернуть контроль над дыханием. Что у Имса с этой девушкой? Застонав, Артур обхватил руками лицо, впиваясь пальцами в кожу. О чем он думает? О чем он думает? Господи, о чем он… Артур не мог назвать свою жизнь спокойной и безмятежной, а уж тем более счастливой. У него постоянно не было денег, в том числе на необходимое, он боялся за бабушку и сестру, его шантажировали, и, черт побери, он торговал собой. Ложился под незнакомцев за полсотни баксов, забывая о них сразу же, как только надевал штаны — очень стараясь забыть. Его прошлое было полным отстоем, настоящее еще хуже, а будущего не было вообще, потому что рано или поздно его должны были прирезать в подворотне, придушить в номере мотеля или заразить неизлечимым дерьмом. Так что нет, жизнь Артура не была нормальной. Но в последний месяц она превратилась в чертовы безумные качели. И все из-за Имса. Из-за этого придурка, который трахнул его безо всякого милосердия, наставил синяков и царапин, обозвал всеми грязными словами, которые только пришли в затуманенный алкоголем мозг, который шантажировал его, предлагал деньги за «эксклюзив» и заставил Артура жить в постоянном риске разоблачения. И пиццы, билета в кино и пары ласковых слов хватило, чтобы забыть все это и… и влюбиться? — Господи, я в него влюбился, — прошептал Артур в отчаянии. Он влюбился в клиента, в клиента, в клиента! И тот встречается с другой. Два дня назад он спал с Артуром — и теперь встречается с другой. — Вот дерьмо… — Дерьмо — это еще мягко сказано! — отозвался кто-то за занавеской, и Артур буквально подлетел в воздух от неожиданности. Подавившись воздухом, он закашлялся и тут же прижал руку ко рту. Что за?.. — Я могу и пожестче сказать! — продолжил другой голос. Артур отложил пижаму в сторонку и осторожно отодвинул занавеску, выглядывая. Ближайшая к нему койка пустовала, а на следующей за ней расположился парень с распухшим от побоев лицом и замотанными руками. Короткие темные волосы торчали во все стороны грязными, сальными иглами, придавая ему сходство с дикобразом из детской книжки Артура. Артур любил ее — до того, как отец ее продал. — Пацаны все на измене, — рядом с койкой застыл еще один парень, едва ли старше первого. Артур поморщился. Половину его клиентов составляла такая вот шпана: потертая кожаная курка не по размеру, дешевые цепочки, грязь под ногтями и отчаянное желание скрыть свою гомосексуальность, трахая дешевых проституток. Таких, как Артур. — Если уж начали шишек валить, то кто будет следующим? Сегодня закрыли Ридника, завтра, может, Повальски или Гордона. Шпана разбегается, а ребята-курьеры пакуют сигареты и запасные трусы — на зоне пригодятся. И что нам делать?.. Судя по тому, как нервно он сжимал и разжимал пальцы, перспективы ареста пугали его не на шутку. Не то чтобы Артуру было дело — да он вообще ничего не слышал после фамилии Ридника! Ридник за решеткой? За решеткой?! — Идите пиццу разносить, — хрипло засмеялся тот, что валялся на койке. То ли это был сарказм, то ли он вправду предлагал сменить сферу деятельности, но второй парень всерьез разозлился. — Да иди ты! Думаешь, тебя не коснется? Братана Ридника, того мелкого жлоба, тоже упекли! Избитый пожал плечами и тут же сморщился. — И за что упекли братишку? — спросил он. — Организовал притон с малолетками или что-то вроде того, — «кожаная куртка» махнул рукой, — говорят, полиция его поймала с парой пацанов из младшей школы, а может, девок. Обдолбанных какой-то дрянью. Хрен отвертится теперь, когда Ридник за решеткой, — добавил он. Это… это значит, Ридник не сможет заплатить за Стиви залог? Артур облизнул мигом пересохшие губы и едва не хлопнул себя по щеке, чтобы привести в чувство. Ничего это пока не значит. Стиви может вытащить адвокат, наверняка у Ридника хороший адвокат… Или все это просто слухи или вранье. Как Ридник может оказаться за решеткой, в конце-то концов? Да он кормил старого хрена шерифа взятками последние лет десять. Кто и за что его арестует? — Нам всем конец, точно тебе говорю, — заныл парень, — все отправимся на нары… Артур задернул шторку. Вопросов было так много, что Артур с ними не справлялся. Ему хотелось зажать уши руками, зажмурить глаза и уткнуться лицом в колени — и ни о чем не думать хотя бы несколько минут. Надежда, к чему тут эта надежда, откуда она взялась? Даже если Ридник отправится в тюрьму, что вряд ли, он выйдет, достанет расписки из сейфа и ткнет ими в лицо Артуру. Но… Но может — может! — у Артура тогда уже будет нормальная работа? Застонав, он спрятал лицо в ладонях. Мечтать не вредно. Выпустив дрожащий вздох, Артур сжал зубы, потому что сейчас не время раскисать, не время позволять себе слабость. Ни сейчас, ни завтра, ни послезавтра, никогда. Он не может позволить себе слабость, Люси зависит от него, и бабуля — ее он тоже не может бросить. Да, вещи вышли из-под контроля, и теперь ему — ему одному — придется иметь дело с последствиями, но это еще не конец света. Он справится. Справлялся, когда отец был жив и готов расплачиваться по долгам своим сыном. Справлялся, когда бессонными ночами готовился к экзаменам, потому что без стипендии Артур никогда не смог бы потянуть колледж. Справлялся потом, когда Ридник требовал денег, а все заработки, что Артуру удавалось найти, не покрывали и трети необходимого. Справлялся даже тогда, когда появился Имс. Справится и теперь. Влюбленность пройдет, боль пройдет, все встанет на свои места. Артур придумает что-нибудь. — Милый, ты так и не переоделся? — на его плечо опустилась рука, и Артур вздрогнул, вскидывая голову. Медсестра стояла рядом, глядя на него со смесью симпатии и жалости. Артуру никогда не нравилось это сочетание, но сейчас что-то в груди дрогнуло, а глаза начало жечь. — Пойдем, врач хочет тебя посмотреть. Артур прижал чистую пижаму к груди, чувствуя подсознательную потребность держаться хоть за что-то. — Пожалуйста, — тихо попросил он, — мне нужно позвонить.***
Артур позвонил в звонок и задержал дыхание, запоздало подумав, что внутри может ждать засада. А с другой стороны, какая засада? Кому он нужен? Если Ридник и Стиви выкрутятся, то Артура они найдут безо всяких засад, он сам придет, лишь бы не втягивать Люси и бабулю в еще большие неприятности. Господи, куда ему девать Люси подальше от Стиви, этого мстительного ублюдка? Если снимать ей хотя бы комнату в другом городе, то чем Артур будет выплачивать долги? Он старался не думать о самой простой возможности, самой очевидной. Оставить учебу и работать каждый день. Каждую ночь. Сглотнув, Артур снова вдавил кнопку звонка. Изнутри не доносилось ни звука. Успели уехать? Или… или что-то случилось? Новая волна страха прокатилась по позвоночнику, заставила колени ослабеть. Зная, что мыслит иррационально, что в нем просто говорит шок от событий дня, Артур соскочил с крыльца, не обращая внимания на боль в ноге, и зашарил рукой под нижней ступенькой. Ключ был на месте. Это ничего не значило, но странным образом успокоило Артура, придало ему сил. Торопливый поворот ключа — и Артур шагнул в прихожую. В доме было тихо. Столик под зеркалом пустовал, как будто мелочь и перчатки смахнули в последний момент, пальто бабули и Люси не было на вешалке. Рюкзак Люси, обычно валяющийся в углу прихожей, тоже пропал. Люси не отвечала, когда он звонил из больницы, и сколько Артур ни убеждал себя, что она просто не слышит, у нее нет времени, она забыла мобильник в сумке, — с каждой минутой все эти аргументы теряли в убедительности. — Люси? — позвал Артур. И крикнул громче: — Люси! Дом не отозвался даже шорохом. Задерживая дыхание, Артур прошелся по комнатам. Нога болела все сильнее, как будто теперь, когда все кончилось, боль решила заявить о себе. Пройдет ли это дерьмо к концу недели? Не отпугнет ли клиентов такая уродливая царапина? Обычно они были не то чтобы разборчивы, но… Сможет ли сам Артур выйти на работу в конце недели? Должен ли? Теперь, когда Ридника арестовали — арестовали ли? — что, если деньги ему больше не нужны? Или деньги больше не спасут Артура. — Что же мне делать? — прошептал Артур, заглядывая в спальню Люси. Пусто, и часть ее вещей пропала. Наверное, это был хороший знак. — Что мне теперь делать?.. Звонок в дверь показался оглушительным. Артур подавился воздухом, стискивая ручку двери. Он ждал неприятностей, и они пришли. Слава богу, что Люси и бабуля успели уехать. Если Ридник разберется с ним, то, может, он и оставит семью Артура в покое. Зачем они ему? Может, они смогут как-то устроиться, как-то преодолеть все это. Звонок прозвучал снова, на этот раз длиннее, настойчивее. Артур осторожно, беззвучно закрыл дверь, прижимаясь к ней спиной, уставившись невидящим взглядом в развешенные в коридоре фотографии в рамках. Имеет ли смысл попытаться сбежать? Спуститься на кухню, вылезти через узкое окно в кладовке, даже если с больной ногой это будет непросто. На Артура вдруг накатила апатия. Да какая разница, когда встречаться с неизбежным — сейчас или погодя. Рано или поздно проблемы все равно догонят, сколько от них ни бегай. Неторопливо спустившись по лестнице под громкие трели звонка, Артур несколько секунд постоял в прихожей, ни о чем не думая, просто размеренно дыша, а потом распахнул входную дверь. И замер, не веря своим глазам. — Господи, Артур, — выдохнул Имс. — Слава богу, ты тут. Шагнув вперед, Имс без предупреждения обнял Артура и прижал его к груди. В первую секунду Артур дернулся, попытался отстраниться, но движение было слабым — он чувствовал, как тело действует вопреки его воле, само по себе. Как уступает притяжению, обещанию поддержки, даже если в таком обещании не было ни капли правды. Закрыв глаза, Артур позволил себе эту слабость. — Имс, — тихо сказал он, утыкаясь лицом в плечо Имса. Плечо пахло замшей, бензином, мокрым снегом и надежностью. Фальшивой. Приходя в себя, Артур выпрямился, отступил на безопасное расстояние — хотя какое расстояние теперь было безопасным, с его глупым увлечением, с его неуверенностью в себе? Обхватил себя руками, стараясь не терять хотя бы лица, раз уж все остальное он давно и безнадежно потерял. — Что ты тут делаешь? — спросил он как можно спокойнее. Имс шагнул внутрь, захлопывая дверь за собой. — Ищу тебя, — ответил он. Его лицо из радостного стало настороженным, внимательным, словно он не знал, что Артур выкинет в следующую минуту. — Я был в больнице, но там мне сказали, что ты выписался. Как будто это отвечало на вопрос Артура. — Что ты тут делаешь? — повторил Артур. — Зачем тебе меня искать? Как ты вообще оказался… Мэри. Ну конечно, Имс приехал к Мэри, а теперь, как хороший друг, просто хочет узнать, как Артур оказался в скорой. — Как ты себя чувствуешь? — вежливый тон Имса подтвердил его предположения. Артур поднял взгляд — Имс рассматривал желтые пижамные штаны, которые Артур так и не сообразил поменять на что-то более пристойное. — Нормально, — отозвался Артур. — Спасибо, что спросил. Имс сморщился, медленно снял перчатки, пристраивая их на столике под зеркалом, потер ладони, словно замерз. — Я хотел поговорить с Майклом Ридником, — сказал он — и быстро добавил, затараторил, словно спеша объяснить, пока Артур не заткнул ему рот: — Ты отказался от помощи, но я просто не мог все так и оставить, просто не мог! Я хотел поговорить с ним, предложить платить вместо тебя, я… — Ты — что? — выдавил Артур. Должно быть, уши его обманывали, подводили, потому что Имс не мог говорить того, что говорит. Он разговаривал с Ридником? Об Артуре? Влез во что-то настолько личное только из желания побыть благородным спасителем? Артур почувствовал, что еще минута разговора, и его просто вырвет Имсу на ботинки. — Я знаю, что ты злишься, но я просто не мог тебя так оставить! — в голосе Имса звучало все больше жара, лицо покраснело. — Я должен был что-то сделать! Артур, пожалуйста, позволь мне объяснить. — Я не злюсь, — Артур перевел взгляд на свои сцепленные на животе руки. Они почти не дрожали, а вот голос — голос звучал неживым даже для его собственного слуха. — Я унижен, Имс. Я… я, наверное, сейчас не хочу разговаривать. Ты не мог бы уйти? — мольба резала уши, но Артур не думал, что у него осталось достоинство, за которое можно цепляться. Он так устал, он хотел отдохнуть, пока есть возможность. Имс переступил с ноги на ногу, недовольно сжал губы. — Артур, я хотел помочь. Я знаю, ты мне не веришь… Артур засмеялся. Сначала тихий и сдавленный, смех звучал все громче, пронзительнее, пока не оборвался на высокой, истеричной ноте. — Где бы я был, — Артур вдохнул — неровно, прерывисто, — где бы я был, если бы доверял клиентам? Ах нет, погоди! Ведь именно это я и делал — и теперь в полной заднице! Артур знал, что это несправедливо, что Имс не виноват в его положении, что он не подговаривал Стиви похищать Люси, не заставлял Артура продавать себя, не делал его жизнь таким дерьмом. Но голос разума отступал перед разъедающим, оглушающим, всемогущим чувством обиды. Боли. Разочарования. Имс так близко подошел к тому, что Артур назвал бы другом — впервые за много лет. Назвал бы другом и чем-то большим. Имс проник внутрь, врос под кожу, и теперь Артуру приходилось отдирать его вместе с кусками себя. Он не понимал, как и когда позволил сделать с собой такое. Где он оступился, свернул не туда — прямо на путь разрушения. Знал только, что теперь ему нечем дышать. — Значит, я для тебя всего лишь клиент? — напряженно спросил Имс. — Тебе виднее, — ответил Артур холодно. — Это ты предлагал мне платить. — Я не предлагал тебе платить! — Имс запнулся и покраснел. — Все не так! Я предлагал помощь! Я с самого начала предлагал тебе помощь, но ты все время отталкивал меня! С самого начала ненавидел меня! Любой мой дружеский жест взывал у тебя ярость, как будто я худшее, что случалось с тобой в жизни! — Ты худшее, что случалось со мной в жизни, — искренне сказал Артур. Не задумываясь, не колеблясь. Лицо Имса исказилось от потрясения, но Артуру было уже все равно. — Для тебя это все развлечение, Имс? Думаешь, посмотрел пару романтических фильмов и знаешь, как спасти шлюху от неправильной жизни? Дать денег побольше — и все будет отлично? Ты ничего не знаешь обо мне, но лезешь, и лезешь, и лезешь в мою жизнь, не спрашивая разрешения. Не думая, что сделаешь хуже! Твои деньги превратят меня из проститутки в любовника? Они как-то отличаются от тех, что мне платят обычно? Твои деньги все поправят, они вернут моего отца и сделают так, чтобы он не играл, чтобы не продавал меня, когда пустеет кошелек?! Он даже не вздрогнул, когда Имс схватил его за плечи, впиваясь пальцами до боли. Наоборот, боль отрезвляла, привязывала к реальности, позволяла не потеряться в чувствах, которые Артур никогда прежде не испытывал. — Как ты можешь такое говорить? — крикнул Имс. — Я никогда не обращался с тобой, как со шлюхой! Артур не пытался освободиться. — Ты постоянно со мной так обращался, — дышать становилось все труднее, легкая тяжесть в груди превратилась в стальной кулак, сжимающий легкие, выталкивающий остатки воздуха. — Я не знаю тебя, Имс, я тебя не понимаю. Ты почти насилуешь меня, а на следующий день покупаешь кофе и изображаешь милашку! Ты говоришь, что хочешь дружить, а потом снимаешь на целую ночь. Ты даже за собственные деньги отказываешься со мной спать, а потом, когда я… когда я… — Артур? — Потом ты предлагаешь содержание… — Артур?! — Я думал… я думал… Он думал, Имс может его полюбить. Эта мысль шокировала Артура, обдала кипятком, на мгновение отключая от мира, а когда мир вновь включился — воздух кончился, и он не мог вдохнуть. Согнувшись, он прижал ладонь к губам, почти не чувствуя руки Имса на спине, неуверенные, но горячие, не слыша, как Имс бормочет, снова и снова, тихим, испуганным голосом: — Артур, что с тобой? Артур, пожалуйста, приди в себя, или я вызову скорую! — Не надо скорую, — прохрипел Артур — и это последнее, что он смог сказать. Когда Артур пришел в себя несколько долгих минут спустя, он сидел на полу, а Имс обнимал его, продолжая твердить что-то бессвязно-успокаивающее и слегка раскачиваться. В груди болело, горло саднило, словно Артур долго кричал, а перед глазами все расплывалось. С ним никогда такого не было, он не терял сознания, не впадал в истерику, даже в самые тяжелые времена он старался сохранять самообладание. Но теперь почва под ногами оказалась болотом, а нежные прикосновения Имса обжигали, как раскаленное железо, оставляли саднящие раны там, где пальцы касались кожи сквозь рубашку. — Как ты? — шепнул Имс. Кажется, он и сам паниковал не меньше, но сейчас голова Артура была забита ватой, и мысли завязли в ней, лежали тяжелые и неподвижные. У него не было денег, его сестра не отвечала на звонки, он был растерян, испуган, разбит. — Хорошо, — ответил он, — хорошо. Я в порядке. На самом деле он не был в порядке, но на слова длиннее у него не хватало сил. — Ты меня напугал, — Имс помолчал, а Артур даже не пытался заполнить паузу — ему было нечего сказать. — Артур, я не хотел обидеть тебя. Все это время — все это время я только хотел объяснить, что мне стыдно. Что мне жаль. Та ночь, когда мы познакомились… я был не в себе, и потом мне так сильно хотелось извиниться, а ты делал все, чтобы оттолкнуть меня… Я просто, — он откашлялся, — просто никогда не думал, что попаду в такую ситуацию. Я не знал, что делать. — Та девушка, — перебил Артур внезапно, не думая, не соображая, почему его рот работает независимо от головы, — Мэри. Вы встречаетесь? Имс вздрогнул, его руки на плечах Артура сжались самую малость сильнее. — Нет! Артуру так хотелось верить в это. — Всего лишь спите вместе? Имс застыл и на мгновение перестал дышать, и этого мгновения было достаточно. Артур опустил взгляд на свои обтянутые желтым хлопком колени. Все-таки надо переодеться, снаружи холодно, а тонкая, застиранная ткань не особенно грела, за полтора часа в автобусе Артур успеет окоченеть. И нужно где-то добыть телефон, но у него нет денег, хорошо бы хватило на билет, и чертова, чертова, чертова вата в голове начала таять, так не вовремя, когда Артур больше всего на свете хотел бы остаться в своем бесчувственном, спокойном пузыре. — Тебе лучше уйти, — сказал он. — Тут небезопасно. — Ридника арестовали, — отозвался Имс. Конечно, он знал об этом, конечно. Мэри рассказала ему. Не могла не рассказать. Артур прикрыл глаза, стараясь не вспоминать, как ее ярко накрашенные губы прижимаются ко рту Имса. — Его выпустят, — хорошо, деловой, холодный разговор — то, что сейчас надо. Лишь бы не думать о губах Имса, о Мэри, о неуместной ревности. Имс его клиент, бывший клиент, нельзя забывать об этом, Артуру никто ни разу не клялся в верности. У таких, как он, не бывает отношений. — И его, и Стиви. А я все еще должен. Имс резко вдохнул, словно увидел что-то или вспомнил. Артур не смотрел на него, даже когда зашуршала бумага, даже когда на колени ему упала стопка мятых бумажек. — Больше нет! — Имс сжал его запястья, наклонился, заглядывая в лицо. — Я все забрал, шестнадцать, как ты сказал, господи, Артур, я даже не представлял, какие там суммы, но теперь ты ничего не должен!.. Артур? Тебе плохо? Нет, Артуру не было плохо — до слов Имса он даже не понимал, что дрожит, что его руки трясутся так сильно, что он даже не может взять расписки. Бумажки, пустившие его жизнь под откос. Он не хотел знать, откуда они у Имса. — Что… — Артур с трудом взял голос под контроль, — что ты за них хочешь? Имс отшатнулся. Только что его руки лежали на ладонях Артура, но в одну секунду тепло исчезло, и Артур заметил, как сильно он замерз. То ли от приступа паники, то ли от усталости, то ли просто потому, что в доме было прохладно. — Ты правда так обо мне думаешь? — в голосе Имса звучала настоящая, неприкрытая боль. — Я ничего за них не хочу! Я достал их для тебя, чтобы ты был свободен, мне ничего не надо! — Он вдохнул, явно через силу беря себя в руки. — С Мэри, с той девушкой — Артур, между нами ничего серьезного, я сделал это только ради тебя… Наверное, это худшее, что Имс сейчас мог сказать, худшее, что Артур мог услышать. Его пальцы сжались, сминая расписки, комкая бумагу, пока внутри Артур корчился, разрываемый желанием швырнуть их Имсу в лицо и растерзать на мелкие клочки одновременно. И нет, нет, нет, конечно, он не кинет их в Имса, не выпустит из рук, не рискнет потерять их — а значит, ему придется слушать, как Имс трахал другую ради него, трахал в ту самую ночь, когда Артур остался дома, потому что больше не мог работать, и все это — конечно, конечно — его собственная вина. Ведь у таких, как он, не бывает отношений, а значит, им нельзя изменить. — Ради меня, — повторил он, сглатывая кислый вкус во рту. Поднялся на ноги, прижимая расписки к груди, игнорируя протестующие от резкого движения колени. — Я благодарен. Я не останусь в долгу. Наверное, что-то было в его голосе, что заставило Имса заткнуться, и подскочить, и схватить Артура за локти, удерживая на месте. — Артур… — Я уезжаю, — отрезал Артур. Ему только надо найти джинсы или что-нибудь вроде того, потому что ехать в полупрозрачных желтых брюках, да еще в декабре, глупо. — Потом поговорим, а сейчас тебе лучше уйти. Имс несколько секунд боролся с собой, явно собираясь что-то еще сказать, но в конце просто помотал головой. — Я отвезу тебя. Да черта с два. Артур меньше всего на свете желал провести еще час в его компании. — Нет, спасибо. — Я не оставлю тебя одного! — Имс упрямо выпятил подбородок. Артур молча поднял с пола свою куртку и пошарил по карманам. Деньги, на автобус нужны деньги. Сколько-то у него было, и их он потратил на то, чтобы добраться сюда. Неужели это все? Нахмурившись, Артур достал пару долларов и уставился на них с ненавистью. Сейчас, пожалуй, он даже автостопом готов был добираться. Но вслед за этой мыслью пришли усталость и отупение. Какая разница, в конце концов? — Я переоденусь, — сказал он. И побрел наверх. Половина пути прошла в тишине. Артур смотрел на приборную панель, не отрываясь, боясь, что любое его движение вновь спровоцирует тяжелый разговор. Ничего, всего полчаса, и он будет один, в своей комнате. Он сможет позвонить Люси, и с ней все окажется в порядке, с ней и с бабулей. Потом он сожжет расписки, торжественно и неторопливо, выпьет пару таблеток снотворного, припрятанного как раз для таких случаев, и ляжет спать. И проспит пару лекций завтра с утра, черт с ними. А после этого он обязательно почувствует себя лучше. — Ты точно в порядке? — нарушил молчание Имс. Конечно, глупо было рассчитывать, что он сдержится. — Сильно болит? Нога, запоздало сообразил Артур, это он о ноге. — Все нормально, — ровно ответил он. Увы, не сработало — и честно, его намеки никогда не срабатывали с Имсом, так что чему тут удивляться. — Артур, — Имс звучал неуверенно, почти робко — робко и все еще настойчиво, и как ему такое удавалось? — Давай поговорим? — Нет, — без раздумий ответил Артур. Никаких разговоров сейчас. Имс сжал зубы так, что желваки заиграли — Артур видел краем глаза. Он отвернулся к окну, чтобы не смотреть. Что угодно лучше, даже унылая дорога снаружи. — Я хочу поговорить. Наверное, все же лучше было автостопом. — Пожалуйста, позвони моей сестре, мой телефон сломан, — Артур сказал это, чтобы закончить разговор, а еще потому, что сходил с ума, не зная, что с Люси и бабулей. Или просто сходил с ума. С ними все должно быть в порядке, сказал он себе, в порядке. Так же, как с ним. Нет, лучше, чем с ним. На колени ему плюхнулся телефон. Остаток пути Имс молчал. И только остановившись у общежития, дождавшись, когда Артур отстегнет ремень и откроет дверцу машины, он быстро наклонился и схватил того за руку. Нет, не схватил — взял, легко и бережно, будто боялся сломать. — Я люблю тебя, — сказал он тихо, — я люблю тебя. Позвони. Артур знал свой план. Сжечь расписки, выпить снотворное и лечь спать. Это был отличный план, правильный план. Самый лучший на свете план. Он забыл о нем моментально, как только повернул ключ в замке. Забыв снять куртку и разуться, забыв про расписки, снотворное и даже Люси — хотя она была в порядке, Господи, спасибо, она была в порядке, — Артур сел на пол и обхватил голову руками. Он был слишком взрослым для слез, но почему-то сегодня об этом трудно было помнить.